За Бессмертного замолвите слово

Глава 6. Держи метлу наготове

А между тем в Новом граде уже на утро знали все, что на неделе день в конюшне на Торговой прибили упыря. Так скоро этот слух весь город обежал. И был, конечно, тот, кого не радовал такой итог.

И этот кто-то, в это время сидя за широким дубовым столом что-то напряженно изучал в большой и толстой книге. Когда он находил нужное себе, то выносил пером пометки на листок. И делал это настолько увлеченно, что не заметил, как измарал чернилами рукав белоснежного хитона, в который был одет. Язык в той книге состоял из незнакомых для простого люда старинных рун. И в этой тишине, нарушаемой лишь шорохом страниц, казалось, только алый плащ волхва изнывал от скуки. Он, как живое существо, перемещался горкой ткани от одной ножки стула до другой.

В большом помещении без окон было светло, как днём, благодаря многочисленным факелам, огонь в которых неживой, не оставлял следов на стенах. Вдоль выбеленных стен располагались стеллажи. Одни с заставленными книгами и свитками, другие с бутылями, то жидкостью наполнены, то неизведанными существами. На некоторых инструмент лежал различного ремесленного дела.

А в центре, пред столом, на каменном каком-то постаменте лежало тело, что некогда носило имя Щукаря и даже говорило. Хотя на человека он мало был уже похож. Большая голова, глаза на выкате, на рыбьи схожи, и пасть огромная от уха и до уха, широкая грудина сейчас с зияющей дырой, а руки, ноги — просто кости.

Из темноты прохода на яркий свет внезапно вышел человек. Мужчина с высоким чубом и длинными усами, спадавшими на грудь. Из одежд на нём красовались шёлковые портки, что обычно надевались под штанины, да красный плащ с золотым шитьём. За ним шла девушка в одной рубахе до колен. Она была до неприличия прекрасна. Её волосы стекали по плечам, подобно гречишному медку.

Мужчина подошёл к постаменту с телом Щукаря, пристально оглядел со всех сторон и произнес:

— Очередной твой неудавшийся эксперимент, Сновид?

Волхв оторвался от письма и отложил перо:

— Князь? — немного удивился он, только заметив, что не один. И вздохнул: — С начала всё шло хорошо, а потом его куда-то понесло.

— Зачем тебе вообще такой слуга? Люди и деньгам неплохо служат. И как тебе не надоест над ними издеваться?

Сновид поднялся и подошёл к мужчине:

— Хочу понять, что я делаю не так. Ведь у тебя со мной неплохо получилось.

Князь улыбнулся.

— Я много раз тебе уж это объяснял. Тут дело главное в желанье. Вот ты, — мужчина тыкнул пальцем в грудь Сновида, — желал служить. А этому бедняге было тошно, вот магия его и исказила. Теперь весь город говорит о нём, — заметил он и взял девушку за руку, повернул запястье вверх, и пододвинул в сторону Сновида: — Угоститься хочешь?

Сновид поморщился:

— Благодарю! Напился лошадиной крови. До сих пор тошнит.

Полуодетый, или точнее, полураздетый князь расхохотался так, что дико чуб дрожал:

— Так это ты, — смеялся тот: — Не он?!

Сновид тяжело вздохнул. Спокойно обождал, когда другой уймёт своё веселье.

— Ну, что? Что ты так смотришь на меня? — сквозь смех выдавил усатый. — Это же смешно! Зачем?

— Чтоб было людям, о чем поговорить, — пробурчал Сновид.

Сновид перевёл взгляд на девицу, которая стояла с ними рядом. Её безмятежное лицо не выражало ни единого чувства. Ничто не интересовало и не тревожило её. Не пугало даже существо, что перед ней лежало.

— И как тебе не надоест с девицами в любовь играть? — спросил Сновид.

Князь в раз переменился. Его веселье как ветром сдуло. Нахмурился, отступил назад и тоже посмотрел на девушку. Он ухватил пальцами подбородок послушной девы, повернув её лицо к себе, внимательно вглядываясь в прекрасные черты.

— Мой друг, любовь сильней любого колдовства, — девушка всё с тем же равнодушием в глазах смотрела на князя, как и на всё иное. — А эта меня не любит, — он с недовольством оттолкнул, словно было неприятно прикасаться к ней: — Любила — не поддалась бы чарам.

— Раз уж мы заговорили о любви, — сказал Сновид и двинулся к столу: — Как давно ты Ждану видел?

— К чему ты это? Сам знаешь, она ко мне русалок подсылает, — упавшим голосом ответил князь. — Решил напомнить о моих ошибках?

— Да зачем? — Сновид махнул рукой. — Вчера в конюшне я встретил паренька. Лет где-то двадцати и с ног до головы был оплетен проклятьем. И только сегодня утром я понял, что оно твоё. И вот вопрос, что стало с тем младенцем, что я тебе принёс?

— Ну, раз я здесь, то он покамест в Нави.

Сновид за стол уселся и принялся искать нужную страницу в той книге, что изучал до появленья усача. Князь терпеливо ожидал. Наконец волхв нашёл и повернул раскрытую книгу к тому, что стоял перед столом:

— А вот такая печать тебе знакома?

Князь внимательно рисунок изучил и молвил:

— Пентаграмма дара и печать контракта с демоном, — он оторвал взгляд от книги и серыми глазами на Сновида посмотрел: — Тут нет тех, кто в это верит, а значит, оно бессильно. Скажи уж прямо, что ты изыскал?

— На том парнишке эта печать. Ты должен помнить имя младенца, что я отдал тебе.

— Богдан, — не размышляя ни секунды, ответил князь.

— Его так и зовут. Как думаешь, это совпаденье? — спросил Сновид и сам ответил: — Не думаю.

— Да быть этого не может! Мальчишка сам выбрался из Нави? Я там томился почти полтыщи лет! — князь порывисто развернулся, отчего едва не натолкнулся на девушку, что безропотно следовала за ним всё это время. Он оттолкнул её со злостью. Девушка упала. Её рубашка задралась до самых бёдер, оголив стройные девичьи ножки. Ей это тоже было безразлично. Она тут же поднялась и снова последовала за князем, что мерил комнату шагами.

— Согласно этой пентаграмме, кто-то дарует своё тело демону. Добровольно! От всей души! — он провел рукой по усам и замер: — Если решить, что такой сумасшедший нашёлся в этих землях. Ты думаешь, что оно его из Нави провело?

— Я так думаю, — согласился Сновид. — Вчера меня это озадачило, и я не сразу сообразил…

— Хочу с ним поговорить! — перебил его князь. — Ты знаешь, где его найти, Сновид?

— Да.

— Возьми мою дружину, привези его сюда хоть силой.

— Хорошо, князь.

После того, как князь Звенко с мечом в руках выбежал из его комнаты за сыном. Под серой шкурой сына не узнав, Богдан тяжело опустился на лавку пред столом и закрыл ладонями лицо. Видят боги, он такого не хотел. Во всем был виноват проклятый волхв.

Там, в конюшнях, он явно слышал, как что-то треснуло внутри, когда к его груди волхв ту бумажку приложил. И неосознанно он понимал, то треснула печать контракта с тем мальцом, что своё тело завещал. Ещё он помнил, мерцающая та тропа, которая его из Нави привела, построена была из знаков, подобных тем, что и на той бумаге. И если, как сказал Василь, колдун он, то вчера им довелось встретиться с другим? Как теперь узнать, что за магия доступна им…?

Он слышал, как в доме поднимался гвалт. Кричали мужики, визжали бабы. Всё это Богдана не заботило, он верил, что у Василя получится уйти. Все мысли занимала Добромира. Он вспоминал, как её впервые увидал…

Рана, что осталась в этом теле после того, как оно на пике повисело, заживала аж до следующего лета. Богдан на целый год привязан слабостью к постели оставался. За ним пришла ухаживать она. Не по указке, по своему желанью. Ей было шесть. Она кормила его с ложки, поила чуть ли не с руки, не останавливаясь, говорила о жизни там, под солнцем Яви. Несла цветы с полей, что пахли по-иному, насыщено и ярко. Когда меняли на груди повязки и обрабатывали рану, она держала за руку его и слова шептала утешенья, словно он совсем малыш. Подумать только, откуда столько нежности в малой девчонке?

И хоть в теле десятилетнего мальчишки теснился дух взрослого мужчины, как будто часть ребёнка, каким когда-то был и он, скрывалась в уголках его души до этих пор. И тот ребёнок, спрятанный в тени его души, не видевший ни заботы материнской, ни доброты, всем сердцем прикипел. Плескалась в глубине её лазоревых глазах бескрайняя жалость по отношению к нему. Ему бы оскорбиться, но было хорошо…

…Там, в Нави. Когда он был малым и тело вдруг охватывала хворь, то Перуница не жалила его, не обращала на это своего вниманья, а если сильно донимал, то запирала в комнате под ключ: «Угомонись ты всяко не умрёшь». Случалось, умирал, но спустя время дух возвращался, и это было хуже смерти. Вряд ли кто-то знал, насколько плохо в мёртвом теле, пока оно не оживёт. И вскоре он начал понимать, в чём суть его проклятья…

Шло время, взрослела Добромира, но всё так же ласкова была к нему. Совпало то, когда он пожелал с ней не расставаться никогда и захотел, чтобы её забота доставалась вся ему, а не брату иль отцу. Тогда он и узнал секрет о том, что любовь способна от проклятия освободить. Всё шло хорошо. По осени гулять бы свадьбу, но…

— Богдан, куда запропастился Василёк? — заглянул князь Звенко в его комнату, лишь в доме поутихло.

Богдан с лёгким стоном прижал руку к открывшейся ране, одновременно прикрыв её от взгляда:

— Он побежал за волком.

— Вот ведь дурная голова, да разве ночью выследишь его, — вздохнул князь Звенко. — Ума не приложу, как этот зверь проник в усадьбу.

И хоть ответ известен был ему. Богдан пожал плечами.

— Похоже, вы что-то злое притащили за собой, — заметил князь Звенко и на Богдана пристальнее посмотрел: — Неважно выглядишь. Ты отдыхай. Досталось вам обоим. Завтра по утру надо посоветоваться со жрецами.

Богдан кивнул. А Звенко выходя, дверь за собой прикрыл.

Оставшись в одиночестве, Богдан отодвинул ворот рубахи, вглядываясь в рану. Она кровила, обозначая рваные края. Он надавил, и палец погрузился внутрь на целую фалангу. Больно не было. А это значило одно: дух отделяется от тела. Богдан задул свечу. Сидеть остался в темноте.

Гораздо позже в доме поднялся новый шум. Звенко собирал людей на поиски запропастившегося сына. Притворившись спящим, Богдан не подал звука, когда стучали в двери. Ведь знал, что Василька им не найти. И выйти был он не готов. Что скажет он при встрече Добромире? Ложь? Правду? Или что иное? Вдруг не поверит и осудит также, как и Василёк? Ну, кто бы ему подсказал, что делать…

Пока он тяжко размышлял, забрезжил за окном рассвет. Богдан поднялся, решив всё для себя. Достал из сундука косоворотку, натянул холщёвые штаны поверх портков, обулся в окончанье. Да, Василёк сейчас сказал бы, что он и правда нищий. От этих мыслей грустная улыбка коснулась его губ. Он на прощанье оглядел покои скромные свои, в которых проживал с тех пор, как в семью Звенко приняли его.

Пора!

И случаем или провидением богов наткнулся на Добромиру в коридоре.

— Богдан! — на шею кинулась она.

Он отодвинул Миру от себя и на неё со всей любовью посмотрел, стараясь запомнить каждую черту лица. Её он не забудет никогда. Прекрасные небесные глаза, полные сейчас волненья. И этот слегка курносый нос и часто вздёрнутый упрямо подбородок. Он не сдержался и к губам припал.

— Ты чего?! — слегка отпрянула она, скорее от неожиданности, чем от нежеланья.

Она также вглядывалась в его лицо:

— Ты слышал Василёк пропал?

Богдан кивнул и лбом к её прижался:

— Я должен тебе что-то рассказать.

— Ты меня пугаешь, Богдаш. Тебя таким я не видала никогда.

— Каким?

— Взволнованным, — она замялась на секунду: — Ты мне так и не рассказал, что случилось с вами в Новом граде.

— Это ерунда. Вопрос для меня сейчас главней.

— Так задавай! Когда у нас с тобою были тайны? И отчего мы шепчемся тут в коридоре? — улыбнулась Мира.

— Уйду я. Пойдешь со мной?

Она взглянула пораженно, но ответить ей не дал внезапный окрик со двора:

— Князь! Князь Звенко, у нас гости!

Богдан сделал знак молчать и Миру за собою потянул к окну. Она хихикнула:

— Мы что с тобою дети, тайно наблюдать?

— Да кто бы говорил, — не мог не улыбнуться ей Богдан: — Кто спал недавно под столом?

Она стукнула его как будто недовольно. Богдан лишь выглянул в окно, как снова страх пробрал его. На лошади там восседал тот волхв, которого они встречали в Новом граде в сопровождение дружины в двенадцать человек и ещё одной персоны, одетой столь богато, что, без сомнений, кто-то важный. Он перевёл встревоженный взгляд на Миру. Та брови кверху подняла. Читался явственно в её глазах вопрос: что происходит? Он снова показал ей знак молчать.

— И что за гости? — вышел на крыльцо князь Звенко.

Волхв спешился:

— Я Сновид, главный волхв храна при Новом граде. Со мною старший сын князя Всеволода Владимир и его дружина, — представил всех волхв. — И сразу сходу хочу перед тобою извиниться. Нам пришлось твоего человека на воротах повязать. Он не хотел нас пропускать и драться порывался.

— Его слова — всё правда. Я тому свидетель, — подтвердил один из Звенковой дружины. — Мы как раз у ворот с отрядом были. А Никомир будто тронулся умом. Никак ты с ним не сладишь. Талдычит о какой-то чертовщине.

— Ладно, — махнул рукой князь Звенко. — Разберёмся. А вы с каким к нам делом?

— Я слышал от людей, которых встретил по дороге, что не спокойно тут у вас. Никак твой сын пропал?

— Сами боги послали мне тебя, волхв. Ко времени явился ты. Входи, прошу.

Они вошли. Расположились в главном зале, где окно сверкало большой дырой в иноземном разноцветье витража, что князь Звенко с собой привез когда-то из похода. Как хорошо, что им на пару с Мирой была известна щель в стене, через которую возможно было подглядеть за всем происходящим. Они прокрались к ней и принялись подслушивать, попеременно наблюдать.

— Расскажи князь, что случилось тут у тебя? — поинтересовался волхв, попутно поднимая одну из лавок, чтобы сесть.

— В дом этой ночью волк проник. Ушёл через окно, как видишь. Погнался сын за ним и след его простыл. Никак из города за ними притащилось что-то злое.

Сновид опустился на лавку, не выпуская посоха из рук. На этот раз набалдашник не сиял огнём, был просто деревянным шаром.

— Имел я встречу с твоим сыном в Новом граде, — объявил Сновид. — Он был в сопровождении человека по имени Богдан.

— Богдан? — удивился Звенко. — Это названный мой сын. Он также член семьи.

Сновид опустил голову:

— Плохая новость у меня. В твоём доме скрывается колдун.

Повисла тишина.

Пора!

— Мира, я должен уходить, — шепнул он ей: —Ты веришь мне?

— Да с чего бы мне тебе не верить? Но почему?

— Нет времени мне объяснять. Пойдёшь?

Она кивнула. Он облегченно выдохнул и прижал Миру к своей груди.

И глядя в пустоту, велел:

— Переноси! — он знал, тот, к кому он обращался, его услышит.