Безславинск

Глава 29 «Символ веры»

Быстрее ветра МарТин кинулся к дому Энни.

— Мартынушка! Куда ты? — послышалось сзади, это кричала Бэб-Зая, стоя на выходе из храма. Но МарТину было не до объяснений.

Он бежал в одной крестильной рубахе, босиком, не чувствуя ног. Скорее, скорее! Ведь Энни нужна его помощь! Ведь теперь, если очень сильно захотеть, можно сотворить чудо! А Энни как никто другой нуждалась сейчас именно в чуде!

Через площадь, к реке, к известному каждому в Безславинске дому учительницы под большой берёзой бежал МарТин, задыхаясь. Лицо у него было мокро от слёз. Они лились сами по себе. В руке он сжимал серебряный крестик.

И только когда он добежал до порога и увидел, что дверь заперта и никого нет дома, силы его оставили. МарТин сел на крыльце, и обида, переполнявшая его, прорвалась, он закричал так пронзительно, точно над его головою занесли топор.

МарТин кричал долго. Всё звал:

— Энни! Энни! Любимая моя, единственная! Где же ты? Куда тебя забрали? Я же могу помочь тебе! Я могу сотворить чудо!

Над крышей дома учительницы засвистели пули, на соседней улице прогремел взрыв, вероятно, началось наступление, за забором послышались тревожные людские голоса:

— Убили!

— Ранили!

— Доктора!

— Скорую вызванивай, черт тебя побери!..

Голоса старались перекричать шум ветра и грохот орудий:

— Кого убили?

— Учителя английского — Шарипа Ахмедовича…

— Ещё кого?

— Я должен сотворить чудо… — твердил безустанно МарТин, глотая слезы, кусая рукав рубахи. МарТин не знал, что учитель английского языка ещё накануне, сразу же после свадьбы, принял решение забрать его в школу, в кабинет завуча по учебной части, где он сам жил на тот момент. В свою двухкомнатную квартиру в трехэтажке Шарип Ахмедович впустил большую многодетную семью, оставшуюся без крова после очередной бомбежки.

Одинокий учитель был категорически против отправки МарТина в интернат и хотел спрятать его у себя до окончания военных действий и выяснения всех нюансов. Но шальная пуля остановила биение доброго сердца наивного долговязого чеченского учителя английского языка. Не добежав до дома Александры Петровны каких-то тридцать шагов, он мгновенно остановился, изогнулся, как ветка на жарком огне, и упал, уронив наземь блокнот с молитвой «Символ веры»…

Послышался гул летевшего на низком расстоянии от земли военного самолета, он сбросил бомбу в микрорайоне Отрежка. Сильный взрыв со звуковой волной тряхнул весь городок. Пронзительно завыла сирена — воздушная тревога: людей оповещали о начале бомбардировки Безславинска.

Во двор дома резко зашли «донецкие корреспонденты». Их неожиданное появление испугало МарТина, он перестал кричать и выть. Оба были в касках и голубых бронежилетах, укомплектованных защитным воротом и паховой бронепанелью, на груди горела белая надпись «PRESS». Не знали наивные агенты, что украинские снайперы особенное предпочтение по отстреливанию противника отдают именно вот таким людям в касках с надписью «PRESS» и с фото-видеотехникой вместо оружия. Затихла и стрельба.

— Здравствуй, молодой человек! — на чистом английском заговорил Олежа Валерич, и МарТин кивнул в ответ. Незнакомцы окружили его, встав таким образом, что МарТину некуда было деться.

— Я знаю про твоё горе и готов тебе помочь, — продолжил Олежа Валерич вкрадчивым «материнским» голосом профессионального психотерапевта. — Скажу больше, я могу помочь не только тебе, но и твоим близким.

— А Энни? Энни вы можете помочь? — с надеждой спросил МарТин.

— Безусловно!

МарТин искренне обрадовался и подумал: «Началось! Ведь это же настоящее чудо, что появился дяденька, говорящий по-английски и готовый помочь Энни! Значит, я могу творить чудеса!»

— Тебя как зовут?

— МарТин.

— Меня зовут Фрэнк Баум.

— Так же, как американского писателя? — удивился МарТин.

— Да. Того, который написал сказку «Удивительный Волшебник из Страны Оз». И он был моим прапрадедушкой, — не поведя бровью, начал завоевывать доверие ласковый Олежа Валерич. — Но это не главное. Главное, что я хочу помочь тебе. Понимаешь?

— Понимаю.

— Тогда смотри мне прямо в глаза — это важно для тебя, будь внимателен, сосредоточься. Итак, главное — это моя миссия помогать людям. Сейчас в помощи нуждаешься ты и твои близкие. Я дам тебе особый прибор, с помощью которого ты сможешь изменить реальность, и всё пойдёт так, как ты пожелаешь. Как в сказке.

— Такое разве бывает? — ещё больше удивился МарТин.

— Такое есть. Но единственный недостаток прибора заключается в том, что использовать его можно только после захода солнца и только один раз. Понимаешь?

— Конечно! — обрадовался МарТин, в глазах которого загорелась надежда. Олежа Валерич достал из рюкзака продолговатую подарочную коробку, затем извлек из неё прибор с красной кнопкой.

— Значит, тебе, МарТин, нужно будет сказать своё желание и нажать на эту кнопку. Ты же ведь запомнил, когда можно нажимать кнопку?

— После захода солнца.

— Молодец. Мы тебе верим, — деланно добрым, вкрадчивым голосом волшебника говорил «писатель-сказочник», убирая прибор обратно в коробку, — не подведи нас, МарТин.

— Я сделаю всё как надо! Обещаю! А вы тоже пишите книги? Сказки? Ну, как ваш дедушка…

— Ты любишь сказки, МарТин?

— Да. И моя любимая — «Стойкий оловянный солдатик»!

— Чудесно! Я тоже люблю эту сказку и её главного героя. Какое невероятное совпадение — теперь ты, как и оловянный солдатик, имеешь своё ружьё в виде этого прибора. Неси его гордо, никому не отдавай и докажи всем, что ты можешь сотворить чудо.

— Клянусь своей жизнью, я сделаю всё как надо!

— И ещё, МарТин, скажи, где твоя видеокамера?

— Она дома.

— Хорошо. Ты снимал меня и моего товарища во время свадьбы?

— Снимал.

— Ты покажешь нам эту видеозапись? Нам очень интересно, как у тебя получилось.

— Конечно, покажу. Я очень старался и заснял всех-всех, но в основном Энни.

— Прекрасно! Ты славный малый, МарТин!

В этот момент на служебной машине к дому учительницы подъехал участковый инспектор с сержантом-водителем, лицо которого напоминало печального Пьеро.

— Вот вас-то всех я и разыскиваю! — обрадовался старлей Ябунин при виде МарТина и «донецких корреспондентов». — Ну-ка, живо полезайте все в машину! Педики-медведики!

«Нестриженный пудель» напряг мышцы рук и с каменным выражением лица приготовился к чему-то непредсказуемому, но Олежа Валерич остановил его прищуренным взглядом и едва заметным движением руки.