Civilization

Глава 13

Ход 7

Прошло 140 лет.

Лишь только вскочив со своего одра, я решил проверить общественный амбар. Оказалось, что его наполнение равно 0,00 хор зерна. Старосты категорически не справились с оказанным им высоким доверием.

Допрос жрецов раскрыл картину произошедшего. Поначалу деревни честно пытались наполнить амбар зерном. Но многие стали, скажем так, «забывать» сделать свой взнос. Потом и остальные перестали делать это и забрали обратно свое зерно. Почему-то я не удивлен…

И что с этим делать? Нужно обеспечить выполнение своих указаний. Нужно укрепить власть, сделать ее дееспособной. Но как…

— Вы создали «полицию»? — спросил я у жрецов, жаловавшихся на неисполнение моих указании й по поводу амбара.

— Ничего не получилось, — ответил мне Галис. Никто не слушал нашу «полицию», всё слушают своих вождей. Если полицейские были родом из племени адаже, то соплеменники слушали их, а вот исавары — нет. Если полицейский-адаже пытались наказать исавара, за него вступалась вся его деревня! А если полицейским был исавар, а преступникам — адаже, защищать его выходил весь город!

Я погрузился в тяжкие раздумья, — похоже, концепция охраны порядка полицейскими силами для местных жителей пока непонятна. Внутри одного племени еще можно поддерживать какой-то порядок, но все меняется, если столкнулись двое из разных племен! В этом случае полицейский уже воспринимается не как представитель храма, а как воин чужого племени, собравшийся обидеть единоплеменника! В результате попросту начинаются межплеменные столкновения!

Определённо, надо обдумать, что с этим можно сделать. Но, уже сейчас понятно, что задача это крайне непростая…. Все привыкли жить племенами. Никто даже не понимает, что такое «закон», «порядок», «правосудие», и в случае какого-то конфликта все спешат под защиту своего племени…

Всю ночь я обдумывал, как наладить наполнение амбара и, вообще, исполнение моих указаний, и был полон решимости решить все вопросы прямо с утра.

Но утром все планы резко поменялись.

Еще с ночи я услышал шум за городской стеною, как будто там собиралось много людей, но решил, что это торговцы из степей пришли и ждут утра, когда им откроют городские ворота. Но утром город остался запертым, а шум усилился. По городу начали бегать мужчины-адаже, спешно собирая оружие и камни для пращей. Тревога на их лицах недвусмысленно говорила о том, что случилось, что-то непредвиденное и очень плохое.

Растерянные жрецы, тоже с оружием в руках, столпились возле моего храма. Бледный как полотно Галис от волнения так сильно коверкал интерэсперанто, что я с трудом понимал его слова.

— За городом собрались огромные толпы исаваров и других племен, — наконец произнес он более-менее внятно, — вожди племени говорят, что может быть осада!

— Идемте-ка посмотрим, что там происходит! — сказал я, и, под охраной атуров отправился к стенам города.

У стены собирались вооруженные адажи. Ворота заваливали разным хламом, возводя баррикаду. Стену, конечно же, за прошедшие двадцать лет никто толком не укрепил. Некоторые участки, видимо, начали обкладывать кирпичом, но забросили эту работу, не выложив его и на высоту человеческого роста. Правда, у ворот было устроено две башни, но — такие же, бамбуковые, как и стены. Осаждающие могут очень легко поджечь их, просто привалив к стене охапки горящего тростника!

— Несите сюда воду! Кувшины, бурдюки, бочки, что угодно! Нас могут поджечь!

Жрецы не сразу поняли, о чем я говорю им, но затем объяснили остальным адаже, какая опасность нам угрожает, и вскоре подростки начали таскать к воротам лоснящиеся от воды бурдюки.

Взойдя на бамбуковый частокол по шаткой бамбуковой же лестнице, я увидел три группы изсотен людей, с каждой минутой становившиеся все многолюднее. В толпе виднелось оружие, раздавались угрожающие выкрики.

У меня заныло сердце. Это что, действительно осада? С этим бамбуковым частоколом мы вряд ли долго продержимся! Не перейти ли в Сиренто?

— Почему они нападают на нас? — спросил я жрецов, сопровождавших меня.

— Это пришли народы, не проживающие в Адажионе — ответил за всех Галис, как текущий глава атуров. — Вон та толпа — исавары, по левую руку собрались скиры, а вон там подальше — это доратии.

— Чего им надо? Они решили взять город штурмом?

— В общем, им нужно лицезреть Ваше святейшество! Они узнали о произошедшем Нисхождении Небесного посланника, и пришли с дарами, возложить их в храме, вознести хвалы Небесным богам и Вам, как их посланнику, и, вероятно, вопросить о каких-то милостях и предсказаниях о будущем. А их не пускают!

— Кто не пускает? Куда не пускают? — тупо спросил я, пытаясь одновременно осознать, что мне, похоже, предстоит сейчас предсказывать чье-то будущее.

— Адаже не пускают их внутрь. Это же их город! А другие племена приперлись такими толпами, что пускать их за стену просто опасно!

Толпа внизу волновалась. Адаже встали на стены и кричали в толпу что-то оскорбительное. Вот это ситуация…

— Галис, а вы говорили с адаже про этих паломников?

— Да, такая проблема у нас давно. Храм теряет приношения, а народы ссорятся друг с другом. Мы считаем, что храм надо поставить отдельно, и построить специально под него сиренто!

Прекрасная мысль, черт возьми, просто прекрасная. И главное, очень своевременная!

— Галис, у нас нет времени строить новый храм и сиренто вокруг. Нам надо делать что-то сейчас, а то нас тут разнесут в щепки, убьют и меня и вас, не разобравшись. Надо срочно их пустить!

— Адаже не послушают нас. Это опасно! Видишь, как агрессивны эти исавары!

Действительно, группы молодежи от толпы исаваров начали кидать камни в охранников-адаже на стенах. Сначала они кидались просто руками, а потом в толпе замелькали и пращи. То тут, то там слышался треск — это камни из пращей попадали в колья частокола, откликавшиеся пустым и громким стуком. Все это, действительно, походило уже на настоящую осаду! Нужно было срочно что-то делать!

— Галис, надо объявить, что я выйду к ним за стену, и сам приму и подарки и все что надо. Сейчас нужноих успокоить, а я пока подумаю, что нам предпринять!

Мысли мои метались, как крысы в загоне.. Что делать? Пустить их сейчас внуть?. Нет ни в коем случае!. Сейчас страсти накалены, кто-то из адаже может атаковать исаваров,. Начнётся бойня, которую, получается, спровоцировал я.. Нет, выступать древним аналогом попа Гапона мне явно не следует!

Надо попытаться успокоить их со стены, погасить нарастающую агрессию, выиграть время. А потом я что-нибудь придумаю!

— Галис, скажи им, что Посланник Небесных Богов, — здесь, на стене! Скажи, что я договорюсь с адаже и их впустят в храм! Пусть немного подождут!

Галис попытался докричатся до осаждающих, но тщетно.

— Успокойте хотя бы адаже! Скажите, пусть перестанут орать! Совершенно ничего не слышно!

Но, дело не двигалось.

Вдруг кто-то положил руку мне на плечо. Обернувшись, я увидел древнего, тяжело опиравшегося на изогнутый жреческий посох старика, чье лицо, однако, показалось мне смутно знакомым. Да это же…

— Сатиен? Ты ли это?

— Посланник… Это я! Когда ты послал нас к исаварам, я провел среди них много лет, выучил их язык, — Сатиен говорил на интреэсперанто не в пример лучше и чище молодых жрецов. — Пустите меня к ним, я их успокою и все объясню!

Конечно, я сильно сомневался, что старику удастся предотвратить столкновение, но, в отчаянии, я готов был ухватиться за соломинку.

— Галис, скажи адаже, чтобы открыли ворота. Пусть Сатиен выйдет к исаварам!

Тот, перегнувшись через ограждение, прокричал что-то вниз, воинам, стоявшим у ворот. Потом повернулся ко мне.

— Они не откроют ворота. Они боятся нападения! Да, к тому же, ворота уже забаррикадированы, и их не открыть!

— Спустите меня! — сказал Сатиен, запахивая удобнее свой старый, ношенный плащ. — Принесите веревку и спустите меня вниз!

Я с сомнением посмотрел на бушующую толпу, потом– на старика.

— Несите веревку, но… сначала пусть спустится два воина со щитами. Без оружия! Только со щитами!

Веревка вскоре была найдена, и двое юношей, один за другим, скользнули по ней вниз. К ним сразу подскочил какой-то черт с дубинкой, но они укрылись за щитами, а нападавшего отогнали камнями со стены.

— Теперь — Сатиен. Обвяжите его веревкой!

Старику пропустили веревку подмышками и осторожно спустили вниз. Прикрываемый щитоносцами, он дошел до толпы исаваров.

Сначала я думал, что его растерзают прямо на месте у нас на глазах. Но, затем, к нему подошли несколько немолодых мужчин — исаваров, видимо, вождей, и женщины с такими же изогнутыми в навершии посохами, как у наших жрецов.

— Кто это? — удивился я. Никогда мне не приходилось видеть, чтобы у адаже женщины принимали участие в каких-то переговорах, или даже, в Совете племени!

— У исаваров матери рода, — главные в племени. Они же выступают и как жрицы Светлой богини!

Вскоре знатные исавары и Сатиен подошли к стене, там, где стоял я со своими жрецами.

— Посланник Небесных богов, примешь ли ты подношения и людей народа исаваров? — воскликнул Сатиен дрожащим старческим голосом.

Я встал в промежуток между бамбуковых кольев, в любую секунду ожидая камня из пращи в лицо.

— Я, посланник Небесных богов, приму избранных от народов, что поклоняются Небесным богам, завтра!

Потом, через Сатиена и других атуров — толмачей, я долго объяснял, что надо выждать до завтра, чтобы все успокоились, что приму я не всех, а делегацию, избранную от каждого из племен.

Постепенно мятежные племена успокоились, но не ушли. Они разбили свои лагеря прямо у городских стен и стали ждать, когда им откроют ворота.

Утром, лишь рассвело, я собрал атуров и вождей адаже.

— Что у нас там с этими паломниками? — первым делом поинтересовался я.

— Три делегации ожидают вас. От скиров, от исаваров и от доратиев, — доложил Сатиен.

— Хорошо. Давайте вводите их по отдельности. Так мы сможем лучше их выслушать и понять.

Первыми в храм привели скиров. Мужественные кочевники с окладистыми бородами, заплетенными в косички, не стали падать ниц, лишь сдержанно мне поклонились. Возглавлял их немолодой вождь с изуродованным шрамами лицом.

— Наконец-то я могу говорить с тобою, посланник Небесных богов. Я давно ждал этого. Когда мое племя пришло в эти места, нам сказали, что ты — бог этих мест. Мое племя решило чтить тебя, как своего бога. Мой дед, вождь нашего племени, приводил в твой храм по 20 быков и по 40 овец ежегодно — почтить Небесных Богов и их посланника. С тех пор, мы ежегодно приносим в храм свои подарки, и возносим мольбыНебу о добром урожае. Но теперь нам приходится проходить в храм Богов так, как будто мы воры, явившиеся обокрасть храм, а не облагодетельствовать! Адаже смеются над нами! Нас не пускают в ворота, не дают придти к тебе, припасть к твоему алтарю!

— Ну, вот вы здесь. Вы говорите со мною. Проблема решена?

— Как только ты уйдешь к престолу Небесных Богов, все будет по-прежнему. Нас перестанут пускать в ворота города.

— Так, где у нас вожди адаже?

Оба руководителя племени адаже, разумеется, находились в городе, в ожидании исхода переговоров, и немедленно явились в храм.

— Отчего вы не пускаете скиров в мой храм?

— Нам не нужны тут, в нашем городе, дикие кочевники — скиры. Опасно пускать сюда этих костоломов. Они недалеко ушли от тессагитов, чьи головы мы вывешиваем на стенах города каждый раз, как получается их догнать.

— Они давно уже не кочуют. Скиры возделывают поля, строят поселения, и, главное — верят в тех же богов, что и вы. Они имеют право входить в храм в любое время.

Вожди адаже были явно недовольны таким поворотом событий.

— Мы не можем пускать их в наш город каждый раз, как им этого захочется. И храм этот построили тоже мы. Мы не хотим пускать их. Если им нужен храм– пусть строят сами где хотят, а наш храм– это наш храм.

— Нет, так не пойдет. Этот город — не просто поселение адаже. Это — вместилище священного Саркофага и храма, его окружающего. Здесь боги говорят с людьми. Здесь рады любому, кто верует. Тут нет ни адаже, ни скира, ни исавара — тут все — «Поклоняющиеся богам». Введите следующую делегацию!

Исавары вновь удивили меня — среди них было много женщин. Возглавляла их колоритная седовласая старуха в плаще из выбеленных козьих шкур и тиаре из белого войлока. На шее у нее болтался кованый медный диск с длинными проволочными лучами — очевидно, изображение солнца.

— Это главная жрица Светлой богини! — прошептал мне Галис, округлив глаза. Я напрягся. Конкурирующая организация мне тут ни к чему.

Женщина заговорила на языке исаваров. Один из жрецов переводил мне.

— Приветствую славного и досточтимого посланника Небесных богов. Я, скромная служительница Великой Госпожи, посылающей в мир все живое, рада и счастлива почтить твое присутствие на нашей земле.

— Постой-ка. Она так и сказала — «на нашей земле»?

— Именно так, Великий.

Так-так-так. Слова «на нашей земле»– это не оговорка. Очень, очень интересно.

— Чем я обязан визиту славной служительницы Светлой богини?

— Мои подданные недовольны нарушением их прав. Им запрещается проходить туда, где ранее они ходили спокойно, и поклоняться Светлой богине на кургане, окруженном теперь стеной Адажиона.

Вот это да!

— Она что хочет сказать? Что на этом холме, на котором мы основали Адажион, когда-то поклонялись Светлой богине? Тут было ее святилище?

— Ничего тут не было. Светлой богине исавары поклонялись и поклоняются везде, где им взбредет в голову. Могут остановиться в любом месте, которое им нравится — у родника, на вершине холма, у реки, наопушке леса — и, пожалуйста, вот тебе место для поклонения. Наверняка на этом холме кто-нибудь когда-нибудь этой богине и поклонялся, но не чаще и не реже, чем в любом другом месте вдоль Станубиса.

Мысли мои бегали, как тараканы по кухне. Чего она приперлась? Что ей тут надо?

— Мои подданные — продолжала Светлая жрица — должны иметь возможность проходить туда, где они привыкли поклоняться богине, и отдавать ей свою дань уважения и любви. Заодно они могли бы поклониться и иным богам, пришлым на этой земле, которым Светлая богиня оказывает свое гостеприимство!

Так-так-так. Надо подумать. Похоже, дело обстоит следующим образом.

Сидели тут эти тетеньки — жрицы,никого не трогали, окормляли местных жителей — исаваров, и все у них было хорошо. Потом, откуда не возьмись, появились мы с адаже, построили город, и начали очень резко тут все подгонять под себя — в том числе, принесли культ Небесных богов со своим пророком. Причем пророк у них очень авторитетный — в отличие от Светлой богини, которую никто никогда не видел, он является людям раз в 20 лет, и каждый раз он выглядит одинаково, и не стареет! Это, несомненно, произвело впечатление на их паству — и от Светлой богини начали отпадать. Исавары потянулись к Небесным богам и их пророку — ну, то есть, ко мне.

Жрицам Светлой богини это не понравилось. Но поделать они ничего не могут. И вот, они, видимо, решили действовать по принципу: «не можешь победить — возглавь».

Если бы эта барышня действительно чувствовала бы за собою силу — она привела бы к стенам Адажиона тысячи исаваров и просто приказала бы снести тут все. Но — не может. Нет у нее силы. И даже перспективы, что сила появится, она не видит. Несмотря на ее наезды — заявления, что, мол, это земля Светлой богини, а вы тут — чужаки, на самом деле ее визит — это такое, очень своеобразное, предложение о сотрудничестве, об установлении приемлемого для них модус вивенди. Переговоры с позиции силы, так сказать. И сейчас, пробивая для исаваров дорогу в мой храм, она пытается заработать очки, на самом деле, за счет моего влияния. Вот, мол, смотрите, люди — это светлая Богиня прокладывает вам путь в храм Небесных богов! Она все еще актуальна — не забывайте ее!

Понятно. Ну, хорошо, поддержим эту игру!

— Народ адаже помнит и поклоняется Светлой богине. Нам она известна под именем Мариф. Она показала нам, как извлекать плоды земли, лечить животных, искать лекарственные травы. В нашем храме всегда рады исаварам с дарами для нее, и для других Небесных богов — тоже.

Так-так-так, похоже, я попал в цель. Женщина несколько смешалась, видимо, не ожидала такой быстрой приватизацией мною ее собственного идола, и лихорадочно сейчас думает, чем это ей грозит. Но конфликты мне не нужны.

— Уверен, что жрица Светлой богини может, и будет поклоняться ею и в нашем храме, и в любом другом месте, где пожелает. Как это и было ранее.

Похоже, она несколько успокоилась. Вообще, смело с ее стороны — явится в чужой храм — дело ведь могло бы пойти совсем по другому!

— Давайте послушаем последнюю делегацию! — пригласил я доратиев.

Из рассказов Сатиена я уже знал, что эти «доратии» — единственное племя, пришедшее на Станубис с юга. Там они мирно занимались подсечным земледелием — вырубали леса, сжигали их, потом засевали поля, пока земля не истощалась. И, поначалу все у них было хорошо. Кругом стояло много высохших, наполовину поваленных бурей лесов, которые только и ждали, когда их спалят. Но, со временем эти мертвые леса закончились, а живой, зеленый лес так просто не сжечь — сначала надо подсечь кору, чтобы деревья засохли, а потом еще и убрать несгоревшие остатки толстых стволов. Тут, видимо, доратии узнали, что у реки есть земли, где не надо вырубать лес, чтобы распахать поле, а река поливает поля самостоятельно. И, разумеется, дружно переселились к нам, на Станубис. Несмотря на южное происхождение, выглядят вполне по-европейски, среди них даже есть рыжие!

— Мы просим о справедливости — заговорил пожилой старейшина доратиев. Нашему племени постоянно чинят обиды — отнимают зерно, похищают людей. Мы хотели принести жалобу пророку, но адаже не пускали нас. Мы — не самое многочисленное племя, нам трудно защитить себя. Нам нужна защита добрых богов!

Говорил он, как не удивительно, на вполне понятном, правильном эсперанто.

Да, похоже, надо что-то менять, вмешаться в отношения племен. Иначе начнутся свары, войны, а может быть, и геноцид!

— Итак, я объявляю волю Небесных богов. Все племена должны иметь право входить в город и поселиться в нем, где пожелают.

— Мы не примем такого — заговорил вождь адаже. — Адаже не пустят чужаков в свой город. Адаже готовы сами построить храм за городом и окружить его стеной! Пусть он будет доступен всем! Но не пускайте чужаков в наш город!

Ну конечно. В моей памяти сразу же всплыли кадры из фильма «Троя». Там греки, напав на город, сразу же захватили его храм, стоявший почему-то отдельно, перебили стражу и ограбили, а жрицу храма — как там ее звали — Гесеида? Бресеида? Короче, Ахилл ее забрал себе и использовал… не по назначению. А я-то ведь даже не обладаю выдающимися достоинствами упомянутой Гесеиды — и меня, пожалуй, попросту прирежут! И это будет, пожалуй, не самый худший вариант, поскольку местного Ахилла вряд ли будет изображать Бредд Питт. Короче, ну, нафиг.

— Устройство храма за городом категорически неприемлемо. Даже если мы построим сиренто вокруг храма — а его надо еще как-то построить — нам некем его охранять. Храм останется там, где он есть. А вот племена, уверовавшие в Небесных богов, должны поселится в городе беспрепятственно!

— Но это наш город — воскликнул старший племенной вождь адаже — и нам не нужны тут чужаки!

Нет, дружок. Так дело не пойдет!

— Это город храма. Это священный город. Чужаки — такие же верующие, как и вы. Тут, в храме, нет ни адаже, ни исаваров. Тут все — верующие. Вы пустите их, иначе я лишу этот город милости Небесных богов!

Вождь адаже, насупившись, отступил к своим, где они начали о чем-то совещаться.

Да, помнится Иисус говорил, что, мол, нет ни эллина, ни иудея — есть лишь верующие в него, и прочий сброд. Теперь я понимаю эту фразу, о, как я ее понимаю!

Совещание у адаже было недолгим

— Мы не можем пустить их — категорически заявил вождь. — Только пусти чужаков — сразу же начнется разбой в городе, грабежи домов, оскорбления женщин. Это невозможно!

— Давайте так. Все пришедшие — и вообще, все кто находится в городе — должны сложить оружие. Все вооружение мы складируем в специальное помещение и закроем там.Вооруженных нападений не будет. Также, нужно создать отряды стражников, которые будут следить за порядком! Только у них будет оружие.

— И кто будет следить?

— Служители храма. Они отрекутся от своих племен, и будут беспристрастно следить за выполнением законов.

Интересно, я сам–то верю в то, что говорю?

— Тогда нужны законы, по которым люди будут жить!

— Да, и я дам их вам.

— Нет, мы не согласны!

— Тогда я прокляну город, и он сгорит!

Похоже, задумались. Надо дожимать.

— С каждого вновь поселившегося будем брать взнос на развитие города. Скажем, одного быка. Все пойдет на укрепления, украшения города, ну, и вам лично… что-нибудь достанется.

Споры о будущем города длились долго.

В итоге, решено, что все пришедшие в город и вообще все за городскими стенами сдают свое оружие в храм. Жрецы будут выдавать его воинам только при чрезвычайных обстоятельствах — скажем, при нападении или походе.

Далее, я основал 6 землячеств или братств, которые на местном наречии получили название «фары». Отныне все споры в городе должна была разрешать специальная коллегия фаррахов — по 2 старейшины от каждой фары, итого 12, и три жреца культа Хонста, то есть моего. Коллегия 15 фаррахов решала все судебные дела, касавшиеся споров и преступлений, где участвовали члены 2-х и более фар. Остальные дела рассматривались в фарах по своим обычаям — в эти дела жрецы не лезли, это внутренние дела фары.Избирали фаррахов тоже по правилам каждой фары — где-то по жребию, где то проходили выборы, а в фаре адаже эти места были закреплены за двумя семействами и передавались по наследству.

Фара скиров, — в нее вошли кочевники– скотоводы, поселившиеся на берегах Станубиса не так давно. Фара исаваров — местные земледельцы. Фара доратиев — бывших кочевников-земледельцев, а фара ретиев — бывших кочевников-охотников. Фара адажев — соответственно, племя адажей, и фара траусилов — местные рыболовы. Действовало все это только в городе — жители отдаленных поселений и знать не знали, что их записали в какое-то землячество, но, если они приезжали в город по каким-то делам, им было, к кому обратиться за защитой.

Реформа вызвала жаркие споры в народных собраниях всех племен, но в итоге ее приняли все. Последними ее приняли скиры — буквально в последний день моего пребывания.

Одной из полезных сторон реформы было проведение подсчета наличного населения. Для этого мои работники построили загончик, в который входило ровно 600 человек. Если остаток населения был мал и не входил плотно в загон, я считал его вручную по головам. Подсчет показал наличие трех с половиной тысяч адаже, шести тысяч исаваров, трех тысяч трехсот скиров, полутора тысяч траусилов, двух тысяч восьмисот доратиев и полутора тысяч ретиев. Все это — мужчины от 15 лет. Учитывая, что пришло сюда менее трехсот адаже,прогресс за 100 лет просто потрясающий. Боюсь, не стало бы нам вскоре тесно на берегах Станубиса. Придется тогда думать, как расширять поля, а это без полива и ирригации вряд ли возможно. А ирригация — это очень трудоемкое дело.

Также, напоследок я распределил обязанности между жрецами. Все они получили конкретные отрасли деятельности.

— Вас всего 6 человек, хранителей нашей веры. Пусть каждый на следующий раз готовит доклад о том, как идут дела, что произошло за время моего отсутствия, что люди говорят о происходящем.

— Ты — я указал на потомка Артура — будешь рассказывать мне, какие новости принесли наши разведчики, что произошло на границах, найдены ли новые племена, находки, артефакты, какие новые земли открыты. Нужно сразу же наносить на карту то, что они исследовали, так как я вам показал.

— Потомок Алуэн пусть докладывает о том, что происходит с амбарами и токами, сколько зерна в хранилищах, как идет их наполнение.

— Потомок Симмурга пусть ведает военным делом, — каково число воинов, есть ли у них оружие, обучаются ли они.

— Потомок Ар-руура расскажет о том, кто и откуда приходит торговать к нам,что они привозят, какие цены. Нужно покупать необычные предметы и отправлять мне на осмотр.

— Потомок Валериана расскажет,сколько людей живет в нашем городе, каковы их нравы, нет ли волнений и разбоев, в чем нужды горожан.

Конечно, система не идеальная, но хоть какую-то преемственность и последовательность в управлении она даст. Страна растет, надо совершенствовать административный аппарат!

Перед самым уходом в капсулу, я не утерпел и еще раз вышел в город, посмотреть как строятся новые кварталы — для скиров, исаваров и других фар. Город вырастет сразу в 3 раза, вмещая в себя пригороды, а городская стена будет переноситься на новое место. Жаль,что опять все происходит в мое отсутствие и без плана — опять получится хаотичное скопление хижин вместо нормальных улиц и проспектов.

С культом Богини я пока не буду делать ничего. Веротерпимость — это один из принципов жизни этого общества. Тут смешалось столько народов с самыми разными верованиями, и никто не оспаривает авторитет чужих богов — это чревато серьезнейшими конфликтами. Но что будет дальше — покажет лишь время.

Впрочем, будем решать вопросы по мере поступления. Лучшее, как говорится, враг хорошего. Спокойного сна, Костя.