Княжич Юра V. Человек Дождя

Глава 5

Временами, «случайный» подбор вариантов попадает в цель удивительно точно. «Случайный» пишу в кавычках потому, что нет у компьютера по-настоящему случайных решений. Все программные или аппаратные генераторы являются только «псевдослучайными», так как генерируют значение, всё равно, по какому-то, пусть и сложному, но алгоритму, заложенному в их основу программистом. Что уж говорить об онлайн-сервисах, подбирающих музыку по твоему «вкусу». Случайностью тут уже и не пахнет. Тут идет индексирование, сравнение «весов», обработка больших баз данных и прочее, прочее, прочее. В общем, большая и серьёзная работа стоит за каждым предложенным тебе треком. Она и должна «попадать в цель»! Иначе, за что бы я деньги тогда платил⁈

Но, даже у такой системы, иногда случаются не просто удачные «выстрелы», а настоящие хэд-шоты!

Именно такой «хэд-шот» и получился нынешним утром у моего замечательного во всех отношениях будильника. Того самого, который создан был на военном заводе по спецзаказу и подарен мне на четырнадцатый день рождение моей невестой… в знак прощания.

Он всё ещё цел, и всё ещё со мной. И мы продолжаем с ним ежедневную увлекательную игру «кто первый?». Что произойдёт раньше: он начнёт играть «случайно» выбранную мелодию, или я сам проснусь и остановлю его. Или не стану останавливать, если настроение будет соответствующее.

Сегодня утром победил он. Что, не так уж и удивительно, учитывая, что накануне я полночи ворочался, не будучи в состоянии уснуть. Даже вскакивал несколько раз и начинал мерять комнату нервно-суетливыми шагами. Правда, брал потом себя в руки, заставлял сесть в медитацию, а после и вовсе вернуться обратно в новой попытке успокоиться и уснуть.

Получилось лишь с третьего раза и под самое утро. Да и то, только, после того как почти «досуха» вложился в «пробуждение» очередной пули к своему «Лебедеву», который и сам, кстати говоря, давно уже стал Артефактом.

Ну а что? Вообще-то, до крайности сложно удержаться от соблазна, когда у тебя есть своя собственная лаборатория с неограниченным доступом к любым ресурсам и материалам, чтобы не взять и не сделать что-нибудь для себя. Не на продажу, а для себя лично. А учитывая весь мой нынешний «бэкграунд», совершенно неудивительно, что этим «чем-нибудь» стало именно оружие. Предсказуемо и закономерно.

Ещё более закономерным, что пули к патронам для нового-старого своего пистолета я сделал-таки из карбонитрида гафния. Слишком уж он у меня в голове засел, так и чесались руки с ним поработать. Через свой НИИ сделал заказ по веществам, заказ получил — поработал. Даже получилось. Сразу на две обоймы пулек наделал. Потом их в гильзы вставил. И теперь вот, время от времени, перед сном, чтобы спалось лучше, «пробуждаю» по патрончику. Когда «резерв» оказывается ещё не растрачен на «заказные» Артефакты.

С одной стороны, стрёмно такую вот игрушку при себе иметь, «неконвенционную», за которую, теоретически, предъявить могут. С другой… как-то на душе с ней спокойнее становится. Хоть универсальным убер-оружием моего «Лебедева» и не назовёшь: не против любой Стихии он эффективен, но… всё одно — спокойнее.

Притом, что внешне он от обычного, неартефактного пистолета никак не отличается. Я даже номер заводской на нём выбитый сохранил.

А ещё момент: «кровную привязку» я ему тоже сделал. И в чужих руках он, вроде бы, работать не должен. Теоретически. На практике, к сожалению, проверить это у меня не получилось: это ведь надо свой пистолет кому-то другому дать. А значит, сто процентов, привлечь к нему лишнее внимание наблюдателей, чего бы мне совсем не хотелось.

Так вот, сегодня утром будильник, во-первых, меня обыграл, успев включиться раньше, чем я до него дотянулся. А во-вторых… он заорал моим же голосом: «Mein Herz brennt!».

И так громко, зараза, заорал, что я аж подпрыгнул в своей ванной, расплескав воду и чуть не разнеся голову о бортик… ну, или бортик о голову. Нынче я бы и такому варианту не удивился после той выбоины в стене и раскрошившегося кирпича.

Проснуться в пять утра, после почти полностью бессонной ночи, под крик «Mein Herz brennt!»… нормальный человек бы разозлился. И, если уж не ударил бы свой будильник (так как он денег стоит), то, как минимум, сильно обматерил бы его. А я…

Тоже обматерил. Только не зло, а радостно! Ведь, это же моя песня! Одна из тех пяти, которые вчера были представлены Кайзеру с Императором на суд, и в переживаниях, за судьбы которых: увидят они свет, или сгинут в безвестности, я и провёл всю предыдущую ночь. И, если она звучит на моём будильнике, значит — свет она увидела! Значит, Кайзер разрешил их отправку в эфир и на сетевые музыкальные сервисы, с одного из которых, мой «умный» будильник её и стянул! Ведь не было иных вариантов, как эта песня могла иначе из него зазвучать — отдельно-то неопубликованные свои работы я в него не грузил.

Я был рад этому настолько, что выскочил из ванной и сплясал на полу перед ней Джайв. Как был — голышом. Весело и крайне энергично. А потом ещё схватил будильник и расцеловал его.

После чего посмотрел на него и замер на долгие полминуты, отдавшись крайне интересной мысли: а почему это, такая замечательная моя вещь с такой длинной историей, вещь, самой первой встретившая моё появление в этом мире и продолжавшая верой-правдой служить мне всё это время… до сих пор не Артефакт?

Как оно так вышло-то? Упущение… досаднейшее упущение, которое надо будет непременно исправить!

Вот вечером и исправлю.

А пока: бодрящий душ, пробежка, снова душ, приведение себя в порядок с чисткой зубов и бритьём головы…

Кстати, да: я теперь ежедневно брею голову. Не всю. Но значительную её часть. Ведь для съёмок клипов по песням Рамштайна, требовался сценический образ. И я не придумал ничего умнее, чем скопировать причёску Тиля Линдемана. Ту самую: с высоко выбритыми боками и зачёсанным назад верхом, собираемым сзади заколочкой или пучком.

Как-то я не сподобился отыскать её правильное название. Зато сумел достаточно чётко и точно описать её парикмахеру, который готовил меня к первым съёмкам.

Теперь вот — поддерживаю. И, знаете… удобно в быту быть Одарённым! Не нужны никакие бритвенные станки, лезвия, пены, гели и прочее мракобесие. Достаточно только зеркала и воды. Моей Воды. При нынешнем моём контроле — кожа получается гладенькая-гладенькая, чистая и мягкая, как попка младенца! А стрижка остаётся ровной и аккуратной.

Морду брить мне пока не требуется — рановато ещё. Но, само то, что, в будущем не придётся терпеть эту ежедневную само-экзекуцию уже радует! Не может не радовать! Даже крамольная мысль появляется: попытаться начать развивать «посюсторонние» способности и в мире писателя, только ради того, чтобы избавить себя от этой неприятной процедуры… Но, пока, как появляется, так и исчезает — меня устраивает там моя нынешняя совершенно НОРМАЛЬНАЯ жизнь. Не хочу ставить её под угрозу, ради такой мелочи… хоть и очень соблазнительной мелочи.

Нет, ну, подумаешь: буду бриться водой, без бритвы… ну, кто это заметит? Кому от этого хуже станет? Ведь, не может же это привести к действительно серьёзным последствиям, ведь правда? Ну, правда же?..

Ладно. Не будем об этом. Удаётся пока сохранять свою нормальную жизнь в том мире — и отлично. Будем следовать завету программистов: «Работает? Не трожь! Ничего не меняй!». Хоть и очень хочется.

Мои песни одобрили! Мои песни разрешили! Моя работа не пропала даром! Мой концерт состоится! И это прекрасно! Мир прекрасен! Погодка — отличная! Весна приходит! Солнце светит! И даже греет! Настроение на отметке: «Хочу всех любить! И приплясываю на месте без повода».

Что тут сказать? У меня вообще настроение, большую часть времени, хорошее. Не люблю грустить или злиться. Мне нравится улыбаться! И пофигу все проблемы, которые пытаются помешать мне это делать.

Однако, настроение настроением, а оружие забывать нельзя: стилет — потому что договорённость с Ректором всё ещё в силе: мой статус Одарённого должен быть виден сразу. Это только в клипах я позволяю себе снимать значок и ремень с кинжалом — не хочу выпячивать этот момент в творчестве, он придаёт слишком большую смысловую нагрузку, которая прямо-таки разрушает сюжетность историй, рассказываемых клипом. Рушит атмосферу.

А пистолет… ну, тут причина другая, хоть и не менее веская: нельзя такую опасную вещь оставлять без присмотра — самое надёжное для неё место, это у меня в оперативной кобуре. Сделал, блин, на свою голову, теперь таскай, мучайся…

Собрался и потопал на свои занятия: развивать свои возможности в вокале, игре на гитаре, общем понимании музыки и в языках, что б их!.. Вот стану Императором Человечества, введу на всей планете Единый язык — русский…

Замечено: когда занимаешься чем-то, что тебя на самом деле увлекает, что вводит тебя в состояние «потока», время начинает лететь незаметно. Словно бы по щелчку пальцев. Вот: только что было утро, я радовался солнышку и шёл в учебный корпус к своему учителю вокала, который устал уже быть в перманентном шоке от отсутствия границ моих голосовых способностей и скорости восстановления после любых самых рискованных экспериментов… Щёлк! И вот уже я сижу в столовой и делюсь своей радостью со всей нашей собравшейся компанией, видя на их лицах зеркальное отражение своей счастливой улыбки: они ведь тоже переживали! И даже поболее меня переживали! Для них же это вообще первая серьёзная творческая работа и первая возможность самореализоваться на большую аудиторию.

Это я, в случае неудачи этого проекта, легко (хоть и с неудовольствием) могу переключиться на другие, благо их хватает. Та же Алина в Питере времени зря не теряет, а я уже успел накопить новых русскоязычных идей, Дойч и Инглиш — успели изрядно поднадоесть. Да и настолько тяжёлый рок с настолько мрачным очарованием мне, всё-таки, чужд. Я предпочитаю несколько более светлые и легковесные вещи…

Щёлк! И вот мы уже выходим из машин, направляясь через площадь к строящейся сцене для финальных правок и натурной репетиции, привыкания к площадке и сцене.

Все улыбаются. У всех облегчение и воодушевление. Нет, пока ещё, предпремьерного мандража. Солнышко светит! Солнышко в самом зените…

И тут, без всякого «Щёлк!» на пути у нас стоит… Авкапхуру в своей сверкающей на весеннем солнце золотой короне-кокошнике. Тот самый Авкапхуру, что был тогда в делегации ЮАИ на Балу в Зимнем. Как и тогда, он был одет в хороший, дорогой тёмный европейский деловой костюм с галстуком, лакированные туфли в тон, и эту несуразную корону на голове. Дикое сочетание, которое не может не бросаться в глаза.

И расстояние до него не больше десяти метров. Он улыбается, гад. Предвкушающе. И даже на солнце глаза не жмурит, на солнце, которое светит прямо на него. Яркое, весеннее, полуденное… И так хочется ему спеть в лицо: «И, как вам только не лень, в этот солнечный день, играть со Смертью…»

В руке у него какой-то странный, черный, каменный нож с золочёной рукояткой, навершием которой является кость. И, почему-то я был уверен, что человеческая кость, а лезвие — обсидиан.

Что тут сказать? Тело моё действовало быстрее, чем думала голова. Точнее, быстрее, чем об этом можно было бы рассказать. Пистолет уже прыгнул мне в руку, а ловкие пальцы уже выполнили все необходимые манипуляции для начала стрельбы. Спусковой крючок нажат. Десять метров — это ж, буквально, в упор. Не промахнёшься. Даже целиться особо не надо. Просто, словно пальцем указательным покажи и стреляй.

Я не мог промахнуться. А пули в обойме все, как на подбор, Артефактные, «пробуждённые». «Непробуждённые» — в другой обойме. В запасной, хранящейся в специальном кармашке оперативной кобуры.

Я не мог промахнуться. Но я не смог и попасть.

Не понимаю, что именно произошло, но… я словно в солнечный луч или блик выстрелил. Пули пролетели насквозь, не причинив никакого вреда врагу. Не причинив вреда и не встретив сопротивления. Они даже не замедлились. Так же кучно и прямо полетели дальше в большую музыкальную колонку, установленную на сцене, со стороны которой появился этот южно-американец. Колонку пробило насквозь в четырёх местах, вызвав неприятный шум и искрение.

Враг стоял уже в пяти метрах правее, такой же самоуверенный и ярко освещённый весенним солнцем. А из груди моей торчит какая-то непонятная хрень: цепь-не-цепь, какой-то жгут непонятный, кроваво-красный и пульсирующий. Жгут, который тянется от центра моей груди к свободной руке Авкапхуру. Жгут, соединивший нас. Блестящий и… мокрый?

Я тут же попытался схватить этот жгут руками, одновременно пытаясь взять под контроль влагу, содержащуюся в нём.

Вот только, у меня не получилось ни то, ни другое!!! Моё тело и мой Дар меня не послушались!!! Я не мог шевельнуться. А, утративший контроль «Водный покров» на моём теле взорвался.

Взрыв получился недостаточно сильный, чтобы серьёзно повредить тело. Даже кожу не порвал — всё ж, слой этого покрова был совсем тоненький, «повседневный», а не боевой, да и спрессован не очень сильно, чтобы не доставлять дискомфорта при движениях и не снижать тактильную чувствительность. Так что, его взрыва хватило только на то, чтобы порвать на мне одежду и устроить «завесу» из брызг и водяного пара, скрывшую меня на несколько секунд от наблюдателей. Да и мне самому обзор заслонившую.

Поэтому, так неожиданно было увидеть рожу Авкапхуру в считанных сантиметрах от моего лица. И чуть не ослепнуть от солнечного света, который, словно прилип к его телу и короне. Прилип, усилился и обволок не только его тело, но и моё.

В следующее мгновение я всей своей спиной, задней частью ног и затылком почувствовал сильнейший удар, а мир окружающий завертелся и встал с ног на голову. Авкапхуру отдалился и оказался где-то на уровне моего пояса, почему-то торчащий под девяносто градусов ко мне. А впереди меня, прямо передо мной, перед моими глазами… небо? Голубое, весеннее, яркое и безоблачное…

Только ещё через пару секунд до меня дошло, что я больше не стою на земле, а лежу на чём-то твёрдом лицом к небу, а надо мной возвышается враг в блестящей на солнце золотой короне-кокошнике. Враг, уже спокойный, деловитый и никуда не спешащий.

А я… не в состоянии шевельнуть и пальцем. Да даже глаза, зудящие, веками закрыть не могу! И Дар не слушается! Я совершенно не чувствую Воду вокруг. Я даже кровь собственную не чувствую… хм, нет! Кровь чувствую. Но, лучше бы, наверное, не чувствовал, так как она не была полностью моя. Если прислушаться к себе, то становилось понятно, что она во мне, больше, чем наполовину, чужая! Чужая, мёртвая и агрессивная, активно борющаяся и подавляющая мою собственную, разъедающая и убивающая её. И именно из-за этого я не могу управлять Водой — все силы уходят на эту борьбу, на то, чтобы не проиграть в ней… слишком быстро, так как, о победе и речи не шло: чужая мёртвая кровь теснила и теснила мою.

А Авкапхуру, стоящий надо мной, спокойный и деловитый, передвигал по поверхности того, на чём я лежал, мои руки с ногами и крепил их к этой поверхности чем-то, фиксировал. Чем и как, я видеть не мог — глаза не шевелились.

Пипец, позиция! Беспомощность, животный ужас и… боль. Она догнала и накрыла, словно волна, ранее убегавший от неё разум. Боль во всём теле сразу!! Безумная боль. Такая сильная, какой я ещё ни в одной своей жизни не испытывал. Да ещё и даже заорать от неё не получается, так как тело не слушается. Ни заорать, ни забиться в огонии… А ещё и мразотный деловитый Авкапхуру закончил с фиксацией и теперь деловито проверял остроту своего чёрного, явно ритуального обсидианового ножа, одновременно примериваясь к моей груди. Почему-то я был уверен, что именно к груди. И первым, что он хочет вырезать из меня, было моё сердце…