Зови меня Лео. Том I

Глава 7. Для разговоров время есть

Сандра будит меня ни свет ни заря.

– Что случилось? – спрашиваю я, потягиваясь.

– Хозяйка ждет вас… ждет тебя у себя в будуаре, – отвечает она.

– Неприятности?

– К ней пришел… – тут она краснеет.

– Кто пришел-то?

– Дантеро.

Поднимаюсь и начинаю одеваться.

– Кто такой Дантеро?

– Это друг Лиса.

– Так, и что дальше?

– Он принес плохие вести.

– Понятно. Есть хоть, где умыться?

– Вот тут, в тазике, я уже принесла. Мыло, полотенце.

– Ага, – уныло говорю я, посмотрев на предметы туалета на столе. – В тазике.

Понятно, отчего покраснела Сандра. Дантеро отменный красавчик. Из тех, что едва взглянув на тебя, буквально прожигают насквозь. Плечистый черноглазый брюнет, слегка небритый, с аккуратным шрамом на щеке, придававшим ему одновременно и мужественный и немного задумчивый вид, челка непослушно падает, прикрывая один глаз. Одет на первый взгляд скромно, – потертый кожаный плащ, под ним жилетка, серый платок, небрежно подвязанный на груди, давно не чищенная шляпа, – но я тут же отмечаю, что наряд подобран так, чтобы вызвать у искушенного человека мнение, что перед ним не обычный бродяга.

Во-первых, он хорошо вооружен – жилетка выполняет роль боевого арсенала. В ней скрыто, по меньшей мере, два кинжала. Во-вторых, длинные тонкие пальцы выдают парня, никогда не утруждавшего себя тяжелой работой, и, наконец, манера говорить, да еще с таким чуть ироничным прищуром, – спокойная, рассудительная, с тонкими и скрытыми от неподготовленного собеседника шпильками.

Словом, имеем дело с авантюристом из мажоров, по какой-то причине вынужденным прозябать на социальном дне. Я угадала? Посмотрим.

– Садись, милочка, – говорит Лизэ указывая на кушетку, на которой уже расположился, закинув ногу за ногу, Дантеро.

– Я постою, – хмуро отвечаю я, игнорируя то, как меня разглядывает гость. Не скажу, что пожирая глазами, но с интересом. Не люблю, когда меня вот так рассматривают, точно дорогую игрушку. А еще не люблю вставать спозаранку.

– Это Дантеро, – указывает на гостя Лизэ, – Дантеро – это та, о ком я тебе говорила. Ее зовут Лео.

Дантеро сдержанно, но учтиво кланяется, и сохраняет молчание. Я окатываю его холодным взглядом и не реагирую. Да пошел ты, герой-любовник!

– Лео, – вздохнув, начинает Лизэ, – Георга похитили.

– А поподробнее?

– Дело в том, что Дантеро видел его с… ну, ты понимаешь…

– Блуд все-таки добрался до него? – ухмыляюсь. – Чего и следовало ожидать. А чего Георг ушел в такую рань?

– Он часто так делает, – грустно отвечает Лизэ. – Раннее утро вдохновляет его. Он же поэт.

– Даже если с похмелья?

– Он такой…

– Хватит врать, Лизэ.

Красавчик помалкивает. Зыркает.

– Он поднялся еще затемно, – говорит Лизэ, заметно задетая моими словами. – Анике видела, как он ушел из дому в четвертом часу ночи. А полчаса назад заявился вот Дантеро и с ходу… огорошил.

– А вы разве не это? – спрашиваю я.

– Не понимаю, разве не что?

Вот же курица! Не понимает она.

– Разве вы не провели ночь вместе? – прямо так и вываливаю я. – В одной постели?

– О нет, что ты! Мы давно не делим ложе.

– Так он же муж?

– Ну и что?

– Ладно, забудем. Так что с ним, конкретно?

Тут вступает наш сладкоголосый красавчик.

– Я смотрю, твои пальчики так распухли, – курлычет он.

Отчего-то я смущаюсь и спрячу руки под мышки. А когда меня смущают вот такие хлыщи, я начинаю злиться.

– На тебя сил хватит, сладенький!

Дантеро вынимает из внутреннего кармана коробочку и протягивает мне.

– Это что за дрянь?

– Это, милая Лео, – чувственно растягивая слова, говорит Дантеро, – целебная мазь.

От этого голоса меня чуть в дрожь не бросает. М-да, бабы и правда любят ушами.

– Только не говори, что случайно завалялась у тебя в кармане!

– Нет, конечно! Это мазь моего собственного изготовления, зачарованная на ребисе особой выделки. Лечебные травки с чистых загородных лугов, гаратский кунжут, толченное в ступе серебро, кое-какие секретные добавки. Очень хорошо помогает, испытано. Дарю!

Я колеблюсь. Но Лизэ развеивает мои сомнения.

– Дантеро – очень хороший целитель. Бери смело.

– Хорошо, – принимаю подарок. Задобрил Настюху, негодник. – Спасибо, но я повторю вопрос: что с Георгом?

– Его сцапали люди Блуда, – говорит Дантеро. – Как раз те, кому ты, любезная Лео, вчера так премило помяла бока. Ну, и еще парочка холуев.

– А ты откуда это знаешь? – спрашиваю я, вложив все свое недовольство.

– Сам видел.

– В четвертом часу ночи?

– Наблюдал за звездами.

– И что на выручку не пришел, звездочет?

– Я не дурак набрасываться один на пятерых.

– С тобой всё понятно. От меня-то что требуется?

Лизэ кашляет в кулачок и говорит:

– Мне неудобно тебя просить, но не могла бы ты…

– Пойти и отдубасить Блуда и всю его свору? – перебиваю. – Нет, я тебе что, капитан Марвел?

– Кто? – Есть некоторое удовольствие наблюдать за тем, как здешний народ реагирует на незнакомые слова. Лица вытягиваются, типа, о чем ты? Вроде девка адекватная, но иногда как что-то выдаст. Надо бы сбавить обороты, поберегу их, бедолаг.

– Никто, забудь.

Лизэ берет мою ладонь и с чувством говорит:

– Я понимаю, наш союз с Георгом уже давно распался. Но ради нашей покойной дочери, я не могу вот так просто отдать человека, с которым прожила столько лет в горе и радости, на растерзание этому чудовищу Блуду. Не знаю точно, что за делишки у него были с ним…

– Не знаешь, или не хочешь говорить? – убирая руку, говорю я.

– Не перебивай, пожалуйста. Прошу, дай договорить. Итак, вчерашнее событие имело, в некотором роде, далеко идущие последствия…

Дантеро сдержанно смеется.

– Чего? – буравлю его глазками.

– Да так, ничего, – отвечает он.

– Нет уж, скажи.

– Хорошо, милая Лео. О тебе только и разговоров. В логове Буна тем более. Чош на все лады расхваливает тебя и клянется добиться твоего расположения. Ты стала знаменитостью, Лео. Слушок дошел до самого Буна. И он хочет побеседовать с тобой.

– О чем?

Дантеро пожимает плечами.

– Не думаю, что с тобой приключится что-то нехорошее, если ты об этом. Бун уважает силу и к мнению Чоша прислушивается. Этот буйноголовый здоровяк считается лучшим бойцом и первым помощником. А еще Бун заинтригован. Событиями на площади в том числе.

– Ты что, из ихней шайки?

Дантеро спокойно и с достоинством отвечает:

– Я вольная птица, милая Лео. Но в их компанию вхож. На правах целителя, например.

– Прошу тебя, Лео, – говорит Лео, умоляюще сложив руки, – поговори с Буном! Замолви словечко за моего Георга. У него связи, может, он хотя бы чем-то поможет. Прошу, Лео, он должен тебя послушать! Понимаю, ты и так вчера за нас заступилась, но мне некого больше просить!

– Ладно, уговорили, – соглашаюсь я. – Только как я пойду к нему одна? И куда идти?

– Я провожу, – говорит Дантеро. – А по пути отвечу на интересующие тебя, милая Лео, вопросы.

«Как мило с твоей стороны, целитель!» – ерничаю про себя.

– И еще одно, – говорю. – Услуга за услугу. Ты отдашь мне Сандру в служанки.

– Но она же для Буна… – теряется Лизэ. – Он так ценит девственниц, а таких молоденьких и смазливых еще поискать…

Ага, понятно, что фрукт такой, этот Илио Бун. На малолеток падок. Заранее преисполняюсь отвращения.

– Я обсужу с ним этот вопрос.

– Если так, Лео, то никаких препятствий с моей стороны не будет.

– Но исход, как ты понимаешь, Лизэ, не ясен.

– Бун необычный человек, Лео, – говорит Лизэ, задумавшись. – Он может помочь. Если захочет. Я буду благодарна при любом исходе дела.

– Заметано. Перекусим, и в дорогу, красавчик.

Прекрасно! Новый квест – уболтать главаря местной мафии посодействовать освобождению пьяницы-менестреля, угодившего в лапы шефа соперничающей группировки. Вот это прогресс, подруга! Интересно, что из этого выйдет.

Наскоро позавтракав яйцами, копченной колбаской и кусочком вчерашней булочки, запив всё это водой (от рыгаловки отказалась, молочка не нашлось, что такое чай они не знают, а кофе это редкое и страшно дорогое лакомство), выхожу на улицу вместе со смазливым попутчиком. Кстати – мой кошель никуда не делся, со мной. Только я сунула его в карман. Оттягивает, но всё лучше, чем таскать его у всех на виду.

И первый вопрос:

– Раз ты наслышан о моих подвигах, красавчик, где гарантия, что меня не повяжут стражники?

– Там, где мы пойдем – не повяжут, милая Лео. Там владения Буна.

– Ты можешь обойтись без этого твоего: «милая Лео»? Нечего меня миловать! Или клинья подбиваешь?

Но мои инопланетные (или вневременные?) лексиконы с толку его не сбивают. Схватывает на лету!

– Ничуть, – отвечает Дантеро. – Ты, конечно, очень привлекательна, я бы даже сказал, магически притягательна, и безусловно сделаешь честь любому мужчине, но я не из тех, кто сразу так готов волочится за первой попавшейся юбкой. Мое обращение – просто дань вежливости, ничего более.

Вот как можно в одном предложении уместить комплимент, заставляющий трепетать твое сердечко, тут же ошалавить банальным «волочиться за первой попавшейся юбкой», а в довершении окатить холодком? Я просто вежлив с тобой, не воображай себе…

Скотина.

– А, называй как хочешь.

Проходя по рынку – тому самому, где я вчера была, – у одного торговца восточной наружности Дантеро покупает горсть конфеток, завернутых в бумажный пакет.

– Угощайся, – говорит он, глядя на меня и слегка улыбаясь. – Миндаль в сахаре. Очень вкусно.

– Да иди ты!

– Ну как знаешь! А я отведаю.

– Ладно, давай, – из упрямства, а также из любви к сладостям, выхватываю у него пакет и отправляю в рот пару орешков. А и правда вкусно!

– А мне? – немного теряется он.

– По губе, – отвечаю и коварно улыбаюсь ему.

Дантеро покупает себе еще пакетик.

– Кажется, что стоит только прикоснуться к тебе – и тут же уколешься, – тихо и как будто меланхолично говорит он. – Я начинаю влюбляться, милая Лео.

– Ты так говоришь, будто это нечто плохое.

– Я в каком-то смысле провидец. И провидение подсказывает, что эта любовь не принесет мне счастья.

Останавливаюсь. Что-то в его голосе трогает меня. Какая-то тоска, что ли? Смотрю на него и наши взгляды соприкасаются. Определенно, в парне есть глубина. Нет, а что…

Но я сразу взъерошиваюсь. Ты дура, Насть? Это же пикапер каких поискать. Опомнись!

– Так, Данте, ты меня утомляешь, – говорю я, сунув ему пакетик и отряхивая руки от сахарной крошки. – Лучше расскажи мне о чем-нибудь полезном.

Тем временем мы минуем рынок. Следуем по небольшому уютному кварталу с ювелирными лавками. Всюду странные надписи на дверях и досках, прибитых к стенам: «Настоящее золото с горных выработок! Не ребис, совершенно безопасно!», «Кольца из кускового серебра, минералы натуральные, всё настоящее, не мистериум», «Принимаем заказы на украшения, работаем только с подлинным аурусом и аргентумом, дорого, для ценителей», «Скупаем ценный метал. лом, ребис и прочие поделки из мистериума не предлагать» и так далее.

– Что не так с этими самыми ребисом и мистериумом? – спрашиваю я. – Если не ошибаюсь – это названия философского камня?

– Совершенно верно, милая Лео. Это всё философский камень. Существуют несколько разновидностей камня. Так, например, ребис и мистериум отличаются, но для обывателей это одно и то же.

– Ребис что такое?

– Ребис – превращенное вещество. Как ты понимаешь, тут без пресловутого философского камня не обойтись. Он участвует в процессе. Но обычно хватает одной щепоти.

– Сера в золото?

– Ты имеешь в виду сульфур? – смеется он. – Нет, милая Лео, сульфур – это нечто иное. Сульфур с меркурием – компоненты магических таинств. Вообще это сложная наука. Но мысль верна. Можно превратить простое железо в золото. Чаще всего так и делают.

– А ты не только лекарь, но и алхимик?

– Часто это одно и то же.

– Однако! Но философский камень может быть опасен?

– Весьма опасен, – наставительно подтверждает он. Вот она, еще одна ипостась Дантеро-красавчика – занудство. – Три года назад он вызвал вспышку дотоле неизвестной и крайне необычной болезни, известной как «песте магистериум», или магическая чума. Куча народа сошла с ума. Половина умерла, другая отправилась в «норы», или, что еще хуже, в «катакомбы». С тех пор, следуя декретам церкви, запретившей философский камень, каждая уважающая себя ремесленная артель считает своим долгом, по крайней мере внешне, отмежеваться от запятнавшей себя субстанции. Но на деле все продолжают иметь с ним дело.

– Понятно, – говорю я и выкидываю в реку коробочку, подаренную Дантеро. Мы как раз проходим по набережной, мимо угрюмых двух- и трехэтажных каменных домов, смахивающих на работные дома, как в гравюрах Доре, или на тюрьмы. Невеселое место.

– Зачем? – хмуро спрашивает он. – Моя мазь безопасна и испытана – мы же с Лизэ сказали тебе! Знаешь, сколько трудов надо приложить, чтобы создать такое? Я сделал тебе подарок от всей души. Бескорыстно! А ты?..

Я пожимаю плечами.

– Нечего мне всякую наркоту впаривать. А пальчики и так пройдут, не впервой.

Дантеро какое-то время борется с гневом, но справляется. Замыкается, сует руки в карманы. Единственно, кивает мне, предлагая следовать за собой.

Ой-ой-ой, так и обиделся! Ну и хрен с тобой, красавчик!

Подходим к бедняцкому кварталу. Не сказать, что тут совсем уж убого, видала и похуже, но всё равно тесно, удушливо, грязно, криво, косо, замусоренно, изношенно, запущенно. Полным-полно праздношатающихся типов. Мимо проносится пузатая мелочь, отощавшие псы прячутся в тени, трусливо полаивая, кто-то блюет, кто-то дремлет, сидя прямо на земле, привалившись к перекошенным заборам, бабы стирают вонючее тряпье в больших лоханях, алкашня тянет заунывные песни, бодая обшарпанные стены.

В одном пустом дворике нас окружают шестеро. Один из них, скуластый крепыш в драной безрукавке, одетой прямо на голое тело, бросает к ногам Дантеро какой-то сверток.

Красавчик бледнеет.

– Ты правильно понял, мерзавец, – говорит крепыш.

– Я тебя предупреждал, Кромта, – оправдывается Дантеро, – что такое может произойти.

– Ты подсунул мне говно.

Вся шестерка пристально следит за целителем, а на меня ноль внимания. В первый раз такое. Хотя, что это я? Свет, что ли, клином на тебе сошелся, Настя?

Чуть отступаю, держа руку на рапире, наблюдаю.

– И что мне сделать, чтобы компенсировать твою потерю?

– Что тебе сделать? – буквально заходится от гнева Кромта, выхватывая из пояса кинжал. Остальные следуют его примеру. – О какой компенсации ты говоришь? Ты понимаешь, что я – вот этими самыми руками – вынужден был убить собственную мать?

– Я очень сожалею…

– Я давал ей твои пилюли, гнида, мазал тело твоими мазями, но ничего не изменилось. Более того, она чуть не загрызла моего братишку!

– Да пойми ты, я не волшебник! – взрывается вдруг Дантеро. – Я – обычный человек! И я предупреждал тебя…

– Плевать! Все вы одинаковы, бесы! Чем меньше вашего народу ходит на земле, тем лучше. Сейчас ты сдохнешь! Зря ты сюда пришел… Давайте, мужики, помянем матушку кровью ублюдка…

Дантеро вздыхает.

– Я могу хоть защищаться? – спрашивает он, обнажая свой клинок. – Может один на один, честь по чести?

– Ты ни на что не имеешь права, крыса. Правила чести тут не работают.

Ну как же свора и без меня, родимой. Не выдерживаю, вытаскиваю рапиру. «Испробуем в деле подарочек того неженки», – думаю.

– Давайте так, – подаю голос и все внезапно замечают меня. Кто-то свистит от удивления. Или восторга. – Вы отпустите нас, а взамен с вами не случится ничего плохого.

– Лео, – говорит Дантеро, – прошу, не лезь! Я разберусь. Уходи, тут недалеко, найдешь. Выйдешь со двора, свернешь направо, минуешь пару кварталов. Таверна «Кормчий». Иди!

– Послушайте его совета, – соглашается с ним Кромта. – Это не ваше дело, сударыня. Уходите, и я обещаю, с вами не случится ничего плохого.

– Хрена с два! – рявкаю. – Или мы с Данте, или вы ляжете! Все, скопом!

Дантеро качает головой, всем своим видом показывая: «ну что за сумасбродка!»

– У вас любовь, что ли? – спрашивает Кромта. – Поклялись умереть вместе в один час? Ну так извольте – одной сучкой меньше, одной больше! Займитесь ей, мужики!

– Идем по улице одни, идем к кому-то из друзей, – вспоминаю я вдруг песню «Кино» из моего уже столь далекого мира, – заходим в гости без причин, и просим свежих новостей…

– Что с тобой, Лео? – доносится до меня голос Дантеро.

– Заткнись, – говорю я и продолжаю напевать, разминаясь со шпагой и стилетом: – для разговоров много тем, для разговоров время есть…

Смеются, крутят пальцем у виска. Потешайтесь, лупоглазые, я не против.

– Ох и получите вы сейчас у меня, добры молодцы…

– Лео, нет!