Зови меня Лео. Том I

Глава 13. Холить беды (историко-познавательный очерк)

Прежде чем погрузиться в водоворот последовавших событий, предлагаю взять романтическую паузу. Шучу, конечно. Какой такой романтик с парнем, которого ты едва знаешь? Нет, у нас дружба с поцелуйчиками, ничего более (а красавчик в умении определенно поднаторел, способный оказался). Скорее сейчас будет краткая историческая справка, так как мои ученики третий день пребывают в командировке, и поэтому я вынужденно таскаю моего воздыхателя по местным достопримечательностям, попутно выведывая, что здесь и как. Это нужно для лучшего понимания того, что будет далее.

Кстати, в отличии от меня, Дантеро если не влюбился, то на вашу покорную рабу в определенной степени подсел – это факт. Заявляется каждый день, предлагая то променад по вымощенным разноцветными камнями дорожкам, вьющихся змейкой вокруг роскошных дворцов здешних богатеев; то съездить на озеро Вакуа, где на скалистом островке находится, основанный легендарным монахом Гарро-отшельником, одноименный монастырь; то вот затащил меня в загородные леса на конную прогулку (загородные леса – это некий аналог заповедника, бдительно охраняемый властями от набегов всяческих разбойников, недостатка в которых княжество не испытывает). На лошадках кататься приходилось, но немного, так что с удовольствием воспользовалась случаем прокачать навык, благо красавчик оказался отменным наездником.

Последняя ремарочка, для ясности: как ни вздыхает Дантеро, как ни дрожат его руки, когда меня обнимает, никак не могу отделаться от мысли, что он от меня что-то утаивает. Бывает, изменения в настроении настораживают. Красавчик то весел и беззаботен, действительно напоминая классического бабника, совсем чуточку циничного, хитрого, то вдруг замыкается, хандрит. Иногда замечаю, как он то ли собирается признаться в любви, то ли открыть некую тайну. Это напрягает, как вы понимаете. Так что, до истинного лыра далеко, а то подумаете, что это я такая фригидная и верчу парнями в свое извращенное удовольствие. Я девушка приличная, с устоями и принципами, абы кого и, самое главное, абы откуда (до сих ведь пор не пойму, где нахожусь) к постель не тащу.

Итак, если копнуть в самую глубь веков, то на земле, где сейчас я и нахожусь, проживал народец, звавший себя альвеями. Проживал себе в своем медвежьем углу, добра наживал, никого не трогал, покуда у соседа – Форнолда – ни с того ни с сего не проклюнулись имперские амбиции. Наблюдая, как густо поросшие лесом земли и без того активно осваиваются их гражданами (что вы хотите – тут и зверь, и птица, в горах кое-какие минералы, а значит пушнина, мясо, дичь, драгоценные камни, стройматериалы и прочее), они взяли и покорили край. Так и появился Пагорг, в честь, как вы понимаете, протекающей здесь реки, по которой так удобно сюда добираться.

Как я поняла, альвеи так-то ничего против не имели. Тут вообще всё сложно: империя Форнолд соткана из множества лоскутов, долгие века понапрасну пускавших кровь друг другу, прежде чем слиться в братских объятиях, и все эти исторические перипетии привели к перемешиванию племен, и как следствие, рождению множества родственных народностей и этносов, говоривших на похожих языках.

Медвежий угол оставался таковым многие столетия. Единственно, что стоит упомянуть, так это легендарное восстание Багга, произошедшее триста лет назад. Багг, похоже, был тем еще весельчаком – не только вешал, резал и потрошил недругов из числа поработителей, но и писал стишки. Он первый, кто сказал: «альвеи – не Форнолд!». Положил начало, как у нас говорят, сепаратистскому движению, а сам превратился в фольклорного персонажа, наподобие Робин Гуда. До сих пор в ходу выражения наподобие: «клянусь потрохами Багга!», «что Баггу мёдово, то псам солоно», «псам – мясо, Баггу – объедки, народу – корешки», «как по Баггу колесом» (бунтовщика колесовали, если кто не знал). Или вот такой перл: «свистнуть Баггом». Что бы это значило, а? Оказывается, наш лиходей ко всему прочему еще изобрел новый способ свистеть, с использованием какой-то особой каменной свистульки. Получался такой неистовый и нестерпимый звук, что потуги Соловья-разбойника – просто пускание пузырей сопливым малышом. Всякие там нойзеры, джапанойзеры[1] и прочие деятели андеграундного искусства писаются от зависти.

И последний факт про этого массовика-затейника, мимо которого пройти не смогла, уж простите великодушно. Баггу приписывается авторство посконно альвейского блюда, горделиво величаемого «силой гор». Мясо молодого горного барана несколько дней тухнет в яме, полной экскрементов этого животного (в другом варианте – щёлока), потом запекается на углях. Подавать с соусом из жира, мочи (или пива, в более щадящей версии) и крови барашка. Приятного аппетита! Не благодарите за рецепт.

А потом появился пророк. Тот самый Лёр Юный. Да-да, и здесь замешана религия, куда же без нее.

Но прежде давайте так: чтобы не путаться, буду давать даты. С летоисчислением тут всё так сложно, что просто примите за факт: на дворе 1254 год Экуменики, или просто 1254 год. До Экуменики были Фрагментарии, длившаяся что-то около девятисот лет, до Фрагментарий – Эпоха Вед, а до Вед еще что-то, и всё вместе это называется еще как-то… короче, сам черт голову сломит.

Лёр умер молодым, в двадцать два года, поэтому в народном сознании так и остался Юным. Лёр основал вероучение, распространившееся в Пагорге, а также в ближайшем союзнике и соседе Вууденрохе. Учение зовется Оппозитория. Господствующая в Форнолде, а значит и во всех регионах религия, претенциозно величаемая Пантеоном Святых Отцов, показательно казнила молодого, но чересчур умного и строптивого еретика. Произошло это в 1040 году.

Объясню, почему так трагично, и чем насолили местным «симбиоты», «псы» (или «псарня»), «вешатели», «гурты», как их только не называют. Дело в том, что «псарня» – это до умопомрачения сложная штука. В ней, представьте себе, 121 бог, не считая ангелов, архангелов, святых, пророков, подвижников, мучеников, героев и прочих. Их священный текст – «Симбиотические Веды» – включает более тысячи (только вдумайтесь в это число!) толстенных-претолстенных томов, написанных на нескольких архаичных языках, которые еще надо выучить. А иначе никак – переводы запрещены, грех. Читать, а лучше зубрить, только в оригинале. Для сравнения, собрание сочинений Ленина втиснулось в пятьдесят пять томов, энциклопедия Брокгауза и Эфрона растянулась на восемьдесят с хвостиком. Как говорится, все кто приложил руку к написанию этих книжек, нервно курят в сторонке.

Плюс к вышесказанному, «псарня» остервенело насаждала свои порядки. Это привело к тому, что от материнской церкви активно откалывались многочисленные секты, движения и учения.

Лёр, обладавший не по возрасту пытливым умом и развитым красноречием, исключением не стал. Будучи простым послушником одного из монастырей, юноша просто лишил божественного статуса весь гурт, за исключением одного – некоего Таба. Ну и дальше так же просто – быстренько накатал собственный божественный свод и вуаля – мы, типа, оппозитории, и нам не по пути с имперцами. И вера у них злодейская, и сами звери ненасытные, лишь обсасывают наш край, оставляя нас – коренных жителей – ни с чем. Шли бы они нахрен! Ах так? сказали имперцы, и вздернули молодца. И вдогонку еще с пару сотен смутьянов. Позорная смерть считается. Альвеям Пагорга и Вууденроха – сравнимо с плевком в лицо.

Всё. Начало бесчисленным войнам за независимость было положено. Форнолд к тому времени вообще переживал не самые лучшие времена, вон и Этнойя туда же полезла, а еще чертовы гараты-кочевники не давали покоя, да и кризис веры никуда не делся. Пантеон Святых Отцов так надоел всем своей зубодробительной сложностью, что в какой-то момент в церковных учреждениях остро встал вопрос кадров.

С перерывами война длилась безумных сто пятьдесят лет, и окончательно закончилась (в 1185 году) заключением союза – унии – двух государств и признанием их независимости Форнолдом. Вообще-то назвать войной нескончаемые вялотекущие стычки с пострелушками в труднодоступных горах и непроходимых лесах вряд ли можно, но тем не менее.

Формально королем Пагорга считается вууденский правитель Кортук Второй, но на деле ему плевать, и всем здесь заправляет князь Эгельберт на правах полноправного хозяина, не находящего нужным считаться с мнением протектора из Прикрата, столицы Вууденроха.

Когда я во всё это врубилась, у меня закономерно возник вопрос: а как здесь относятся к форнолдцам, которых вообще-то немало? Что-то ненависти не заметно. Например, граф Теоду, который Пеит-Паннота – откуда-то с юга империи, бранд по-происхождению (это одна из титульных наций там). Ответ простой – всё дело в «псарне». Во времена раскола исход сект был такой массовый, что многие селились подальше от центра, а Пагорг с его лесами и горами подходил как нельзя лучше. А оппы (с вашего позволения, будем так называть сторонников Лёра), открыто привечали раскольников. Монастырь Вакуа – один из таких. В горах имеются ныне заброшенные «острова» или «ульи», часовенки, избушки, пещеры Элма – своего рода памятники безумцам, спасавшимся от гнева «псов». Кроме того, здесь осело и приросло к месту немало форнолдцев-переселенцев, и все они встали на сторону княжества, воевали, умирали и так далее. Вот и получается, что выходцев с большой земли, если они либо принимают местную веру, либо заявляют о принадлежности к какой-либо раскольничьей, принимают с распростертыми объятиями.

Понимаю, почему – насолить гегемону.

Вот, в принципе, и вся история, вернее, первая часть. Далее на первый план выходит главный герой всей истории – пресловутый философский камень, он же великий эликсир, магическое яйцо, тинктура, пятый элемент, небесный эфир, дыхание богов.

Или просто ребис. В дальнейшем будем придерживаться такого наименования.

Для начала по сути: что есть сие. Мнения на этот счет расходятся. Одни считают, что это такой особый, божественный камушек, имеющий, правда, множество модификаций. Другие – и мой красавчик в их числе – полагают, что ребис не что иное, как сама магия. Рассусоливать тут можно до бесконечности, чем частенько грешит Дантеро, поэтому приведу его теорию по возможности кратко и так, как я это поняла:

по-видимому, в чистом виде ребис представляет собой газ без запаха, вкуса и цвета, либо это излучение, вроде радиации, почему-то концентрирующееся в минералах, камнях и осадочных породах;

ребис очень активен, пропитанные им камни охотно взаимодействуют с материалами самого широкого спектра, часто с непредсказуемыми последствиями, также ребис плохо воздействует на людей (об этом позже);

существует неочищенный ребис (помните: н. р.?), иначе называемый магистериумом, сырцом, углем – это и есть пропитанная порода, и очищенный (обработанный алхимиками) – реактив, раствор или порошок;

процесс превращения какого-либо исходного материала (например, железной руды) в готовый продукт (золото) зовется Великим деланием, или варкой; тут, как вы понимаете, не обойтись без реактива.

Сама варка по сути сводится к нагреванию, перегонке, перемешиванию и прочим элементарным вещам. В самом примитивном виде делание выглядит так: кусок руды бросаем в колбу, ставим на печь, сыпем горсть ребиса – вуаля! Но здешние менделеевы придают процессу такой сакральный смысл, так всё усложняют, начиняют абстрактной философией, терминологией, что порой диву даешься. Даже не буду пытаться описывать эту ересь, придет время, наслушаемся. Скажу лишь, что в каком-то смысле Дантеро прав: осуществить трансмутацию[2] таким топорным способом – это действительно магия, ибо логически данное явление не объяснить никак.

Важное примечание: вся разница между магистериумом и реактивом состоит в том, что первое это булыжник, хватать который голыми руками весьма опасно, второе – порошок или раствор, закупоренный в герметичную емкость и оттого относительно безопасный. Вообще, термины «очищенный» и «неочищенный» некорректны, так как, по науке, магистериум в ходе обработки делается ребисом, но народу до этой казуистики нет никакого дела, и мы не станем умничать. А что до алхимиков… шли бы они лесом. За исключением красавчика, конечно.

Вот и всё, большего знать нет надобности. Гораздо интереснее, что можно вытворять с этой субстанцией. Создавать псевдо-золото, псевдо-серебро и даже неотличимые от оригинала алмазы. Такие поделки вполне себе реальны, их можно потрогать, попробовать на зубок. Всё остальное – на уровне гомеопатики и БАДов. Порошочки, мази, косметика, эликсиры – ну конечно всё чудодейственное и волшебное. Даже в наш просвещенный двадцать первый век многими термины «критическое мышление», «скептицизм» воспринимаются как ругательства, а что говорить о какой-то тьмутаракани, где некоторые индивидуумы всерьез лечат уриной зубные боли? Именно поэтому ребисовы лекарства идут на ура.

С чего началась экспансия ребиса, охватившая на пике (до рокового 1251 года) небывалые масштабы, сейчас трудно сказать. Наиболее здравомыслящей выглядит нижеследующий вариант, тоже предложенный Дантеро (так-то он весьма и весьма начитанный парень).

В округе, помимо отшельнических нор, пещер и ульев, имелось множество делянок, выработок, шахт, где добывалось всё – от дерева и угля до драгоценностей. В какой-то момент люди, промышлявшие там, начали массово умирать. Первые упоминания о таких случаях в летописях датируются 1050 – 1060 годами. Симптомы были одинаковы – многочисленные язвы, волдыри как после ожогов, реже встречались больные с гипертрихозом (повышенной волосатостью) или паршой по всему телу. Немногочисленные выжившие боялись света, а также испытывали повышенную слабость к кровушке. Ничего не напоминает?

Из-за этого (и войнушки тоже, не забываем про нее) промысел пришел в упадок, но не исчез окончательно. Находилось много смельчаков, вопреки всему селившихся в самых неблагополучных местах. В какой-то момент окрестности превратились в дикие места, куда не осмеливались сунуться даже самые отпетые искатели приключений. Поползли слухи о проклятиях.

Вот тут есть смысл рассказать об одной редкой секте, какое-то время гнездившейся в одном из самых непролазных углов княжества, среди сонма брошенных шахт и полуобвалившихся пещер. Звались сектанты гогошидами, и их ненавидели даже «оппы», не говоря уж о «псах». Безглазый демон – это оттуда. Стоит заметить, что у «псов» нет противопоставления богам, иначе, своего люцифера. Но безглазый, как пугало из сказок, присутствовал повсеместно. Гогошиды решили – а чё нет-то, пусть будет еще один бог, сто двадцать второй, но плохой. А то как же без козла рогатого, так скучно жить. Как-то так, может я неправильно поняла, не суть важно. «Оппы», натерпевшись от зловредных культистов, творивших всяческие непотребности и гнусности, официально возвели безглазого в ранг исчадия ада и принялись самозабвенно истреблять сатанюг, пока последние не спрятались в недрах столь глубоких, что выковырять их оттуда не было никакой возможности.

Минуло сто лет и вдруг из-под земли повылазили монстры, но не для того, чтобы пускать кровь, а вроде как с товарами.

Первый контакт с «людьми в бинтах», или шнеями (это такие мифические чудовища), как их стали звать впоследствии, датируется серединой 1160-х годов. Ну, вы поняли. Потомки гогошидов, в числе которых были и те, кого сейчас принято называть алхимиками, путем проб и ошибок освоили загадочный философский камень и предложили людям изделия, созданные с его помощью. Сами превратившись в кровососов, не лишенных, однако, разума.

Поползли слухи, и край вмиг стал наводняться авантюристами, проходимцами, естествоиспытателями, философами и алхимиками, конечно. Очень быстро выяснилось, что вся суть в ребисе. Шнеи, остро нуждавшиеся в некоторых ресурсах для выживания (это каких, интересно?), охотно торговали сырцом, а после возрождения и укрепления общины, возведения укреплений от посягательств чужаков – исключительно реактивом, причем довольно высокого качества.

Кто из людей стоял у истоков бизнеса на ребисе? Пожалуйста, их имена известны: это Илио Бун собственной персоной и Павел Баль, между прочим, папа Блуда. Они поставили дело на поток. Вскоре, в 1227 году, Павел умер от болезни, сейчас известной как ошнеивание (по-другому вампиризм), Бун заразился, но пока что жив. Вот еще одно воздействие ребиса: несмотря на ужасные мутации, характерные для начального этапа и, соответственно, высокую вероятность отбросить копыта, если перейти некий порог, начинается период долголетия. Буну уже за восемьдесят, представляете?

Никто не думал, что ребис штука гадкая. Торговля процветала, и очень быстро из тьмы дельцов выделилась четверка олигархов:

любитель роскоши и женщин барон Робаш, прибравший к рукам торговлю лесом, владеющий суконными, текстильными цехами, красильнями, ювелирными мастерскими, вместе с личным алхимиком Кляйвусом ван Туррисом;

хитрец и интриган граф Теоду, с охотничьими и рыболовецкими артелями, мясными, рыбными и прочими лавками, обширными связями в Форнолде и Этнойе, спонсирующий и опекающий единственную официальную алхимическую школу Густаша Серого (на местном арго – «норы»; поговаривают, в ее подвалах томятся узники, идущие потом на опыты; ужас! прям концлагерь какой-то; а выглядит-то граф вполне себе презентабельно!);

потомок простого шахтера, но как шепчутся, самый богатый и самый знаменитый Блуд Безумный, Блуд Безродный, людоед из каменоломен, настоящее имя Палт Баль: монополия на добычу минералов, стройматериалов, а также каменоломни и руда – место каторги здешних бандосов, маньяков и неугодных, – в коопе с не менее колоритным алхимиком, творцом уродов Герхардом Рейшо (вот кто такие Бл. и Г. Р.). Железные поделки Блуда отличаются низким качеством, а вот камень ценится;

ну, и Бун – король преступников, через которого идет основной поток чистого ребиса от главного поставщика с последующей реализацией на места.

Шнеи реализуют качественный реактив, кроме того, есть обособленные кланы, торгующие высококачественными, и оттого страшно дорогими металлическими изделиями (в основном холодным оружием).

Князь Эгельберт, вместе с верной сворой градоначальников, церковью и корпусом стражников выполняет роль модератора, курирующего все эти кланы. Кортук, как я уже говорила, крайне редко лезет в дела соседа, довольствуясь некислыми отчислениями в свою казну.

Кроме того, на арену то и дело выплывают непредсказуемые дикие алхимики, сами добывающие ребис; вольные разбойники, или клутжи, и много других.

Особняком стоит Черный Хорац, или Горацио ван Сташи, граф Торга, единственный, кто додумался встать против распространения контрафактного золота и всего прочего. Ну, я уже окончательно поняла, что он не демиург ни в коем разе. После магической чумы, разразившейся в 1251 году, во время которой народ умирал с точно такими же симптомами, как и двести лет назад, Хорац поднял восстание и почти покорил город, но князь сумел-таки изгнать его в леса, где он пребывает и поныне, изредка нападая на обозы, проклиная весь мир и депрессуя с каждым днем все сильнее. Как говорят.

Пару слов о восстании Черного Хораца. Для Пагорга это было доселе небывалое побоище. Говорят, трупами были завалены улицы чуть ли не сплошняком. Что сказать, честные сражения, рыцарские походы и вежливые войны времен обретения независимости безнадежно канули в лету.

С Хорацем не всё так просто. Перец тоже себе на уме. Версий, чего он хотел на самом деле, ходит изрядное количество, однако оглядываясь на мои земные реалии, скажу – ребята не поделили бабосики.

Не к месту влезшую Бету показательно сожгли, чтоб потом обвинить во всех грехах. Народ, кажется, подзабыл, что безглазый-то не дремлет, проповедовал неугомонный дигник Утт. И никакой не ребис виноват, чтобы там ни говорили. Ведьма наслала мор, охмурила Хораца – вот и причина. Всё по классике, бабы – зло.

Ребис всё же запретили законодательно, но только для отвода глаз, и пошло-поехало по-старому. Никого не насторожила «песта магистериум», подумаешь, всякое бывает. Может, и переборщили маненько, поводов для волнений нет.

Удивительно беспечные здесь проживают люди. Холят беды дураки.

В заключение упомяну еще кое о ком. Где-то в городе скрывается некто, кого с придыханием зовут Мистериком (столько-то о. р. от Мист. – оп! еще одно имя разгадано). Кто это – тайна, покрытая мраком. Одно ясно – Мистерик является своеобразным антиподом князя, теневым властителем. Пока он сидит в потаенной дыре, никого не трогает, плетет себе паутину, в дела не вмешивается. Как я узнала о нем? Да просто подслушала, но об этом чуть дальше.

Ух, кажется всё. Самая нудная часть позади, дальше будет интереснее.

__________

[1] Нойзеры, джапанойзеры. Здесь: noise – жанр музыки, в котором используются звуки искусственного и техногенного происхождения, часто неприятные и даже болезненные для слуха. Japanoise (то есть японский нойз) – еще более радикальный поджанр.

[2] Имеется в виду трансмутация в физике – превращение атомов одних химических элементов в другие в результате радиоактивного распада их ядер либо ядерных реакций.