Княжич Юра V. Человек Дождя

Глава 2

Комната, в которой я находился, не была белой. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Это был кабинет Ректора Академии. Да и разговор не слишком похож был на те допросы, которые мне ранее уже доводилось проходить. Всё чинно, вежливо, доброжелательно, мягко…

Не похож по форме. Но вот по сути…

В кабинете присутствовали четверо: я, сам Ректор, Граф Сатурмин и тот же непонятный не представившийся человек, который, в прошлый раз, в студии сидел на стульчике возле выхода из комнаты и молчал.

Он и сейчас молчал. Говорил Ректор. Точнее, спрашивал. А я отвечал.

Перед ним на столе лежала пластиковая папочка с несколькими листами бумаги в ней, и, по ходу разговора, Ректор с содержимым этих листов периодически сверялся.

— Так, что это был за человек такой, Юрий Петрович? Тот, с кем вы разговаривали возле той лавочки? — прозвучал, наконец, тот самый вопрос, ради которого вся вот эта встреча и была организована. Ведь, на банкира, которому снесли голову из винтовки на той площади, данным господам было совершеннейшим образом наплевать — они слишком высоко сидят, чтобы даже внимание обращать на такие мелкие междуусобные разборки Бездарей.

А вот непонятный мужик, который долго что-то говорил сыну Московского Князя, а потом внезапно взял и умер — это уже совсем не мелочь. Тут попахивает политической интригой.

И что мне им отвечать? Правду?

— Честно говоря, я так и не понял, — последовал мой ответ. И в нём не было лжи: да — я догадывался, что это Маверик, парень воспринимался, как Маверик, парень говорил от имени Маверик, парень откликался на имя Маверик… но был ли он на самом деле Мавериком? Вопрос, на который я даже самому себе не смогу ответить однозначно. — Какой-то человек. Одет прилично. Говорил со мной на чистом русском, без какого-то заметного акцента. Глупости какие-то нёс. А потом умер. Вроде бы, от сердечного приступа? Или от чего? Я так и не понял.

— Эксперты пишут, что «обширный инфаркт миокарда», — сверившись с бумагами, подтвердил Ректор. — А, что за глупости? Не поделитесь?

— Ну, я, на самом деле, всего не запомнил — слишком поражён был их несуразностью.

— Но всё же? Хоть что-то?

— Ну… он обвинил меня… точнее, мою мать, в том, что она «нагуляла меня за углом», и что Пётр Андреевич Долгорукий не мой биологический отец… Ещё сказал, что, с какого-то перепугу, Князь меня теперь убьёт при первой же встрече… говорю же: бред какой-то несуразный! Как Пётр Андреевич может не быть моим отцом, если мы с ним настолько похожи, блин, что фигурой, что лицом⁈ Тут даже генетическую экспертизу делать не надо — и так всё ясно, стоит просто рядом нас поставить и посмотреть!

— Действительно, глупость, — хмуро кивнул Сатурмин. — Насколько мне известно, во всех Княжеских Родах полную генетическую карту на всех членов вот уже тридцать лет, как в обязательном порядке составляют — требование Императора. Чтобы, значит, опознавать было проще в случае боевых действий. В сражениях Одарённых друг с другом ведь очень редко хоть сколько-то целые тела остаются… Так что, если бы всё было так, как он говорит, Пётр Андреевич давно бы знал об этом. Не мог не знать.

— Вот и я думаю, что глупость это какая-то. Или провокация, — пожал я плечами.

— А, что он хотел от вас, Юрий Петрович, в связи с этой… «информацией»? Что предлагал? — поинтересовался Ректор.

— В том и дело-то, что ничего, — опять пожал плечами я. — Только смеялся и издевался. Называл трупом, мать оскорблял…

— И ты его не убил за это? — удивился Сатурмин.

— Честно говоря, собирался, — признал я. — Но не успел — он, почему-то, раньше умер.

— А больше ничего он не говорил? — уточнил Ректор. — Вспомни, вы ведь довольно долго разговаривали.

— Хм… — взял небольшую паузу я. — Если так подумать, то он с чего-то решил, что не только отец меня убить собирается, но и Император. Правда, тут уж я вообще ничего не понял: как моя «нагуленность» вообще с этим связана? Императору ли не всё ли равно? Законный я, или бастард — самым молодым Ратником за тысячелетие я от этого быть не перестаю. Да и Артефактором тоже. А значит, моя полезность для Империи меньше не становится… Говорю же: глупости он какие-то говорил. Странные фантазии… Кстати, удалось выяснить, кто он, вообще, такой?

— Выяснить, конечно, удалось, — снова посмотрел в свои листы Ректор. — Вот только это ничего не проясняет: обычный бюргер. Клаус Кляйн его звали. Сорок четыре года, водитель автобуса. Разведён. Жил один, примерно в квартале от площади. «Не был, не привлекался, не участвовал»… — отложил листы Ректор. — Там ещё много всего: кредитная история, банковские выписки, характеристики с места работы, медицинская карта, сведенья о детях и бывшей жене, сведенья о родителях и прочее, прочее, прочее, — вздохнул он. — Вот только, ничего из этого не объясняет происшествия на площади. Сами вы, как считаете, что это вообще было?

— Не представляю, на самом деле, — виновато пожал плечами я. — Но, мне кажется, что это провокация. Только, совершенно не понимаю, кто и чего ей пытался добиться? Разозлить меня? Рассорить с семьёй и Императором?.. Ну, в таком свете, вам должно быть лучше известно, что это, ведь это выгодно, в первую очередь Германии. Логично же предположить, что, если я поверю в эти бредни, то защиты побегу искать у вас, и действительно, теперь уже на полном серьёзе, менять подданство на Германское.

На какое-то время в кабинете повисло задумчивое молчание. Потом Ректор поднял на меня глаза и спросил.

— А вы… верите, молодой человек?

— Я не знаю, чему верить, Герр Рейсс, — ответил ему. — Я не совершал ничего против Императора и Империи. У меня есть глаза, и я смотрел в зеркало — так что… — беспомощно развёл в конце фразы руками, показывая своё отношение.

— А, что вы думаете, об убийстве банкира на площади?

— Неплохой выстрел, уверенный. Стреляли, насколько я понимаю, из окна дома напротив Концертного холла, расстояние до цели не более ста пятидесяти метров, ветер умеренный, дождя нет, влажность нормальная… сложно промахнуться. Но возможно. Так что, выстрел именно в голову… лишний риск промахнуться. Так-то, тот калибр, который он использовал, прекрасно сработал бы и по корпусу. Да даже по конечностям оказался бы эффективным: руку-ногу просто оторвало бы, вызвав шок и обильное кровотечение. И никакой бронежилет не спас бы… если только банкир не был Одарённым… Он ведь не был?

— Не был, — подтвердил Ректор.

— Лишний риск промахнуться… Но он не промахнулся, хоть и стрелял, получается, сверху вниз, что тоже стоит учитывать.

— И?

— Я думаю, что стрелял хорошо знакомый с оружием человек, с неплохой стрелковой подготовкой. Но не военный. Военных учат не выделываться и стрелять в корпус. Так что, я бы поискал исполнителя среди завсегдатаев стрелковых клубов. В конце концов, их не так много, а тех, в которых можно пострелять из такого серьёзного калибра — ещё меньше, много времени проверка не займет, — пожал плечами я.

— Понятно, — бесстрастно ответил Ректор. — Но это техническая сторона, пусть с ней профессионалы разбираются. А в целом — что вы думаете об этом убийстве? Почему именно там? Почему сейчас? Это как-то может быть связано с предстоящим концертом?

— Теряюсь в догадках, — совершенно искренне развёл руками я. — Но безопасность на мероприятии, в любом случае, надо усилить.

— Так, может… отменить? — предложил Сатурмин.

Я… так на него глянул, что он не стал дожидаться слов и поднял руки перед собой.

— Понял-понял, глупость сморозил, признаю, — произнёс он и вернул инициативу разговора Ректору.

— Что ж, — сказал тот. — Тогда, больше у меня вопросов нет. А у вас, Господа? — обвёл он глазами присутствовавших.

— У меня нет, — помотал головой Сатурмин. Непредставившийся говорить ничего не стал, но головой тоже чуть-чуть повёл, показывая, что вопросов ко мне и у него тоже нет.

— Не смею задерживать, Юрий Петрович, — встал со своего места он, показывая, что встреча закончена. Я последовал его примеру и тоже встал. После ещё примерно минуты вежливых «ритуальных раскланиваний», кабинет я, всё же покинул.

Ещё примерно полтора часа пришлось потратить на обед с Мари. Хорошо хоть Макс сегодня с нами не увязался — у него наметился роман с какой-то блондинистой немочкой из другой группы… очередной. Я ведь уже упоминал, что Российские Княжичи пользовались тут большой популярностью у местных девчонок. Так вот, это не совсем так: популярность-то действительно была у всех, но вот именно пользовались ей немногие. А конкретнее: Макс Тверской, да ещё один Воздушник с пятого курса. Остальные предпочитали хранить, если не саму верность, то, хотя бы её видимость, своим парам, прибывшим с ними сюда, в эту далёкую землю. Как к таким похождениям относилась его «официальная» девушка, та, с которой он приехал… не знаю, мне с ней общаться доводилось совсем не часто, и совсем немного.

А так, да — обедали мы почти всегда вместе. Так уж получилось, что, хоть занятия у нас с ребятами и разные, но заканчиваются примерно в одно и то же время. Всё ж, учебную нагрузку на подростковый организм не дураки рассчитывали: шесть-восемь учебных часов, не больше, но и не меньше. Так что, превышать этот параметр и я не стал — к чему мне перегрузки? И так по самому краю иду со своим режимом дня. Но тут уж можно сослаться на Великого Практика: «Отдых — есть смена деятельности», так что, тут всё нормально — проканает.

Но завершение именно учебного дня у нас с иными одногруппниками совпадало. Соответственно, и приём пищи по времени тоже совпал. Личный повар у меня, конечно, был, но… до столовки было тупо ближе, чем до комнаты в общежитии.

Да и… ну, не совсем моя это была идея. Да… в некоторых моментах «Железный Юрик» та ещё тряпка… стоит это признать и учитывать. Раз уж для переделывания воли и характера не хватает.

В общем, в первый раз, Мари просто поймала меня в коридоре, идущего с занятия. Слово за слово, и вот мы уже идём вместе по этому коридору. Потом по второму коридору, третьему… Вот мы уже и за одним столом сидим, а официанты спешат с исполнением наших с ней заказов.

И на следующий день мы столкнулись «случайно». И ещё через день. А потом я просто перестал пытаться себя обманывать и оправдываться перед собой случайностью. Смирился с тем, что мне приятно обедать в её кампании, и, что её общество мне, несмотря ни на что, приятно. И с тем, что каждый день, с нетерпением жду этого обеденного часа, чтобы «невзначай» посидеть с ней за одним столом, а после проводить до общежития.

В остальную часть дня, я волевым усилием преодолеваю любые поползновения своего организма к бегству и халтуре, мотивируя себя тем, что я должен работать! Что у меня запланировано то-то, то-то и то-то, и у всего этого есть «дедлайны», которые ну никак нельзя упускать… Но вот обед — на него мне воли не хватает. Обед принадлежит Мари и остаткам Юры в моей душе.

Сегодняшнее происшествие данной традиции не нарушило.

Правда, полностью расслабиться и насладиться этим времяпрепровождением было проблемно. Сложно сосредоточиться на девушке, когда пытаешься параллельно слушать то, что говорят о тебе за закрытыми дверьми кабинета, «очень-очень важные люди».

Что? Да! Я любопытный! И оставил несколько капелек воды под крышкой стула, на котором сидел. Мера недолговечная, но, зато и почти недоказуемая — вода испарится раньше, чем мне кто-то сумеет за неё хоть что-то предъявить.

— … и что вы об этом думаете, Граф? — прозвучал в моём восприятии голос Ректора. Хм, даже своё «Хер Василий» использовать не стал. Видно, посчитал его в этой ситуации неуместным.

— Тоже считаю, что это провокация. Вопрос только, чья? И как её вообще удалось провернуть? Заставить человека умереть по приказу — довольно непростая задача. Яда ведь эксперты не обнаружили?

— Нет, — пошелестев бумажками, видимо сверяясь с делом, ответил Ректор.

— Значит, единственный вариант: Разумник. Менталист, по-вашему, — тяжело вдохнул Сатурмин.

— Это, и так понятно, — ответил Ректор.

— Но, что за несуразицу нёс этот посланник? Измена Джун Долгорукой? Приказ Императора об убийстве Гения и сына своего сильнейшего союзника? Зачем, так нелепо врать?

— Ну, это имеет смысл, если готовить покушение на убийство пацана. Подготовка «почвы». Чтобы можно было попытаться свалить всё на вашего же Императора. Что, это был его приказ. А, если учитывать нынешний статус Юрия, то скандал получится серьёзный: убит заложник исполнения договора о ненападении. Убит на нашей территории… но по приказу вашего Императора. Очень мощная, по возможным последствиям и возможностям развития, комбинация. Понять бы только, чья? — спокойно и ровно, как, впрочем, и обычно, рассуждал Ректор.

А у меня… начинали волосы на затылке шевелиться. От осознания того, что такая комбинация очень даже могла иметь место быть! Ведь приказ-то на моё убийство действительно был!

К сожалению, дальше послушать не удалось: сначала меня отвлёк вернувшийся с заказом официант, я пропустил пару фраз, а после уже и слушать было нечего — подслушиваемые засобирались на выход. Причём, все трое. Так что, я отключился от «прослушки», а капли, оставшись без моего контроля, очень быстро окончательно высохли.

Хоть голова и пухла от догадок и полученной информации, но, так как поделать уже ничего не мог, постарался отрешиться от неё и сосредоточиться на обеде — положительных эмоций ведь в этот денёк мне явно не хватало.

Ну, а после обеда, беготня и нервотрёпка финальной подготовки концерта, последних правок, доводок, доделываний, переделываний и перепеределываний…

В общем, спокойно подумать получилось только ближе к вечеру, лишь во время вечерней пробежки. На тренировке кунг-фу думать о чём-то, кроме кунг-фу, во-первых, сложно, во-вторых — чревато! Можно или самому поломаться, или другого кого поломать.

Зато, вот во время бега, думается замечательно. И мозг кислородом насыщен, работает отлично, и тело занято делом — не отвлекает. И идеи, иногда, свежие, совершенно неожиданные приходят. Да и эмоции лишние бег замечательно притупляет, снимая их накал там, где этот накал мешал бы видеть очевидные решения и логические дыры своих умопостроений.

Итак: что это была вообще за «случайная встреча»? Что с ней было не так?

Да, всё с ней было «не так»! Начиная с того, что она в принципе не могла состояться «случайно»! Маверик (если это он), на той площади явно заметил меня первым. И спокойно мог просто уйти, не дожидаясь, пока на него своё внимание обращу я.

Мог. Но не ушёл. Значит, не хотел.

То есть, наоборот: хотел. Хотел встречи.

Это первое, что «не так». Будем считать, что встреча не случайна.

Дальше. Второе: Маверик (если это действительно он) — мне не друг, чтобы «по-дружбе» выкладывать довольно серьёзную информацию, которую я никаким иным способом получить бы, скорее всего, не смог.

И, пожалуй, это, как раз, самый важный момент: Маверик мне не друг! И чего-то хорошего он мне явно желать не может. Значит, спасать или предупреждать ему меня незачем. Отсюда вопрос: а его ли собственная это инициатива? Хороший вопрос. Который тоже надо запомнить и держать в голове.

Третье: в том, что он говорил (хоть явной лжи я не почувствовал), было множество нестыковок. Самая первая и самая явная из них: он сначала назвал меня братом по отцу. А спустя, всего пару минут, уже заявлял, что «мать меня нагуляла» — то есть, и отцы разные! Тут уж, как в том анекдоте: либо «трусы», либо «крестик».

Кстати, про «нагуляла», Сатурмин чётко сказал: быть такого не может — обязательная ДНК-экспертиза моей тушки была проведена ещё в раннем младенчестве. И, если факт «нагула» имеет место быть, то Пётр Андреевич точно о нём знает. И не первый год. Раз, шум поднимать не стал, и продолжил относиться, как к сыну, то особой разницы-то для меня и нет. Повлиять на его решение: убивать меня или нет, это не может.

Дальше: Маверик слишком много знает! Он сказал слишком много такого, чего знать ну никак не должен был! И про приказ Императора — уверен, о нём не трубят на каждом углу. Подозрительно! Тут, либо-либо: или у Маверика (или того, кого он представляет) имеются очень высокопоставленные информаторы, или сам Маверик работает на «охранку», Императора или кого-то близкого к этому уровню.

Что ещё? Он знает про Кощея. Про Химерологов. Про природу Ментального Дара и про искусственное ограничение уровня Менталистов. Тоже, блин, далеко не самая открытая информация, учитывая реакцию Катерины на одно лишь упоминание имени «Кощей».

Дальше… А дальше идёт самое интересное и невероятное: третий Дар. Третий, Карл!!!

Два — уже считаются привилегией Гения! А тут — третий! Да ещё и какой: Разум!!

К сожалению, просто сказать, что Маверик фантазёр или лжец, отмахнуться и забыть, не получится. Не получится по одной простой причине: я чувствую, что это правда. Сам чувствую. Слишком много накопилось мелких нестыковок в поведении окружавших меня людей, объяснить которые можно было бы только наличием у меня этого Дара. Да и не мелких тоже: тот же концерт во время Бала, или «красная дорожка» перед Дворцом. Я ведь буквально физически ощущал чужое внимание на себе! Внимание всех вместе и каждого человека в отдельности! Я купался в этом внимании и… управлял им!

А музыка, которую я диктовал музыкантам напрямую из своей головы в их головы? А тот таксист, и его сотекляневший взгляд? Да и сам факт того, что я видел Маверика на той площади по-другому, не так, как он выглядел в реальности. Это не было иллюзией — уверен в этом. Если, как следует сосредоточиться и вспомнить тот момент, то можно различить, что я видел, как бы, сразу две картинки. На одной был тот Клаус Кляйн, а на другой Маверик. Я видел обе! Просто… как бы… на разных пластах восприятия, но одновременно. Только сосредоточен был на той, где был Маверик, так как именно она являлась для меня главной, более важно, более опасной. Настоящей…

И вот тут начинается самое интересное… и кончается. Так как, я совершенно ничего не знаю о Ментале, то есть, Разуме. У меня нет никакой достаточно достоверной информации, которой можно было бы доверять, чтобы строить хоть какие-то комбинации на её основе. То, что услышал от Маверика, я не могу рассматривать в таком качестве, так как: «смотри пункт первый» — Маверик мне не друг! Ну, точнее, пункт второй, но это не принципиально. И пункт третий: в его рассказе слишком много нестыковок.

Ведь даже одно противоречие, один ошибочный или ложный тезис автоматически ставят под сомнение всё сказанное врагом. А тут, как я уже вижу, сомнительных тезисов сильно больше одного. Я бы даже сказал больше: в сказанном Мавериком почти всё может оказаться если не враньём (явной лжи я от него не почувствовал), то передёргиванием. По крайней мере, таковым оно выглядит прямо сейчас.

Но Дар… Дар может быть. Его существование не противоречит моей внутренней убеждённости, но… это можно и нужно срочно проверить! Вот только, как и на ком?

Как это провернуть так, чтобы не заметила и не насторожились мои охрана и наблюдение, которые круглосуточно, семь дней в неделю, находятся где-то рядом. Настолько рядом, что временами от их взглядов буквально затылок чешется…