Зови меня Лео. Том I

Глава 29. Сломано всё

Вот так, нежданно-негаданно, я обрела некое подобие учителя. Не стану утомлять описанием наших долгих ночных бдений, пространных разговоров казалось бы ни о чем, философствований о жизни в тени и на свету, нескончаемых попыток Кошича разъяснить мне, как контролировать дыхание во время «выплеска», как он называл мои обострения, как видеть, слышать, внимать, осязать и так далее.

Замечу – речь шла только о «душе», как это явление называл Кошич. Мне больше нравится словечко «психо»[1]. Сила, ловкость, боевые навыки – лишь следствия и они будут вредить здоровью, если не слиться с «психо». Гармония – вот что действительно важно.

Коротко, Кошич обучил меня нескольким техникам медитации, дал множество советов, как контролировать себя в сложных ситуациях, научится «отключаться», чтобы банально поспать, как все нормальные люди и не вскакивать от любого шороха. Суть его метода в том, чтобы без проблем читать собственное «психо». Если встать на этот путь, и в дальнейшем придерживаться его, тело само начнет совершенствоваться.

Занятия, если можно так назвать совместное времяпровождение кошмарнючего задохлика-упырюги и рыжеволосой барышни-красавицы, длились две недели в самом плотном режиме, а дальше, уловив смысл, я стала пытаться сама.

Ничего не скажешь, я многое почерпнула из уроков. Спасибо Кошичу, его тренниги не прошли даром, в этом мне еще предстоит убедиться. Но до вершин суперства ох как далеко и главная преграда на этом пути – я сама и моя неуемная неспокойная взбалмошная натура. И это тоже доставит мне неприятностей.

Леденящие кровь завывания Кошича определенно принесли ему помощь – голос помягчел, и болтать с ним стало куда как приятней. Он, кстати, неплохо устроился – сколотил в пещере какую-никакую мебель, готовил пищу. Рукастый-крюкастый оказался упырек. Да, ничто человеческое не чуждо и вампиру: жареное мяско, ягоды, грибы употреблял с явным удовольствием.

Кроме меня в гости к нему частенько наведывался Дантеро. Я попыталась было выведать, о чем они беседуют, но Кошич отвечал уклончиво:

– Ничего такого, о чем стоило бы беспокоится. И Дантеро обещал сам сказать. Позже.

Урта изредка посещал лагерь, но предложение встретиться с Кошичем категорически отвергал. Большую часть времени он проводил в удаленной избе. Мы не мешали ему. Только передали слова Кошича о том, что он готов встретиться. И помириться. Я поражаюсь миролюбию и милосердию тени – столько лет в цепях и ни капли зла и обиды. Самое примечательное, что это действительно так – кому, как не мне, проведшей с Кошичем очень много времени, утверждать такое.

Тем временем, строительство подошло к концу. Получилось очень даже ничего. Двухэтажный сруб с верандой, готовый вместить всех нас. Верх – нам с Сандрой, низ – для мужиков. Идея, как всё это должно было в итоге выглядеть, – моя, в меньшей степени Лиса и Дантеро. В постройке большой навык в плотничестве выказали Чош с Пегим, плюс Урта, до того, как он слинял в отшельничество.

После праведных трудов мы все располагаемся на веранде. Вино закончилось и мы перешли на травяные настойки и медовуху, изготовленную Кулем.

– За новоселье! – предлагаю я тост. Чокаемся.

– Кошича не хватает, – говорит, смакуя медовуху, Пегий.

– А я предлагала ему, – говорю я. – Но он не пошел. Стесняется.

– Прости, Лео, он, конечно, твой друг, – качает головой Чош. – Но уж больно страшен и вонюч.

– Уж ради такого дела можно было бы и потерпеть, – возражаю я из чистого упрямства. Кошича действительно трудно назвать душой компании.

– Нет, спасибо, – не соглашается Чош. – Вспомни, сколько трудов потратили вы с Сандрой, чтобы заставить вон хотя бы Пегого выглядеть более-менее презентабельно.

– О да, – усмехается Сандра. – Ныл, как телок.

Пегий угрожающе скалится ей, что означает что-то вроде улыбки соблазнителя – за время, проведенное в обществе этого, прямо скажем, загадочного человека, мы уже научились безошибочно распознавать его многочисленные ужимки.

А Сандра, несмотря на хрупкость, оказалась невероятно настойчивой. Пегий и правда, уступив бабьему натиску, стал тщательней следить за собой.

Я ставлю кружку и говорю уже серьезным тоном.

– Это всё хорошо, ребята, но не пора ли перейти к более серьезным вопросам?

– Это каким? – спрашивает, наливая себе еще кружечку, Дастур.

– Как быть дальше? Неужели мы так и будем сидеть здесь сложа руки?

– А… – робко начинает Куль. – Я вообще-то не против.

– И я, – соглашается Дастур. – Обитаем тут душа в душу, на природе, дом вот построили своими руками. Зачем куда-то идти, искать неприятностей?

– Ты бы поменьше налегал на медовушку, браток, – говорит Чош, громко хлопая кружкой о столик. – Я вот тоже ждал, когда же, наконец, зайдет разговор об этом. Мне тоже претит на заднице мозоль натирать. Тем более, что осень на пороге.

– А мне всё равно, – пожимает плечами Пегий. – Хотя… здесь и правда скучно. Я бы развеялся.

– Так, – говорю я, – раз уж все спешат высказаться насчет планов, то давайте спросим Лиса с Данте. Что вы думаете, друзья?

– От меня, ласточка, – говорит Лис, задумчиво поигрывая на лютне, – толку мало. Если речь и правда идет о каком-то предприятии – я это имею в виду. В мои годы-то годы поздно искать приключений. К тому же, надо же кому-нибудь оставаться здесь.

Мы глядим на Дантеро. Он не заставляет себя ждать:

– У меня есть на этот счет кое-какие соображения. Но, раз уж ты начала этот разговор, предлагаю тебе и начать.

– Всё просто – предлагаю рейд в Пагорг.

– С какой целью?

– Отомстить Буну.

– Полностью поддерживаю Лео, – говорит Чош.

– Тебе не кажется, что это мягко говоря, опрометчиво? – возражает Дантеро. Вот так и знала, что он полезет в бочку. – И что даст тебе месть? Ты много провела времени с Кошичем. Его пример тебе не показался достойным?

– При всем уважении, Кошич – не человек. Он из мест, чуждых нам. Какие там царят порядки, во что верят тени, что считают справедливым, а что – нет, нам остается только догадываться. И потом, Кошич родился тенью. А меня сделали такой, какая я есть, против моей воли. Поэтому нет, его примеру я не последую. Бун получит сполна, даже если мне придется идти туда одной. Достану его хоть из-под земли! Иллюзий насчет своей силы я не питаю. Как говорят на моей родине – и на старуху бывает проруха. В Пагорге всюду – смерть. Если погибну – так тому и быть. Поэтому со всей ответственностью спрашиваю прямо – кто со мной?

– Однозначно я, – говорит Чош. – У меня тоже счеты с Буном. Я в стороне не останусь.

– Я тоже пойду, – присоединяется Пегий. – Мне плевать на Буна, но я и так уже с ума схожу. Я с вами. Может, какую киску подцеплю. Отжарю, в кои-то веки. А то, глядя на вас с Сандрой, мне уже скулы начинает сводить.

– Отлично, – говорю я, пропустив последнюю реплику Пегого мимо ушей. Мы все уже привыкли к подобному, так что всё в порядке. Такого извращенца, как он, только могила исправит. – Думаю, нас троих хватит. Пегого в разведку, ловкачка и костолом – превосходная группировка. Лис, Дастур и Куль остаются охранять лагерь. Если, конечно, ты не присоединишься к нам. Что скажешь, Данте, братишка?

– Скажу, сестричка, что это самое настоящее сумасбродство – соваться в волчье логово. Сдался вам этот Бун! А если он уже мертв?

– Ну хорошо, а Лизэ? – возражаю я. – Ты о ней подумал?

– Да-да! – горячо поддерживает меня Лис. – Да-да, ведь о Лизаньке мы и подзабыли. О Лизаньке бедной!..

– Так и шел бы с ними! – выходит из себя Дантеро. – Шел бы с ними, супругу свою вызволять, Георг! А то больно сладко тебе здесь сидится, я посмотрю. Не забудь, Лео попала в лапы Рейшо и Блуда из-за тебя! Мы пошли на эту авантюру ради тебя, дядюшка!

Лис бледнеет.

– Знаешь что, племянничек! – начинает он. – Если уж мы говорим начистоту, тогда изволь. Кто подбил меня на эту аферу со старым имением, скажи? Кто интриговал за моей спиной, кто свел меня сначала с Буном, а потом и с Блудом? Кто убедил меня, что дело верное, и возврат родового гнезда и титула – лишь вопрос времени? Ты говоришь, я сладко устроился? А ты сам? Тебе приходилось когда-нибудь так унижаться, как унижался я перед этим чудовищем Блудом? Знал бы ты, что я претерпел там, поедание птичьего кала Пегим показалось бы цветочками! И потом, тебе не было стыдно глядеть Кошичу в глаза, а, племянничек? Вести с ним задушевные разговоры? Ты вообще нормальный человек? У тебя совесть есть? Ведь глупый дикарь Урта последовал твоему совету завалить шахту! А кто надоумил Буна лечиться кровью? Кто, я спрашиваю тебя, подсовывал девушек «кормчему»? Кто вместе с Джанкарло составлял списки? Вот и Сандру – кто хотел отдать ее на заклание тому душегубу, твоему другу, Буну? По чьей вине лишились жизни многие юные и невинные девушки, часто совсем еще дети? А теперь ты тут, рядом с ней, рядом с нами, черт побери, и как ни в чем не бывало еще смеешь винить меня в том, что Лео попала в плен! Что, думал, я буду молчать? Нет! Хватит с меня! Я не идеальный человек, Дантеро, но я никогда и не думал скрывать свою натуру. Я – трус, я – шут, я – старый дурак, никчемный поэт, неверный муж, плохой отец, но я – не лжец и никогда не пытался выдать себя за того, кем не являюсь!

Как говорится, мы так и сели. Разинув рты. Даже Пегий меняется в лице. А на Сандру вообще больно смотреть. Она закрывает лицо, плачет, убегает. Слава богу, хоть Дастуру хватило ума последовать за ней.

Такого шока я никогда не испытывала. Даже не знаю, как на это реагировать. Сижу, остолбеневшая.

Первым приходит в себя Чош. Ни слова не говоря, он кидается на Дантеро с кулаками. Успевает заехать ему по роже. Впрочем, кулак проходит по касательной, лишь скулу чуть задело, прежде чем мы с Пегим и Кулем вяжем здоровяка.

– Пустите! – рычит, брызжа слюной, Чош. – Я убью паскудника! Убью падлу, пустите!

– Нет, утихомирься, Чех! – говорю я. Мы еле сдерживаем его. – Утихни, ё-моё!

– Пустите, дайте задушить гада! – вырывается Чош, багровый от натуги. – Убью суку! А я верил предателю! Придушу, как гада ползучего! Придушу!..

Сидя верхом на Чоше, я смотрю на Дантеро. Он сидит оглушенный, никого не видя и ничего не слыша.

– Слышишь меня? – обращаюсь к нему. Он поднимает глаза, наши взгляды встречаются. – Уходи, пожалуйста. И не возвращайся.

Дантеро так же молча уходит, лишь на секунду задержавшись у Лиса.

Так проходит час. Мы с Сандрой сидим на кресле, обнявшись, Пегий потягивает медовуху, Куль ушел кухарить, или новую бражку затирать, Лис сидит на лобном месте, молчит, лелея свою лютню, Чош без конца ворчит, изредка порываясь надрать предателю морду, но я не даю ему. Пусть валит.

Возвращается Дастур.

– Всё, ушел, – говорит он, заглянув в пустой кувшин. – Собрал вещички, книженку свою чертову и был таков. Я стоял рядом, думал, может, он скажет что на прощанье, но нет… Даже в мою сторону не глянул.

– Книгу, значит, прихватить не забыл? – нехотя спрашиваю я. Если честно, этот стресс подействовал на меня как-то усыпляюще.

– Да, прихватил, а как же. Словно это драгоценность какая.

– А куда пошел? В какую сторону?

– В горы. Туда, куда и Урта. Не вниз, нет.

Сандра уже заснула, я осторожно освобождаюсь из ее объятий.

– Поговорю с Лисом, – как бы оправдываясь, говорю я. – Подбодрю старину.

Лис слабо улыбается мне.

– Холодает, – говорит он, отложив в сторону лютню и протягивая руки к огню.

– Да, – киваю я. – И медовуха закончилась.

– Ты сама-то как? Ведь вы с племянником… Прости, если я…

– У нас не было интима, если ты об этом. Мы скорее были близкими друзьями. Были, – добавляю я чуть тише.

– А я думал, что он любит тебя.

– Любит. Как сестру.

– Ах вот оно что… теперь понятно.

– Георг, расскажи мне о ней. О дочери, Бете. И племяннике своем, Дантеро.

– Зачем? Зачем ворошить старое? Не лучше ли забыть?

– Я хочу понять, почему.

– Вот как? Ну хорошо. Дантеро – сын моей сводной сестры, Алисы. Она умерла, родив его. Отец – какой-то заезжий рыцарь, ни имени его, ни того, откуда и где он, жив ли, умер, – ничего не знаем. Так, стало быть, мы и воспитывали его как родного сына. А потом родилась Бета. Оба были неспокойными детьми, а Бета – так сущее бедствие. Когда Дантеро подрос, мы отдали его в престижную школу Густаша Серого, на модную тогда профессию алхимика. Все шло своим чередом, пока не поползли нехорошие слухи. Даже сейчас вспоминать неприятно…

– В чем дело?

– Да дело-то в том, что мы с Лизэ прошляпили собственных детей. Связь у них образовалась, вот в чем дело! Грубо говоря, они делили ложе. Инцест во всей неприглядной красе! Тьфу! Узнав об этом, мы открестились от племянника, хотя тень позора уже пала на нас. Дантеро выперли из школы Густаша, а Бету мы посадили под замок. Задумали отдать замуж кому-нибудь, кто захочет взять в жены обесчещенную девушку, да еще как обесчещенную! Собственным братом! Но она сбежала. Мы не знали, что и делать. Какое-то время она скрывалась в самых злачных местах, попала на паперть, постепенно из простой потаскухи превратившись в знатную куртизанку.

– А что Дантеро?

– А что Дантеро… Не знаю. Мы были сыты по горло ими обоими. В какой-то момент мы с Лизэ просто плюнули на них. Да, честь потеряна безвозвратно, доходы наши стремительно пустели, слуги, приближенные, друзья, партнеры – все разбежались! Кто захочет иметь дело с такими, как мы? Слыхал я, что у Дантеро с Бетой вышла размолвка. Он вроде как пытался ее образумить, но она словно с ума сошла. Кончилось это ссылкой в каменоломни, как ты знаешь. Кто-то из окружения князя осерчал на нее, вот и всё. Прощай, шикарная жизнь. А потом была любовная связь с Блудом, далее побег. Разбойничала какое-то время с шайкой головорезов, пока не угодила на плаху. А Дантеро… Дантеро связался с Буном. Казнь Беты вновь сблизила нас. В горе мы простили племянника. Дантеро уверял, что всеми силами пытался повлиять на Бету, но было тщетно. Она и слышать ничего не хотела. Мы окончательно обнищали, меня лишили дворянского титула. Мы с Лизэ стали жить каждый своей жизнью. Вот так, Лео.

– Да, не позавидуешь.

– Помню последнее, что крикнула Бета, прежде чем сгинуть в огне: «наконец-то свободна!» Дантеро рассказывал, что Бета не верила в справедливость. Она верила в свободу. Справедливость несовместима со свободой. До сих пор я встречаю людей, боготворящих ее, хотя она была злодейкой, так-то. Я хоть и отец, признаю это.

– Как думаешь, почему Дантеро делал то, в чем ты его обвинял?

– Почему? Интересный вопрос. Знать бы ответ на него. Думаю, после связи с сестрой он пытался… знаю, прозвучит немного странно, особенно в свете того, о чем я сказал, но племянник пытался искупить грех. Как мне кажется. Не знаю, как рационально это объяснить. После размолвки с дочерью он ударился в целительство, много читал, да и связался с Буном только из-за стремления побольше узнать о ребисе. Он всегда стремился лечить, хоть и не всегда успешно. Я бы сказал, что на этом пути он наломал немало дров. Но ведь зла в нем нет! В нем нет зла, но есть одержимость – вот в чем его проклятие. Проклятие Беты. Желаешь добра, но выходит зло. Вот такой парадокс, Лео. В этом было его искупление и это его наказание. Кстати, это он привел Штайна к Буну. Его товарищ по школе. Вместе они поставили немало опытов.

Да, теперь многое становится понятным.

– Спасибо за откровение, Георг. Не горюй, ведь у тебя есть мы – твои верные друзья. Время залечит боль.

Я поднимаюсь.

– Ты куда пойдешь, Лео? Спать?

– Нет, я пойду к Кошичу. Надо узнать, о чем с ним говорил Дантеро.

Кошич как будто ждет меня. Сидит за костром, поджаривает нанизанную на прут тушку зайца.

– Подходи, Лео, садись. Рад снова видеть.

– Приветствую тебя, тень, – говорю я присаживаясь к огню.

– Знаю, зачем ты пришла. Он был совсем недавно.

– Можешь рассказать, о чем ты с ним беседовал? Ну пожалуйста, Кошич, это очень важно!

– Могу. Дантеро разрешил. Более того, он настоятельно просил. Он говорил, что ты придешь и будешь задавать вопросы. Но по-настоящему тебя ведь интересуют два: что за книгу он читал и куда пошел, я прав?

Кошич прерывается, чтобы перевернуть свой шампур. Жир капает на пламя, шипя и брызжа во все стороны. Я напряженно жду.

– Так вот, Лео, – продолжает, наконец, он, – Книга, которую он читал, называется «В поисках замка дракона», написанная почти четыреста лет назад одним монахом по имени Иоха. Это своеобразная смесь библиографии и дорожных заметок, записанная от руки, пером. Проще говоря, этот Иоганн много путешествовал, стремясь найти тот самый замок, в котором, по его мнению, скрыты тайны мироздания. По пути он каталогизировал встреченные им по пути летописные труды об алхимии, философии, тайных знаниях, еретических, с точки зрения псовой церкви, трудов и так далее. Книга обрывается на полуслове. Иоганн там пишет, что почти дошел до замка, уже видит руины с начертанным на камнях знаком в виде дракона. В самом конце приписка уже другим почерком: «найдено в горах вместе со скелетом, (по-видимому, это и есть Иоха), на северо-запад от Рушты, в пещере, что за ломаным перешейком, в 1197 году Плутом-ищейкой и компанией, выкуплено у него Нанитой, скупщицей». Как-то так, если память мне не изменяет.

Я была разочарована. Я-то думала, что в книжке заклинания, магия, тайны ребиса, лекарство, как спасти мир и всё такое, а тут записки какого-то сумасшедшего монаха, заблудившегося в горах и замерзшего насмерть. Догадываюсь, что красавчик собирался убедить нас в необходимости поисков этого самого замка дракона. Идти по пути какого-то безвестного бродяги к черту на куличики. Серьезно? Дантеро и правда псих, что ли?

– Хорошо, а куда он пошел, не сказал?

– Не сказал, извини. Вместо этого, он просил передать, что любит тебя всем сердцем.

___________

[1] Психо, от греч. ψυχή – душа.