Арлекин снимает маску

Глава 15 Труп моего врага (часть 3)

Бель стонет и давит отчаянный вопль, рядом сонно охает Зерно. Сначала феромиму кажется, что капитан попробует проскользить по едва наклонному скату, сбросить скорость, а то и вовсе остановить неисправный механизм на полотне солнечных уловителей. Но соратобу внезапно клюёт носом, и парень понимает, что плавного скольжения не будет.

Днище легковушки едва чиркает по крыше, затем ещё раз, и тут же начинает с треском и звоном собирать бампером десятки подвижных зеркальных чешуек; корпус универсала вздрагивает, протяжно стонет… а затем «летающий корабль» с грохотом проламывает блестящую плёнку и трубчатые конструкции свода.

Тёмно-зелёный болид сносит фрагмент потолочной системы капельного полива, пару камер наблюдения, и в одно мгновение оказывается внутри фермы. Пролетев ещё метров двадцать, несчастный «Дэйзи» наматывает на корпус ворох огуречных вьюнов, гибких плёночных радиаторов и полиэтиленовых шлангов для подачи раствора минеральных солей. В облаке искр сшибает пустующий пульт агроинжинера, после чего грузно бьётся о плитки пола, перепахав не меньше пяти гидропонных кадок.

Алекса вскидывает так, что клацают и хрустят зубы. По колену лупит угол кофра, саквояж вжимается в живот. В салоне срабатывают системы пассивной безопасности, с силой врезав Белу пневмоподушками в лоб и по левой щеке.

Что-то кричит Максим, но за хлопками, пронзительным свистом и скрежетом металла его слов не разобрать. Зерно крякает, прикладывается-таки головой о потолок, и тяжело обвисает в ремнях. На его грудь и сдувающиеся бежевые подушки капает яркая кровь из сломанного носа.

Сам Бельмондо вдруг переживает удар панической атаки, и на бесконечно-краткий миг ему кажется, что он тонет. С криком сминая отмершую плоть отработавших мешков, парень машет руками, словно вправду хочет всплыть с глубины. Бьётся кулаками о крышу, едва не влепляет Куликову локтем в ухо, и только тогда приходит в себя…

Через левое заднее окно хорошо виден широкий чёрный мазок, оставленный умирающим соратобу, уродливо-грязный на стерильном теле бело-изумрудной фермы. После остановки «Дэйзи» чуть развернуло против часовой стрелки, и теперь Алексу также заметна прореха в крыше, оставленная их обречённым тараном.

Салон затягивает перьями редкого, но жутко вонючего дыма.

Алекс чихает, кашляет, спешно шарит по карманам в поисках медмы и лихорадочно цепляет её на лицо. Зерно неподвижен и, судя по всему, всё ещё лишён сознания. Бель наваливается на дверь, толкая изо всех сил, но створка не поддаётся…

Изогнувшись так, что голова ложится на край кофра и бедро друга, феромим обеими ногами бьёт в дверцу, вышибая заклинивший замок. В салон тут же врывается запах свежести, прелых листьев, застоявшейся воды, зелени и удобрений.

Жадно втягивая фильтрованный воздух открытым ртом, парень выталкивает наружу чемодан-трансформер с мобильной лабораторией, тянется сам, но замирает — сквозь бесформенный пролом в стеклянном своде внутрь теплицы с безупречной точностью опускается вражеский соратобу. Смещается в сторону, мощными выхлопами из-под днища валя опоры огуречных ширм, и освобождает место, на которое тут же снижается его ведомый.

С хрустом и скрежетом чёрно-серые машины приземляются на ровные ряды посадок, сминают столбы, длинные клумбы-арыки, побеги и хромированные арки поливной системы. Их двери тут же отползают вверх и по соратобу беглецов стучат новые пули. Будто черепаха в панцирь, Алекс втягивается обратно в салон и ругается сквозь зубы.

Максим распахивает водительскую дверь. С лязгом, стоном и отборной портовой бранью. Вскидывает пистолет, откатывается прочь, падает в проход среди кадок и начинает стрелять в ответ. По корпусу одной из машин преследователей скачут искры; рикошетные свинцовые пчёлы устремляются вверх, оставляя в прозрачном своде крошечные круглые дыры.

Из того соратобу, что сел вторым, выскакивает Динельт.

Бельмондо сразу узнаёт девушку-женщину, даже несмотря на глухой шлем и серо-бесцветный окрас костюма — по походке, движениям, жестам. Вскинув короткоствольный автомат, она бросается в атаку, стреляя на ходу и ловко перескакивая валы параллельных «грядок». От пуль Вышегородского уходит хитроумным зигзагом, не позволяя предугадать следующее движение.

На броне Вышки появляется длинная иззубренная царапина. Ещё одна.

А затем капитан вскакивает и, пригибаясь, бежит навстречу майору, при этом стреляя от груди. Отбрасывает разряженный пистолет, тут же заменяя трофейным, и снова палит. Отчётливо слышен глухой удар…

Татьяну разворачивает на месте. Мим готов издать победный крик, но броня на груди предательницы удерживает пистолетную пулю, и она продолжает поливать бывшего коллегу огнём. Когда в автомате кончаются патроны, оперативница роняет оружие под ноги и одним плавным движением обнажает пистолет.

Так они и сближаются — капитан и майор, когда-то служившие одним идеалам и хозяевам. Стреляя на бегу, вертясь и уходя от встречной пальбы, лишь едва задевая друг друга недружелюбными оболочечными поцелуями.

Патроны Макса заканчиваются, когда до Динельт остаётся не больше десятка шагов. Сделав ещё одно обманное движение, он швыряет пистолет в голову противнице, но та с лёгкостью сбивает железку ударом ноги. Стреляет снова, ещё раз, так и не поразив Вышегородского. А затем её затвор тоже замирает в отведённом положении, и предательница вынуждена расстаться с последним оружием.

Ещё миг — и оба федерала сходятся в рукопашной схватке.

Алекс стонет, Зерно невнятно бормочет сквозь забытьё. Из вражеских машин шустро выбираются трое боевиков в облегчённой броне. Но Татьяна и Максим уже сцепились в клинче, и они не решаются стрелять, лишь кружась по орбите дуэлянтов и встревожено переглядываясь…

Вышка с разбегу пинает женщину в левое бедро, но та с лёгкостью сводит удар на нет. Сместив вес, капитан дважды бьёт левой ногой — один раз в бок, второй в голову. Но и эти выпады натыкаются на блоки, чуть не уронившие Макса. Не сбавляя темпа, тот проводит прямой удар правой рукой, подкрепляя двумя хуками слева. Сбив его атаку, Татьяна отвечает размашистым в левое ухо мужчины, но тот успевает присесть и наконец достаёт противницу коротким уколом в живот.

Скрежещут доспехи, из-под ног летят брызги керамзита и требуха огуречных побегов. Для Бела эти детали, как иллюстрированная насмешка над тем, что драка случилась в центре одного из крупнейших Посадов страны. Сейчас дуэлянты уже не благочинные горожане — они словно дикие звери, сошедшиеся в схватке в гуще первобытного леса…

Максим пытается закрепить успех серией ударов в голову, но майор блокирует их с лёгкостью талантливого профессионала. Затем она уходит от ещё одной молниеносной цепочки бедро-бок-голова, умело подворачивая корпус, и вдруг вбивает правую ступню в левый бок Вышки. Тот почти успевает опустить локоть, прикрываясь, но удар всё же тяжёл, и капитана опасно ведёт вбок.

Татьяна тут же чувствует слабину противника. Не мешкая ни мгновения, она обрушивает на Вышегородского многосерийный джеб, целя в неприкрытую голову, плечи и грудь. Добавляет несколько ударов ногами и едва не запинается о невысокую кадку, прочертившую помещение от стены к стене. Равновесие удерживает, но заминка позволяет Максу избежать смертоносного града. И ответить тремя резкими выпадами левой руки — снизу вверх, в бочину и подмышку, где доспехи раскрываются при движении.

Когда Динельт отскакивает на полшага и готовится к новой атаке, Вышка вспрыгивает на край ближайшего резервуара с питательным наполнителем. Затем разворачивается вокруг оси, и в прыжке бьёт майора пяткой в затылок.

Алекс не замечает, как его губы издают сдавленный дикарский клич. Впрочем, весьма преждевременный…

Успев вскинуть правое плечо, Татьяна почти полностью нивелирует удар, однако шлем на её голове смещается, и женщина быстрым движением отстёгивает его от горжета. Швыряет в сторону Макса, но тот уже сменил позицию и коброй кидается на противницу слева.

Оба обмениваются ураганами выпадов, любой из которых если бы не убил феромима, то уж точно отправил бы в реанимацию. Долговязый Максим предпочитает работу ногами, осыпая бёдра и плечи Динельт нереально быстрой дробью; та сжимается пружиной, не позволяя ни одному из них причинить ей особенного вреда. Всё же получив пинок в живот, женщина отскакивает и совершенно по-кошачьи шипит.

Бельмондо замечает, что на лицах обоих дерущихся уже в избытке свежей крови. У Макса рассечена бровь и стремительно опухает правая щека. У его оппонентки на левой скуле наливается багровым здоровенный кровоподтёк.

Перемещаясь и плетя руками отвлекающую паутину, Вышка сокращает дистанцию. Сбивает неубедительные ответные выпады… и вдруг проскальзывает сквозь оборону Динельт, наградив её мощнейшим ударом в челюсть.

Алекс снова вопит.

Ему кажется, что после такого майор уж точно не устоит… но в следующую секунду парень издаёт протяжный вой разочарования — Татьяна не только остаётся стоять и выдерживает пропущенный хук, но и мгновенно отвечает прямым с правой руки, вминая кулак в подбородок самого Максима.

— А сможешь чуть сильнее? — с весёлостью, от которой курьера бросает в дрожь, цедит бывшая «кофейница».

— Я лично твою башку в Кремль принесу… — сплёвывая кровь, усмехается мужчина в ответ.

Какое-то время они стоят друг напротив друга, тяжело дыша и примериваясь.

Словно угадав агрессивный порыв напарников за своей спиной, Динельт властно вскидывает в их сторону левую руку, и все трое послушно опускают оружие. Послушно, хоть и неохотно. А сама Татьяна начинает перемещаться вправо, легко перескакивая заполненные вермикулитом арыки и без труда продираясь через вьюны будущего урожая.

Максим тоже смещается, стараясь оставаться с противницей в одном проходе меж «грядками». И вдруг кидается вперёд и вниз, прикрывая уши и целя женщине в пояс. Та бьёт его сверху, сначала кулаком, затем локтями, но капитан успевает сойтись с ней максимально близко и подхватывает под бёдра чуть выше коленей. Толкает, заставив покачнуться, а потом забрасывает левую ногу за правую ступню Динельт, окончательно подсекает и перебрасывает через себя.

Оба валятся на посадки, сминая, выкорчёвывая и круша.

Катятся друг через друга, и в какой-то момент Макс оказывается сверху. Насев на изменницу, он тут же начинает лупцевать её в голову, причём с такой яростью, что Белу становится дурно. Вышка бьёт без жалости, на убой. В какой-то момент майор не выдерживает и издаёт вопль настолько женский, что феромима оглушает порывом стыда…

Однако Динельт и не намерена сдаваться.

Извернувшись, она упирается подошвами в бёдра и живот Вышки, крякает и рывком перебрасывает его через себя. Кувыркаясь, капитан прикладывается виском о пластиковый край арыка, выламывая белоснежный, но попачканный алым кусок.

На секунду Алексу мерещится, что Макс деморализован и потерял ориентацию в пространстве, но тот вскидывается и снова бросается в бой. Вновь порвав дистанцию, он опускается на колени, подхватывает Татьяну в подмышках и тоже отправляет в полёт, причём такой амплитудный, что у Бельмондо ноет в отбитой груди.

Динельт приземляется на спину с грохотом, от которого звенят битые стёкла в потолке. Успевает стремительно откатиться от сокрушительного добивания сверху вниз; вскакивает и встречает противника серией ударов руками. В какой-то момент подшагивает, перехватывает мужчину под левым трицепсом и ещё раз бросает капитана по широкой дуге.

Бель стонет, не в силах сдержать эмоций. Зерно начинает приходить в себя, но мим совсем не замечает раненого зуммера, сосредоточившись на драке. Трое подельников майора всё ещё кружат поблизости от дерущихся, готовые вступить в бой по первому приказу начальницы…

Та бросается на Максима и проводит несколько прямых выпадов в голову. Но федерал уходит, пригибается, перехватывает её руку и снова проводит бросок через плечо, сокрушив ещё пару длинных пластиковых кадок.

Не поднимаясь с колен и не выпуская из захвата запястье Татьяны, вихрем проскальзывает по плиткам пола, крутанув её зажатую руку, будто рычаг, и заставляет противницу перекувыркнуться на спину. Напрыгивает на грудь, вбивая кулаки в её когда-то красивое лицо; успевает ударить раза три-четыре, после чего майор всё же сбрасывает мужчину.

Запутавшись в молодых зелёных побегах, Вышка пятится, но остаётся на ногах.

И сразу прыгает вперёд — ногами целя в грудь Динельт, точнёхонько в два аппетитных выступа, элегантно подчёркнутых анатомией женского доспеха. Удар находит свою цель, майора отшвыривает. Сам Макс тоже падает, уткнувшись лицом в колкую синтетическую почву, а предательница отлетает на пару шагов и сносит несколько поддерживающих штанг. Из разбитой системы полива на её голову хлещет холодная, насыщенная витаминами вода.

Приставным шагом Максим сокращает дистанцию; делает ложный выпад левой рукой, и тут же добивает контрольным. Но Татьяна подныривает, перехватывает его подмышкой, и вдруг — к полнейшему удивлению Бельмондо, — встаёт в полный рост, удерживая рослого капитана на обоих плечах.

Видеть долговязого оперативника беспомощно болтающимся в воздухе настолько неправильно и дико, что Алекс прокусывает себе губу. А майор, крутанувшись на месте, с силой швыряет мужчину на плиты. Прыгает сверху, и, словно решив отомстить тем же количеством яростных ударов, начинает превращать его вытянутое лицо в кровавый фарш.

Пропустив несколько выпадов, Максим плюёт ей в глаза выбитыми зубами. Затем притягивает к себе, ртутью перетекает за спину и вдруг зажимает в замок, одновременно обхватив за шею и под правой подмышкой. Под сводами теплицы разносится звериный вой, и Бель понимает, что в этот зажим капитан вкладывает все свои силы…

Татьяна рычит. Свободным локтем несколько раз пробивает в левый бок Макса, тянет того в сторону, катясь через арыки и пытаясь вырваться из капкана. В какой-то момент ей это почти удаётся, и она снова демонстрирует окружающим нечеловеческую силу — подхватывает мужчину за шею и между ног, приподнимает и размашисто опускает на пол.

Максим стонет. Нет, не так — он кричит, не раскрывая рта, причём так злобно и болезненно, что Алекс почти физически чувствует, как у долговязого «кофейника» раскрылась рана на груди.

Татьяна отступает на метр. Примеряется к новой, возможно — последней атаке, но тут у неё срабатывает смартком. Его незатейливая и простая мелодия настолько пронзительна в наступившей тишине теплиц, что Бельмондо чуть не начинает смеяться.

Отвлёкшись на вызов, майор мешкает всего секунду.

Но её Вышегородскому вполне достаточно: морщась от боли, он вскакивает на ноги и одним длинным прыжком оказывается рядом с женщиной.

Бьёт ногой в колено, апперкотом в челюсть, затем двумя хуками в уши, и половина этих ударов достигают цели. Голова Татьяны откидывается назад, будто у ватной куклы, а капитан подсекает её под коленями; неказистым, но быстрым скачком перемещается врагу за спину и оплетает, словно паук.

Его ноги сцепляются на животе майора, правое предплечье вжимается в гортань, левая рука поддерживает «замок». Край бронированного горжета рассекает кожу под правым наручем Максима, но тот не замечает — всё продолжает и продолжает усиливать давление, рыча так, словно толкает на гору неподъёмный сизифов булыжник.

Татьяна пытается ударить его кулаком в лицо, наугад, за спину; но дыхание её уже сбито и красивые губы изгибаются в дикой агонии. Несколько секунд она ещё пытается отбиваться локтями. И даже предпринимает попытку встать, чтобы сбросить с себя противника или на него же рухнуть. Но вскоре лицо её краснеет, затем синеет, и она обмякает в зажиме Вышегородского, словно желе или фигурка из потёкшего воска.

Теперь Алекс вопит в полный голос, напрочь забыв о том, что любой из подельников Динельт с радостью пустит пулю в его узкоглазое лицо. Он уверен, что сейчас капитан отпустит проигравшую противницу и поможет разобраться с оставшимися неприятелями… но по надувшимся венам на висках Максима Бельмондо понимает, что тот решил не рисковать.

Задрав хрустнувший швами рукав, Бель торопливо настраивает на предплечье систему контроля за состоянием клиента. Объектив в его зрачке фокусируется, приближает, выдаёт бесстрастную оценку. Убедившись, что пульс и дыхание Динельт не оставляют никаких сомнений, парень выскакивает из соратобу и кричит, размахивая руками:

— Оставь её! Она не притворяется! Ты вправду её выключил!

И тут же обмирает, заметив, с какой решительностью бросаются к капитану Вышегородскому все трое головорезов майора. Как поднимают автоматы, не стреляя лишь потому, что Макс лежит на спине, прикрывшись телом Татьяны. Как подходят, ещё ближе, целя уже в упор, и…

— Стоять!

Громкий, усиленный акустикой теплиц голос раздаётся так неожиданно, что Бель приседает и машинально прикрывает голову. Боевики предательницы тоже замирают, вертятся на месте в поисках источника звука. Максим остаётся неподвижен. Впрочем, Алекс успевает заметить, что свой смертельный захват тот всё же ослабил, решившись не добивать бывшую «кофейницу»…

— Орюжие на поль, дети шакаля! Убю любого, кто шелохнётся!

Мужчина кричит с заметным акцентом, но Бельмондо понимает это не сразу. Жнецы — или кого там притащила с собой избитая майор, — падают на колени. Накручивают головами и водят пушками, всё же готовые дать отпор.

Но тут со всех сторон к месту безжалостной схватки из-за редких зелёных стен вдруг выходит не менее двадцати мужчин. Смуглых, чернобровых, щетинистых, одетых одинаково-неприглядно и дёшево. При этом вооружённых, пусть и самым различным: от охотничьих ружей до настоящих армейских «Свиристелей».

Алекс, излишне увлёкшийся дракой, с неожиданно-бесстрашным удивлением замечает рядом с собой сразу троих джигитов. На прицел его вроде и не берут, но совсем стволов не опускают, всем видом рекомендуя вести себя хорошо.

— Ч’ен тегап’фохель, деххин меррут'![1] — с неприкрытой угрозой говорит ему один из троицы.

Не поняв ни слова, Бель предпочитает расценить это, как предупреждение. Поднимает руки над головой, покорно застывает на месте. План, разработанный феромимом, продолжает рушиться на глазах даже после отчаянной победы Макса над Динельт. Ещё один горец бродит вокруг «Дэйзи», опасливо заглядывает внутрь через битые стёкла и пытается понять, что там с Куликовым.

— Мине ещё разь повторить⁈ — срываясь на фальцет, кричит один из незнакомцев, и взгляд Бельмондо наконец выхватывает его из кольца вооружённых. — Орюжие биросили, да!

Вожак толст, немолод и не очень опрятен. Его блестящая обсидиановая шевелюра колосится так, что безошибочно сообщает о недавней пересадке; пористый нос огромен, что заметно даже на широком круглом лице; руки пухлые, пальцы короткие и толстые, покрытые жёсткими чёрными волосами.

Встречая по одёжке, такого пузача можно легко спутать с оператором уличного уборочного комбайна или водителем грузового соратобу. Если бы не тонна золотых украшений, заметных на пальцах, в ушах и на мохнатой груди под расстёгнутой одеждой. В руках крикун сжимает пистолет, но не очень-то умело, скорее для проформы и чтобы не отличаться от молодых подчинённых. Ногти его коротки, толсты и отливают болезненной желтизной, словно тоже выплавлены из золота, только грязного, с примесями.

Впрочем, Жнецов его расхлябанный и не самый грозный вид в заблуждение не вводит. Как и тонкий голос — они послушно опускают автоматы в кадки с керамзитом, закладывают ладони на шею. Глядя в их слезящиеся от ужаса глаза, Алекс вдруг испытывает в голове острый укол, словно научился перехватывать ментальные сообщения, и ему кажется, что все трое подельников завидуют Гарри, оставшемуся лежать на полу квартиры феромима…

— Ти, дорогой, тоже вибирайся давай! — бросает толстяк Вышегородскому, всё ещё лежащему под придушенной женщиной. Говорит причём без особенной злости, но настойчиво. — Давай-давай, чего ти там с этой красявицей делать удумаль прямо тют? Вставай, говорю тибе!

Но Максим не спешит выполнять приказ. Один его глаз стремительно заплывает и, чтобы оценить полноту картины, он вынужден постоянно вертеть головой. Динельт при этом держит на себе, бесстыдно прикрываясь её телом.

— Ты еффе кто такой⁈ — командным тоном спрашивает он, и Бель с горечью слышит, что теперь капитан нещадно шепелявит.

— Можещ называть меня Тангик Арушанович, — милостиво соглашается толстяк. С кряхтением перебирается через арыки и стволом пистолета раздвигает уцелевшие вокруг Макса огуречные побеги. — Вай, сколько урожая попорьтили, шакали…

— Тебе приказали встать! — почти без акцента рычит на Вышку один из подчинённых Тангика Арушановича, тыча стволом в окровавленное лицо. — Вылез быстро!

Алекс обмирает, отчего-то решив, что «кофейник» рискнёт оказать сопротивление и горячие горцы тут же положат их всех из автоматов и ружей. Но Максим вдруг сбрасывает с себя обмякшую предательницу и без особенной лёгкости поднимается в полный рост. Его покачивает, и мим замечает, что оперативник так и тянется ощупать простреленную грудь.

Ещё Бельмондо видит, что несколько армян в этот момент окружают коленопреклонённых Жнецов и о чём-то их негромко расспрашивают. «Чулки» отвечают неохотно, морщась и стискивая зубы, а вооружённая молодёжь время от времени награждает троицу лёгкими обидными подзатыльниками.

— Так кто ты такой, Тангик Аруфановифь? — повернувшись к толстяку, повторяет Вышегородский. — И фто знаефь про федеральный закон о нофении огнестрельного оруфия?

— Всё знаю, дорогой, всё знаю… — скалясь золотыми зубами, с усмешкой отвечает тот. — Но ти не переживай, дорогой господин капитан, — он демонстрирует раскрытую левую ладонь, словно убеждая Вышку не спешить с выводами и действиями, — ти сейчас в польной безопасности. Тангик Арушанович с этими шакалями сам разбереться… Посадьки, конечно, жалько немношьк, но это всё мирское, пустое… да, дорогой?

Он забавно машет пухлыми руками, приглашая признать тщетность сетований по материальным благам. С удивлением смотрит на блестящий пистолет, как будто только сейчас обнаружил, что вообще вооружён. Поморщившись, волосатый любитель золота не глядя отдаёт ствол направо за спину, где его без лишних вопросов подхватывает статный молодой помощник — тот самый, что говорит без акцента.

— Выходит, Тангик Аруфановифь, ты меня знаефь? — прищуривается Макс, осторожно массируя набухшую скулу. — Прифем настолько, фто готов противостоять Фнецам?

— Тангик Арушанович многих знает, — с важным кивком подтверждает Тангик Арушанович. — А ещё это мои теплицы, капитан. Всё это — моё. И я бюду охрянять собьственность с орюжием в рюках, даже если сюда придют все Жнецы Посада.

— Откуда знаефь, фто я капитан? — не унимается Максим, искоса поглядывая на допрос «колготок». — Погоны вроде не нофу…

Толстяк тоже прищуривается. Улыбается и вдруг смешно крякает, признавая законность вопроса. Алекс при этом не забывает, что остальные вооружённые люди всё ещё окружают их кольцом, а его собственные руки уже начинают затекать.

Он осторожно опускает их на влажную от пота макушку, рискнув повернуться и проверить, как там Куликов. Выясняется, что того уже извлекли из машины, сам соратобу запенили из огнетушителей, и сейчас раны зуммера осматривает угрюмый немолодой армянин.

— У меня есть торговий партнерь по имени Анис Берхузович, — с фальцетной гордостью сообщает Вышегородскому хозяин гидропонных ферм. — Очень-очень уважяемый человек в таджикской общине, господин капитан. Вместе тем-сём занимаемся, и перевозками, и фрюктами тоже, и… — Пожилой толстяк осекается, пока не выболтал лишнего. Но быстро берёт себя в руки, приглаживает сальную копну волос и продолжает: — У Аниса есть млядшая сестра Мадина, она в Хюджанде сейчас, но родилась здесь. У Мадины есть средний сын Умед, у которого есть кровный бират по имени Эшонкул. У Эшонкула есть единьственный сын Саймумин, а у того биль сын Заррух. Пока Заррух биль живой, у него била жена по имени Дилсуз. Это имя тибе о чём-то говорить, господин капитан?

— Дилсуз рассказала вам обо мне⁈ — не скрывая удивления, восклицает Вышка.

Алекс чувствует жар. Он вспоминает таджиков, которых они вывели из-за Стены. Вспоминает солдафонское нежелание Макса отягощать себя нерусской обузой. И свою настойчивость вспоминает тоже. Поэтому своевольно опускает руки, в последний момент удержавшись, чтобы вовсе не сунуть их в карманы пальто.

— Вообще-то я к таджикам не очень… — доверительно щурится Тангик Арушанович. Морщит широкий нос и неопределённо покачивает окольцованными пальцами. — Но у Дилсуз вживлён «Бюрхан», и теперь об твоём постюпке знают все общины Посада. Ти, господин капитан Вишка, повель себя, как настоящий мужчина!

И толстяк демонстративно стучит сарделькой-пальцем по своему нижнему правому веку. Чуть оттягивает, приглашая заметить глазной имплантат, позволяющий работать с наручным терминалом, сродни Алексовского.

У Бельмондо кружится голова. Он, разумеется, слышал об имплантируемых системах «Бурхан», что в переводе с арабского означает «доказательство». В простонародье, кстати, такие системы зовутся ещё честнее — «родовая месть». Их разработали светлые умы мусульманского мира ещё в первой половине века, и с тех пор каждый уважающий себя муж обязан оплатить своей супруге или наложнице установку и наладку такого устройства. Чаще всего — в странах и городах, где велик риск сексуального насилия над женщинами чужих кровей.

Когда на владельца «Бурхана» нападают, он успевает сделать и перелить в инфоспатиум снимки, которые впоследствии достаются родственникам жертвы…

Алекса так и подмывает заявить, что это ему принадлежит решение спасти Саймумина и его семью. И что Жнецов не испугался именно он, привыкший быть на сцене, в свете рамп, в центре внимания. Но он ловит на себе цепкий взгляд Максима и вовремя захлопывает рот. Тщеславие — это последнее, что им троим нужно сейчас, на самом пороге операции по поимке Марианны Гардт.

— Ясно, — кивает Вышка, вновь обернувшись на разоружённых «колготок». — И фего ты, Тангик Аруфановифь, теперь хофефь?

— Ми вас укроем! — восклицает тот, и окружающие его мужчины кивают. При этом, однако же, без улыбок. — Пойдемь с нами, господин капитан! Бюдет праздник, зарежемь лючшего барана, станем ждать, пока Орлов не наведёт порядка!

От сального Тангика не укрывается эмоция, тенью скользнувшая по лицу «кофейника». Но золотой фермер трактует её по-своему.

— Да-да, капитан, я зинаю, что дерьжать скот в Посаде не совсемь законно. — Толстяк лучезарно улыбается и покачивает головой, словно просит принять его маленькую слабость. — Но ви же теперь мои гости, и виряд ли обратите внимание на эту кирохотную шалость?

— Спасибо, увафаемый, — отвечает Макс с неожиданной для Бельмондо теплотой в голосе. И даже слегка склоняет голову, что можно оценить, как поклон. — Но мы вынуфдены отказаться…

Когда кустистые брови армянина ползут вверх, спешно поясняет:

— И в мыслях не было оскорблять твоё гостеприимство! Дело в том, увафаемый Тангик Аруфановифь, фто мы с друзьями находимся в нафале офень трудного пути, и у нас остались дела, которые необходимо срофно заверфить. Поверь мне, вафные дела. И путь, о котором я сказал, долфен нафаться из «Толмафево», прифем офень скоро, — поверх плеча толстяка капитан выразительно смотрит на разбитый соратобу, в котором они трое рухнули в теплицы. — Но если предлагаефь помофь, я не откафусь. Вы мофете доставить нас в аэропорт?

Тангик Арушанович переглядывается с молодым помощником. Перебрасывается с ним несколькими приглушёнными фразами на армянском, после чего вновь поворачивается к оперативнику. Кивает, приглаживая чёлку.

— Если это тивой вибор, капитан, то Тангик Арушанович, конечно же, поможет!

— Спасибо! — не дав ему развить мысль, говорит Вышегородский. А затем мотает головой в сторону пленённых Жнецов. — Но фто будет с ними?

Блестящие карие глаза армянина тут же стекленеют, а взгляд становится холодно-жёсток. Обвешанный золотом бизнесмен улыбается, но на этот раз пухлые губы движутся неохотно, как подмёрзшая резина.

— Это — Жнецы, — словно сие всё объясняет, роняет хозяин фермы. — И спирашивать с них ми станем, как со Жнецов…

— Резонно, — мгновенно реагирует капитан, осматривая тело майора у своих ног. — Но позволю дать совет, увафаемый Тангик Аруфановифь. Особенно в свете слуфивфихся событий. Если хотите и дальфе слыть в их среде дикими зверьми, то казните…

Мужчины вокруг «кофейника» и феромима вздрагивают, словно их всех огрели одним огромным хлыстом. Некоторые даже приподнимают оружие, а на лицах появляются злобные оскалы. Впрочем, ещё до того, как Алекс успевает по-настоящему испугаться, старший даёт им властный знак не вмешиваться.

— … Если нет, — продолжает Вышегородский, будто и вовсе не заметив подскочившего напряжения, — то сдайте их агентам Корпуса Безопасности. Ты понимаефь мою мысль, увафаемый Тангик Аруфановифь?

Толстяк кивает. Он понимает. И для того, чтобы уловить это, не нужно быть экстрасенсом.

— А ета? — брезгливо уточняет пухлый мужчина, покосившись на Динельт.

— Её зовут Танюфа, — с хищной улыбкой отвечает Максим. И от Бельмондо не укрывается, что офицер КФБ в последний момент удерживается, чтобы не поддеть руку лежащей перед ним женщины мыском ботинка. — И она входит в фисло тех, кто нафал всю эту заваруху со Стеной…

Живой круг вооружённых армян снова начинает гудеть. Так, что Тангику вновь приходится вскинуть увенчанные перстнями пальцы, призывая к тишине и спокойствию.

— Её я попрофу задерфать у себя, — с деланным равнодушием добавляет Вышка, изучая прозрачные потолки. — Для меня лифно. Пока не вернусь. Такое возмофно?

— А если ти совсем не веринешься? — прищурившись, тут же вворачивает Тангик Арушанович.

— Тогда её физнь останется в твоих руках, — без запинки парирует капитан. — И если ферез несколько дней эта фенфина окафется на столбе, я тофно не стану лить слёз…

Толстяк кивает, вполне удовлетворённый словесной дуэлью. Потирает ладони и осматривается с видом хозяина, которому предстоит тяжёлая генеральная уборка. Оценивает разгром, три соратобу, замершие на грядках, трофейное оружие Жнецов и майора, самих пленников.

— Я услишаль тебя, уважаемый господин капитан Вишка, — наконец говорит он. — Но ми точно не звери.

— Тогда, — с пониманием кивает Максим, — по профествию трёх дней сдайте её в отделение Корпуса. Как арестованную капитаном КФБ Максимом Выфегородским. Пока мы будем добираться до порта, увафаемый Тангик Аруфановифь, я сделаю для тебя доказательную запись…

— Хорошо, — соглашается армянин. — Идите за мной…

Алекс оборачивается к «Дэйзи», где Зерно едва начал приходить в себя.

Куликов сидит на пешеходной дорожке, сонно вертит головой и прижимает к лицу плотную салфетку. Кажется, зуммер ещё не совсем понимает, куда попал и что происходит. Но уже успел выпросить у незнакомцев сигарету, которой теперь мелко дымит. К пожилому мужчине рядом с пиксельхантером присоединились ещё два парня, тоже помогавшие остановить кровь.

— Стойте! — вдруг произносит Бельмондо.

События короткого ноябрьского утра обрушиваются на него со всей беспощадной мощью, будто шквал щебня из перевёрнутого самосвального кузова. Казалось бы, ещё час назад он садился за терминал с твёрдым намереньем изучить досье отвратительной бхикшу, и вот уже затерян в фермах огромного Посада. Ворованная машина разбита, друг ранен, а капитан одолел майора, которая едва не ухватила самого мима за жабры. Кошмар минувших суток продолжается, а ведь они ещё даже не приступили к первой части намеченного сценария…

Тангик Арушанович смотрит на парня внимательно и недовольно.

— Уважаемый Тангик Арушанович, — торопливо произносит Алекс, старательно копируя вежливые интонации Вышегородского, — у меня к вам тоже есть небольшая просьба.

— Говори, — снисходительно дозволяет толстяк.

Он всем видом подчёркивает, что друг Вышки — его друг. Сам «кофейник» внешне спокоен, но можно заметить, что его озадачило неожиданное выступление подопечного.

— Пока всё не уляжется… Можете вы укрыть у себя моего друга? — Бель оборачивается, раскрытой ладонью указав на Зерно. — Его зовут Леонид Куликов, он пострадал при аварии, и я бы не хотел больше подвергать его жизнь опасности. Это возможно?

Несколько секунд Тангик молчит. То ли размышляет над просьбой, то ли изучает раскосые глаза молодого полукровки. А может, и вовсе знает о «пахучке» что-то любопытное, тому недоступное? Например, о его причастности к смерти Дубинина… Затем пузатый старик влажно облизывает губы и широко улыбается, будто заключил хорошую рыночную сделку.

— Разюмеется, дорогой, об чем речь⁈ Останется у нас твой дируг, как родного примем!

Куликов, уловивший обрывок разговора, с мольбой смотрит на Алекса. Но тот лишь качает головой — так нужно. Затем толстяк сворачивает на одну из уцелевших пешеходных дорожек и грузно топает к южной стене гидропонной фермы.

— Меружан, — бросает он на ходу, — подчисти тют и присмотри за нашими гостями.

Меружан — тот самый, что говорит без акцента, — что-то отвечает ему по-армянски, почтительно кланяется и начинает отдавать негромкие команды. Из всего отряда, поспешившего разобраться с нарушителями спокойствия, с Тангиком Арушановичем остаются лишь двое автоматчиков. Грозные, чернобровые, они шагают чуть позади вожака, зорко приглядывая за Вышкой.

А тот, напоследок взглянув на бездыханную Динельт, решительно манит феромима и направляется за толстяком. Алекс, на прощание помахав Куликову, подхватывает кофр, саквояж, и понуро плетётся следом. Его выход на арену всё же состоится. Пусть и не совсем так, как это планировал сам Бельмондо.

[1] Не шевелись, желтая морда! (арм.).