Демоны должны умереть

Глава 16

Князь свое слово сдержал. Надежда с Артемом погрузили в машину роботов, запихав одного в багажник, а второго оставив сидеть на заднем сиденье, сам Шуйский с помощью смартфона перевел деньги. Всего пара нажатий – и все. Странная система, но удобная. Никаких казначеев, никаких подписей…

Договорился князь и насчет ремонта. Завтра должны были прийти Анна Михайловна – к Марату, и некий Иван Алексеевич – ко мне. Чинить крышу как в переносном, так и в самом прямом смысле – Иван был главой небольшой строительной артели и собирался оценить фронт работ.

Едва ли стоило тратить все полученные деньги на ремонт, пригодятся еще, к тому же мне не нравились слова Шуйского про то, что поместье заложено Маратом. Надо узнать, во-первых, как он вообще мог это сделать без чьего-либо согласия, во-вторых – что нужно, чтобы выкупить дом. Но в любом случае крышу стоило починить, да и лестницу тоже, а то заходишь в особняк – и сразу видно, что средств у хозяев ни на что нет. Так себе впечатление…

Ехать к Марфе я решила завтра. Не думаю, что это будет мирный разговор, а из меня сейчас боец не самый лучший. После длинного дня хотелось лечь и проспать до полудня, а то и дольше.

Так и сделаю. Как только выясню, кого в ночи нелегкая принесла.

Ворота выпустили автомобиль Шуйского без проблем и без какого-либо моего усилия.

– Что-то мне подсказывает, что если мы задержимся, то створки придадут ускорение, – с весельем заметила Надя.

Чуть замешкавшийся Артем покраснел – груженая машина стартовала медленно, и стремительно закрывающиеся за нами ворота действительно почти догоняли багажник.

Шуйский бросил на свою дочь испепеляющий взгляд. Надя лишь отмахнулась.

– Ника не обидится, верно? – она повернулась ко мне. – Хочешь, устроим тренировочный бой на мечах? А то все, что умеет Густав, я уже и так изучала вдоль и поперек, а всем остальным некогда.

Интересно, как так вышло, что дочь князя, местного генерала ведь, столь… непосредственна? Или это тоже игра, только другая? Впрочем, отказываться от предложения я не видела смысла. Пусть девушка меня и моложе раза в два, но все же новый опыт лишним не будет, да и, глядишь, сумею понять, что она и ее отец на самом деле из себя представляют.

– Хочу. Но, боюсь, не в ближайшие пару дней.

Надя тряхнула головой.

– У Стефании есть мой номер. Ну или я напишу. Там будет, кстати, выставка оружия из Эрмитажа в Государственном музее, и…

Шуйский выразительно кивнул на стоявших около ворот парня и маленькую девочку.

– В общем, я напишу. Рада была познакомиться!

Я кивнула ей, Артему, вежливо попрощалась с князем, и выбралась из машины в московскую ночь.

Город не спал. Светились огни в домах напротив, проезжали, пусть и не так часто, как днем, автомобили, сверкали вывески, как движущиеся, так и нет.

Около ворот особняка стоял совершенно незнакомый мне нескладный пацан с сумкой через плечо, на вид – ровесник Стефании, и маленькая девочка в нарядном платье и с небольшим рюкзаком за спиной. У ног парня лежала весьма объемная клетчатая сумка.

– Вы что-то хотели, молодые люди? – проговорила я, оглядывая улицу в астральной проекции.

Ярко горящие фонари едва ли бы позволили скрыться хоть кому-нибудь, но все же.

– Это – дом Ланских, так? – с вызовом и сомнением разом спросил юноша.

Астрал ничего не дал. Совсем. Пусто. И на этих двух магии не было, ну или я ничего не чувствовала.

– Все верно. А вы кто?

– Даниил. Козленко, – зачем-то уточнил парень.

– И?

– Он вас не предупредил, что ли?

– Кто – «он»? И о чем?

– Э… Ну вот, – юноша чуть подтолкнул вперед девочку. – Света. Дочка Марата Ланского.

Тааак…

– И вы…

– Я ее брат. Ну, в смысле, у нас одна мать… Была. Наша мама, она… Ее не стало, – сдавленно закончил юноша. – Я отпросился с учебы, приехал сюда, вот документы, сейчас, – он начал рыться в сумке и достал оттуда какую-то папку. – Вот, смотрите.

В папке было несколько листов на гербовой бумаге с печатями. О том, что некая Марина Козленко скончалась пять дней назад от какого-то непонятного мне заболевания легких, о том, что Светлана Козленко была дочерью Марины Козленко и Марата Ланского, о то, что место жительство девочки из-за смерти матери и отсутствия близких родственников определенно с отцом…

Вот уж не было печали.

– Я хочу поговорить с Маратом Евгеньевичем, – стиснув зубы заявил юноша. – Мать попросила кое-что передать.

– Боюсь, сейчас не получится. Только завтра.

– Завтра? – откликнулся парень. – Мы еле добрались сюда! Скажи своему господину, что его дочь хочет его видеть! Сейчас!

Я не смогла сдержать усмешки. Пацан ведь испугался, и теперь прятал свой страх за бравадой.

– Что смешного? – юноша сжал кулаки.

– Идем, – ну не улице же их оставлять?.. – в дом. Переночуете и завтра поговорите, иначе никак.

Юноша тряхнул головой.

– Мне нужно ехать обратно. Я должен поговорить с Ланским.

– Должен – езжай. Или жди завтрашнего дня тут, под дверью, а твоя сестра переночует в доме. Больше вариантов нет.

– А чем таким важным Ланской занят, а?

– Осторожнее, – холодно произнесла я, – еще слово – и двери моего дома останутся закрытыми и для тебя, и для твоей сестры. Марат будет жить с ней где хочет, коль суд так постановил. Где хочет – но не под крышей родового особняка.

Словно в подтверждение моих слов ворота угрожающе заскрипели.

Юноша стушевался.

– А… вы кто?

– Ника Ланская, владелица этого прекрасного места. Еще вопросы?

– Э… А он, ну, говорил, что…

– Вот завтра и выясните, о чем он говорил, – меня этот разговор уже утомил, – решай – идешь с сестрой в дом или остаешься тут?

Девочка несмело посмотрела на брата и сжала его руку.

– Иду, – мрачно откликнулся юноша. – Завтра так завтра.

Одно радовало – кровь на лестнице уже смыли.

Прибывших я перепоручила Стефании. Удачно вышла в холл и жена Златана, приехавшая еще когда Шуйский работал с Маратом и собиравшаяся остаться на ночь с мужем в особняке, а завтра или послезавтра, если все будет в порядке, забрать его домой.

Проходной двор, право слово… Но хоть за этими двумя вдвоем присмотрят.

Хотелось наконец заглянуть в записи отца Владимировны, но стоило дойти до комнаты и переодеться, как непреодолимое желание прилечь и закрыть глаза на минуточку поставило на всем остальном жирный крест.

Проснулась я уже утром. От вопля:

– Помогите! Убивают!

Вскочила с кровати, едва не поскользнулась на дурацком полу, рванулась вперед…

И сжала зубы из-за напомнившего о себе колена. Вот же!

До комнаты Марата, откуда и доносились вопли, вскрики и звуки ударов, пришлось добираться шагом. Быстрым, очень быстрым, но шагом.

Я распахнула дверь и застыла на пороге. Вчерашний юноша, Даниил, гонял по комнате пытающегося увернуться от него Марата. Тот почему-то не пользовался магией, а просто пытался уклониться от рассвирепевшего пацана. Выглядело это несколько нелепо, потому что оба бегали вокруг кровати, словно в дурацкой игре.

– Ублюдок! Довел мать!

– Да ничего я не делал!

– Обещал и не женился!

– Ничего я не обещал!

– Сказал, что приедешь, заберешь к себе и вылечишь! Она ждала!

– Ничего я не говорил! Ай!

На сей раз Марат не успел вовремя отойти – и получил хороший удар в глаз. Пошатнулся, сделал пару шагов назад – и заметил меня на пороге.

– Ника, ну скажи ты ему хотя бы! Ничего я не говорил! Ни о каком ребенке не знаю! Где твой отец? Почему он его сюда пустил? А мать где? Или Марфа хотя бы!

– Ты говорил, что богато живешь! – Даниил воспользовался тем, что Марат остановился, и перешел в наступление. – Обещал поместье в Москве, лучшую жизнь, все – лишь бы ребенок остался. И мать поверила тебе! Верила, ждала до самого конца! Отказалась от помощи моего отца, от любой помощи – потому что верила, что вот-вот ты приедешь, урод! А теперь делаешь вид, что ничего не помнишь! Скотина! Убил ее! Ты…

Парень понесся прямо на Марата.

Я успела выставить щит, отдавшейся неприятной, но терпимой болью в животе – и Даниил влетел в барьер на полной скорости. Не сдался, попытался пробиться к остолбеневшему Марату, не сводившему взгляд с Печати на моей руке.

– Пусти! Пусти, тварь!

– Так, что тут происходит?! – в комнату вошла Анна Михайловна в сопровождении Стефании. – Что за бардак? Кто это вообще?

– Да если бы я сам знал, – потирая глаз обиженно проговорил Марат. – Заявился ко мне! Горничная пустила, стоило мне только чай попросить. Влетел, начал рассказывать, что его мать ни за что меня не винила, что понимает, что у меня сложная жизнь, что… Ерунду какую-то. И говорил, говорил, заводился… А потом разъярился и душить кинулся, я ничего и сообразить не успел.

Менталистка глубоко вздохнула. Шагнула прямо к моему барьеру и мягким движением коснулась лба все еще сбивающего кулаки о невидимую преграду юноши. Тот вздрогнул – и опустил руки, осоловело моргая.

Анна Михайловна обернулась к Стефании:

– Есть свободная комната?

Горничная кивнула.

– Отлично, отведите, – менталистка, стоило мне убрать щит, тут же подхватила парня за плечо. – Будем считать, что это входит в наши договорённости.

Едва за Даниилом, Стефанией и Анной Михайловной закрылась дверь, как Марат повернулся ко мне:

– Ника, что происходит? Откуда у тебя магия? Где Владимир Алексеевич? Я что, вчера перепил? Или моя дурацкая Печать опять подвела? Что это за тип, откуда он здесь вообще? И…

– Так, давай по порядку, – я подняла руку, останавливая поток вопросов, – и начну с того, что ты потерял воспоминания за последние пять лет.

– Что? Как? Я с Печатью не всегда справлялся, но…

Брюнет был откровенно растерян. Теперь он казался мне едва ли не ровесником устроившего истерику пацана, а ведь был его на десяток, или около того, лет старше.

– Кому-то поклялся. Я принудила начать выдавать скрытую клятвой информацию – и пошел откат.

– Ты? Но как…

– На правах главы рода. Мои родители мертвы, а Марфа… Боюсь, пыталась убить всех остальных обитателей особняка буквально вчера.

Марат побледнел и медленно, почти на ощупь, добрался до кровати.

– Ты… не шутишь? – слабым голосом спросил он.

– Нет. И этот юноша – брат маленькой девочки, твоей дочки, если верить официальным документам.

Родственник застонал, вцепившись ладонями в волосы.

– Как?..

Хороший, на самом деле, вопрос. Впрочем, от ответа на него меня избавила вернувшаяся менталистка, жестом попросившая поговорить в коридоре.

Стефании нигде не было.

– Юношу я пока усыпила, – негромко проговорила Анна Михайловна. – Обычный нервный срыв из-за непрожитого толком эмоционального потрясения. Кто он вам?

Я пожала плечами.

– Сводный брат дочери Марата, выходит.

– О. Ясно. Из того, что я выяснила – ваш родственник дал много обещаний его матери, обещаний, которые молодой человек воспринял слишком близко к сердцу. Увы, дети часто пытаются брать на себя ответственность за действия родителей, а зря.

Я только и могла, что развести руками.

– Петр Борисович предупредил, что Марат Евгеньевич потерял подавляющее число воспоминаний за последнее время, – продолжила менталистка, – это может потребовать коррекции. И, возможно, ему будет проще адаптироваться к нынешним реалиям, если, скажем, будут доказательства того, что дочь – точно его.

Я кивнула.

– Есть у меня пара идей.

– Что случилось? – от лестницы к нам не слишком уверенной походкой шел Георг с покрасневшими от сна глазами. Амбре от него исходило еще то. – Я слышал крики, и…

– Уже все в порядке, – заверила я его.

Менталистка кивнула – и направилась в комнату Марата. Я обернулась к Георгу:

– У тебя есть знакомые, способные тихо и за умеренную плату взять образцы на тест родства?

Георг задумался, почти сведя покрасневшие глаза к переносице.

– Адель может. Но там выйдет в тысяч сорок минимум, а…

– Свяжись с ней. Я заплачу. Прикинь что нужно по закупкам и почем выйдет, позже обсудим, – я обогнула алхимика-целителя и направилась к себе.

Потом все же остановилась – чего тянуть? – и продолжила мысль:

– А еще вспомни, кому ты помог наложить на меня Нити Марионетки.

Георг моргнул. Раз, другой, третий…

– Ника… Я никогда бы на это не пошел. Нити запрещены много лет назад, их использовали в экспериментальной менталистике для лечения некоторых запущенных психиатрических заболеваний, и то недолго. Да, я… не в форме, но я никогда не применил бы к тебе подобное. Никогда, клянусь!

Я кивнула.

– Тогда думай, кто и когда взял у тебя нужные для этого ингредиенты.

– Да у меня и нет ничего!

– Вообще?

– Нет, я… – лицо Георга исказилось, – я не мог…

– Иди и выясняй, – жестко надавила я, – что мог, а что нет. И себя в порядок приведи. Потом поговорим.

Старик кивнул и быстрым шагом отправился вниз.

После еды пришлось осваивать перевод денег через смартфон. И правда удобно, хотя как работает я даже не представляю. Но зато Стефании будет на что закупить продукты.

Я попросила горничную показать строителю дом в том случае, если строитель придет в мое отсутствие, и отправилась по добытому князем адресу. До жилища Марфы тоже можно было добраться на метро, правда в этот раз на это пришлось потратить куда больше времени. Обошлось, на удивление, без происшествий. Разве что я, не сразу разобравшись в схеме станций, дважды села не в ту сторону и еще раз перешла не на ту ветку. Да и ехать было дальше, до самого конца.

Метро в конце ветки выходило на поверхность. Почти полностью пустой поезд привез меня и еще пару полусонных пассажиров в район пугающе-одинаковых многоэтажек.

Мне нужна была одна из них, на вид самая новая и расположенная дальше всего от метро. Пришлось пройти пару кварталов по разбитой улице, заполненной едва построенными, а то и вовсе строящимися домами. Если бы не цветные вывески, то уже возведенные строения было бы сложно отличить друг от друга. Впрочем, и тут кипела жизнь: кто-то куда-то торопился, кто-то прогуливался с собакой, в небольших дворах на детских площадках резвились дети…

Обычная жизнь обычных людей.

Правда, около нужного дома этих самых «обычных людей» не наблюдалось. Вообще никого почти не наблюдалось – лавочек у подъездов не имелось, а на месте детской площадки обнаружился пустырь. Впрочем, как бы то ни было, нужный подъезд имелся, да и судя по цифрам около входа, нужная квартира тоже существовала.

Я потянула на себя тяжелую металлическую дверь…

Ничего.

Около ручки светился красный огонек у какого-то устройства с цифрами. Код для жильцов? Или надо вести написанные над дверью цифры? Или…

Раздалась трель – и дверь отворилась. Я едва успела отскочить, как на пороге появился затрапезного вида мужичок в растянутых штанах и покрытой пятнами майке. В руках он держал пакет с мусором.

– О, ты соседка что ли? – полюбопытствовал он, щурясь. – Та, что вечно двигает что-то ночью? Из сто пятой?

И смотрит так требовательно... Ладно, может, что расскажет про эту Марфу?

– К подруге иду в гости. В сто двадцатую.

– О. Ясно, а я-то думал – хоть познакомлюсь, а то у меня на этаже никого, внизу никого, сверху…

– Простите, я спешу, – прервала я словоохотливого жильца.

– А. Да, конечно, – мужчина начал спускаться по ступенькам.

Я, подхватив не успевшую закрыться дверь, уже зашла в подъезд, как услышала оклик.

– Эй, погоди, – мужчина вернулся. Придержал дверь и спросил: – В сто двадцатой вроде ж жила беременная, а я смотрю недавно – у нее нет ни живота, ни коляски. Что-то случилось? Может, чем надо помочь? Знаешь что? Нас-то тут в подъезде мало, но уже успели у управляющей компании теплосчетчики вместе отжать – и остальное сумеем. Ну так?

Я покачала головой.

– Если что-то понадобится, то она сама попросит.

– А. Ну хорошо. Я, это, в девяносто девятой живу, вот. Антон.

– Я передам.

Словоохотливый жилец наконец отправился восвояси, а я – искать нужную квартиру. Ну или хотя бы лестницу. Возможность подняться наверх нашлась не сразу – к лестнице вела отдельная дверь внутри подъезда. Вот же сложности…

Жила Марфа, чей ребенок почти наверняка и стал игошей, на восьмом этаже. Номера на многих квартирах отсутствовали, так что я поначалу даже пропустила нужный этаж. Проверила тот, что выше, поняла свою ошибку, вернулась – и принялась почти наугад искать нужную квартиру среди шести одинаковых безликих дверей.

Сообразила, какая нужна, только подошла, чтобы постучать, как свет в подъезде резко погас.

Я отскочила от двери, выхватывая с пояса складную дубинку. Света на площадке не было, окон тоже, но не услышать звук шагов было сложно. Громкий скрип – и та дверь, у которой я только что стояла, резко отварилась, выпуская наружу двоих человек с фонариками в руках.

Свет бил в глаза, но я успела различить знакомый блеск стали – как минимум в руках одного из них был нож.

Ждать дальше было попросту опасно, и я атаковала сама. Вслепую, целясь по фонарику. Дубинка соприкоснулась с плотью. Раздался вскрик – и я ударила вновь, целясь в голову, но удар пришелся во что-то куда более твердое, чем человеческая кость.

Кто-то придвинулся, и я отшагнула, потеряв инициативу.

Противников было двое, и оба пытались с помощью фонариков ослепить меня. Значит, придется полагаться не на зрение. Я сделала еще один шаг, останавливаясь в центре площадки и прислушиваясь.

Один двигался с явно слышным оханьем, другой сипло дышал, подкрадываясь со спины.

Я отшагнула, ориентируясь на астрал. Мутный, малопонятный, он все же давал представление о том, где находятся нападавшие – и этого, вместе со звуками от их дыхания и шагов, хватало для того чтобы сориентироваться.

Что-то обрушилось туда, где я только что стояла, с шумом ударившись в стену. Я шагнула обратно – и атаковала сама, хорошенько прикладываясь дубинкой к голове противника. Раздался хруст – и по астралу прошла рябь боли.

Второй атаковал резко, стремительно, целясь мне в бок. Я успела переставить ногу – и чужая рука прошла мимо, касаясь ткани рубахи. Дубинкой на таком расстоянии орудовать неудобно, и я врезала кулаком левой руки куда-то туда, где должна была находиться голова. Кулак встретил препятствие, что-то смял – и по руке прошла боль. Кажется, это были зубы…

Нападавший взвыл, вскинул руку, в которой был зажат фонарик, к лицу – и дал мне возможность разорвать дистанцию. Теперь было где размахнуться, и пара четких ударов вывели из игры и этого бойца.

Я глубоко вздохнула, сжимая и разжимая левую руку.

Никого. Тихо и пусто. Кажется...

Я достала смартфон, и свет его экрана упал на лежавших на полу «бойцов». Оба они скорее походили на подростков-хулиганов, чем на нормальных защитников. И из оружия – кухонный нож да какая-то труба металлическая…

Неужели те, кто мог позволить себе роботов с демоном внутри, не смогли нанять кого-то получше?.. Ладно, эти двое вряд ли сейчас очнутся, соседей тут, кажется, нет – никто так и выглянул, несмотря на шум. Значит, стоит связать эту парочку да пойти поговорить с Марфой.

Вот только…

Я принюхалась.

Горячка боя отступила, и теперь в ноздри лез знакомый запах. Кровь. Не та, которая на моей кисти и одежде, вовсе нет. Другой запах, тяжелый, неприятный…

Доносившийся из-за приоткрытой двери в квартиру Марфы.