Чиновник

Глава 10

Вторник бывший военный решил потратить на то, чтобы выполнить обещание, данное самому себе по прибытии в родные пенаты.

Улучшить условия жизни через домашнюю технику — об этом мечтали многие, да только денег, как правило, не хватало.

Деньги, спасибо военно-строительному хозрасчёту, у Николая имелись.

Держать их в кубышке он смысла не видел. Помнил, что после «деноминации» 61-го цены подскочат буквально на всё. Сперва тихой сапой, а потом и открыто, причём, не только в госмагазинах, но и на рынках. А убранный с ценников «лишний» нолик просто создаст иллюзию внешней стабильности и потребительского благополучия.

Нести заработанное в сберкассу разумным тоже не выглядело. Года так до 65-го снять более-менее крупные суммы с предреформенных вкладов было практически нереально. Примерно так же как получить выигрыш от облигаций госзайма, коих за двадцать лет напечатали столько, что не могли погасить их до самого развала Союза.

Вообще говоря, именно этот способ привлечь в экономику средства граждан («невозвращаемый» внутренний госзаём, фактически допналог) Николай полагал не просто неверным, а откровенно вредительским. И если в сороковые эта скрытая фискальная практика оправдывалась военной необходимостью, а после войны и в пятидесятых её компенсировали тиражными выигрышами, регулярным снижением цен и повышением уровня личных доходов, то к началу 60-х годов власти просто махнули рукой на проблему, про обязательства перед держателями облигаций тихонько «забыли» и даже розыгрыши по ним свернули практически полностью.

По факту, такой «добровольный-принудительный» вклад населения в экономику породил, в большей части, не рост «народно-хозяйственных показателей», а рост недоверия к «политике партии и правительства» и к государству в целом. Возможно, что на коротком отрезке истории таким недоверием можно было бы пренебречь, но если учесть перспективу, когда всё хорошее уходит на второй план, а всё отрицательное выпячивается, то даже такая «мелочь» может внезапно стать той соломинкой, что ломает хребет сверхдержаве...

Сегодня в кармане у Стрельникова лежало две с половиной тысячи. На холодильник и стиральную машину этого, в общем и целом, хватало. Ну, если конечно в местный горторг какую-нибудь новомодную «Ригу-55» не завезли или «ЗиЛ» последней модели. Но это, понятно, была бы уже фантастика, а не реальность советской глубинки пятидесятых.

Где в Вологде нынче продаётся быттехника, поведала тётя Зина:

— А на Калинина в «Электротоварах». Их только в апреле открыли...

Сказать, что Николай удивился, значит, ничего не сказать.

Он хорошо помнил этот знаковый для города магазин по будущим временам, но был уверен, что тот построен гораздо позже, при Брежневе. Однако не верить собственной тёте бывший военный не мог, поэтому за покупками отправился сперва на автобусе до вокзала, а дальше пешком по старой Желвунцовской и будущей Зосимовской улице, переименованной в советские времена сначала в Лассаля, а после в Калинина.

До адреса, где должен стоять магазин, от вокзала было примерно полкилометра. После парочки примыкающих к площади новых каменных зданий по обеим сторонам улицы тянулись ряды деревянных домишек разной степени ветхости. Никаких «Электротоваров», отлично знакомых Стрельникову по восьмидесятым, там и близко не наблюдалось. В конечной точке маршрута темнела лишь деревянная двухэтажка рабочей столовой ОРСа железной дороги, а рядом за длинным забором пряталась аналогичная развалюха с огромными белыми цифрами «91» на фасаде.

Почесав недоумённо в затылке, Николай прошёл чуть подальше, до перекрёстка с Ветошкина. Хотя, если верить табличке на угловом доме, Ветошкина нынче именовалась Железнодорожной.

«Там дальше КОР», — подсказала память прежнего Стрельникова, «молодого».

А вот про угловую четырёхэтажку она ничего подсказать не могла. Новое здание с эркерами, балконами и продовольственным магазином внизу появилось здесь, пока «хозяин» тянул армейскую лямку.

КОРом же горожане называли ДК железнодорожников — довольно помпезное здание, сооружённое, к слову, тоже из дерева и носившее раньше название «Клуб 10-летия Октябрьской революции» (отсюда, кстати, и КОР). В нём до сих пор проводились разнообразные тематические и общественно-значимые мероприятия, начиная от самодеятельных концертов и танцев и заканчивая областными партийными конференциями.

Между КОРом и будущей Зосимовской раскинулся Самаринский сад — излюбленное место прогулок всех местных жителей. Левее блестел под солнцем ещё не покрывшийся ледяной коркой пруд, где летом катались на лодках, а зимой на коньках. В будущем на его месте построят здания Областного суда и прокуратуры, а вплотную к Калинина — Дворец спорта.

Кое-как сориентировавшись, Николай наконец-то припомнил, что здесь было и будет и где искать то, что нужно.

Новый дом на углу, если верить архивам, строился по типовому проекту. Верхние три этажа — жилые, нижние — магазин. Здесь, в здании с номером «89» располагались «Продукты». Дальше, ещё через полкилометра в точно таком же угловом доме, только под номером «69», на пересечении Калинина и Урицкого в будущем находился хозмаг, торгующий всякой всячиной. И тот, и тот другой построили в пятидесятых, то бишь, сейчас. А раз тётя Зина сказала, что электротовары — это на Калинина, значит, ничем иным, кроме как этими самыми «Электротоварами», тот «хозяйственный» быть не может.

Логично? Логично.

Мысль оказалась верной. В угловом доме по адресу Калинина 69, действительно, торговали радиоприёмниками, холодильниками, патефонами, пылесосами и прочей электробыттехникой. А ещё музыкальными инструментами, тканями, трикотажем и спортивными инвентарём: гирями, обручами, мячами, футбольными сетками, лыжами, самокатами...

Нормальный такой почти что универмаг, но только не в центре, а чуть поодаль, с прицелом на будущую застройку.

Кстати, прямо через дорогу высилось здание сельскохозяйственной школы, тоже недавно построенной, на четвёртом этаже у которой, как сообщила вчера тётя Зина, ютился сейчас Вологодский строительный техникум. Годика через два он переедет в собственный корпус на набережной, ну а пока... Пока, если планы не поменяются, следующим летом Николай будет поступать конкретно сюда. Не в Ярославский технологический, не в Москву и не в Ленинград, как, наверное, сделали бы на его месте другие, а в обычный провинциальный стройтехникум. Ведь знаний и опыта для получения высшего, а не среднего специального образования ему хватало и так. А вот чего не хватало, так это времени. Времени и трамплина, с которого можно начать путь наверх и не тратить при этом лишних усилий на «пустяки» вроде вузовского диплома...

Ассортимент продаваемой в магазине бытовой техники был, прямо сказать, не ахти. По крайней мере, в том, что касалось холодильников и стиралок. «Саратов» за полторы тысячи и «Ока» за семьсот шестьдесят. Последнюю, как удалось выяснить, изготавливали в Дзержинске Горьковской области. А холодильник, что очевидно — в Саратове.

С пылесосами дела обстояли чуть лучше — в торговом зале стояло аж три модели: «Ракета», «Харьков» и «Вихрь». Но по цене они в имеющуюся у Николая сумму уже не вписывались.

Чего на полках было действительно много, так это радиоприёмников, электропроигрывателей и радиол. Правда, они-то сегодня Стрельникову как раз и не требовались. Так же как швейные машинки и арифмометры. Но вообще, если есть, то и хорошо. Понадобится — понятно, где брать...

На покупки... точнее, на их оформление ушло часа полтора. И если стиральную машину получилось взять прямо из магазина (несколько штук стояли упакованные в подсобке), то за холодильником Николая сперва попытались отправить на склад в Завокзальном, и будь на его месте кто-то менее опытный, неискушённый в вопросах советской торговли, пришлось бы и вправду тащиться чёрт-те знает куда и заново договариваться о доставке.

А о доставке Николай уже договорился, причём, прямо сегодня, сейчас и не переплачивая.

В соседнем дворе стояла пара телег с возницами-кустарями, там же толклись и грузчики. Очень нужные как раз для таких вот случаев, когда горторговские машины все заняты, очередь на доставку расписана на сутки вперёд, а покупателю надо срочно и в ту же цену.

«Живых» холодильников в магазине было всего три штуки, и все они, по уверениям продавщиц, являлись «витринными образцами». Над этим заходом Стрельников лишь посмеялся. После чего со скучающим видом привёл по памяти пункт «номер такой-то» из Правил торговли крупногабаритными непродовольственными товарами и ещё один пункт из недавнего Постановления горисполкома за «номером таким-то» о содержании залов реализации сложной бытовой и электрической техники.

Вообще говоря, номера и названия документов он взял от балды, но в том, что такие правила и инструкции существуют, нисколько не сомневался. Похожие он читал в будущем, а некоторые даже сам составлял, поэтому, собственно, и вёл себя так уверенно.

Продавщицы, понятное дело, тут же прониклись и быстренько вызвали старшего товароведа. Видимо, чтобы тот тоже проникся и взял на себя часть ответственности.

С товароведом проблем не возникло. Тот практически сразу признал в «настойчивом» покупателе «своего» и даже, возможно, кого-то повыше. Почти как в известном фильме шестидесятых годов, где персонаж Георгия Вицина с назиданием выговаривал своему «коллеге» Никулину сакраментальное: «Начальство нужно знать в лицо!»[1] В итоге, уже через двадцать минут один из «выставочных» холодильников Николаю благополучно оформили, упаковали и даже вытащили во двор, где его ожидала телега с возницей и грузчиком.

До дома «доставка в одну лошадиную силу» доехала за час с небольшим. Пусть и небыстро, но, в целом, оперативно — «официальную» грузовую машину пришлось бы ждать до среды.

«Саратов» наверх тащили вдвоём. «Оку» нанятый возле «Электротоваров» грузчик вознамерился поначалу поднять наверх в одиночку, но Стрельников неожиданно вспомнил ещё один фильм из шестидесятых[2], где персонаж теперь уже не Вицина, а Никулина доблестно уронил такую же технику с лестницы, а после и сам навернулся, с понятным для всякого травматолога результатом. Вспомнил и в результате стиральную машину они тоже заносили в квартиру вдвоём.

Доставка и грузовые услуги обошлись Николаю в тридцать рублей. Столько же, сколько стоила бы машина...

От покупок, сделанных любимым племянником, вернувшаяся с работы Зинаида Степановна «пришла в ужас»:

— Коль! Ты с ума сошёл?! Зачем нам всё это? Это же дорого.

— Дорого, но удобно, — возразил Николай. — Да и потом, куда ж ещё тратить деньги, как не на это? Одежда истреплется, обувь износится, продукты... Так вот, чтобы меньше тратить на них, чтобы они даже летом не портились, холодильник и нужен. Ты только взгляни, какой он красивый, да ещё и урчит. А? Тётя Зин? Неужто не прав я? Скажи. Ведь прав же ведь, да? Ты ж просто признаться боишься, ведь так же?

— Ох, Коля, Коля... И откуда ты только такой хозяйственный?.. Ну, прямо как мамка твоя, покойница, спаси-сохрани её там, — указала Зинаида Степанова глазами на потолок, потом поднялась на цыпочках и чмокнула в лоб наклонившегося племянника...

* * *

В паспортный стол Николай наведался в среду в половине двенадцатого. Окошко для выдачи, как и предупреждали, было закрыто, но после короткого стука фанерный лист отодвинулся, и выглянувшая оттуда дама (не та, что была в понедельник) хмуро поинтересовалась:

— Вы что, объявление не читали? Среда — не приёмный день.

— Я по требованию, — Николай быстро просунул в окошко выданную в понедельник бумагу. — Моя фамилия Стрельников.

— Ну, так бы сразу и говорили, — буркнула паспортистка. — А то ходют тут всякие... Ждите.

Она забрала документ и закрыла окно.

Посетитель пожал плечами и принялся ждать.

Ждать, слава богу, пришлось недолго. Всего через пять минут окошко снова открылось, в нём появилась та же сотрудница.

— Держите свой паспорт... Николай Иванович. Проверьте, всё ли там правильно, и если всё в норме, подпишите вот здесь и вот здесь, — ткнула она пальцем в очередную бумагу. — Только с чернилами поосторожней. Кляксу поставите, придётся всё переделывать... Да, с вас ещё три рубля. Можете мне отдать или в финчасть.

— Мне лучше вам, — хмыкнул Стрельников, доставая из кармана мятую трёшку.

— И на работе, как только устроитесь, отметиться не забудьте, — проинформировала его паспортистка, когда все проверки были завершены, а все закорючки проставлены...

По поводу «не забудьте отметиться» всё было сказано верно. В нынешних паспортах отметок ставили много. Помимо привычных «фамилия-имя-отчество, дата-место рождения» имелась ещё и строчка «национальность». Плюс та самая пресловутая «прописка», сиречь, регистрация по месту жительства (с разрешением на проживание в данной местности), сведения о браках-разводах, детях, армейской службе, учёбе, наградах, пребывании в заключении и, что, наверное, самое неожиданное, местах работы держателя паспорта.

Последнее, по всей видимости, считалось необходимым в том плане, чтобы сходу (без трудовой книжки) выявлять тунеядцев и так называемых «бегунков» — лиц, бегающих с места на место и меняющих учреждения и предприятия, как перчатки. Типа инженера Брунса из «Двенадцати стульев». Насколько это помогало кадровикам, неизвестно, но в том, что оно добавляло в отделах шкафов и полок с лишней отчётностью, сомневаться не приходилось.

Только что выданный паспорт был, в этом смысле, «девственно чист». На работу Николай ещё никуда не устроился, а то, что было до армии, в новом паспорте не фиксировалось. Хотя до армии Стрельников успел проработать аж два с половиной месяца — разнорабочим в Стройуправлении №1 облтреста «Вологодстрой». Год назад, после реорганизации министерств и появления совнархозов, трест передали в подчинение облисполкому, Стройуправление упразднили, и сегодня, по сути, «Вологодстрой» стал трестом-площадкой с кучей специализированных участков, жилищно-коммунальных контор и подсобных организаций, разбросанных не только по городу, но и по области.

По факту, трест находился в типичной начальной фазе восстановления дезорганизованного, частично разрушенного, но всё ещё перспективного предприятия. Самое то для развития и будущего успеха. С точки зрения бизнеса, безусловно, а не нынешней непонятно куда идущей модели функционирования экономики.

В отличие от «Вологодстроя», другой местный трест, называемый ныне «Вологдалесжелдорстрой», был передан в ведение совнархоза и свою производственную базу сохранил без изъятий. Да и строили они, в основном, не жильё, не общественные и гражданские сооружения, а промышленные объекты, где, как обычно, и сметы побольше, и премии с орденами чаще дают, и сроки по вводу можно растягивать... пусть не до бесконечности, но на квартал или два — железобетонно...

С точки зрения обычного работяги, устраиваться туда на работу было гораздо выгоднее. Платили там лучше, а увольняли, если конечно влетел не по-крупному, не с «волчьим билетом».

Казалось бы, что тут думать? Такого, как Стрельников, с разрядами по десятку специальностей и корочками крановщика-водителя-экскаваторщика-бульдозериста, с руками там должны оторвать, а после облизывать и сзади, и спереди, и вообще где угодно, только бы не ушёл к «конкурентам»...

Бывший старший сержант, тем не менее, решил по-другому.

Он знал: в уже устоявшейся структуре всякие новшества гасятся на корню. А вот в неустоявшейся... да ещё находящейся под управлением «кризис-менеджеров»... тут шансы внедрить что-то новое выглядели предпочтительнее даже не на проценты — в разы.

Недаром ведь утверждали древнекитайские мудрецы, что кризис — это не только проблемы, но и возможности...

[1]Фильм Эльдара Рязанова «Дайте жалобную книгу» (1964).

[2]Фильм Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими» (1961).