Арлекин снимает маску

Глава 3 Ас из асов

Пару кварталов до нужного места Алекс решает пройти пешком и отпускает машину.

Этому способствует погода — не по-ноябрьски солнечная, позволяющая расстегнуть пальто. Вероятно, совсем скоро ляжет снег, причём не «одноразовый», а настоящий, зимний и плотный. Но пока сибирская осень балует людишек, и мим считает, что игнорировать подобные подарки элементарно невежливо.

Вторая причина прогулки состоит в том, что Бельмондо ещё не окончательно отошёл от вчерашнего. Конечно, кофе и препараты помогли избавиться от интоксикации и сумбура. Но он до сих пор испытывает лёгкое душевное беспокойство, спровоцированное стрессом и слишком коротким сном.

Улицы слободы пронизаны повседневной суетой.

Стены высотных зданий сияют рекламой, прозрачный воздух прорезают чёрно-жёлтые шмели-соратобу. Алекс покидает зону, свободную от взлётов и посадок, выбираясь из-под абсорбэластоленовых парусов. Теперь над ним на легкомысленном ветру гудят металлизированные растяжки, тросы, канаты и провода, паутиной растянутые на высоте многих десятков метров. Посад похож на хрупкий морозный узор, первую льдинку на луже, способную треснуть при малейшем давлении каблука.

Несмотря на общее очарование, созданное расщедрившейся погодой, в урбаносфере витает что-то недоброе. Словно ещё не диагностированная болезнь, уже дающая знать о себе лёгким зудом и неосознанной тяжестью в мышцах. Это замечается во взглядах пешеходов, в нервозности водителей, в раздражительности продавцов и излишней поспешности уличных работников.

Двое таких чинят светофор на перекрёстке, непрерывно переругиваясь на таджикском и роняя инструменты. Девушка, неудачно припарковавшая машину, грубо спорит с хозяином пекарни. Мойщики окон магазина бранят менеджеров, вывешивающих в витринах сенсорные рекламные проспекты. Даже попрошайки, которых обычно пруд пруди в любом из районов, предпочитают сидеть молча, настороженно, будто бы готовые в любую секунду сорваться с места и скрыться в подворотнях.

А ещё Алекс замечает крепких бритых парней. Повсюду, даже в Кольцовской слободе, где жизнь издавна считается мирной и даже сонной. Парни демонстративно не носят головных уборов, сверкая полированными затылками; одетые в плотные ярко-красные куртки из наносинты, держатся поодаль, но с откровенным вызовом. По последней европейской моде все они носят характерные обтягивающие шоссы, правая пристежная штанина у которых алая, а левая — коричневая. В массивных выпирающих гульфиках, насколько известно Белу, молодчики прячут раскладные ножи, именуемые «скребками»…

Крепыши смотрят вслед идущему на север феромиму.

Косятся, переговариваются и презрительно комментируют, несмотря на то, что над цветастой медмой у Алекса видны только глаза, не такие уж и раскосые. Бель убеждается, что запас времени у него ещё есть, а потому переходит на другую сторону улицы, едва впереди появляется новая шайка бритоголовых.

Всё это напоминает ему кадры из старых фильмов про банды, например, Бруклина — вокруг парней в разноцветных штанинах образуются островки отчуждения, куда не спешит вступить ни один прохожий. Вот только в 60-х годах прошлого века на городских улицах не было такой толчеи, а потому присутствие «колготок» особенно привлекает внимание.

Бельмондо становится неуютно. Даже несмотря на наличие полицейских патрулей, яркую звуковую рекламу и насыщенность солнечного утра. Он поднимает глаза к небу, почти не подмечая раздражения, с которым разглядывает паутину перемычек, коммуникационных линий и кабелей — архаических остатков века проводных технологий, до сих пор накрывающих проспекты. Дома вокруг него сдвигаются, словно склоны оживших скал.

Парень не должен быть здесь. Он должен отсыпаться после позавчерашнего задания, получать полноценный отдых, подзарядку и покой. От которых за прошедшие сутки если и успел урвать, то сущие крохи…

Вчера, ещё не до конца придя в себя, ему пришлось отправиться на брифинг. Мысленно возблагодарив Зерно за то, что не позволил другу опохмелиться. И удержавшись, чтобы не сделать этого на месте встречи с заказчиком.

А ведь соблазн был весьма велик — встречу феромиму назначили в VIP-кабинке фешенебельного ресторана «Афанасий Расстегаев». Лаковые деревянные стены, бронзовые светильники, бархатная обивка стульев и вышколенные официанты так и молили заказать «пятьдесят холодненькой».

Алекс вспоминает, как удержался даже от бокала пива, и хвалит себя за железную волю…

Задачу ставила пожилая женщина — статная и породистая, под стать выбранному для встречи заведению. Одетая в глухое корсетное платье с интерактивным принтом: по бежевым рукавам рассыпались тонкие журавли, перелетавшие на плечи, едва ткань касалась столешницы. Чуть раскосые глаза, выдававшие родственные Белу генетические примеси, эффектно усиливали её увядающую красоту. При одном виде заказчицы обе руки курьера потянулись к ушам, чтобы приветствовать собеседницу предельно вежливым жестом.

Несмотря на подступающую старость, она была воистину величественна, а её мимолётное прикосновение к мочке уха отличалось особой грацией. Говорила барыня тоном человека, привыкшего отдавать распоряжения, а не долги. В её присутствии Алекс сначала почувствовал себя крайне неуютно. Обнажённым. Усугубляло ситуацию и то, что строгая мадам так и не соизволила представиться…

Первым делом феромим попытался вежливо отказаться. Даже предполагая, что это может быть трактовано, как способ набить цену. Ссылался на нехватку времени для разработки зелий, предлагал других, чуть менее талантливых коллег.

Однако заказчица, судя по всему, уже не раз прибегала к услугам «пахучек». И сразу выдала Белу полную генокарту клиента и даже номенклатуры химических компонентов для создания необходимых экстрактов.

Поэтому спустя всего несколько минут парень ощутил лёгкость и уверенность в своих силах — так всегда бывает рядом с людьми, умеющими держать ситуацию под контролем. А ещё женщина настолько располагала к себе, что мима охватило непроизвольное желание показаться в её глазах умелым… нет, не так! — лучшим среди умелых. Будто бы ему стало очень важно во что бы то ни стало доказать аристократке, что он способен справиться с заданием любой сложности. Чтобы богачка не только щедро оплатила работу, но и гордилась его достижениями…

В итоге, Алекс, конечно же, сдался.

И, несмотря на духоту, царившую в уютном кабинете, даже смог с аппетитом поесть. Пусть не самых отборных деликатесов, которыми славилась ресторация, но очень и очень вкусно. Женщина, милостиво уведомившая, что на этот вечер в заведении на имя феромима открыт безлимитный счёт, лишь отщипнула от пирожного, остальное время налегая на острый монгольский чай.

Наблюдая, с какой сдержанной жадностью «говорящая телеграмма» набросился на еду, она медленно обмахивалась тонким планшетом. Именно с него в вирт-кабинет самого Бельмондо и была переброшена вся нужная информация.

Клиентом, как Бель и сказал Куликову чуть ранее, на этот раз снова оказался бхикшу. Не самый обычный, нужно заметить — Святослав Григорьевич Дубинин, генеральный директор Ново-Николаевской корпорации «Вектор-Эпсилон». Разглядывая знакомое лицо мужчины на собственном планшете, Алекс почти не удивился, узнав в нём седобородого дядьку из рекламы лекарственных препаратов. Того самого щелкуна пальцами, обещавшего жителям Посада второй шанс.

В роликах и снимках, предоставленных заказчицей, Дубинин выглядел вовсе не так моложаво и холено, как в рекламе. Настолько, что Бельмондо даже поинтересовался у собеседницы физическим здоровьем будущего клиента. В ответ получив вполне информативную выдержку из медицинской карты, сообщившую миму, что всё в порядке. О том, что гнетёт и подтачивает дух Святослава Григорьевича — а такие вещи Алекс умел читать по лицам, — парень предпочёл не спрашивать…

Сам разговор, кстати, вышел весьма кратким — разгромив сомнения и уведомив курьера о задачах, переслав досье, вручив набор пси-маркеров и напомнив о срочности заказа, безымянная женщина сразу удалилась, торопясь покинуть жаркое помещение. Алекс её за это вовсе не винил. И если бы не чудесный расстегай, к которому он едва приступил, тут же поспешил бы следом…

Изучая досье, Бельмондо почти не удивился.

Такие люди, как Дубинин, становились его клиентами чаще иных, для большинства оставаясь лишь лицом с баннера. А вот сама корпорация внимание привлекала — в отличие от прошлой фирмы, эта имела куда бо́льшие шансы вступить в мировую игру и вскоре пополнить ряды самых настоящих Транснациональных Статусов. Алекс, считавший себя патриотом родного Посада, даже испытал прилив гордости.

Как обычно, передача «телеграммы» сопровождалась строжайшей секретностью. Эффект доставки достигался, в том числе, и внезапностью, а потому в её детали была посвящена лишь горстка приближённых сотрудников и родственников. Кстати, сумму, ещё утром заявленную профсоюзом, женщина действительно подтвердила. Как и предоплату, уже поступившую на счёт Алекса…

Покончив с трапезой, Бель беззастенчиво заказал ещё одну порцию с собой, и только после этого покинул душный кабинет. Даже в такси, катившем на одну из его квартир, не переставая штудировать данные о клиенте. Дома, закинувшись нейростимами, он до четырёх утра корпел над созданием нужных экстрактов. Вымотавшись, не выспавшись, но всё же создав необходимые составы.

Он сделал это, потому что остаётся лучшим.

Именно по этой причине к нему и обращаются самые зажиточные из всех толстосумов Посада…

Впрочем, последние штрихи парень добавляет уже ранним утром, попивая обжигающий кофе. В частности, вносит в экстракт щедрый след эндорфиновых провокаторов — самый сладкий и ударный из универсальных компонентов.

Три-Поллитры, первый и самый мудрый из учителей Бельмондо, как-то говаривал:

— Ты, мальчишка, можешь ошибиться в расшифровке генокарты. Можешь выбрать недопустимый компонент, который вышибет клиента из транса. Можешь переборщить с правильным. — В этом месте нравоучения он машинально почёсывал имплантат посреди лица, где у нормальных людей располагается нос. — Но никогда… Слышишь? Никогда! Никогда не жалей эндорфинчиковых магнитов. Это, мальчишка, как специя для дрянных поваров. Ты можешь отвратительно пережарить мясо, но под приправами его сметут, да ещё и добавки попросят! Эндорфин усилит грусть клиента. Стократно усилит его радость и восторг. Но главное, мальчишка, он даст клиенту чувство удовлетворения от процесса доставки. Какой бы она, по воле судьбы, не оказалась…

Молодой мим запечатывает колбы с новорождёнными экстрактами Святослава Дубинина и улыбается воспоминаниям…

В этот раз роль достаётся женская, но Алексу не привыкать. Куда худшим обстоятельством представляется мерзотность поставленной задачи. Но и через подобное Бельмондо проходил уже не единожды. Воля заказчика — закон для феромонного лицедея. Нарушишь его, позволив собственным моральным принципам вмешаться в процесс, дашь слабину или сунешь заказ под линзу этической оценки — попрощаешься с работой и репутацией. А это в современном мире подчас ценится куда выше денег…

Бельмондо учит текст послания. Учит наизусть, хоть и уверен, что его придётся читать с листа, чтобы не сбить эмоциональный настрой. Заверения безымянной женщины в том, что все юридические тонкости соблюдены и курьер избегает малейшей ответственности, звучат на задворках его сознания, но греют не лучше снежного комка за шиворотом. Барыня уверена, что откопанное адвокатами обязано увидеть свет. Даже по прошествии стольких лет. В назидание. В честь памяти…

Алексу наплевать.

Точнее, он убеждает себя, что ему наплевать.

Его задачей становится выполнить работу. Качественно, без накладок, быстро и легко. Так, чтобы на счету с заветной суммой появилась бонусная надбавка…

Феромим приближается к кварталу корпорации «ВеЭп». Офисные здания и лабораторные корпуса «Вектора» раскинулись на площади целого микрорайона. Повсюду системы наблюдения, сканеры, камеры, вооружённая охрана и блокпосты, через которые не проскочит и мышь. Логотипы — голографические и материальные, изготовленные из пластика и стекла. И, конечно же, реклама на медиабаннерах. Всё с тем же актёром в главной роли.

Алекса встречают на внешнем периметре. Осматривают, сверяют внешность, подтверждают права доступа. Пройдя сканирование, он попадает в уютный дворик, заполненный крохотными электромобилями. Один из них везёт его по территории — за рулём молчаливый безопасник. Не вооружённый до зубов громила в экзоскелете и броне, а молодой приятный мужчина в форменной куртке и кепке с эмблемой корпорации.

Машинка выворачивает на внутреннюю улочку квартала, втискиваясь в поток себе подобных. Водитель молчит, что полностью устраивает мима. Над головой нависают офисные небоскрёбы «Вектора». Повторяя курс дыхательной гимнастики, Бель настраивается на предстоящую работу.

Его высаживают возле самого высокого и эффектного здания, снаружи напоминающего старинный стеклянный шприц. Не попрощавшись, охранник разворачивает электромобиль и укатывает к границе. Бросив последний взгляд на сверкающие стены башни, Алекс входит внутрь.

Здесь его ожидает ещё одна проверка.

Убедившись, что с документами всё в порядке, безопасники запрашивают данные профсоюза. Как обычно, они с недоверием относятся к визитёрам, не открывающим истинных фамилий. Но вслух роптать не смеют — с документами всё в порядке, специальные люди надёжно хранят информацию о подлинной личности Бельмондо и в крайнем случае предоставят её по специальному запросу.

Саквояж с инструментарием феромима проходит ещё один досмотр. Он сам — тоже. Сканирование сетчатки, пальцев, ладони, капиллярной карты, тела, экспресс-анализ на опасные заболевания и имплантированное оружие. Далее следуют проверки одежды и обуви. Изучение кольца с ящерицей — единственного украшения, носимого Алексом.

После проведения ревизии его приглашают в холл. В нём всё обставлено со вкусом, но без лишней помпы, данное помещение нечасто встречает гостей извне. Из-за стойки улыбаются однотипные секретари, каковых парень повидал не одну сотню. Он получает электронный ключ, но в лифт его всё равно сопровождают. Причём бредущий следом крепыш держится так, словно «пахучка» способен в любой момент отрастить полуметровые когти и наброситься на него с диким рёвом…

На этот раз Бельмондо работает на тридцать первом этаже. В качестве гримёрки ему выделяют малый конференц-зал. Огромное окно смотрит на юго-запад Посада, но наслаждаться видом времени нет. Чем быстрее мим покончит с этим не самым приятным заказом, тем будет лучше.

— Камеры отключены? — спрашивает он охранника.

Тот молча кивает.

— Если вы ведёте запись, мои боссы засудят вашу корпорацию, как паршивую лавку по продаже жареной лапши, — зачем-то напоминает Бель, ощущая себя не в своей тарелке. Он подавлен и излишне нервозен. — Системы кондиционирования, блокировка входящих звонков и видео-вызовов?

Страж порядка корпорации снова кивает, подтверждая: всё сделано, как и просил Алекс. Вставать между богачами и их причудами не рискнёт ни один подчинённый «Вектор-Эпсилона». Удовлетворившись скупым жестом, Бель собирается закрыть дверь перед носом мужчины. Тот хмурится, но отступает.

— Десять минут, — бросает парень в уменьшающуюся щель.

Раскрыв саквояж, он начинает выкладывать инструменты. Расправляет рабочую одежду, старательно продезинфицированную в его домашней камере. Сбрасывает свитер и застёгивает на груди небольшие силиконовые накладки.

Бесформенная прозрачная куртка утянута, сегодня по ней рассыпан электронный рисунок, превращающий её в элегантную васильковую блузку. Лёгкий платок-галстук скрывает кадык. Широкие штаны песочного цвета и синие туфли на пробковой подошве завершают образ. Всё, как на выданных родственниками фото. И пусть в таком костюме приятнее гулять по пляжам Лазурного берега, а не расхаживать по осенней Сибири, этот образ выбран, как наиболее меткий.

Пси-маркера на этот раз всего два — подвеска на грудь, выполненная в виде перламутровой бабочки в золотистой оправе. И простенькая заколка. Пока отложив её в сторону, Бельмондо зачёсывает волосы и натягивает русый парик. Подходит к окну, в котором видит своё отражение, и придирчиво проверяет облик. Цепляет заколку и надевает лицекрада.

По лицу скользят чужие черты, усиленные цифровой косметикой, и теперь из стекла на мима смотрит вполне миловидная, хоть и излишне угловатая девушка. Чуть более старомодно, чем нынче принято, одетая, но всё равно очень симпатичная…

Алекс вынимает из саквояжа инъектор, заряженный ингибитором Стрельникова. Собравшись с духом, вкалывает препарат в шею, стараясь не застонать от боли и головокружения. Частое применение «гильотины» ещё аукнется ему тошнотой и двухнедельной гипосомией[1], но поделать он ничего не может. Значит, будет терпеть.

По полированному столу конференц-зала рассыпаны проекции фотографий и роликов. На них молодая девушка, на которую теперь неотличимо похож Бель, бегает по каменистому берегу моря, скачет на великолепном белом коне и вместе с подружками строит фотографу смешные рожицы на фоне латинянского фонтана Треви.

Алекс впитывает её. Запоминает. Включается. Перенимает манеру говорить, чуть поджимая уголок рта, поводить плечом во время вопросов, пощёлкивать ногтем по ногтю и теребить подвеску.

Фитилём на этот раз послужит веер — простенький бумажный, с каркасом из искусственного бамбука, без рисунка, но изящный и широкий. На эту идею его подтолкнула родственница Дубинина, снизошедшая раздобыть всего-навсего два ничтожных маркера.

Ещё раз перепроверив подготовленные к операции капсулы, Алекс вскрывает колбу с базовым экстрактом, щедро опыляя веер. Закончив, складывает его и до времени прячет в герметичный полиэтиленовый чехол. Остальные составы наносятся на шею, парик, рукава «блузки» и шейный платок.

Подобрав со стола записку, содержимое которой вызывает в нём неуместный сейчас гнев, Бель ещё раз осматривает себя со стороны и обнаруживает, что полностью готов. Открыв дверь, он шагает к охраннику… и останавливается, будто вкопанный.

— Ещё один досмотр, господин Бельмондо, — сухо сообщает ему старший из трёх мужчин, поджидающих в коридоре. Поднимает руку, словно допотопный регулировщик на оживлённом перекрёстке. — Мы надеемся на ваше понимание, но обстоятельства требуют повышенных мер безопасности.

— Какого чёрта⁈ — шипит сбитый с толку Алекс. — Я прошёл все необходимые… Вы крадёте бесценное время!

— Так нужно, господин Бельмондо, — как заведённый, без каких-либо интонаций повторяет мужчина.

Двое его спутников ощупывают тело феромима объективами портативных сканеров. Они морщатся, уже попав под действие чужих экстрактов, но терпят. Крайний слева брит наголо, и Бель не удивится, если узнает, что в свободное от работы время тот меняет серый корсетный пиджак на алую гоночную куртку и разноцветные шоссы…

— Надеемся на ваше понимание.

— В задницу себе понимание затолкайте! — почти рычит Бель, но прорываться силой не рискует. Добавляет чуть спокойнее, но с неприкрытой злостью: — Вся ответственность за срыв заказа ляжет на вас, парни…

— Мы это осознаём, — смиренно кивает старший.

Осмотр занимает почти сорок секунд, и Алекс готов выть. Убедившись, что со шпионскими играми покончено, он едва ли не бежит по коридору, сопровождаемый по пятам всё той же троицей. Высокие пробковые туфли ежесекундно норовят слететь.

— Этот кабинет? — спрашивает он, переводя дыхание.

Ему кивают.

— Приёмная пуста?

Ему снова кивают.

— Тогда идите в жопу… — бросает он негромко, но веско.

Входит и оставляет напрягшихся мордоворотов снаружи.

[1] Снижение обоняния.