Зови меня Лео. Том I

Глава 18. Но… так низко падать!

– Приходи в себя! – толкаю я Дантеро.

Но мой красавчик вне себя от ужаса.

– Что за адские звуки изрыгаются из твоей таблички? – спрашивает он.

– Да никакие это не адские звуки, скажешь тоже! Потом объясню. Так, слушай меня. Я падаю в обморок…

Но мне не дает договорить Баколай. С недоумением глядя на распростертые тела, блюющих вельмож, кровавые сопли и прочие признаки отравления чертовой амброзией Кляйвуса, как назло совпавшие с воспроизведением отменного боевичка горячих флоридцев, он шепчет:

– Внизу, у входа, какие-то люди пытаются ворваться внутрь, но стража барона их не упускает.

Дантеро, услышав эту новость, вроде бы приходит в себя. Подзывает Пегого. Сходимся вчетвером, советуемся.

– Надо бежать, – говорит красавчик.

– Не бежать, а выполнять дело, – возражаю я. – Пока суета, мы проникаем в комнату с экипировкой и бежим наверх. Действуем следующим образом: я падаю в обморок, ты, Данте, вместе Колей тащите меня туда, Пегий следом. Только, прошу тебя, Пегий, прихвати мой колдовской рюкзачок и главное эту страшную табличку не забудь. Не бойся, она безопасная, ничего с тобой не случится, в козленочка не превратишься. Хватай и за нами. Не забудьте – рожи взволнованы – мол, Марго плохо и все такое. Но пока, один момент.

Я подхожу к пожилой парочке, стоящей посреди хаоса в полуобморочном состоянии и под видом страшного секрета вываливаю им:

– Граф Теоду задумал выкрасть магический камень, предварительно отравив алхимическим вином всех присутствующих. Кляйвус с ним в сговоре. Князю Эгельберту грозит смертельная опасность.

И картинно, с жалобным вздохом падаю. Дантеро едва успевает подхватить меня. Парни уносят меня со скорбными минами. Краем глаза успеваю заметить, что на мою уловку клюют. Слушок мигом распространяется – не проходит и минуты, утка достигает ушей как Эгельберта, с озабоченным видом хлопочущего вокруг слабо обмахивающейся веером княгини, так и ушей барона, графа и, конечно же, автора злополучного напитка алхимика Кляйвуса.

Перепалка не заставляет себя ждать.

– Стража, стража! – кричит Робаш, раскрасневшийся до такого состояния, что за него становится страшно. – Арестуйте изменника! Граф Теоду – изменник и вор!

– Инсинуации! – кричит в ответ Теоду. – Злобная клевета! Сатисфакции! Я требую сатисфакции!

– Всех повешу! – вопит князь. – Развели тут шабаш! И тебя вздерну в первую очередь, Кляйвус!

– Простите, – на удивление спокойно возражает алхимик, – но это вы принесли сюда ведьмины принадлежности! Причем тут я и мое изобретение? Может, это следствие вашей опрометчивости! Ведьмины вещи наверняка прокляты!

– Ты меня упрекаешь? – чуть не задыхается от гнева князь. – Меня? Да как ты смеешь, вошь подколодная?!

– Но вино же было отравлено?! – в свою очередь требует ответа Робаш, дергая долговязого алхимика за рукав, совсем как мальчишка, клянчащий у мамки мороженое. – Ты правда спелся с этим чужаком Теоду? Ну-ка признавайся!

– Я требую сатисфакции! – машет руками означенный чужак.

– Да пошли вы! – взрывается вдруг Кляйвус.

– Повешу всех!!!

– Обманщик! Предатель!

– Честь! Моя честь! Не позволю, мать вашу так!

– Сожгу к чертям собачьим! Колесую!

– А где ведьмины принадлежности? – вносит некоторую дисгармонию в общую вакханалию слабый голосок княгини. – Куда делась ведьмина табличка с воплями чудищ из преисподней? Вы не заметили, как вдруг наступила тишина?

Ага! – Пегий не только елдой трясти мастак. Отлично! Ловко же всё вышло. Дурак-изобретатель со своим пойлом пришелся очень даже к месту, и «Obituary», этот старый добрый бэнд, под музыку которого так хорошо заниматься в спортзале, дополнительно внес свою лепту.

Пока звезды сходятся.

Петляем по каким-то помещениям с рыцарскими доспехами в полный рост, декоративными растениями в горшках, суетимся. Убедившись, что мы скрылись из глаз, я отталкиваю уже порядком запыхавшихся несунов, вскакиваю.

– Вспоминайте план Штайна, – сердито говорю я. – Куда идти? Ну?

– Кажется, сюда! – указывает Дантеро на низкую дверку в глубокой нише.

Вваливаемся всем скопом, а там, в тесной комнатушке с сундуками, ящиками и скатанными в рулоны коврами, некий ушлый паренек пялит раком старательно стонущую девицу.

– Только вас здесь не хватало! – рычу я, подбираю юбки и хорошенько прикладываюсь ножкой по его опешившей мордочке. Смазливой, надо отметить. Девка, спешно натянув трусиля и разгладив юбки, глядит на нас, хлопает глазами, веснушчатая, глупая.

– Иди отсюда! – рявкаю на нее. – И ты нас не видела, поняла? И хахаля своего прихвати.

– Д-да, госпожа.

Придаем ускорение девке пинком по круглой попке, затем бесцеремонно, взявшись за руки и ноги, вышвыриваем хахаля, затворяемся, быстренько скидываем всю верхнюю моднючую мишуру, – первым делом ненавистный корсаж, – находим нужный сундук. Скатанная в бухту веревка с парочкой крюков, кинжалы, повязки на лицо, шляпы, сапоги, специальный кожаный мешок Штайна, вымазанный изнутри чем-то, напоминающим графит – туда сунем артефакт. Переодеваемся, вооружаемся. Я одеваю свой рюкзачок. Хоть что-то осталось из моей прошлой жизни.

– Ну что, мальчики, готовы? – говорю. Готовы, голубчики, хоть и нервничают. – Ну тогда погнали с богом!

Выходим, крадемся. Надо было, конечно, получше запомнить нарисованный Штайном план, но даже если бы мы вызубрили его, без визуала ориентироваться в таком громадном строении трудно. Это я к чему? А к тому, что уже спустя минут пять бестолкового тырканья то туда, то сюда, мы добиваемся, во-первых, что нас замечают, а заметив, закономерно задаются вопросом, какого ляда тут шарится вороватого вида четверка; во-вторых, самым что ни на есть идиотским способом напарываемся на на взвод тех самых, с вашего позволения, швейцарских гвардейцев, коротающих время в одном из залов. Кажется, на Штайновом плане это место с многочисленными диванчиками, креслами и кушетками звалось курильней. Солдатня отрывается от созерцания расписного потолка, бронзовых статуй полуобнаженных нимф и прекрасных видов из окон в два человеческих роста, прекращает мусолить во рту причудливые длинные трубки, пуская во все стороны дым, и, как по команде, поворачивается в нашу сторону.

– Ой, простите, – говорю я. – Дверью ошиблись. Ну и накурено у вас, ребята! Так и задохнутся можно. Открыли бы окна, проветрили. Вы отдыхайте, отдыхайте, мы вас больше не побеспокоим!

С этими словами я прикрываю двустворчатую дверь. В этот момент где-то из глубин дворца раздается звук рожка.

Сигнал тревоги. По нашу душу, точно. Тьфу!

– Проклятие! – говорю я. – Куда идти-то? Долго так будем блуждать?

– Похоже, я понял, куда идти, – говорит Пегий. – Следуйте за мной!

Хоть один умный человек. И правда уникальный.

Двери курильни распахиваются и стражники выскакивают оттуда с мечами, гизармами и аркебузами наперевес.

– Хватайте воров! – орет, видимо, их командир.

Улепетываем. Гремит выстрел, слава богу, мимо. Следом за нами грохочут сапоги.

Вот он, выход на второй этаж. Хоть двери и стеклянные, но мы всё-таки заклиниваем их пикой, выуженной из стальных лап очередной сборки доспехов, одиноко красующихся в углу, в надежде, что преследователи не осмелятся крушить хозяйское добро. Точно, не осмеливаются. Пока. Столпились, советуются, прожигая нас взглядами, полными ненависти.

Поднимаемся, видим массивные, окованные листовым железом врата.

– Это правда вход в опочивальни барона? – интересуюсь я скептически. – Зачем такие запоры? Что у него там такое? Спящая красавица?

– Другого пути на второй этаж нет, – отвечает Дантеро.

– Что стоишь, талант? – говорю я нашему взломщику. – Быстрей, Пегий, прошу тебя!

Пегий колдует над замками, гремя связкой отмычек. Внизу раздается звон разбитого стекла, бойцы преодолевают преграду, топочут по лестничному маршу. С воинственными воплями, гиканьем, бряцая доспехами, оружием.

– Живьем бы желательно, братцы! – надрывается командир. – Живьем!

– Эй, вы! – кричу я вниз. – Я ведьма, запомнили?

Толпа преследователей останавливается.

– Ну и что? – спрашивает командир, глядя на меня снизу вверх.

– А то! – отвечаю я, судорожно оглядываясь по сторонам. Ага, вот! Хватаю расписную вазу на каменной подставке. – Полундра! – Ваза летит вниз, а я ору вдогонку: – сейчас вы все в жаб превратитесь, придурки!

Гвардейцев охватывает паника и они ломятся прочь, снося всё на своем пути. Бегут, бедные, буквально по телам товарищей, спотыкаясь, вереща. Я ухохатываюсь, глядя, с каким ужасом они это делают. Стеклянные двери крушатся под напором тел.

Но в какой-то момент я вдруг замечаю, как на меня смотрят мои подельники. Даже Пегий прервался.

– Да вы что? Всерьез верите, что я ведьма?

– А что, нет? – осторожно интересуется Пегий.

– А ты бы поскорее делал дело, пока до этих остолопов внизу не дойдет, что к чему! – рявкаю я. – Быстрее, чтоб тебя!

Пегий отшатывается, словно я его хлестнула кнутом и продолжает. Наконец, после нескольких минут, растянувшихся на целую вечность, врата опочивален отворяются.

– Баррикадируемся! – командую я.

Здесь мебели побольше. Комоды, оттоманка, опять статуи, опять доспехи, картины на стенах и все – с интимом. А толстячок-то тоже не прочь повеселиться на досуге!

Плохо, что изнутри запереться нельзя, но мы всё равно столько всего нагромоздили. Испуганную братию на какое-то время задержит. Далее начинаем метаться в поисках опочивальни Робаша. Надеюсь, хоть она не заперта.

Мелькают множество резных дверей, непонятно, куда ломиться. Но тут я слышу какой-то писк.

– Тихо! – говорю я. – Вы слышите?

– Да, – кивает Дантеро. – Кажется, женский смех.

– Кто-то хихикает.

– Точно. Очередные любовники?

– А что они тут делают?

Дантеро пожимает плечами.

– Идем на голоса, найдем их.

Тихо, на цыпочках, крадемся, то и дело замирая и прислушиваясь.

– Эй! – слышим уже отчетливые девичьи голоса. – Мы здесь, Эгиль! Иди к нам! Хи-хи-хи!..

Нам в ту сторону, или в обратную? И нахрена барону столько комнат? Заблудиться можно! По привычке толкую в бок красавчика.

– Подай голос, – не терпящим возражения тоном говорю. – Сымитируй вашего князька!

– А можно повежливей? – огрызается он. – И с каких это пор ты тут командуешь?

– С таких! Шевелись, я сказала! Скажи им, не знаю… скажи: «вы где, милые?». Что-нибудь такое, побыстрее, пока те олухи не поняли, что я обвела их вокруг пальца! Давай-давай, не фырчи! Действуй!

Дантеро стискивает зубы, но вид напряженно ждущих напарников убеждает его в моей правоте.

– Детки! – игриво вопрошает он. А что, и правда похоже. – Вы где, сладенькие? Что-то я выпил лишка и заплутал тут… Толстячок столько тут понастроил…

– Мы здесь, Эгиль! Или на голос!

– Молодец! – хлопаю его по плечу. – У тебя талант.

Еще с минуту ходим, пока не оказываемся у очередной, с виду ничем не отличающейся от всех остальных двери. Только что уже набившие оскомину доспехи по бокам хоть как-то отличают ее от всего остального.

Вышибаю дверь ногой, влетаю. На пышнейшей кровати с высоченным балдахином, с тончайшими шелковыми занавесями, на куче подушечек нежатся три девчушки, совсем молоденькие, и, разумеется, нагие.

Следует уже знакомая нам реакция со вскриками, торопливым укрыванием под одеялом.

– Где потайная комната? – спрашиваю я, но в ответ юные куртизанки только испуганно пялятся на нас. Хорошо, развяжем им язык. Вытаскиваю кинжал, хватаю за волосы одну из девок и касаюсь лезвием ее нежной шеи. – Спрашиваю еще раз: где потайная комната? У вас, милые мои шлюшки, пять секунд. А то зарежу! Отсчет пошел. Раз, два, три…

Плененная мною девица трясущейся рукой указывает на книжный шкаф. Ну да, как же мы сразу не поняли – за шкафом. Классика, ёпт. Иначе зачем в спальне – читай траходроме – книжный шкаф?

Пегий подходит к нему и, покручивая связкой отмычек, осматривает с видом знатока.

– Так, так, – говорит он, шаря руками по полкам в надежде отыскать скрытый рычажок. – Так, так. Пегий и эту загадку решит. Обязательно решит. От Пегого нет секретов.

Не, ну так он долго будет искать. Встряхиваю девку:

– Как он открывается? Только не говори мне, что не знаешь! Камень сюда приволокли не далее, как полчаса назад. Как шкаф открывается? Ну говори, сучка!

– Там, на верхней полке, – заливаясь слезами, мямлит куртизанка, – нет, левее. Еще. Томик «Пиршества дураков». Вот тот, красный. Да. Надо просто вынуть его.

Есть! Книжный шкаф со скрежетом отъезжает в сторону. Отпускаю девку. Она шмыгает под одеялко и прижимается к подругам. Трясутся, дурехи, ревут. М-да, этот денек они надолго запомнят.

– Лежите здесь! – приказываю я. – Только дернитесь, получите заточку в бок! Уяснили? Ваш Эгиль скоро будет. Вместе со своей стервозной супругой. Вот тогда и повеселитесь.

И тут раздается оглушительный взрыв. Потом истошные вопли. Нет, это торжествующие крики. Гвардейцы снесли врата к дьяволу, видимо пальнув по ним из пушки. Такой шум могло произвести только крупнокалиберное орудие. Дымом запахло даже здесь. Надо же, как разозлились! Не поленились даже пушку приволочь.

– Плохо дело! – говорю я и первой вхожу в потайную комнату. – Черт, да здесь темно, как в заднице у безглазого!

Ну вот, уже на местный фольклор перешла. На выручку приходит Баколай, взяв с кольца на стене факел и быстренько запалив его с помощью огнива, лежащего тут же. Потайная комната представляет собой типичную кладовую, с полками, битком набитыми всякой всячиной. В основном это мешочки с золотым песком, крупные слитки золота, серебра, разнообразное оружие – от устрашающего вида молотов с выщербленными бойками, двуручников с зазубринами и сколами, до крохотных ножичков. Щиты, пистолеты, сабли, даже что-то вроде ручной пушки. Имеются также фолианты с виду такие древние, что до них страшно дотронутся, и всякие статуэтки, шкатулки и прочее. Один из фолиантов обернут в кожу и сцеплен цепочкой. Что-то важное, наверное. Недолго думая, Дантеро хватает его и сует в свой дорожный мешок.

– Пригодится, – говорит он в ответ на наши недоуменные взгляды.

И в самом центре уже знакомые нам носилки с колпаком. Снимаю колпак, хватаю артефакт, сую в безопасный мешок, завязываю, мешок – в свой рюкзак.

– Всё, пора сваливать, парни.

Но не тут-то было. Выглядываю – стража, толкаясь и пихаясь, лезет в спальню.

– У нас проблемы, мальчики. Мы в ловушке.

– Приплыли! – Дантеро так расстраивается, что садит кулаком по стене.

Есть от чего расстраиваться. Столько усилий и всё насмарку! Признаю, ограбление выходит недоделанное, сумбурное. Но Настюха так просто не сдается. Рано сдаваться! Пока суть да дело, подбегаю к девкам, вытаскиваю их из постели и поочередно кидаю в объятия солдатни. Те, кто спереди, внезапно узрев перед собой голых, отчаянно верещащих девушек, становятся столбом, но задние, распалившись от гнева, напирают, все валятся на пол, подминают под собой орущих куртизанок, куча-мала, вопли, плач, проклятия. А я дополнительно накидываю на них одеяло с простыней. Пускай барахтаются.

– Есть идея, – говорит Баколай. – Я вижу тут есть старинная кулеврина со снарядами. Мы с Пегим зарядим ее, выстрелим в стену и уйдем через пролом. А вы с Дантеро пока держите оборону. Надеюсь, она еще в строю.

– Добро! Действуйте, пацаны!

Хватаю со стены сабельку поменьше, в другую руку – кинжал, встаю в стойку. Дантеро заряжает найденные тут же пистолеты.

– Каналья! – орет командир гвардейцев. – Уберите, наконец, потаскух! Уберите тряпки! Расчистить путь!

Спальня заполняется людьми. Командир, подкручивая усы, выходит вперед.

– Всё, негодяи! – говорит он, широко улыбаясь. – Отдавая должное вашей прыти, предлагаю сдаться!

– Поцелуй меня в зад!

– Ты, ведьма, будешь безглазому в аду зад целовать! Еще раз…

Но я не даю этому самодовольному хорьку докончить, швыряю в него сундучок с какими-то железками внутри. Сундук попадает ему в лицо и выводит его из строя. Полнейший нокаут. Пару секунд мужики глядят на тело своего предводителя.

– Ну, что встали, дурни? – огрызаюсь я. – Есть желающие отведать комиссарского тела?

Желающие нашлись и сразу трое, но тут Дантеро загораживает меня, нацелив на них два пистолета.

– Не стоит, уважаемые! Иначе последуете за командиром!

– Хорош! – говорит один из преследователей. – Вам же всё равно бежать некуда.

Так уж и некуда! Позади нас бухает прародительница огнестрела и все помещение вмиг заполняется пороховым дымом и пылью. На головы сыпется штукатурка.

– Вовремя как! – говорю я и тащу за собой красавчика.

Не видно ни зги, только где-то впереди виднеется светлое пятно. Спотыкаемся, ползем по обломкам, чихая, кашляя. Выбираемся в какое-то совершенно пустое помещение. Только пара ведер, доски, тряпки и деревянная лесенка, прислоненная к стене. Над лесенкой люк, запертый на амбарный замок. Окно. Забрано решеткой. Гадство!

– Это выход на мансарду! – возбужденно кричит Пегий, показывая на лючок. – Я сейчас открою, уж это не проблема. Секунду!

Не теряя времени забираемся на мансарду, к счастью люк сверху можно запереть на засов.

Ура!

Нет, не ура.

Ну почему всегда так сложно?