Княжич Юра V. Человек Дождя

Глава 25

Что такое «облом», и, почему именно со мной⁈ За что такая несправедливость? Эх!..

Гастрономический праздник не получился. И, главное, даже винить в этом некого — вполне закономерное развитие событий, которое легко можно было бы предсказать, если бы составить себе труд хоть немного подумать, прежде чем делать. Однако, теперь уж, как есть… и ведь, получается, второй уже раз на одни грабли наступаю.

Гастрономический праздник не получился: не успел я и пяти укусов сделать, как меня замутило, и потребовалось срочно искать служебное помещение «для джентльменов», где меня долго и тяжело тошнило.

Естественно, по возвращении за свой столик, на надкусанную и недоеденную шаурму я уже и смотреть-то без отвращения не мог, не то, что пытаться продолжить начатое дело «слома своей диеты». Означенный предмет (или блюдо?) незамедлительно был отправлен в контейнер для мусора, а я, забрав свой сок, ещё и столик поменял для надёжности — настолько мне не хотелось повторения реакции организма.

Не знаю: дело ли в самой шаурме — в том, что она уличная, и, возможно… не самая качественная и из не самого свежего мяса, дело ли в том, что моё тело, содержащееся «в чистоте» уже почти год, совершенно отвыкло от подобной пищи, и теперь привыкать обратно не имело никакого желания, что мне и продемонстрировало, либо, что, скорее всего, тут сработало сочетание обоих факторов. Но факт — удовольствие было безнадёжно испорчено.

А ведь, если вспомнить, у меня такое раньше уже случалось: в первой «петле». Помнится, в тот раз, я себе сам лично, хорошего, дорогого, свежего мяса нажарил — тогда не было и быть не могло вопросов к съедобности и качеству продукта. И, после того как я приготовленное съел, с собачьей жадностью на него накинувшись… тошноты не было. Нет. Но я мечтал о том, чтобы это была всего лишь тошнота! Корчась на полу от боли в животе, я, как наивысшую милость и избавление от мук, ждал прилёта в моё окно гранаты РПО — настолько это было мучительно.

Так, с чего я решил, что теперь будет иначе? С того, что научился «управлять» своим телом при помощи Дара? Хм, ну, видимо, не настолько этот контроль полон и хорош, как мне казалось или того хотелось…

В результате, сидел я с кислой миной за новым столиком той же кафешки и хмуро потягивал сок из своего стакана, пытаясь забить мерзостное послевкусие, оставшееся во рту. Настроение на выходной было основательно поломано и испорчено. Его не поднимали даже клипы, которые крутились на продолжавшем работать телевизоре за стойкой. Мои клипы. Отснятые в Германии.

А ведь я не в России! И не в Германии. Я в Персидской Империи. И то, что их крутят на местном музыкальном канале, иначе как «популярностью» не назовёшь. Мировой популярностью.

А я сижу, мрачно пулюсь в экран и не радуюсь. Такие вот дела… но, хоть, сок вкусный.

Впервые такой пробую. Слышать я про него много слыша. Исходный фрукт, из которого его готовят, покупал и кушал — его в Россию привозят. Но вот сам сок — впервые. Хоть, однажды, я про такой даже писал в своих книгах. Даже сделал его фишкой главного героя. Самого беспощадного и кровавого из когда-либо мной созданных.

Даже предательская мысль проскочила, от которой холодок по спине прошёл. Мысль о том, что… а вдруг, в этом… весьма странном мире, в который я попадаю через сон… он мог бы тоже… присниться…

Брр!! Представлять даже боюсь, что бы он здесь устроил бы! Причём, даже неважно, был бы у него Дар, или же не было. Степень опасности или количество пролитой крови это обстоятельство совершенно никак бы не изменило. С ног на голову всю планету он бы точно поставил. Безо всякого сомнения…

От мыслей о Кашиме, меня отвлёк прозвучавший рядом автомобильный сигнал, заставивший повернуть в ту сторону голову.

Даже не знаю, как Катерина выбирала подходящий для себя момент, чтобы появиться, но, видимо, как-то таки выбирала, и вот даже не ошиблась в выборе: так как на остановившуюся рядом с кафе дорогую красную спортивную машину я посмотрел без недовольства, раздражения или неприязни. В голове было пусто. Примерно так же, как и в желудке.

И там, и там был только зеленоватый свежевыжатый сок.

Машина остановилась. Пассажирская дверь её открылась. В проёме появилось знакомое лицо Куратора нашей нынешней группы. Катерина двинула головой с одновременным прикрытием век, недвусмысленно приглашая меня садиться к ней. И даже не приглашая, а веля, так как жест был требовательный, властный.

Что ж, противиться я не стал. Мог. Но не счёл нужным. Всё равно ведь «выходной» уже был испорчен, ещё толком и не начавшись. А у Катерины, судя по всему, какой-то вполне конкретный план на то, как провести его остаток, имелся.

Интересно только, как она меня так быстро нашла? Не то, чтобы это было делом невозможным — не настолько высоко я оцениваю свою «конспирацию», но и такой вот небрежной лёгкости я как-то не ожидал.

— Ругаться будешь? — для проформы уточнил я, когда устроился в удобном премиального качества пассажирском сиденье рядом с ней.

— А должна? — хмыкнула она.

— Да кто ж тебя знает, — пожал плечами я. А сам, вдруг, подумал о… «жучках». Или «маячках». Или чём-то, что объединяет в себе обе эти функции. А, так как Катерина — не технократ, а Одарённая, причём, Одарённая Воды, то этот «жучок»… как логично предположить, может быть простой капелькой воды, где-нибудь незаметно приставшей к моей одежде или даже обуви. Как минимум, мне самому бы этого вполне хватило. И больше того — я так уже делал: с Кайзером и Императором. И проканывало.

А луча внимания я мог не почувствовать из-за того, что направлено оно было не лично на меня, а на эту самую капельку, ведь Катрина знает о моей Разумности. Да и о самих Разумниках, уверен, осведомлена гораздо больше меня. В том числе, о способах противодействия им.

Пары секунд концентрации мне хватило на то, чтобы «просканировать» себя, свою одежду и обувь. И, блин, такая капелька-таки нашлась. В волосах. Только, была она значительно, значительно!.. меньше того, что мог контролировать и удерживать в стабильном состоянии я сам. Да ещё и находилась в каком-то странном, незнакомом мне и не совсем понятном агрегатном состоянии.

Я тут же выдернул тот самый волосок, вокруг ствола которого обернулась эта «капля», точнее всего несколько молекул воды. Я с недоумением и непониманием принялся этот волосок рассматривать, почти автоматически вызвав между ним и своими глазами систему увеличительных водных линз, дававших увеличение почти, как у хорошего оптического микроскопа. Даже с их использованием, я не столько видел, сколько чувствовал своим Даром это едва заметное утолщение на волоске.

— Что это? Впервые такое вижу, — решил прямо спросить у хозяйки-создательницы этого чуда я.

— Сверх-очищенная вода, — легко пожала плечами она, уже трогая машину с места. — Чем она чище, тем плотнее, и больше сила поверхностного натяжения.

— Но, как?.. Как она может быть настолько стабильной? Почему не испаряется? Почему остаётся чистой, не впитывает в себя окружающие примеси?

— Как? — задумалась Катерина. — Ну, кроме того, что я ей приказала оставаться стабильной, пожалуй, возможно ещё влияет строгая структурированность? Все её молекулы повёрнуты в одном направлении и сцеплены между собой электрическими силами, как у цепи звенья.

— Цепочка? — ещё больше удивился я. — Замкнутая в кольцо? Разве такое возможно?

— Цепочки, — со значением добавила она. — Несколько сотен параллельных однонаправленных цепочек, замкнутых в кольца вокруг волоса.

— Ну ничего ж себе! — искренне восхитился я, продолжая вглядываться в этакое чудо, само существование которого не слишком укладывалось у меня в голове, да и, в целом, в картине мира. — Это и есть уровень Богатыря, да?

— Пожалуй, — чуть неуверенно ответила она. — Не знаю. Я не сдавала экзаменов на Ранги после обретения Дара. Не было… возможности. Да и смысла. От mustergattin не требуется высоких Рангов. А потом… не до того уже было. Не бери в голову. Да и не бывает женщин Богатырей. Это само по себе — нонсенс или оксюморон.

— А как же… — даже как-то растерялся я.

— Это у вас, мужчин, всё чётко, ступенчато и структурировано. У нас же… Ведьма и есть Ведьма.

— Но… подожди-подожди, — нахмурился я. — Но я же точно помню, что у Семёновой был официальный Ранг Ратника. Мне Борис Аркадьевич говорил, что она — Ратник. Да и после: неоднократно видел значки на платьях женщин: что на Балу, что в Академии, что в Лицее… Та же Борятинская: экзамены вместе со мной сдавала.

— Нововведения, — поморщилась Катерина. — Мужики. Всё пытаются втиснуть свою систему там, где она не нужна… И всех под неё подогнать.

— А как же тогда определять силу? Как сравнивать?

— А никак, — улыбнулась Катерина. — Худшее и наиглупейшее, что может попытаться сделать мужчина, это начать пытаться сравнивать женщин. Ничем хорошим это для него не закончится. А сила… ну, до определённого момента Одарённая женщина — Кудесница, Чаровница, Ворожея, Ведунья… А потом: Ведьма. И у Ведьм нет градации силы. Она просто не имеет смысла. Ведьма — и всё этим сказано.

— То есть, у женщин не семь Ступеней, а пять? — прикинул я. Катерина хмыкнула.

— Видишь: в тебе тоже эта мужская дурость говорит. Всё на ступени переводишь и всех ступенями меряешь. У женщин не Ступени то, а просто разные названия-имена. Они не силу отражают, а лишь наклонность, особенность, разницу в подходе. Не больше… — наставительно проговорила она. А потом тяжело вздохнула. — По крайней мере, раньше всегда так было.

— А сейчас? — уточнил я.

— А сейчас — ты сам знаешь: сдавать и Ранжироваться заставляют и женщин. Да только, всё одно: нет Богатырей женщин. До сих пор, ещё ни одна официально седьмую Ступень не получила. Не только в России, но и в мире.

— А почему? Ты ведь, к примеру, точно не слабее Долгорукого или Борятинского, или Тверского…

— А зачем? — ответно фыркнула она. — Что мне это даст, кроме лишнего внимания?

— Хорошо, согласен. А другие? Ведь, ни за что не поверю, что других нет.

— А им зачем? — ещё раз фыркнула Катерина. Потом расщедрилась на пояснение. — Те, кто хотел бы себе эту «радость» — силёнками ещё не вышли, не дотягивают, молодые ещё слишком. Не могут. А те, кто могут — не хотят. У них своё понимание и представление о том, как и что должно женщине. Вот и нет Богатырей-баб.

— А Пестуны есть?

— Пестуньи? — задумалась Катерина. — Вроде бы, про одну я слышала… но краем уха, без подробностей. Как о забавном курьёзе.

— А Витязи?

— Ну, я же, вроде бы тебе уже говорила: мой официальный Ранг в Лицее — Витязь. По документам так записано. Хотя, на самом деле, экзаменов я никаких, ясное дело, не сдавала. Просто, чтобы Вадик не дёргался.

— Понятно, — тяжело вздохнул я. — Что ничего не понятно… А куда мы, всё-таки, едем?

— Приедем — узнаешь, — ухмыльнулась она. — Тебе понравится, — а потом чуть тише добавила, — … или нет.

— Как-то, мне казалось, что нам с тобой несколько рановато перешагивать сразу на ТАКОЙ уровень отношений, Кать, не находишь? — обводя взглядом помещение, в котором мы с ней по завершении довольно длинного и однообразного пути на её быстрой спортивной машине оказались. И, когда я говорю «длинного», то я имею в виду, что он действительно был длинный. То есть, занял не пять, не десять минут, а несколько часов.

Несколько часов по хорошей, гладенькой трассе, проложенной по живописнейшим местам. Живописным, но, повторюсь — однообразным. Горы. И долины. А на горы, за прошедшие недели, я уже успел насмотреться.

Причём, ехали мы очень быстро: за всю дорогу, стрелка спидометра на панели Катерининого спорткара ниже двухсот километров в час опускалась от силы раз пять или шесть всего. Да и то — вынужденно, на больших оживлённых перекрёстках, когда светофоры подыгрывали не в нашу пользу.

— От чего же? — улыбнулась она с вызовом.

— Ну, как минимум, прежде чем переходить к БДСМ, надо бы ступень, хотя бы обычного, традиционного секса пройти? Разве нет? — и про БДСМ, это было совершенно не иносказание. Мы реально с ней спустились в подвал без окон, оформленный в лучших традициях данного направления (или жанра?). Да и находился этот подвал не где-нибудь, а под зданием настоящего, всамделешнего, почти легального борделя. Или не «почти», а самого, что ни на есть? Честно говоря, как-то я не удосужился раньше узнать, легальна ли в Персии проституция?

Да и не только в Персии — про Российскую Империю я такой информации тоже не имею. Не входило это в круг моих интересов. Как-то женского внимания мне и без того хватало. Иногда даже слишком.

А так, да: глухие каменные стены, черные и красные драпировки, арочные своды, нарочито грубые деревянные приспособления интуитивно понятного фиксирующего назначения, вроде вертикальных крестов с ремнями и рам-арок с цепями-кандалами, стационарные деревянные же колодки с прорезями для головы и рук… Так же, по стенам, на специальных креплениях были развешаны разнообразнейшие плётки, хлысты, эстоки, кожаные наручники, ошейники, цепочки… в общем, обстановка не оставляла простора для иных трактовок назначения данного помещения.

— Это не проблема, — хмыкнула она. — Пяти минут тебе хватит?

— Эм… — даже не нашёлся, что ей на это ответить я, так как, говоря это, она начала расстёгивать и снимать свой маленький пиджачок, надетый поверх светлой блузки. А про ненормальную лёгкость её отношения к… сношению, я прекрасно помнил.

— Раздевайся, — велела она. Затем пояснила. — Если, конечно, хочешь, чтобы твоя одежда уцелела.

— Но…

— Не тяни, — прервала начавшиеся было возражения Катерина. — Раздевайся и полезай вон в ту клетку.

В направлении, в котором она указала, действительно наблюдался вышеозначенный предмет… или устройство? Прямоугольная блестящая клетка, с толстыми хромированными прутьями, высотой, на вскидку, чуть меньше двух метров и шириной где-то полметра на полметра, запирающаяся на мощный засов с петлями для навесного замка.

Я оглядел клетку. Даже подошёл к ней и потрогал рукой прутья, убеждаясь в том, что они отнюдь не бутафорские, а самые, что ни на есть настоящие: холодные металлические, вроде бы даже сплошняковые, а не простые трубки, что подтверждал довольно глухой звук от постукивания по ним костяшкой пальца — не удержался от небольшого практического опыта я. И между этими прутьями, в самом широком месте, кулак бы с трудом пролез. То есть, сантиметров пять от силы.

— Ты серьёзно? — обернулся к Катерине я. Она, кстати, сняв пиджачок, дальше раздеваться не стала. Повесила его на вешалку, а сама с удобством устроилась на массивном деревянном кресле-троне с мягкой кожаной обивкой сидения и спинки, стоявшем у стены напротив клетки. Положила руки на подлокотники, закинула ногу на ногу, что при её длине ног и короткой юбке «по самое небалуйся», смотрелось очень… живописно. Как-то, прямо сама собой в голове всплыла ставшая уже бессмертной классикой сцена с допросом Шерон Стону из фильма «Основной инстинкт». С той только разницей, что Катерина не курила. Да и выглядела даже эффектнее какой-то там «Кэтрин Трамелл». А ещё, бельё у Катерины было. Правда, эффект это не уменьшало, а даже усиливало. Ведь, помимо белья, были ещё и кружевные чулки, край которых показался из-под края юбки.

— Серьёзнее некуда: раздевайся и полезай, — не переставая улыбаться, ответила она.

— Кать, это уже не смешно, — нахмурился я.

— Так я и не смеюсь, — стёрла с лица улыбку она. — Мне повторить?..