АСКЕТ

Заключительный тур областного конкурса «Журналист года» близился к концу. Жюри в составе всех приближённых к губернаторскому телу главных редакторов и иже с ними, наконец, отобрало пять основных претендентов на важный титул. Победа означала не только хорошую денежную подачку, но и кресло координатора всех СМИ области. Так было заведено спокон веков. То есть, со дня официального старта игры в демократию. Тем не менее, вожжи, данные в руки координатора, позволяли гнать запыхавшуюся птицу-тройку региональной журналистики туда, куда направлял возничий. Кого водрузить на влиятельные козлы, сейчас и решали.

Губернскому голове было безразлично, кто из пяти выдвинутых писак влезет в вожделенное кресло. Вся пятёрка была проверена десятилетиями верного служения «трону». Губернатор со скучающим видом рассматривал кутикулы на идеально-овальных ногтях, плод титанических усилий новой хорошенькой маникюрши Зоечки.

Слово «безусловно» навязчиво било в лоб не только из устной речи редактора районной газеты, но и из каждого самолепно писаного им материала. Ему не дал договорить солидный блондин, сидящий по правую руку губернатора.

Почему-то некоторые нужные слова приходили в голову Семёнова только после уже поставленной точки. Такая манера была не слишком удобна собеседнику, но придавала весомости сказанному.

Губернатор устало вздохнул и заворочался на своём троне. Все эти подковёрные баталии акул пера ему порядком надоели. Хотелось поскорее сесть в машину и помчаться по заснеженной дороге подальше от суетливого центра, в свои охотничьи угодья. Там банька из векового кедра, ломящийся ароматными яствами стол… А воздух! А румяные, как наливные яблочки, не испорченные эмансипацией и диетами девочки! Хорошо! Он счастливо закатил глаза.

Вече снова захихикало. «Княже» явно был в отличном расположении духа, шутил и улыбался. Значит, ничья повинная голова сегодня с плеч не полетит.

Ольга Николаевна Мещерякова поднялась на сцену под вялые хлопки коллег, согнанных для красоты телевизионной картинки в помещение областного театра драмы. Тащиться вечером после целого дня каторжной работы на триумфальную раздачу «слонов» никому не хотелось. За непосещение мероприятия могли, однако, лишить премии. Зал был битком. Провинциальные служители СМИ на перечёт знали, чьи фамилии лягут на стол атамана в качестве потенциального управляющего на ниве всегубернской журналистики. Просчитано и постановлено загодя. Можно сказать, предначертано. Только что генеральной репетиции шоу награждения не проведено. В этом году решили даже дать церемонию в прямой эфир. Для солидности. Народ должен знать своих героев в лицо! Электорат обязан внимать речам о всех народолюбивых достижениях областной думы. О них и шла, в основном, речь на подобных тусовках. Ах, если бы была возможность лишить премиальных и означенный выше народ, переключивший канал на какой-нибудь пошлый фильмец… К сожалению, такой ход был не под силу даже губернатору.

Голос Ольги достиг ультразвукового диапазона, ударился о своды потолка, посыпался хрустальными осколками на головы сидящих в зале и у телевизионных экранов. Все знали, о чём идёт речь. Черновики разоблачительных материалов о прикарманивании губернатором федеральных сумм со счетов строящегося онкологического центра передавали в печатном виде друг другу осторожно, как перепечатки «Архипелаг «Гулаг» когда-то. Когда и кто пустил их «в народ», никто ответить не умел. Достроить злосчастный онкоцентр не могли вот уж лет шесть по причине финансового дефицита. Область стабильно занимала лидирующие места в страшном рейтинге по онкозаболеваниям, а долгострой всё продолжался. О публикации таких «боеголовок» не было и речи. Главные редактора шарахались от Виктора, точно он был носителем смертельной заразы. Одно его имя вызывало гипертонические кризы. Как водится в России, дошли «прокажённые» статьи и до самого головы. Мир не без добрых людей. Но губернатору повезло. Внезапно в квартиру взбесившегося журналистишки забрались грабители. Расстреляв семью хозяина, прельстились только рабочим компьютером Ремизова, где и были собраны неудобные факты. Забрали и все носители. Правда, кто-то, после случившегося, отправил всё же эти кляузы в Москву. Наверняка у бузотёра Ремизова были подельники. Сам он лежал тогда в реанимации с перебитым позвоночником. Пока дотошная столичная комиссия разбиралась в нелицеприятных наветах на губернатора, все деньги каким-то сказочным образом всплыли на должных счетах. Факта хищения не усмотрели и уехали, не солоно хлебавши.

Грабителей и не нашли, а ябеда Ремизов, выжил. Вот только разорванный девятью граммами металла спинной мозг навсегда усадил его в инвалидное кресло, лишив, таким образом, возможности лазать, куда батька не велит. Да и гибель жены и 4-летней дочери окончательно превратила его в ничем не интересующееся, вечно пьяное существо. Журналист кончился, а с ним и человек. Ну, бывает…

И вдруг.

В железной леди Мещеряковой что-то сломалось. Она не плакала. Просто смотрела огромными сухими глазами в зал и молчала. Дорогое эфирное время текло впустую.

Или нет?

Ольга брякнула о помпезный столик статуэткой, врученной в знак назначения её журналистом года.

На сцену поднимались люди. Их статуэтки были поменьше и пожиже рангом. Свалка уродливых призов ширилась. Их уже складировали невразумительной грудой, не заботясь, когда одна из статуэток скатывалась со столешницы и с гулким стуком падала на красную дорожку.

Виктор сидел в сумеречной зыби комнаты, склонив голову на плечо. Рядом валялась пустая бутылка. Он дремал. Привычное его состояние последнего времени. Книги, исчитанные когда-то до дыр, пылились на полках. Компьютерный уголок, главное в былые дни место жизнедеятельности Ремизова, заставлен стеклотарой. Покрывшийся слоем пыли телевизор он не включал.