Чиновник

Глава 24

Утром во вторник практически все пришли на объект даже раньше, чем нужно.

Чуть-чуть «опоздали» лишь братья Калюжные да сам бригадир — хотя уж ему-то, как водится, торопиться и вправду не стоило. Так же как мастеру — без них всё равно не начнут, а начальство всегда появляется точно в срок. В смысле, когда появилось, тогда и срок.

Впрочем, на этот раз ни Геладзе, ни Стрельников тянуть со сроком не стали. Как и было назначено, мастер «вышел к народу» ровно в половину девятого. Правда, место для сходки (между бытовкой и краном) ему не понравилось. Как и обещали в Гидрометцентре, температура на улице снова упала, и стоять на ветру и на холоде было не слишком комфортно.

По предложению Стрельникова собрание решили перенести внутрь здания — в «тёплую зону», где печка и где можно было даже усесться на подмость, на стопку из кирпичей, на поддон или на перевёрнутое ведро.

— Ну, что, генацвале, — приступил к своей речи Георгий Гурамович, — настало время подвести кой-какую черту. В ноябре на этом объекте вместе, бригадой вы отработали восемь дней, а некоторые поодиночке и больше, — посмотрел он сперва на Запятного с Шестаковым, а затем быстро глянул на Левашова и Стрельникова. — Но речь сейчас не про них, не про одиночек. Речь пойдёт сейчас про бригаду. Итак, цифры. Только цифры и ничего больше. Общий заработок бригады за восемь рабочих дней ноября согласно расценкам составил четыре тысячи восемьсот девяносто шесть рублей двадцать копеек. Дальше я называть копейки не буду, а буду округлять их, чтобы не путаться.

— А Шишкин в эти восемь дней входит? — подал голос Васильев, его бывший, типа, дружбан.

— Нет. Уволенный Шишкин в эту сумму не входит. Его я считал отдельно. Как ему будут платить и будут ли вообще, голова пусть у руководства болит. А мы его, так сказать, вычеркнем.

— Из списка живущих? — хохотнул Сапуньков.

— Почти так и есть, — не стал вдаваться в подробности мастер. — Короче, продолжим. Из указанной суммы, если следовать строго ЕНиРам, мы должны вычесть бригадирские три процента, а это, ни много ни мало, сто сорок шесть рубликов. Однако, поскольку товарищ Стрельников... Николай Иванович сам от них в этом месяце отказался, то и мы, соответственно, вычитать их не будем.

На этом месте рабочие предсказуемо зашумели.

— А чего отказался-то, бригадир? — выразил общую мысль Сапуньков.

— Чего отказался-то? — хмыкнул Стрельников. — Так а зачем мне эти копейки? Я больше хочу.

А когда вокруг отсмеялись, продолжил:

— Но если по существу, свой процент я возьму лишь тогда, когда мы полностью выполним месячный норматив. Вся бригада, а не по отдельности. Согласно графику, что висит в бытовке у мастера, а сегодня и в нашей каптёрке. Считаю, что это будет и по закону, и, как говорится, по совести. Возражения есть? Нет? Отлично. Продолжайте, Георгий Гурамович.

— А мне тут и продолжать-то особо нечего, — усмехнулся Геладзе. — Сумма озвучена, делим её на семнадцать и получаем в среднем по двести восемьдесят восемь на брата. Официальная квалификация у всех одинаковая, поэтому усреднённая сумма будет и окончательной...

— А то, что мы раньше, до того, как в бригаду вошли, заработали — с этим что будет? — подал голос Петренко.

— Кто сколько до двадцать первого ноября заработал, тому столько и выдадут, — пожал плечами Геладзе.

— А где?

— Что где?

— Где получать-то?

— Так здесь же, по ведомости.

— А когда?

— Пятого, как обычно.

— Так пятого праздник... День конституции...

— Николай Иванович, объясни, — повернулся Геладзе к Стрельникову. — Народ интересуется, а это, скорее, твоя епархия, а не моя.

— Ясно. Сейчас объясню...

Николай встал, обвёл взглядом сидящих вокруг мужиков...

Ожидание на их лицах, конечно, присутствовало, но чего-то духоподъёмного, восторженно-радостного бригадир на них не заметил. Оно и понятно. Наивными юношами здесь и не пахло. Ну, то есть, верить в светлое будущее — дело хорошее, правильное, но строить его на пустой желудок не очень-то хочется. Особенно, когда везде говорят, что социализм в стране уже победил и людям вокруг с каждым годом живётся всё лучше и лучше. Война-то давно закончилась. Культ личности преодолён. Спутники, вон, на небе летают. Пора бы, наверное, и о земном задуматься. О хлебе насущном, о мясе, о масле, о молоке, о новом пальто для дочки, о радиоле в квартиру, походе в театр, поездке, пусть не на юг, но хотя бы в столицу, других посмотреть и себя показать. А для всего этого не речи нужны, а деньги. И не украденные, а заработанные...

— Праздники, мужики, это хорошо. Праздники — это здо́рово. Я тоже люблю выходные, и чем их больше, тем лучше. Но только вот ведь какая получается заковыка. Мы хотим в декабре заработать больше, чем в ноябре? Существенно больше, чем тридцать за день? Хотим?

— Ну... хотим... да, — нестройно отозвались собравшиеся.

— Отлично. А теперь вводная. Вчера в управлении утвердили аккорд для нашей бригады. Плюс пятнадцать процентов к закрытому, но при условии, если к двадцать девятому декабря мы выполним всё, что намечено. Тот самый план-график, что висит щас в каптёрке и у Гурамыча. Выполним, заработаем по девятьсот и выше. Не выполним, — развёл Николай руками, — не обессудьте...

Лишь после этого народ наконец проняло́. Все оживились, загомонили, начали наперебой расспрашивать о деталях, спорить... О выходном на День конституции никто уже не вспоминал. Скорее, наоборот, некоторые предлагали вообще в декабре работать без выходных, на что Стрельников довольно резонно заметил, что без выходных невозможно — та самая Конституция не позволит. Да и потом сейчас не война, и пахать на износ ни к чему. А вот работать по умному — об этом и вправду надо подумать. Но только не прямо сейчас, а вечером, когда норму по плану закроем... На этом, собственно, и порешили. И разошлись по местам. Кто на сантехнику, кто на кладку, кто на раствор, кто на армирование перекрытия на лестничной клетке...

Часам к одиннадцати на площадку прибыл снабженец из треста. Инженер-экспедитор, как он себя сперва обозвал, а после представился по имени и фамилии: Туманов Виктор Иванович. Буду, сказал, курировать этот объект по заданию Трепакова.

С собой он, к слову, привёз килограммов сорок поташа, несколько новых носилок, рукавицы, лопаты, вёдра, ещё кое-что по мелочи... А когда разгрузил разъездной ГАЗон, ещё минут двадцать сидел в бытовке у мастера и выписывал основные потребности стройки на ближайшие десять дней.

— Шустрый товарищ, — сказал про него Гурамыч. — Чувствую, не к добру это всё. Чувствую, замордуют нас с этим планом, как пить дать...

Пообедать спокойно, чтобы никто никуда не дёргал, Николаю снова не удалось. К часу на стройку приехали «технадзор» Зубарев и товарищ Летягин, тот самый проектировщик из «Облстройпроекта», который присутствовал на совещании в тресте. Звали его, как Гайдара — Аркадий Петрович.

Зубарев сразу же убежал смотреть арматуру. Летягин же вызвал в бытовку к мастеру Стрельникова и там насел на него, как медведь на крестьянина из басни Крылова. Тёзку Гайдара интересовало всё: и про добавки в раствор и бетон, и про новые способы электропрогрева, и про «придуманную» бригадиром систему опалубки перекрытий, и про о́тжиг вязальной проволоки, и про «новые» типы бадей для бетона, и про линейно-блочную схему планирования производства работ (Николай с удивлением узнал, что привычные ему сетевые графики из девяностых-двухтысячных здесь практически не применяются)...

Бригадир аж вспотел, отвечая настойчивому Летягину. Плюс несколько раз он чуть было не прокололся, когда приводил примеры из практики, а почти вся эта практика относилась не к прошлым и нынешним временам, а к будущим. Вопросы закончились лишь через час, а затем представитель «Облстройпроекта» достал из портфеля картонную папку и положил на стол перед Николаем:

— Здесь данные испытаний по вашим кубикам. Хочешь взглянуть? Ты первый, кому я показываю. Их даже ваше начальство ещё не видело...

Судя по результатам лабораторных исследований, противоморозная добавка «поташ+лигносульфонат» действительно показала себя наилучшим образом. За семь суток твердения растворные кубики, которые хранились на крыше, набрали прочность около сорока процентов от марочной, а те, что хранились в бытовке — чуть меньше семидесяти. И, мало того, изготовленный с этой добавкой раствор, оказался и вправду нейтрален по отношению к стали.

— Ты, Стрельников, даже не представляешь, что у нас получилось! — воодушевлённо вещал Аркадий Петрович. — Да если мы станем везде применять эту «незамерзайку», сколько сразу проблем разрешится. И ведь это не только по кладке, это и по бетону пройдёт. А если ещё и прогрев замутить, как ты говорил, с изолированными проводами... Тут, я скажу тебе, впору и дырки под ордена крутить начинать...

Стрельников слушал его и мысленно ухмылялся.

Мечты областного проектировщика выглядели вполне обоснованными. И даже то, что чужие идеи товарищ Летягин воспринимал теперь как свои (ну или, в крайнем случае, коллективные), Николая ничуть не расстраивало. За приоритетом и премиями-наградами он не гнался. Тем более что и сам сознавал: его заслуги тут минимальны. Он просто транслировал уже показавшие свою эффективность строительные технологии будущего в головы тех сегодняшних, кто способен их оценить и продвинуть, а уж какие они получат за это плюшки и пряники — дело десятое.

Да и потом, из всего, что будет придумано за следующие полвека — это лишь капля в море. А само море... не так уж оно, по большому счёту, и важно. Гораздо важнее построить на его побережье верфи, причалы, порты, электростанции, опреснительные установки, турзоны, перевозить через него грузы, ловить в нём рыбу, исследовать флору и фауну, добывать ископаемые. А всё остальное приложится. Просто не может не приложиться с такими-то, мать их, «внезапно открывшимися» возможностями...

Армирование площадки на лестнице закончили в половину шестого. «Технадзор» лично ползал по арматурной сетке с рулеткой, проверяя размеры «клеток», надёжность соединений, длину перехлёстов стрежней, толщину «защитного слоя» и общее соответствие рабочей документации. После чего пожевал губами и нехотя сообщил, что работу он принимает и даёт разрешение на завтрашнюю заливку...

В шесть двадцать бригада, как и планировалось, вновь собралась в «тёплой зоне», чтобы продолжить начатый с утра разговор. Норму, как сказал мастер, сегодня всю выполнили. Замечаний по качеству не поступило.

— Короче, так, мужики, — объявил Николай, когда пересуды стихли. — Моё предложение будет такое. Единолично командовать я не хочу. Ну, то есть, хотеть или не хотеть-то мне можно сколько угодно, но чтобы работа действительно шла, как положено, необходимо доверие. Доверие и контроль. Контроль и ответственность. Бригадир должен доверять бригаде, бригада должна доверять бригадиру. Теперь по поводу ответственности и контроля. Если кто-нибудь что-нибудь где-нибудь накосячит, рублём отвечают все. А бригадир так тем более, и не только рублём, но и должностью, поскольку не уследил. Но с другой стороны, у каждого должна быть возможность выбора. Или он вместе со всеми, или он сам по себе. И это не анархия, это порядок. А чтобы этот порядок поддерживать, нам нужно вот что...

И он рассказал собравшимся о выборах бригадира, о совете бригады, об аккордной работе, о планах и графиках, о выходных, об исключении из состава бригады и приёме в неё новых членов, о распределении заработанного по КТУ (коэффициентам трудового участия), о солидарной ответственности за брак, о взаимодействии с начальством и смежниками... Всё, что он помнил по теме. О том, как это работало в бригадах Серикова и Злобина и как не работало там, где к комплексному подряду, к его организации подходили формально, для галочки...

Обсуждение длилось долго, почти два часа, но оно того стоило.

И хотя окончательного решения по выборам, КТУ и совету бригады так и не приняли, со всем остальным согласились и основу для «светлого будущего» заложили. У каждого в голове закрепилось чёткое понимание, что хорошо зарабатывать действительно можно. Да ещё так, что в выигрыше по итогу окажутся все: и сами рабочие, и их непосредственные начальники, и государство...

* * *

В среду из трестовского руководства наблюдать за заливкой бетона прибыл начальник строительного участка. Товарищ Поликарпов лично прошёлся по стройке, поздоровался с бригадиром, поговорил с мастером, поручкался с технадзором и вставил фитиль нарисовавшемуся на объекте снабженцу: почему тот сегодня здесь, а не на РБУ. Вчерашний снабженец руководящее указание воспринял с энтузиазмом и в ту же секунду умчался в указанном направлении.

Пронаблюдавший за этой репризой Стрельников подозвал к себе Левашова и проинструктировал его в похожем ключе:

— Слушай, не в службу, а в дружбу. Сгоняй-ка ты тоже на РБУ, проследи там, как нашу добавку бодяжат. А то что-то, знаешь... тревожно мне как-то. Вдруг лопухнутся, а нам отвечать. Проверишь?

— Проверю.

— Но только чтоб всё по инструкции было. Усёк?

— Не бои́сь, бригадир, — ощерился «Леший». — Всё будет тип-топ. Гарантирую.

— Ну, вот и ладненько... А, чёрт! Забыл, — хлопнул себя по лбу Николай. — Там сегодня, наверное, Светка Баркова диспетчером. Так ты ей привет от меня передай, ага? И ещё вот, — он сунул руку за пазуху и вынул конверт с фотографиями. — Вот это ещё отдай ей. Вторые сутки ношу, всё времени нет к ней заехать.

— Бывает, — ухмыльнулся приятель. — А сколько там, кстати, машин нам отправят?

— Три куба должны, марка М200, так что наверно два рейса будет.

— Понял. Проконтролирую.

— Давай...

Автомиксеров, к сожалению, в этом месте и в этом времени пока ещё не было.

Первые полтора куба бетона прибыли на объект в самосвале. В кабине помимо водителя сидел «инженер-экспедитор».

— Всё заряжено, Фёдор Кузьмич! — бодренько доложил он начальнику стройучастка, как только спрыгнул с подножки. — Вторую партию этим же ЗиЛом свезём.

— Разгружай, — махнул рукой Поликарпов.

Под разгрузку ЗиЛ встал рядом с краном.

Там же, на небольшом возвышении стояли рядком четыре стандартных бадьи на полкуба. Как раз туда самосвал и слил весь бетон, после чего в ещё поднятый кузов запрыгнули с лопатами два «бойца» и принялись очищать его от «прилипшей» щебёнки.

Привычная ситуация. Хорошо хоть, что ехать от РБУ до объекта было всего ничего. А иначе счищать «утонувший» щебень пришлось бы не пять минут, как сейчас, а все тридцать, если не больше. И стоило это по ЕНиРам всего шестьдесят копеек за куб. Замаешься зарабатывать, если ты просто подсобник и ни на что другое не годен.

ЗиЛ со снабженцем уехал за второй партией, Запятный с Тарнавским подцепили одну из бадей, троса́ натянулись, заурчала лебёдка, первая порция смеси поехала вверх.

За заливкой бетона сверху следили Геладзе и Зубарев. Что спрашивал «технадзор» у Гурамыча, что тот отвечал, Николаю было не слышно. В это время он вместе с Васильевым, Сапуньковым и Жихаревым расцеплял на лестнице бадьи и растаскивал по площадке бетон. Работа не особенно сложная, но физически муторная. Она отняла всего двадцать минут, но вымотала капитально. Тёплый бетон пари́л на морозе, но цементное молочко на поверхности в серую кашу не свёртывалось и ледяной коркой не застывало. Явный признак того, что добавка работала.

Спустя ещё четверть часа, когда все четыре бадьи вернулись на прежнее место, прибыл второй рейс с бетоном. Следующую партию смеси заливали тем же порядком. Только Запятного и Тарнавского сменили внизу Васильев и Левашов, прибывший с РБУ вместе с машиной, в одной кабине с водителем и снабженцем. Стрельников с Витькой успели лишь парой слов перекинуться («Передал? — Передал»), как наверх поползла очередная бадья.

Под самый конец заливки на площадку явился и проектировщик. К Геладзе и Зубареву он не пошёл, а сразу забрался по нижнему маршу на только что за́литую площадку.

— Эх, не успел посмотреть, — посетовал он, обозревая уложенную в опалубку серую массу. — Но ничего, в субботу специально приеду, склерометр привезу.

— Молоточек Кашкарова? — продемонстрировал «тайное знание» Стрельников.

— Кашкарова? — сдвинул недоумённо брови Летягин. — Может быть, Шмидта?

— А! Точно! Шмидта, — хлопнул себя по лбу Николай и мысленно выругался.

Пружинный склерометр Шмидта (для определения поверхностной прочности железобетона) в пятидесятые годы на стройках, хоть редко, но уже применялся, а про молоток Кашкарова тут пока что и слыхом не слыхивали...

— Завтра, предупреждаю, сюда ещё начальство нагрянет, повыше меня, — сообщил бригадиру и мастеру Поликарпов, когда самосвал уехал, а все «заинтересованные лица» спустились на улицу. — Так что готовьтесь.

— Усегда готовы. Як пионэры, — ёрнически отрапортовал ему мастер, вскинув руку к виску...