Княжич Юра V. Человек Дождя

Глава 26

Она сидела на своём кресле-троне и выжидательно смотрела на меня. Блин, в голове невольно ещё раз возникла ассоциация с Шерон Стоун в образе Кэтрин Тремелл. Возникла, а я вдруг понял, что именно её мне Катерина больше всего и напоминает. Всё время нашего знакомства и общения до этого постоянно крутилась эта похожесть возле сознания, но так и не давалась в руки, заставляя напрягать память и пытаться раз за разом вспомнить, избавиться, наконец, от этого навязчивого дежавю.

Нет, не было тут фотографического сходства с той знаменитой актрисой. Черты лица отличались. Катерина была значительно выше и, что греха таить, эффектнее. Но, в целом, своими повадками, движениями, манерой говорить, этим прямым, совершенно не стесняющимся ничего взглядом, жестами, общим ощущением, этой подавляющей смесью сексуальности и опасности… Да — она-таки была похожа на Шерон, точнее, Кэтрин… Хм? Кэтрин — Катерина… даже имена схожи и созвучны, почти одинаковы. А ещё этот постоянный привкус лёгкого безумия при общении с ней, нотка скрытой угрозы и реальной опасности… Или даже не лёгкого: куда малышке Тремелл, которой, сколько там по фильму исполнилось? Тридцать, вроде бы. Куда ей сравниться по градусу безумия и отмороженности с пятисотлетней «Шальной Императрицей» в мире, где Сила стоит выше Закона?

Но, похожа. Действительно похожа. Теперь, хочешь не хочешь, а эта ассоциация у меня по её поводу останется надолго, если не навсегда. Не забудешь и из головы не вытрясешь.

Сделав для себя такой вывод, я прервал начавшее уже затягиваться молчание. Сказал просто и спокойно:

— Я пошёл, — после чего развернулся и направился к дверям из подвала. Добавлять что-то, обосновывать свою позицию или ругаться не стал. Пусть думает, что хочет, но это всё — не моя тема. Не с ней и не так.

— Подожди, — заставил меня всё-таки остановиться её голос. Заставил тем, что он был другим. Нормальным. Не было в нём ни игривости, ни угрозы, ни давления. Наверное, только поэтому я и остановился. Ведь к угрозам и давлению я уже морально успел подготовиться, и просто проигнорировал бы их. Даже прямое силовое нападение готов был отражать, хоть и понимал существующую разницу в «весовых категориях» между нами.

Я повернул к ней только голову. Да и то не полностью. Просто обозначил внимание.

— Шутки в сторону. Ты ведь ещё не передумал у меня учиться?

Я снова не стал отвечать. Просто продолжил стоять и ждать.

— Так вот, хоть я и была бы не прочь с тобой действительно развлечься… возможно, что и подобным способом тоже… но речь сейчас не о сексе. Это урок. Следующий шаг в твоём развитии, который тебе надо сделать, если ты хочешь продолжать развиваться, а не начать стагнировать.

— И в чём же этот шаг заключается?

— В контролируемом, произвольном изменении структуры твоего тела.

— Не очень тебя понимаю, — признал я, разворачиваясь к ней полностью. Заинтересовать она меня сумела.

— Формулировка задачи проста: выбраться из клетки, не разломав её и не открывая замка, — ответила Катерина. — Желательно: вообще не оставляя каких-либо следов своего пребывания в ней.

— Выбраться? — недоуменно поднял брови я. — Но это же элементарно.

— И как же?

— Собираю воду, — одновременно со словами выполнил то, о чём говорил, я. То есть, сконденсировал на прутьях клетки некоторое количество влаги из воздуха, достаточное для полного растворения этих прутьев. — Затем полностью растворяю клетку, — и прутья под напором моей Стихии и моей воли начали быстро истончатся, таять. — Выхожу из неё, — прутья, переставшие быть твёрдыми, а превратившиеся из монолита в раствор металла, в струи воды, сохранявшие исходную форму и держащиеся в воздухе только моей волей, изящно и легко раздвинулись, образуя арочный проход, достаточный для того, чтобы через него мог спокойно пройти человек. — Затем восстанавливаю клетку. Всё — задача выполнена. Я вышел, а клетка цела, и замок не вскрывался.

Соответственно, арка прохода закрылась, а струи воды вновь сконденсировались в прутья, имевшие в точности ту же структуру, что и у исходных, послуживших моделью для них. Следов изменения не осталось.

— Что ж, — подумав, согласилась Катерина. — Пожалуй, такой экстравагантный способ решения задачи засчитать тоже можно. Однако, он ничего для тебя не несёт в плане обучения и развития. Это всё ты уже умеешь. Прогресс в манипулировании водой на лицо. И он значительно выше того, который можно было бы представить, но… качественного, революционного скачка нет.

— Эм, а, что же тогда предлагаешь ты? Какой способ решения этой задачи, по-твоему, будет правильным?

— Полностью, диаметрально противоположный твоему: не трогать клетку, не менять её качества, но изменить… своё тело. Просочиться сквозь прутья самому, — ответила она.

— Кхм, — оценил я расстояния между соседними прутьями восстановленной уже мной клетки. Они не превышали пятнадцати сантиметров, как я уже и говорил раньше. — И как ты себе это представляешь? Даже сам только мой череп тупо больше по своим размерам, чем дырки между прутьями. Он физически не сможет пролезть между ними, какой бы невероятной гибкостью и отсутствием страха перед травмами я не обладал.

— По кускам, — улыбнулась Катерина. — Разделить своё тело на части, протолкнуть эти части между прутьями, а после собрать их обратно, так же как ты собирал их после режущих атак Воздушника или моих.

— Ты серьёзно? — после долгого молчаливого взгляда сначала на Катерину, потом на клетку и снова на Катерину, спросил её я.

— Совершенно, — убрав улыбку, сказала она. — Это следующая ступень в твоём обучении по контролю над своим телом и слиянию со Стихией. Совершенно логичный следующий шаг: если ты научился собирать своё тело бесконтрольно, то надо учиться делать это контролируемо… так же, как и разбирать его. Ты так не считаешь?

— Честно говоря, даже не думал ещё об этом, — признался я и, подняв руку, почесал пятернёй в затылке. После чего очень тяжело вздохнул, понимая уже, что… будет больно.

— Ну, так что же, учиться будешь? — снова улыбнулась она.

— Буду, — вздохнул я.

— Тогда раздевайся и лезь в клетку, — пожала плечами она. — Чего ждёшь?

— Я… — снова обвёл взглядом окружающую обстановку, пытаясь облечь-таки в слова своё отношение к этой идее. То, почему она мне совершенно не нравится. — Не отказываюсь учиться… Но делать это буду точно не здесь.

— Почему? — удивлённо вскинула брови Катерина. — Я так старалась. Почти две недели искала это место. Кучу сил потратила, связи подняла… Идеальный же вариант? И оборудование хорошее. Что тебя не устраивает?

— Антураж, — смог-таки, наконец, сформулировать для самого себя ответ я. — Одной единственной фотографии из этого места хватит, чтобы полностью уничтожить не только мою репутацию, но и репутацию всего Рода Князей Долгоруких. Ещё и репутацию Российской Империи краем заденет.

И это действительно было правдой. Ведь, в этом мире правит Сила. То есть, я мог быть (да и был уже) жестоким убийцей, чуть ли не маньяком, тираном и деспотом, плюющим на Закон и законы. Мог быть. И мной бы только больше восхищались за это. И за то, что я в состоянии справиться с последствиями такого своего поведения. Что разделываюсь с мстителями, убийцами и держу в страхе кровников с недоброжелателями. Такое, в этом мире, было — нормально, хорошо и правильно. Общественно-одобряемо.

Но! У такого положения вещей есть и обратная сторона: стоит мне проявить Слабость, тем более, публично её проявить — как меня тут же сожрут. Просто растопчут. Обольют презрением и отвернутся с брезгливостью. И первой в тартарары полетит моя популярность. А последнего допустить я никак не хотел и не мог. Пусть, на репутацию в Аристократических кругах мне плевать, но популярность, как медийной личности, певца и композитора — ими я жертвовать не мог и не хотел. Ведь, они — это, на самом-то деле, всё, чем я действительно владел в этом мире. То, чего добился сам, осознанным ежедневным трудом. Пусть, не всегда тяжёлым и не совсем честным.

— Это очень надёжное место, Юр. Очень дорогое, престижное, для очень богатых и серьёзных клиентов, для которых репутация — тоже не пустой звук, — начала Катерина.

— Это значит только то, что кадры отсюда только дороже. А внимание спецслужб и заинтересованных не менее серьёзных людей к нему пристальнее и выше, — не дал ей договорить я. — Ты, лично ты, можешь дать мне стопроцентно надёжную гарантию, что здесь нет ни одной скрытой системы наблюдения или записи? Технической или при помощи Одарённых? Уверена, что из этой комнаты не выйдет наружу ничего?

— Хм. До вот этого твоего вопроса была уверена. Хозяин заведения ведь передо мной головой отвечает.

— Хозяин. Но не каждый из его подчинённых, персонала или обслуги. Он сам может не знать, что кто-то из них завербован… А есть ведь ещё и Разумники… Не говоря уж о том, какой мощный рычаг влияния на меня такая фотография может дать тебе самой…

— Ты мне не доверяешь? — вскинула брови она. — Учителю?

— Я никому не доверяю в этом мире.

— Никому? — продолжила изображать удивление женщина на троне. — А эта твоя Алина?

— Мы партнёры. Многим связаны. Ей — чуть больше, чем другим, но… — развёл руками я.

— Ла-а-адно, — с неудовольствием протянула Катерина. — Не думала, что ты такой параноик.

— Если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой на самом деле не следят, — улыбнулся я.

— Глубокая мысль… настоящего параноика, — хмыкнула она. — Но, если не здесь, то где?

— Элементарно: у себя в трейлере, — пожал я плечами. — Дело ведь, не столько в том, где, сколько в том: как. Пусть, там я в наличии слежки уверен, но кадры оттуда не будут НАСТОЛЬКО провокационными и… тематическими.

Женщина разочарованно вздохнула.

— Но да — юмор ситуации я оценил. Как и твои усилия. Создание двусмысленно-провокационной ситуации для подростка в пубертате — зачёт, — улыбнулся я.

— Скучный ты, Юра, — снова вздохнула она. — И, кстати, совсем не тянешь на подростка в пубертате. Словно, не пацан шестнадцатилетний, а опытный сорокалетний мужик, успевший нагуляться за свою жизнь, повидавший женщин и знающий себе цену… Тебе точно шестнадцать?

— «Мужчина средних лет, на всё найдёт ответ»… — хмыкнул я, припомнив строчку из одной уже даже для меня очень старой и не очень умной песни.

— И всё же? — чуть наклонила голову набок Катерина. — Я обратила на это внимание ещё при первой нашей встрече. Все обращают, — со значением добавила она.

— В ситуации, когда твоя жизнь постоянно находится под угрозой, взрослеют быстро, — попытался съехать с темы я.

— Это так, — согласилась Катерина. — Вот только выглядит такое «взросление» иначе. Твоё поведение, твоя речь, твои реакции — это опыт, а не стрессовая угнетённость «рано повзрослевших» юнцов. Те становятся очень жёсткими, пробивными, нервными, решительными, хмурыми… оставаясь, по сути, всё такими же юнцами, ничуть не поумневшими, только нахватавшимися комплексов и психологических проблем. Глупости они творят такие же, как и «не нюхавшие пороху» сверстники, только делают это с большим размахом и более тяжёлыми последствиями. Жёстче, яростнее, прямее, эффективнее, быстрее, но — те же. Плюс — куча проблем, связанных с обратной адаптацией к мирному обществу. Всей их «зрелости» хватает совсем ненадолго… с тобой иначе. Твои выборы, твои слова, твои решения, твоя целеустремлённость и самодисциплина — не свойственны твоему возрасту. За шестнадцать лет, при всём желании, никак не накопишь такого опыта. Это невозможно.

— Мир бесконечен во всех направлениях, — пожал плечами я. — Нет в нём ничего невозможного.

— Вот только, чтобы прийти к этой истине, осознать и принять её, требуются годы. Десятки лет, Юр, — улыбнулась она. — Это бросается в глаза. Не говоря уж о конкретных фактах, таких как: самостоятельные тренировки по чёткой, проработанной системе, получить которую ты не мог ни от кого из своего окружения; выполнение комплексов Внутреннего Кунг-фу, неизвестных даже Мастерам из Срединной Империи. Точнее, опознанных, как древние секретные техники Стиля Жёсткого Кулака Школы Северного Шаолиня, только очень сильно видоизменённые, но, что самое интересное, не утратившие вложенных в них смыслов и эффективности. В чём-то, даже… оптимизированные.

— Я же Гений? — ухмыльнулся я, хотя внутри ухмыляться уже не хотелось. Внутри всё сковало напряжение и предчувствие чего-то нехорошего. — Встретил в книжке, выучил, потом сам изменил, «оптимизировал» под себя. Могло быть такое? Разве, это невероятнее достижения Ранга Витязя в шестнадцать?

— Могло, — улыбнулась она. — Бы. Если бы… не одно «но». В твоих книжках, в твоём «Самоучителе по кунг-фу», который ты так показательно и демонстративно штудировал, нет таких комплексов и упражнений. Повторю: они секретные. Непосвящённым их не показывают.

— Ну, значит, где-то в Сети наткнулся. Не помню уже где. Всесеть большая, в ней чего только не встретишь…

— Или эта твоя смешная диета… — проигнорировав замечание, продолжила говорить Катерина.

— А, что диета? — нахмурился я.

— Смешная-то она смешная, если бы не была настолько целостной, проработанной и обоснованной, подкреплённой такими знаниями о физиологических процессах и механизмах, какие тебе негде было бы почерпнуть. В школе такого не проходят. Снова сошлёшься на Всесеть?

— А на что же ещё? — пожал плечами я. Причём, почему-то, иррационально для данной ситуации, начал успокаиваться. Правда, совладать с собой и своими непроизвольными реакциями не смог — руки на груди сложил в жесте замыкания и глухой обороны. — Всесеть большая, а времени в ней ковыряться у меня было предостаточно.

— Или же взять твои стихи, — продолжила улыбаться Катерина. — Те, на немецком, которые ты написал в Берлине. Помнишь?

— Помню.

— Написал ДО того, как освоил немецкий язык хотя бы на самом базовом, минимальном уровне.

— Ну, я же — Гений. Мне положено так уметь и мочь.

— Ну да, ну да, конечно. Конечно, — продолжая улыбаться, ответила женщина на троне. — Что-то такое ты Алёшке Долгорукому и наплёл, да. Он почти поверил. Ты был таким убедительным…

Вот — и тот разговор с Алексеем Константиновичем на его вечеринке всплыл. На вечеринке, произошедшей ещё ДО нашего с Катериной знакомства… близкого знакомства. Разговор, при котором не было лишних ушей. Разговор, как говорится, тэт-а-тэт.

А, раз он всплыл, значит не просто так Катерина наводила справки, а тщательно, глубоко и «с пристрастием» копала конкретно под меня. Очень конкретно. И к нынешнему разговору она готова куда лучше, нежели я.

— Все эти ощущения и мелочи хорошо объясняются лишь одной теорией, — тем временем, продолжила Катерина.

— Какой же?

— Твоим Даром Разума, — сказала она. Я нахмурился, не понимая связи. А она сделала небольшую пауза, после чего улыбнулась ещё ярче и беспечнее, чем раньше. — Как тебя звали? Там?

— Звали? — продолжая хмуриться, спросил я в недоумении.

— Как тебя звали до… до того, как стали звать Юрой? — поморгала своими ресничками она. А я замер. Всё ж, умение держать «покерфейс» никогда не было моей сильной стороной…