За Бессмертного замолвите слово

Глава 29. А КТО ЗАБУДЕТ, ТОМУ ОБА

Больше всего на свете Держава мечтал о дочери. Но в их роду из покон веков рождалось по три сына и у каждого сына три сына. Так сильно желал, что не постыдился сходить до кумирни женской богини Макоши и попросить у неё помощи. И был ему сон в ночь с четверга на пятницу. Постучала в двери охотника дева прекрасная и велела немедля рыбу поймать, зажарить и съесть, а кости под корнями векового дуба, что рос возле дома закопать. Как проснулся тут же на реку отправился. Ведь каждому известно, что с четверга на пятницу вещие сны снятся. Никак сама богиня-матушка во сне его посетила.

Вскоре после зимнего Солнцеворота объявила жёнушка, что понесла четвёртое дитя, тем самым счастливым Державу сделала. Уверен был, что дочь у него народится. Велел он жене об имени не беспокоиться, ибо давно в сердце его носил.

В тот осенний день, когда родилась Ждана, разыгралась гроза страшная. На леса стремительно надвинулись тучи чёрные. Сделалось темно, словно поздним вечером. Лес окутала небывалая тишина. Заполняя образовавшуюся пустоту, налетел резкий холодный ветер, затрещав и зашумев кронами леса. Распорола неба живот молния ослепительная. Вслед за ней громыхнуло так, аж земля задрожала. Полилась с небес лавина дождя, захлестав по крыше толстыми плетями. Молнии вспыхивали почти непрерывно. Одна из них ударила в вековой дуб да так, что расщепила его на двое практически до основания, заставив сердца всех обитателей дома сжаться от страха.

Стоило только Ждане на свет появиться, как гроза разом утихла. Оборвалась так же резко, как и началась. Разбежались тучи, засияло яркое солнышко, переливаясь мириадами радуг в каплях, повисших на листьях и травах.

Росла Ждана смышленым ребёнком, лет с шести уже сама в лес могла снарядиться по грибы да ягоды. Баловали её и родители, и старшие братья, но печной ездовой быть не желала и матери помогала по хозяйству. И хоть делала всё медленно, но столь старательно, что не прикопаешься.

Сегодня её делом было наполнить бочки водой колодезной, покуда отец с братьями на охоту ушли. Отец специально для неё изготовил два ведра под стать. Родник находился недалеко, буквально за парой сосенок. По тропинке она побежала, весело размахивая ведрами, завернула к роднику и замерла. На камнях около родника сидела старушка:

— Здравствуй, внученька, — молвила старушка.

Ждана сглотнула. Не ожидала кого-либо тут увидеть. Да что говорить, дочь охотника, семи лет отроду, живущая в лесу, и не видала до этого дня незнакомцев.

— Чай тебя здороваться не учили? — нахмурилась старушка.

Ждана силилась вспомнить, что именно говорила матушка о том, коли повстречает кого, и не могла. Мимо ушей слова матери пропускала.

— Испугалася я, — честно призналась Ждана.

— Ох! Меня? Я же старая. Чаво меня бояться? — рассмеялась старушка. — Агафья я. К сыну в город иду. Улетел мой птенчик. Как заскучаю, в гости шагаю. Дождаться, покуда приедет, сил нет. Ох, и ругает он меня. И остаться не могу, дочь в деревеньке.

«Вроде не такая она уж страшная, — подумала Ждана. — Чай не зверь лесной»

— Поможешь бабушке подняться? Передохнула я. Дальше пойду, чтобы до заката успеть. С каждым годом всё медленнее хожу. Старость, она такая.

Ждана подумала и поставила ведра на землю, подошла да обе руки подала. Кожа рук у старушки была сухая, горячая. Кряхтя и опираясь попутно на посох, встала она и предложила:

— Хочешь я твою судьбу посмотрю, кто тебе суженным-ряженым будет?

Ждана много раз слышала истории матери о том, как она повстречала отца, как спас от зверя лесного. И так интересно стало, что она не сдержалась:

— Хочу!

— А давай руку, — улыбнулась старушка.

Покуда старушка вглядывалась в линии на ладони, Ждана рассматривала её лицо. Белая поволока затянула блёклые глаза старушки. Морщины углубились, сделав черты лица резкими. Жутко Ждане стало по-настоящему. Из доброй старушки Агафья в миг превратилась в бабку лютую, словно от злости коромыслом гнутою и молвила:

— Не качать тебе в люльке дитятко, не белить тебе пряжи вытканной. Бродить тебе за заборами, целовать тебе внучка ворона.

Ждана выдернула руку и сломя голову бросилась к дому, позабыв о вёдрах, слыша, как за спиной охает старушка, окликает её, извиняется…

Ворвалась Ждана в дом, о порог запнулась, и грохнулась на пол, больно ударившись носом. И зарыдала так, что чуть сердце матушки в клочья не разорвалось. Кинулась матушка к ней успокаивать да вызнавать, что же случилось. Как поняла, что её кто-то у родника напугал, схватила оглобли и рванула к источнику. Да только не было уже никого там. То ли старушка испугалась, то ли стыдно за свои слова стало, но уйти поспешила.

Ждана и слов достоверно припомнить не могла, что же ей предсказала старая женщина, но было в них нечто страшное. Это она почувствовала. С того дня начала она побаиваться от дома далеко отходить. Дальше двора носа и не казала. Стала её жизнь скучной становиться.

Болталась она как-то во дворе без дела, то за жучками наблюдала, то за бабочкой-белокрылкой следила. И привлек её внимание расщепленный пополам дуб, ветки которого поднимались высоко в небо. Обошла его кругом, насчитала двадцать пять шагов, и сразу мудрёной себя почувствовала. Матушка её не из простых была, не лыком шитая, наукам обучена. Детей своих и грамоте, и счёту учила.

Захотелось Ждане в расщелину дуба заглянуть, что как раз вровень с её ростом и заканчивалась. Притулила она полено большое, взобралась на него, заглянула. Внутри дерево полым оказалось и разлом глубже уходил, а на дне словно что-то блестело. Пригляделась Ждана и так и эдак. Точно белёсый камушек какой лежит. Пришлось ей второе полено тащить и башню строить. Всё равно достать не может. Тянулась, тянулась, поленья пошатнулись она головой в расщелину и ухнула. Зато камушек сходу ухватила. А вот развернуться пришлось попыхтеть. Зацепилась она за край, поднатужилась, подтянулась и шмякнулась с другой стороны дерева, выбравшись из расщелины. И давай добытым камушком любоваться. Камушек на мутное стеклышко походил с гранями мерцающими миллиардами цветов. Красивый дюже. Вскочила она и кинулась матери показать. Глядит, а дома-то нет. Дуб есть, она есть, а дома нет, словно и не бывало.

Обежала она вокруг дерева расщепленного. Ничего. Как же такое быть может? Защипало глаза от слёз.

«Ага! Сейчас! Не буду я плакать!» — убеждала она себя.

Принялась мать да отца кликать. Округу всю несколько раз обошла, тропинки-дорожки знакомые искала, но ничего не находилось. Из знакомого только дуб да родник, а вот местность чужая, дикая. И не заметила, как лицо её сморщилось, подбородок задрожал, а по щекам слёзы горькие потекли. Охватило её чувство отчаянное, что на веки вечные одна осталась, и мыслить более ни о чем не могла. Рыдала так долго, что сама притомилась. Тут и кушать ей захотелось.

«В лесу выросла, чай не пропаду!» — взбодрилась Ждана.

Умылась водой родниковой и пошла ягодки искать. И вскоре набрела на ежевичные заросли, наелась от души. Воротиться хотела к дубу, да дорогу найти не может. И туда ходила и сюда, направо, налево вертелась, что аж устала. В итоге решила вздремнуть. А там, может, мысля какая разумная в голову и придёт.

Разбудил её голос девичий и будто кто за плечо тронул:

— Ты чего тут спишь, девонька?

Разлепила она веки, глазами похлопала. Видит девушка на корточках возле неё сидит. Такая красивая, что залюбовалась Ждана ею. Кожа белая, глаза и волосы черные, а полные алые губы в улыбку растянуты. От такой радости — видеть человека, Ждана сама на шею к девушке кинулась и едва вновь не расплакалась.

— Ты что чадо человеческое заблудилось?

Ждана покивала. Отодвинула её девушка и в глаза ласково посмотрела:

— Идём, я тебя домой отведу. Расскажи-ка мне, дитя человеческое, как ты сюда попала-то?

Поведала она, как за камнем в древо полезла. Выбралась, а домой не воротится. И камушек показала. Взяла девушка камушек в руках повертела:

— Камушек тебе не простой попался. Его только молнии творят. Око камень называется. Для путешественников дюже полезное. Заволочет небо тучами ни солнышка, ни звезд не видать. Посмотришь через него, и снова звёзды и солнце приметишь, — вернула девушка камушек Ждане и спросила: — Неужто ты дочь охотника Державы, что живёт возле расщепленного дуба?

Ждана кивнула.

— И осенью родилась?

Она снова кивнула.

— И как тебя звать?

— Ждана.

Рассмеялась девушка. Звонко так, радостно.

— Имя тебе очень подходит.

— А ты моего батеньку знаешь? — поинтересовалась Ждана.

— Ну, как сказать. Дочку он хотел. У всех и просил о дочери. Выполнила я его желание. Уж больно редко у меня об этом просят. Не думала, что ты к тому же и ведающей окажешься.

— А это как ведающая?

— А вот как ты тут оказалась?

Ждана плечами пожала.

— То тоже! Не хорошее это место для живых. В этом лесу много кто обитает. Здесь можно потерять душу и заплутать навсегда. Ходить сюда нельзя.

— А ты как тут оказалась? Или ты не живая? — спросила Ждана.

Уж очень ей девушка по душе была, словно встретила человека, с которым знакома, но позабыла.

— И живая и не живая. Человек и не человек я. Ни к одному миру не привязана, могу ходить, где мне вздумается, — рассмеялась девушка.

— А как тебя звать?

Девушка остановилась и серьёзно так посмотрела на Ждану:

— Неужто не боишься меня?

— Чего это?

— Так значит не страшно моё имя узнать? — хитро улыбнулась девушка.

— Неа, — заупрямилась Ждана.

Но девушка не ответила, а через несколько шагов указала:

— Иди прямо. Вон за той сосенкой тропинка будет к твоему дому. А на прощание держи от меня подарок — посох рябиновый.

Ждана могла поклясться, что он сам собой из ниоткуда в руке девушки появился. А может, ей почудилось просто, или она была невнимательной, и он всегда там был?

— С ним можешь смело по лесу ходить и никого не бояться. Ну, давай прощаться.

Взяла Ждана посох и спросила:

— А ты тоже в лесу живешь? Если снова приду, увижу тебя?

Усмехнулась девица черноокая:

— Ты даже не знаешь кто я, девочка, зачем тебе со мной видеться?

— А почему ты скрываешь кто ты?

— Давай, беги домой, дитя неразумное, — рассмеялась девушка, развернула Ждану за плечи и в сторону сосенки подтолкнула: — А коли ещё увидимся, тогда и скажу, кто я.

Обернулась Ждана, а девушки за спиной нет, словно и не было. Только посох в руках из красноватого дерева с резьбой витиеватой остался.

— Я вернусь! — прокричала Ждана и домой побежала.

Оказалось, отец с братьями уже с охоты вернулись и её по лесу разыскивают. Поведала она им, не таясь, что произошло. Отец задумчивым сделался, а мать обеспокоилась:

— Где это видано?! Живём в глухом лесу, а к дочери все кто-то пристать норовит. То старуха какая-то, то вообще не знамо кто.

— А мне сказали, что с посохом можно ничего больше в лесу не бояться, — попыталась успокоить мать Ждана.

— Дочка, а девушка красивая была? — внезапно спросил отец.

— Очень.

— Ну тогда нечего волноваться. Наша дочь дважды благословленная, никак сама богиня Макошь её из леса вывела, — обрадовался отец.

На следующий день её старший брат пролез через расщелину дуба, но ничего не произошло.

— Ахаха! Дубина стоеросовая, — смеялся средний над ним. — Думал на девицу посмотреть? Ахаха! Ждане семь лет. Уснула в лесу привиделось чего вот и вся история. А отец наш сам знаешь во всё верует.

— А посох тогда откуда? — не соглашался старший.

— Да нашла в лесу. Кто из путников обронил али бросил. За девчонками надо в город езжать.

Ждана не была вздорного нрава и правоту свою братьям не кинулась объяснять, а они в свою очередь дюже сестру любили, чтобы попрекать за фантазию. Уже вечером за ужином старший Борислав завел разговор о том, что желает в город к дядьям в дружину податься. Матушка опечалилась, ведь дитятке, что на полголовы отца выше всего восемнадцатый год шёл, а отца гордость взяла, что не зря сына боевым наукам учил. Пока суть да дело они обсуждали сошлись на том, что уже завтра телегу в город соберут и отправятся.

— Тятя, а ты можешь мне из города две белые ленты для волос привезти? — под шумок обратилась Ждана к отцу.

— Почто тебе две одинаковые для одной косы? — удивился отец.

Замялась Ждана с ответом, видя, как с недоверием на неё братья посмотрели, да отец сам всё додумал:

— Вон оно что! Верно мыслишь дочка, отблагодарить надо за помощь будь то человек или божиня.

В эту ночь в лесном доме двое ворочались на своих полатях страдая бессонницей. Один мечтал о службе воинской, о девицах красных, а Ждана скорее бы с подруженькой свидеться. Еле дождалась возвращения родителя. Выполнил тятя её просьбу.

На следующий день спозаранку Ждана сказала матери, что пойдёт на дальние холмы за морошкою, самое время, мол, подошло. Честно признаться, сама толком не знала, но вроде припомнила, что в прошлом году в это время дело было. Матушка не возражала. Ждана взяла лукошко и к дубу втихаря. Поправила поленья и в расщелину полезла. Шмякнулась с той стороны. Едва очухалась, как слышит мелодичный голос, к ней обращенный:

— Явилась не запылилась.

Глянула она, а та девушка на бревне рядышком сидит и так радостно ей на душе стало:

— Так ты меня ждала?! — подскочила и обниматься к черноволосой кинулась.

— Думаешь, если Жданой назвали так все тебя так и ждут?

— Но ты ведь ждала, — улыбнулась она. — И имя сказать обещала коль свидимся, — и с ожиданием в чёрные очи уставилась.

— Ну до чего странный ребёнок, — вздохнула девушка, хотя сама не выглядела опечаленной. — Марой меня величают.

Широкая улыбка растеклась по лицу Жданы, вытащила она ленту из-за пазухи и протянула девушке:

— Давай дружить. Я у отца две одинаковые ленты выпросила. Видишь, — и вторую достала.

Мара внимательно посмотрела на дар в протянутых руках и спросила:

— Значит, дружить со мной хочешь?

Ждана кивнула.

— Хорошо. Тогда давай в косы их и вплетём.

Ждане очень хотелось, но…

— Не умею я, — щёки её порозовели.

— Я тебя как старшая научу, — предложила Мара и Ждана присела на землю у ног подруги.

Расплела Мара русую косу девочки и принялась расчёсывать, не пойми откуда взявшимся гребнем.

— Девушкам таким, как ты положено одну косу плести, — поясняла подруга. — Надо волосы на три скрутки разделить, а затем переплести как Явь, Навь и Правь смешена.

Ждана вопросительно обернулась. Сорвала Мара три травинки и показала, как узор образуется:

— Так и переплетаются три мира в реальности. Один не отделим от другого. И другой часть целого. О волосах заботится надо, беречь, а то подберёт кто волосок и сплетёт сеть для души человеческой, — приговаривала Мара вплетая ленту в косу. — Никому расчёсывать себя более не разрешай, кроме матери.

— Ты же не будешь мою душу воровать? — немного озабоченно поинтересовалась Ждана.

— Не буду. Зачем мне душа, которую сама в Явь привела?

— Хорошо.

Затем поменялись они местами. Ждана старалась повторить рисунок, что на травинках тренировала, но коса всё равно вышла кривобокой. Но стоило Маре косу через плечо перекинуть, вроде как, и красивая получилась.

— А чего ты с лукошком? — поинтересовалась Мара.

— Морошку собирать думала.

— Ну, коли думала, то пойдём, — улыбнулась Мара и повела подруженьку тропками только ей ведомыми.

Памятуя о том, как братья ей не поверили, она молчала о подружке и никому не сказывала. Так и повелось: как соберётся Ждана в лес, так за подруженькой и бежала. А Мара словно ждала — всяк её повстречает. Да так интересно с Марой было! Куда не пойдут, на всё у неё куча историй, сказаний да разных преданий найдётся. Слушать заслушаешься! Пока в один из дней Мара не сказала ей:

— Завтра, Ждана, снег ляжет.

— Откуда знаешь?

— Думаешь, ошибаюсь?

— Не думаю, но интересно знать.

— Любопытному на базаре нос прищемили, — рассмеялась девушка и ущипнула Ждану за нос. — Не о том думаешь. Слушай, чего накажу. Как снег ляжет, не ходи, пока не растает.

— Почему? — сразу взгрустнулось Ждане.

— Не будет меня. Дел много накопилось, — вздохнула Мара. — Не всё же нам гулять-веселиться, — и тут же улыбнулась: — Но как только подснежник покажется — приходи. Ждать тебя буду.

Никогда Ждане зима более долгой не казалась. Как только цветок белоснежный увидала, так и ринулась к дубу. Вновь подруженьку повстречала. Обнялись они, а Мара ей подарок протягивает — очелье из мелкого бисера сплетённое, а по краям кресты с малокресцами.

— Беспокоилась за тебя, — пояснила Мара. — Думала, вдруг ослушаешься и без меня бродить по лесу пойдешь. Очелье от мира Нави людей защищает. Как о тебе думалось, так и плела.

Поохала Жана, поахала, красоте подивилась, блеском бусин полюбовалась, на голову повязала и спрашивает:

— А научи и меня так плести.

Задумалась Мара на долю секунды и говорит:

— А пойдем в мой дом. Без нитей и станка никак не научить.

Стоит ли сомневаться, что Ждана сразу же согласилась. Шли они не долго, но и не близко, как пришли до широкого моста, через реку перекинутого. Да и не река это вовсе, по кругу небольшой островок огибает. А вода в нём, как зеркало блестит и ни одной волны не гуляет. Свесилась Ждана через перекладину посмотреть на своё отражение, а там вместо неё кот отражается чёрный, с золотыми очами, и хвостом помахивает. Ждана глаза протёрла и вновь смотреть. А кот и говорит человеческим голосом:

— Желаешь чего?

Ждана так и вздрогнула, к подружке кинулась:

— Там кот говорит!

— Это не кот. Это Ворлост. Вся гладь, что ты видишь — это он. Котом он для тебя прикинулся. Ворлост одна из сущностей мира Нави. Он мне помогает, сил придает, но ты не верь ему и никогда ничего у него не проси.

— Почему?

— Для людей он опасен. Даст всё что пожелаешь, а заберёт, когда не ждешь.

Дом Мары находился на острове в окружении яблочного сада. Не дом, а целый терем в два этажа с множеством окон со ставнями резными, башенкой по центру и широкими дверями. Дива такого отродясь не видала Ждана.

— Рот закрой и идём за мной, — посмеялась Мара.

В одной из комнат была оборудована целая ткацкая с кучей разных прядильных предметов, Ждане даже незнакомых. И принялась Мара подругу учить плести очелья, браслеты, да пояса и другому, всякому разному.

Шло время, Ждана взрослела, и уже не было между ними разницы в возрасте, хотя Мара ни капли не изменилась. Часами могли они разговоры вести, что бежали меж ними, как ручейки. Дружба их крепла и росла. Ждана была счастлива от того, что такая удивительная подруга вошла в её жизнь. Знала, что она всегда рядом. Нужно будет поможет, утешит, направит. Да и Маре льстило доверие и восхищение дитя человеческого.