Чиновник

Глава 19

В понедельник с утра на стройку пришёл «технадзор». Усатый дядька лет сорока – сорока пяти в клетчатой кепке и бурках с галошами. Как потом рассказал Геладзе, звали его Виктор Михайлович Зубарев, инженер из строительного отдела горисполкома. С мастером они просидели в бытовке два с лишним часа и трижды выходили наружу смотреть, что творится на стройплощадке.

А на площадке творилось всё то же, что и в субботу. Стекольщики продолжали стеклить, сварные варить, разнорабочие разнорабочить, прикидывающиеся каменщиками таскать кирпичи и месить раствор. Братьев Калюжных и Петренко с Тарнавским бригадир наконец-то поставил на кладку. Правда, пока не снаружи, а во внутренней зоне, где они с Витькой и мастером практически весь выходной намечали «в натуре» проектные стены и перегородки.

Приготовлением раствора с добавками занялся Левашов. В пару ему Николай дал снятого с оконных работ Балояна. Уроженец Армении, жаждущий с первого дня хоть чего-нибудь «пощикатурить», новое назначение принял с энтузиазмом. Наверное, полагал, что от замеса раствора до собственно «щикатурки» всего ничего.

Сам Николай основную часть времени провёл до обеда с сантехниками и «долбёжниками». Пробивать дыры в кирпиче и бетоне и ставить в них закладные под трубы (гильзы из тех же труб, только большим диаметром) — задача на первоначальном этапе даже более важная, чем монтаж. Компрессор, хвала Левашову, тарахтел, как положено, и воздух в пару отбойников подавал исправно. Сапуньков и Васильев, работая в два молотка, пробивали отверстия быстро, почти как шахтёры в забое. А когда уставали, их меняли стоящие на подхвате Шишкин и Жихарев.

Вообще, Николай планировал прогнать всю бригаду через весь комплекс работ на объекте. И уже после, ближе к Новому году, определиться с основными и дополнительными специализациями для каждого...

В районе одиннадцати на стройку приехал бортовой ГАЗ-51 с цементом.

Молодец, Светка! Всё же смогла протолкнуть заявку с мешками, а не врассыпную, и не во вторник и среду, а с утречка в понедельник.

Сорок пятидесятикилограммовых мешков разгрузили быстро и перенесли их сразу на склад, обустроенный рядом с «растворной комнатой».

За разгрузкой с большим интересом наблюдал инженер по надзору. А как только машина уехала, они вместе с мастером зашли в «закрытую» зону посмотреть, как готовят раствор с противоморозкой.

Стрельников, как и положено, крутился поблизости. Вдруг что-то потребуется объяснять и, вообще, игнорировать технадзора — последнее дело на стройке. Даже если ты не материально ответственное лицо, а «просто рабочий».

Гостю из горисполкома дополнительные объяснения не понадобились. Он говорил только с мастером.

— Сложный он человек, Нико́, — сказал про него Гурамыч после обеда. — И сложности у него рабочие соответствующие. Давно его знаю. Инженер он хороший, но только уж слишком... принципиальный что ли.

— Добавки бодяжить в раствор запретил? — попробовал угадать Николай.

— Да как бы это получше сказать... — тронул себя за ухо Геладзе. — Категорически он ничего конечно не запрещал, но в целом... Короче, потребовал, чтобы в рабочем журнале всё отражалось по полной, чтобы все испытания были проведены, как положено, и чтобы разрешение на добавки дали хотя бы в тресте, а ещё лучше, от авторского надзора. Вот как-то так, Нико. Даже не знаю, что теперь делать.

— А что делать? Ничего, — пожал Николай плечами. — Что нужно, мы и так уже сделали. Кубики вчера все забили? Забили. Запись в рабочий журнал занесли? Занесли. Начальство проинформировали? Проинформировали..

— Вчера вечером, — подтвердил Геладзе. — Я лично звонил Поликарпову.

— Во-о-от, — поднял палец Стрельников. — Технадзору сказали всё честно? Всё честно. Теперь, получается, дело за ним.

— За ним? В каком смысле, за ним? — нахмурился мастер.

— В том смысле, Георгий Гурамович, что вы доложили о нашем деле по своей линии, а товарищ Зубарев, если он, в самом деле, принципиальный, доложит сегодня же по своей. И если так всё и будет, к нам на объект уже завтра примчатся и Поликарпов, и Трепаков, а возможно, и Вологди́н.

— Вологдин? — задумался мастер. — Нет, Вологдин, пожалуй, что не приедет. Наш управляющий, он по таким вопросам всё Трепакову на откуп отдал, а сам, в основном, заказчиками занимается и бухгалтерией. Разделение труда, понимаешь. Но это с нашей всё стороны. А вот по поводу исполкомовских я не уверен. Эти могут и не приехать.

— А зачем они нам? — удивился Стрельников.

— Ну... — снова потрогал себя за ухо Гурамыч. — Чтобы типа... баланс соблюсти.

— А зачем им баланс? Им ввод интерната нужен, и чем скорее, тем лучше. Но влезать в технологию никто напрямую не станет. А вот подставить подрядчика — это запросто. Мы, типа, сигнализировали, они отрапортовали, что всё под контролем, мы поверили на слово и... — бригадир замолчал и, хитро прищурившись, посмотрел на Геладзе.

— Ну, и что дальше? — не выдержал тот.

— Зависит от результата. Если всё пройдёт хорошо, товарищи исполкомовские бодро заявят: «Строители сомневались, что этот объект можно сдать досрочно, но мы поддержали их начинание, и всё получилось. Мы — молодцы».

— А если всё пройдёт плохо?

— Георгий Гурамович?! — вскинул бровь бригадир.

— Ну да, ну да, чего это я? Совсем, видать, старый стал, — рассмеялся Геладзе. — Если всё пройдёт плохо, исполком ни при чём. Ну, почти ни при чём. Мол, мы им так верили, так им верили, а они обманули. И нас, и горком, и по хозяйственной линии, и по партийной. Нехорошо, знаете, товарищи, так поступать. Надо делать оргвыводы и кого-то наказывать.

— Всё так и есть, — кивнул Николай. — Обычная аппаратная интрига и только.

— То есть, нам сейчас главное — своих убедить, — подытожил Геладзе.

— Да, Георгий Гурамович. Главное, чтобы свои в это дело поверили. А уж с чужими мы как-нибудь разберёмся...

* * *

Всё вышло так, как предсказывал Николай. Во вторник на стройплощадку действительно прибыло трестовское начальство. В составе главного инженера, начальника стройучастка и — чего Стрельников и Геладзе не ожидали — секретаря парткома.

В бытовке у мастера они засиживаться не стали. Сразу пошли по стройке и, обойдя по кругу объект, заглянули в «растворную».

— Ну, и что тут у нас? Готовим компот из чего найдётся? — поинтересовался вместо приветствия Трепаков.

Работающие у мешалки Гаджиев и Балоян, оба в марлевых масках, очках и защитных перчатках, оглянулись на голос, но работу не прекратили.

— А запашок тут... не очень, — покачал головой парторг.

— Щёлочь, Павел Никифорович. Без защиты тут долго лучше не находиться, — отозвался стоящий возле цементного короба Николай, тоже в марлевой маске, но не в перчатках, а в рукавицах, с лопатой в руках.

— Стрельников? Ты? — узнал его Трепаков.

— Он самый, Александр Григорьевич.

— Отлично. Маски на нас у тебя найдутся?

— Найдутся, товарищ главный...

Масок было и вправду в достатке. Сегодня утром пару десятков их плюс дополнительные очки «как у мотоциклистов» притащил на стройку Геладзе, сказав, что «на всякий случай». И случай, как это часто бывает, тут же представился.

Когда высокие гости стали похожи на врачей-инфекционистов, Стрельников начал объяснять и показывать, что да как. Трепакова и Поликарпова живо интересовало всё, что он говорил. Вопросы, по крайней мере, они задавали конкретные, а если что-то не понимали, не стеснялись и переспрашивали. Парторг Судаков, в основном, помалкивал. То ли боялся показаться некомпетентным (в трест его «перебросили» год назад, с мебельной фабрики, на «укрепление»), то ли просто присматривался к бригадиру и честно пытался вникнуть в процесс. А вопрос задал лишь один, в самом конце «технической лекции» о преимуществах противоморозных добавок и способах, как их использовать.

— А эти товарищи, они тут долго работают? — указал он на Балояна с Гаджиевым.

— Вы хотите узнать, не опасно ли им так долго работать с раствором поташа? — уточнил Николай.

— Да, — кивнул Судаков. — Мы-то здесь с вами недолго, зашли и вышли, а им тут целые сутки работать.

— Не сутки, Павел Никифорович. На каждом замесе звено на мешалке меняется, — объяснил Стрельников. — И больше двух часов в смену никто из бригады здесь не работает.

— Так ты, получается, всю бригаду через это проводишь? — вмешался в разговор Трепаков.

— Конечно. И не только вот это вот самое. Каждый в бригаде должен на этом объекте пройти все виды работ, от самых простых до достаточно сложных. От обычной подсобки до кладки, электрики, сварки и монтажа.

— Это и есть твой учебный метод? — прищурился главный инженер.

— Да, Александр Григорьевич. Только это не просто учёба, а своего рода... — Николай сделал вид, что задумался. — Бригадный подряд. Вот так я его назвал бы.

— Бригадный подряд, говоришь? — заинтересовался парторг. — То есть, ты хочешь сказать, что... можно поставить любую собранную с миру по нитке бригаду на какой-то объект, поставить задачу, сроки, обеспечить стройматериалами, техникой и всё будет выполнено?

— Ну, не любую конечно и не на каждый объект, и при определённых условиях, но, в целом, да, где-то как-то похоже, — не стал вдаваться в подробности Стрельников.

— Да. Инициатива, прямо скажу... интересная, — хмыкнул парторг. — Как думаете, Александр Григорьевич? — повернулся он к главному инженеру.

— Я думаю, этот вопрос мы обсудим позднее, — объявил Трепаков. — А сейчас я хотел бы пойти посмотреть, как этот раствор с добавками ведёт себя в деле. Покажешь, товарищ Стрельников? Или Георгий Гурамович не позволит?

— Чего это не позволит? — усмехнулся «дежурящий» возле двери Геладзе. — Очень даже позволит. Нам с товарищем Стрельниковым скрывать нечего...

Как работают каменщики и как ведёт себя на кладке раствор, трестовская комиссия смотрела около часа.

«Слабоваты», — сказал Трепаков про каменщиков.

«Согласен. Пока ещё слабоваты», — не стал спорить Стрельников.

А вот раствор главный инженер похвалил, заявив, что при минусе он и вправду внешне ведёт себя очень неплохо, как летом. Но насколько он окажется прочным весной, когда всё оттает, пока непонятно. Было бы не лишним проверить всё это заранее, заблаговременно, в лаборатории Промлеспроекта. Последняя в плане испытаний конструкций считалась в городе самой надёжной и точной.

«В лаборатории, — сказал Николай, — надо проверять обязательно».

Сказал и повёл всех на крышу показывать кубики-образцы, изготовленные в воскресенье, плюс те, что залили в формы сегодня.

«Будем делать их каждый день. Шесть штук сюда, — указал он на ящик с крышкой. — Четыре в бытовку к мастеру. Чтобы было с чем сравнивать».

«Логично, — поддержал этот ход Трепаков. — Четыре штуки в тепле, шесть при естественных погодных условиях. И когда собираетесь отправлять их на испытания?»

«А это уж как вы скажете, — развёл бригадир руками. — Но я предложил бы первую партию отправить через семь дней, вторую через четырнадцать, а третью спустя двадцать восемь. Как раз и будет понятна динамика, как что прочнеет».

«Согласен. Так мы и сделаем», — дал добро Трепаков.

Перед тем как покинуть стройку он попросил Николая набросать на бумаге что-то вроде отчёта. Личные, так сказать, мысли-соображения, как можно готовить такой противоморозный раствор на месте и на растворобетонном узле. Ну, и примерную рецептуру, какую тот помнил по армии.

Стрельников пообещал, что напишет всё завтра к утру и сам занесёт в управление...

— Вроде бы пронесло, — облегчённо выдохнул мастер, когда гости ушли.

— Вроде бы да, — кивнул бригадир. — Теперь, главное, самим не обделаться, и всё будет зашибись...

* * *

В среду с утра Стрельников, как обещал, принёс в управление треста свои «Соображения о применении противоморозных добавок в строительные растворы» и передал их секретарю в закрытом конверте, с сопроводиловкой «Для т.Трепакова. Срочно. Облисполком».

Шутка, конечно, но так было больше шансов, что бумаги не затеряются и до главного инженера дойдут максимально быстро...

— Сегодня ночью мороз обещали до минус пятнадцати, — сообщил мастер, когда Николай появился в бытовке.

— Мороз — это плохо, — посмотрел в окно бригадир.

— И снег, обещали, весь день идти будет, — взглянул туда же Геладзе .

За окном, в самом деле, шёл снег. Пока ещё мокрый, но на земле он уже не таял, а покрывал её толстым слоем. Самое то, чтобы снежную бабу лепить и в снежки играть.

— А полный прогноз у вас есть? Хотя б на неделю.

Георгий Гурамович фыркнул:

— Ну, я ж не синоптик. А вообще, по радио передали, до воскресенья у нас будет холодно.

— А после?

— А после ещё холоднее.

— Да уж. Зима наступила внезапно, — почесал Николай в затылке. — Ну, ладно. Чего ж тут поделаешь? Зима так зима...

В этот день почти вся бригада пахала на «окнах». Закончить их установку везде, где только возможно, стало задачей первостепенной. Исключение Стрельников сделал лишь для сварных-сантехников Щербатова и Смирнова и работающих на компрессоре Шишкина и Васильева.

С задачей закрыть по времянке два крыла здания, хвала небесам, управились.

А к вечеру — прогноз не ошибся — и вправду похолодало. Морозец стоял на улице градусов десять. Мастер под это дело даже дал разрешение затопить печку в правом крыле, там, где уже кровля имелась. Но, правда, предупредил, что тогда на объекте должен кто-то остаться. Не сторож, а кто-нибудь из рабочих, причём, на всю ночь, а то мало ли что.

Стать добровольцем вызвался Левашов.

А до этого бригадир выявил парочку нарушителей объявленного ещё в пятницу «сухого закона». Нарушителями оказались «молотобойцы-долбёжники» Васильев и Шишкин. Примерно за час до конца рабочего дня от обоих уже изрядно разило. Они даже шланги компрессора нормально смотать не смогли, а молотки просто бросили возле входа в подвал.

— Ваше? — указал Стрельников на пустую водочную бутылку, валяющуюся там же, около входа.

Васильев, узрев бригадира, вжал голову в плечи, зато Шишкин, наоборот, хотя и пьяно шатнулся, но плечи таки расправил:

— Ну, наше и чё?! Нельзя что ли для сугреву?

— Я вас предупреждал, что на объекте никаких пьянок?

— А ты чё, прокурор? — Шишкин попробовал сплюнуть, но угодил себе же на воротник.

— Так. Понятно, — нахмурился Николай. — По-хорошему не понимаете. Значит, попробуем по-плохому. Ты и ты, оба, — ткнул он пальцем по очереди в бывших дорожников. — От работы я вас отстраняю. Сейчас собираете свои манатки и ва́лите по домам, а завтра...

Договорить Николай не успел.

— Бригадир! А ты берега не попутал?! — Шишкин резко качнулся вперёд и выбросил правую руку, пытаясь то ли ударить, то ли просто схватить за грудки.

Бить его бывший старший сержант не стал, а лишь отшагнул, позволив придурку брякнуться наземь самостоятельно, по инерции.

— Эге! А чего тут? Никак хануриков учим? — прозвучало из-за спины с нарочитой весёлостью.

Николай обернулся.

Выбравшиеся из того же подвала Сапуньков и двое сантехников смотрели на происходящее с интересом.

«С пятерыми не справлюсь», — мелькнуло у Николая в мозгу.

— Ты кого тут... хануриком обозвал... чухан уголовный? — поднялся, мотая башкой, поддатый дорожник.

— Тю! Какие наглые нонче чмыри пошли, — нехорошо прищурился Сапуньков, сунув руку в карман.

— Кирьян! — рявкнул Стрельников.

— Слухаю вас, гражданин начальник, — развернулся тот к бригадиру.

— Руку... вынь.

— Не вопрос, — хмыкнул бывший сиделец, достав из карман сухарь и тут же им захрустев. — Ты извини, бригадир. Жрать охота, аж сил нет.

— Ы-ы-ы! — метнулся к Кирьяну кое-как оклемавшийся Шишкин, и через мгновение оба покатились по снегу. А ещё через миг Сапуньков неожиданно оказался вверху. Точнее, верхом на противнике, ловко заломив тому руку и сунув мордой в сугроб.

— Оставить! — скомандовал Стрельников. — Замёрзнет, замаешься нахрен отписываться.

— Отставить значит отставить, — не стал пререкаться Кирьян.

Неспешно поднявшись, он отряхнул снег с коленей и внезапно уставился на что-то рядом с ворочающимся Шишкиным:

— Ух, ты! А это чего? — подобрал он с земли четыре латунных кран-буксы .

— А ну-ка, поднимите его, — указал Николай сантехникам на поверженного. — И заодно карманы проверьте. На всякий случай.

В карманах у Шишкина обнаружилось ещё шесть таких же кран-букс — основных элементов любого смесителя, без которых его можно смело выбрасывать на помойку. По сметному справочнику каждая такая хреновина стоила примерно пятнадцать рублей.

— Крысятничает гадёныш! У, крыса! — зло прошипел Сапуньков.

— Крысёныш, — уточнил Стрельников.

— Крысёныш, — согласился Кирьян. — Мусоро́в будем звать, или так разберёмся?

— Милицию вызывать не будем... Отпустите придурка, — приказал Николай удерживающим пойманного с поличным ворюгу Шербатому и Смирнову.

Сантехники отошли в сторону.

— А теперь... пошёл вон отсюда, — скомандовал он протрезвевшему Шишкину. — Вон, я сказал! И чтобы духу твоего здесь больше не было. Понял?.. Пошёл...

— Отмудохать его надо было, — пробормотал Сапуньков, когда изгнанный из бригады Шишкин исчез за воротами. — Так сказать, на дорожку, чтоб помнил.

Вместо ответа Николай повернулся ко второму дорожнику, который, пока шли разборки, скромненько переминался возле компрессора, стараясь прикинуться ветошью:

— Теперь по тебе... товарищ Васильев... Олег Николаевич. Карманы для начала покажь!

Приятель Шишкина вывернул без каких-либо пререканий карманы на телогрейке, а затем на штанах.

— Чистый. Уже хорошо. Итак, как я уже говорил, от работы я тебя отстраняю. За сегодняшний день по работе тебе будет проставлен пропуск. А завтра... если, конечно, не хочешь закончить, как твой приятель, завтра ты будешь весь день учить справочник молодого арматурщика. Здесь, на объекте. В пятницу послезавтра ты сдашь мне по этому справочнику экзамен. А если не сдашь... ну, значит, тебе ни работать с нами не нужно, ни зарабатывать. И на этом с двумя прогулами ты отправишься к Поликарпову. А там уж, как он решит с тобой, так решит. Понятно?

— Понятно... тащ бригадир, — промямлил Васильев.

— Ну, вот и ладно. А теперь двигай отсюда... Глаза б мои на тебя не смотрели... Тьфу...