Вперед в прошлое 10

Глава 26 С этого момента поподробнее

Наезды произошли в течение двух дней, с понедельника по вторник. Друзей отлавливали поодиночке. Противников было три-четыре человека, судя по описанию, это молодые люди шестнадцати — восемнадцати лет, всегда разные. Приставляли нож к горлу, угрожали. Если не было ножа, били. Больше всех в понедельник досталось Лихолетовой, ее избили. Удары наносили, стараясь не оставлять следов. Рамиль не стерпел угроз и дернулся отбиваться, ему досталось сильнее, но обошлось без сотрясений и переломов. Не тронули только Бориса, Яна и Алису — посчитали их слишком маленькими для серьезных разборок. Ну и Мановар из параллельного класса почему-то в фокус не попал, наверное, или его еще не отследили, или на него не хватило людей.

Говорили эти парни одно и то же: то, что произошло сейчас — предупреждение, если друзья продолжат общаться со сволочью-мной, будут отловлены и нахлобучены. Потом еще и еще, еще и еще, и так — пока земля меня носит или пока они от меня не отвернутся. Лично Илье просили передать мне, что если в ментовку обращусь я или обратится кто-то из наших, то сперва исчезнет Наташка, потом что-нибудь случится с Борей, и концов мы не найдем.

Судя по тому, что не обошли вниманием никого, заказчик знал и меня, и каждого члена «Бойцовского клуба», а значит, знал все наши привычки, места сбора, точки, где мы торгуем. Причем члены вражеской группировки старше нас, им в среднем семнадцать-восемнадцать лет.

Впервые за две жизни я ощутил себя шантажируемым, у которого в заложниках члены семьи. Мы не знаем, кто наш враг, не знаем, кто за ним стоит, и правоохранительным органам в нашей стране я не доверяю, что доказало похищение Алисы. Да, мой отец — мент, но сама система неповоротлива, пока она раскачается, кто-то может пострадать. Хорошо, что этого пока не случилось.

— Погнали к валютчику, — предложил я, — надо пятьдесят баксов поменять, по дороге все обсудим.

— Ты ж тренировку сегодня проведешь? — спросил Илья. — Давай там все и обсудим вместе со всеми. Я собрал народ, сказал, что явка обязательна.

— Отличное предложение, — одобрил задумку я. — Наверняка у каждого есть решение. Может, найдется оптимальное.

Пока ехали на место, озирались, нам мерещилась погоня, но я отгонял паранойю. Наши недруги точно не агенты КГБ и не профессионалы — обычная дворовая шпана, потому заметить топтунов будет несложно. К тому же вряд ли у них есть автомобили или хотя бы мотоциклы.

Еще в голове крутились подельники работорговца Костаки. Наверняка посадили не всех, остались обиженные, возможно, дети. Так себе версия, но тоже игнорировать ее не стоит.

Еще варианты — отморозки, которые пытались изнасиловать Алису. Вот на них, тупорылых, это похоже. Ну и Райко. Нужно будет проработать все версии, потом прижать фигурантов и побеседовать с ними так, чтобы они раскололись или задумку оставили.

Валютчик был на месте, его напарница тоже. Оставив Илью в стороне, я купил сорок долларов, а когда вернулся, друг выглядел более напряженным, чем обычно. Шагнув ко мне, он прошептал:

— Посмотри налево… То есть направо, у тебя право там, где у меня лево.

Мы стояли у начала ступенек, возле фонаря, я осмотрел стоянку, кишащую, продавцами, покупателями, прохожими и не увидел ничего подозрительного, потому спросил:

— Где и кто?

— Три пацана возле пустыря, двое стоят, третий сидит на корточках.

Пустырь был тем самым, где Каналья собрался брать в аренду земельный участок, там кучковались трое забулдыг.

— Они сильно старые, — сказал я. — Но, согласен, надо быть настороже. Я об этом вечером скажу всем, а тебе говорю сейчас: один нигде не ходи. Большой толпой враг не нападет, а шакалы боятся связываться с равными. Наверняка они знают, что мы зубасты и можем дать отпор. А вообще странно, что на нас ополчилась молодежная группировка. Вроде бы не за что, ни на чью территорию мы не претендуем, я никого не бил.

— Думаю, что это Райко, — предположил Илья. — Поставил гопникам по бутылке, купил сигарет, рассказал небылицы, какой ты плохой, они и рады стараться. Это реально единственный человек, который может тебя ненавидеть. Именно тебя — не всех нас, как неудавшиеся насильники, Дорофеев, Ростовчук и Афоня. Сходится то, что двое перевелись в другую школу, а третий сидит.

— Была такая мысль. Баранова еще, но у нее ресурса маловато. Это так, между нами, на тренировке об этом не вспоминай, ей неприятно снова все переживать.

— Зяма еще! — вспомнил Илья пришибленного гопника, который пострадал именно от меня.

— Точно не он. Вот сто пудов не он. Отвечаю.

Зяма был под внушением, потому не мог сделать мне ничего плохого.

— Афона и компания — вряд ли, у них скорее к Рамилю претензии, чем ко мне. Но сбрасывать их со счетов не стоит.

— Надо у Пляма с Заславским спросить, они могут пересекаться с Афоней, — предложил Илья. — Потом соберемся узким кругом, только парни, обсудим.

Илья кивнул. Мы немного помолчали, и друг спросил:

— Сейчас что делаем?

— Надо домой, повисеть на телефоне. Отчим должен узнать про участок. Помнишь, мы его смотрели после урагана? Вот про него, а именно — когда я и мой представитель, то есть мама, получим право собственности. Потом напарник по автомастерской позвонит, к тому же мы с отчимом должны договориться о завтрашней поездке — будем продавать муку с грузовика. Если вам надо, скажи, отсыплем.

Запрокинув голову, друг посмотрел на небо.

— Что ж, погнали, пока дождь не начался.

Илья оседлал Карпа и обхватил мою талию. Я завез его домой и уже по дождю поехал к себе. Добрался в четыре вечера. Боря дома делал уроки. Когда я зашел, брат сразу же отвлекся, выбежал в прихожую и отчитался, что за время моего отсутствия никто не звонил: ни мама с отчимом, которые уехали в поликлинику, чтобы доставить грамотного врача к бабушке, ни Каналья

— На тренировку поедем вместе, — повторил очевидное я.

— Ну, мы обычно так и делаем, а что такое?

— На тренировке предстоит серьезный разговор. Не хочу тысячу раз повторять одно и тоже.

Разогревая себе обед, я рассказал, что был у Андрюши в дурдоме. Борис очень заинтересовался, выспрашивал каждую деталь интерьера — дурка его интересовала больше, чем состояние двоюродного брата. А видел ли я смирительную рубашку? А привязывают ли там к кровати? Держат ли буйных в клетках? Пришлось его разочаровать, что наркологическое отделение — все-таки немного другое, хотя решетки присутствуют.

Полтора часа до сбора на базе я посвятил химии и биологии — мне предстояло сдавать эти предметы в понедельник. Процесс шел слишком медленно, мысли возвращались к наезду на мою команду. Кто это? Ведь я не делал ничего такого, что могло бы спровоцировать такую ненависть. Выходит, счастья всем даром не бывает: сделал ты хорошо, но все-равно найдутся те, кому от этого плохо. А иногда ты делаешь плохо людям одним фактом своего существования.

Еще я пытался найти решение, как максимально быстро и безболезненно для нас вывести врага на чистую воду, и чем дольше думал, тем больше убеждался, что ментов вовлекать нельзя, потому что тогда решить вопрос мирно уже не получится (я не исключал, что произошло недоразумение), и обиженная группировка может натравить на нас другие малолетние банды, рассказав, что мы стучим ментам, что считается позором в подобных кругах, и со всеми недругами нам точно не справиться, придется ходить и оглядываться. Нужно найти и нейтрализовать зачинщика, каким способом — второй вопрос. Главное — найти и вскрыть нарыв, пока из-за него не развилась гангрена.

В пять вечера позвонил отчим, сказал, что он у бабушки, врач по имени Гайде тоже у нее, пытается убедить хотя бы сдать кровь и сделать ЭКГ, бабушка уперлась рогом, не хочет этого делать. Жаль, что меня там нет, и я не могу разорваться на десяток маленьких Павликов, когда каждый выполняет одну функцию, и не ушатывается так.

Потом Василий Алексеевич отчитался о проделанной работе: он придал ускорение своей знакомой путем дачи взятки в размере пяти тысяч рублей, и маме следует прийти за свидетельством о праве собственности в понедельник с трех до шести.

Отлично! Вот тогда и начнем тему с бартером, но звонить директору завода ЖБИ Завирюхину рано, а вот Рината с соляркой надо пнуть, напомнить о себе. И завтра с замдиректора мукомольного завода, который будет настроен более дружелюбно, обсудить, насколько актуален обмен муки на солярку — у них должен быть транспорт, а значит, и топливо нужно. К тому же нельзя бросать Рината надолго, так он перестанет воспринимать нас как серьезных партнеров.

Что больше всего напрягает — завтра уже четверг, а сделано до обидного мало. К тому же прибавились проблемы в виде неизвестных недоброжелателей.

Думая об этом, я переоделся в спортивный костюм, кеды взял с собой, потому что начался нехилый ливень с ветром. С одной стороны, это плохо, но с другой — хорошо: наши недруги вряд ли захотят мокнуть и мерзнуть, и можно о них не переживать хотя бы сегодня.

— Поедем на автобусе, — сказал я Борису. — А то промокнем. Он отправляется через десять минут. Поторопись.

Боря бросил недорисованную психбольницу и принялся собираться. Я подошел к бумажному листу. Это был лишь карандашный набросок, но брату удивительным образом удавалось передать отчаянье этого места, я попытался понять, отчего такой эффект, когда нет ни красок, ни деталей, и не смог. Одним словом, брат у меня очень и очень талантлив, здорово, что он не стал человеком-кладбищем, носящим в себе мертвый талант.

Мы рванули на остановку, вооружившись зонтами, но вскоре закрыли их, чтобы не погнуло спицы. На мне был короткий косарь, и джинсы промокли. Пожалуй, впервые я-настоящий задумался о том, что длинная непромокаемая куртка, презираемая подростками, которую нам вопреки нашей воле покупают родители, гораздо практичнее косухи.

Если автобус не придет, будет еще веселее, ведь не быть на тренировке я не могу.

Он пришел, немного опоздав: «Икарус» без гармошки, со вмятиной в кузове и двумя выбитыми окнами, заколоченными фанерой — видимо, машина пострадала еще при урагане, но стекол сразу не нашлось, а потом решили, что и так сойдет.

Без двадцати шесть мы выскочили в центре поселка и забились на остановку из ребристого металла, поставленную недавно. Еще один норд-ост наподобие того, что бушевал недавно, она вряд ли переживет, но, новенькая и не проржавевшая, от дождя спасала отлично. Тут пряталась целая толпа людей, которые ждали, пока утихнет непогода. Людей было так много, что мы стояли у края, к ним спиной, и до нас долетал дождь.

— Привет, Павел, — проговорили знакомым женским голосом, от которого по позвоночнику разлилось тепло, а сердце бешено забилось.

Я повернулся к толпе, и увидел ее. Веру. Протиснулся к ней.

— Здравствуйте, Вера Ивановна. Вы едете в город?

Из-за пересохшего горла голос звучал грубее обычного.

— Да нет, из библиотеки шла.

Верочка кивнула на холм со смотровой площадкой, откуда по ступеням, увлекая ветки, листья и конфетные обертки, несся водяной поток, впадал в реку, текущую по дороге. Закручиваясь водоворотами, она устремлялась к морю. До наводнения, какие в наших краях нередко случались, было далеко, но еще несколько часов, и низины точно затопит.

— У нас зонты, они бесполезны, — невпопад сказал я.

— Тебя третий день нет в школе, ты разве не заболел? — В голосе Веры читалась тревога (а может, мне показалось).

— Отпросился на недельку, — развел руками я.

— Ну и хорошо, что ты здоров, — улыбнулась она. — Возвращайся скорее.

— Мы на тренировку сейчас, — сказал Боря, с тоской глядя на падающие с неба нити дождя, перевел взгляд на меня. — Погнали?

Я кивнул. Верочка намекнула:

— Спасибо, ребята, я лучше подожду. Ели есть дождевик, буду благодарна.

В этот миг мне больше всего на свете захотелось раздобыть для нее дождевик. Откопать, украсть, у кого-то отжать, но увы. Или — к счастью.

— Сами бы от него не отказались, — сказал я, и мы с Борисом против ветра побежали к Илюхиному дому.

Я не чувствовал ледяных пощечин дождя, думал о том, как нелепо выглядел в Вериных глазах. Надо было спросить, как ей живется на новом месте, а с языка срывалась всякая ерунда. Еще и Борино «погнали с нами» звучало как приглашение. Одним словом, позор!

На месте выяснилось, что в спортзале были только Илья и Ян, которые жили рядом со школой. До начала тренировки оставалось пять минут.

Здесь, в теплом спортзале, залитом ярким светом, свист ветра не был слышен, лишь едва шелестели капли дождя.

— Никто не придет в такой дождь, — предположил Илья.

— Так всегда случается, когда все нужны позарез, — проговорил я. — Надеюсь, клуб соберется хотя бы неполным составом, чтобы тебе завтра всем не передавать то, что мы обсуждали в городе.

— А что вы обсуждали? — вытянул шею Борис.

Ян, который, видимо, был в курсе проблемы, покосился на него и промолчал.

Ровно в шесть в спортзал ввалились мокроволосые Димоны и Мановар. Чабанов прогудел:

— Ну и ад на улице! В раздевалке еще Рам, Кабанов и Денчик. Остальные, наверно, не придут.

Едва он договорил, дверь распахнулась, ввалились Памфилов, Кабанов, Меликов со ссадиной на скуле, уставились на меня. Я вскинул руку.

— Про наезд на всех я знаю. Что Рама и Раю потрепали — тоже. Мало того, есть кое-что, что я постарался скрыть. Как выяснилось, зря. Давайте пока маты расстелем, поговорим, потом ногами помашем.

— Давай сперва помашем, — предложил Рамиль, — потом переместимся на базу, там и поговорим. Вдруг опаздывает кто.

— Да, зная, что ты скажешь, я собрал всех, — поделился Илья. — Девчонки могут опаздывать. Михалева прихрамывает, но все равно хотела прийти.

— Значит, сперва тренировка, — легко согласился я, подождал, пока друзья встанут на свои места, и продолжил: — А уже на базе я продолжу рассказ об уличных драках, и там же решим, как жить дальше.

Взрослый я тоже старался избежать конфликта и в уличных драках не участвовал, потому знал о них лишь в теории и не мог теорию совместить с практикой и провести занятие на тему «уличная драка с превосходящим числом соперников», потому тренировка была обычной, но запланированную борьбу я заменил боксом.

Все выкладывались как никогда — видимо, стимулировала нависшая угроза. Под конец занятия дождь утих, и, когда мы закончили, обнаружили в коридоре Гаечку, Алису и Лихолетову.

— Прогульщицы! — воскликнул Ден, указывая на Гаечку.

— Тебе хорошо, ты возле остановки живешь, — проворчала она, — доехать можешь, а нам — только пешком идти.

Лихолетова подбежала и ткнула его кулаком в бок, Памфилов отпрыгнул, по-девичьи вереща.

— Идем на базу, — распорядился я. — Как жить дальше, обсудим там.

Я не рассчитывал закончить собрание быстро и не был уверен, что все примут риск и останутся со мной, потому что безопаснее отойти в сторону. Потому на базе прежде, чем выслушать историю каждого, я сказал:

— Нам предстоит важный разговор, после которого… я не знаю. В общем, сперва выслушайте основы того, как себя защитить, если на вас напали, и враг в большинстве. В уличной драке нет правил, это у нас тут выхолощенное искусство, а там бьют, куда дотянутся: в пах, сзади, по коленным чашечкам. Бьют палками, режут ножами. Потому самое правильное, как говорил Шевкет Эдемович, — избежать драки.

— Бежать? — скривился Рамиль.

— А че, перо в бок получить? — не согласился с ним Денчик.

— Бежать, кричать, привлекать к себе внимание, — подтвердил я. — Единственное, чего нельзя исправить — чья-то смерть.

— Надо обратиться в милицию, — предложила Лихолетова. — Я пока не стала, и родителям не сказала…

— Менты — зашквар, — сказал Денчик. — Потом не отмоемся, ни на одном районе появиться не сможем, если слух пройдет.

— Точно, — вздохнул Кабанов.

— Это правда, — кивнул я. — Мой отец — сами знаете кто. Но если мы пожалуемся ментам, станем нерукопожатными. У нас город маленький, слух разлетится быстро, и мы и правда превратимся в зайцев, которых гонит стая псов. Давайте я закончу, и будем решать, как жить дальше. Итак, первое: старайтесь драки избежать. Если видите, что это невозможно и враг готов атаковать, бейте первыми.

— Песком в лицо! — предложила Гаечка. — Перцовый баллончик!

— Хорошо, правильно, — оценил я. — Но после этого — только бежать. Если это невозможно, делайте так, чтобы противники друг другу мешали, не поворачивайтесь к ним спиной. Повернулся — погиб. Если их больше, не переводите бой в партер, так вас просто запинают. Вооружайтесь подручными средствами, чтобы отражать атаки: камни, палки, арматура, труба.

— Бита! — воскликнул Денчик.

— Нас в школу не пустят, — предположил Илья. — Правильнее принести палки и сложить где-нибудь в кустах, а из школы выходить вооруженными.

— Ножи носить! — сжал кулак Рамиль.

— Не вздумай, — велел я. — Ты уже и так на учете после того, как пырнул Дорофеева. Обойдемся палками и баллончиками. Достал нож — будь готов использовать. Два человека с ножом — два трупа, помните?

Рамиля мое предостережение не обрадовало, но он промолчал, лишь губу прикусил.

— Ну теперь перейдем к делу, — подытожил я. — Каждый расскажет свою историю, вдруг потерялось что-то важное. А потом будем строить предположения и решать, что делать.

Начал Памфилов. Я внимательно слушал, сперва его, потом — остальных, надеясь найти зацепки — что-то, чего никто не заметил раньше, но показания были как под копирку: неприятели подходили втроем, говорили одно и то же: «Мартынов — нехороший человек, у него черная метка, ему конец, советуем держаться подальше, чтобы не попасть под замес. Если будете его поддерживать, вам тоже хана». Нападали, только если кто-то начинал огрызаться или отбиваться, как это сделали Рамиль и Лихолетова.

На конченных наркоманов или алкашей наши противники не походили. А поскольку все сейчас одевались одинаково, напоминали гопоту обыкновенную.

Последним говорил Рамиль. Когда он закончил, похваставшись, что успел дотянуться хоть до одного, я рассказал свою историю с покушением той троицы и подвел итог, расфокусировав взгляд, чтобы не видеть лиц:

— Противник опасен и решителен. Единственное, что очевидно: им нужен я, и, пока вы со мной, вы в опасности. Если вы решите не рисковать, оставаясь в команде, я пойму и буду даже рад.

Я кривил душой, как тот самый раненый боец, который говорит: «Брось меня», а его душа кричит: «Вытащи, брат! Не бросай». Больше всего на свете я боялся, что от меня отвернутся те, кого я считаю друзьями.

Огромных усилий стоило сфокусировать взгляд и набрался смелости осмотреть лица.