Вор без имени

Глава 4 Вульфары

Сколько я провалялся в проулке — не знаю.

Сначала разум поглотила боль в сломанной руке, затем наступило какое-то отупение и мысли вновь закружились обрывками каких-то воспоминаний.

А потом пришла какая-то бродячая псина и начала слизывать кровь с моего разбитого лица — тогда-то я и пришёл в себя окончательно.

— Пошла вон! — рявкнул, отмахнувшись здоровой рукой, и тут же зашипел от боли в сломанной.

Проклятье… Уроды! Как же я теперь?..

На глаза навернулись слёзы, но усилием воли я сдержал их. Кое-как поднялся на отбитые уличными оборванцами ноги, поднял из грязи яблоко и хлеб, которые эти твари не забрали — и поковылял к своему убежищу по вечернему городу.

Сколько же я провалялся?..

Теперь меня не удивляли ни уличные иллюзионисты с какими-то проекциями, ни стражники, ведущие на поводу каких-то рогатых жуков размером с собаку, ни заливисто смеющиеся эльфийки в цветастых юбках.

Я просто хотел забраться в свой угол и лечь… И поесть… И…

Разум туманился — может, у меня сотрясение?..

Кое-как забравшись на крышу — сломанная рука вспыхивала болью при каждом движении — я как мог оттёр от грязи свой скудный ужин (который должен был быть завтраком), съел всё это в два счёта — и улёгся на деревянный пол.

И думал только о том, что я тут не выживу…

Проснулся я от дикой боли в сломанной руке.

Застонав, сел, и понял, что болит не только она — всё тело ломило со страшной силой. Левый глаз заплыл окончательно, и я даже не мог его разлепить. А ещё у меня был жар.

— Холодная вода, грязь, антисанитария, побои… Ещё и рука сломана, — бормотал я, стараясь хоть как-то осознать происходящее.

С рукой и впрямь всё было не в ладах. За ночь она распухла, и болела так сильно, что я непроизвольно скрежетал зубами.

Единственное, на что у меня хватило ума и сил — разодрать остатки рубашки (хорошо, что я её не выкинул!) и соорудить из них какую-никакую перевязь. Затем я спустился в проулок, отыскал уже знакомую бочку с водой, напился, протёр руку как мог, умылся, и заковылял в город.

Солнце стояло уже высоко, но сколько сейчас было времени, я понятия не имел.

На меня обращали внимание — но ровно столько, сколько обращают внимания на бездомных бродяг. Избитый оборванец — от такого сразу отводишь взгляд, делаешь вид, что его тут просто нет…

Мне было плевать. Всё, что меня волновало — отыскать какой-нибудь госпиталь, где меня могут подлатать.

Иначе я просто не выживу.

— Да хотя бы в церкви… — прохрипел я, вспомнив о таких местах и разглядывая окрестные дома, — Наверняка тут должны быть церкви!

Церквей поблизости не было. Я не мог забраться повыше, чтобы осмотреть городские кварталы, а говорить со мной никто не хотел. Стоило только сунуться к кому-нибудь с вопросом, как меня покрывали трёхэтажным матом из неизвестных слов (зато по интонации всё было понятно) или пытались пнуть…

Я просто бродил по улица города, в надежде отыскать хоть какую-то помощь.

В какой-то момент я оказался на окраине вчерашнего, кажется, рынка — и меня настиг страх. Я подумал, что сейчас встречу ту банду, и… Мне и относительно здоровому-то не удалось дать им отпор, а уж в таком состоянии…

Однако рядом с навесом, торгующим фруктами, я вдруг заметил ту самую рыжую девчонку, которой помог бежать из форта!

Я даже несколько раз моргнул здоровым глазом и протёр его, думая, что обознался — но нет! Это была она, точно!

Единственный человек, которого я знал (громко сказано, но всё же) и единственный человек, который хоть с какой-то вероятностью не пошлёт меня нахрен.

Всё-таки, можно сказать, я ей жизнь спас…

Осторожно ковыляя (рёбра немилосердно болели), я направился к ней — и она это заметила.

Правда, особой радости не выразила — вытаращила глаза, почему-то заозиралась, затем прикусила губу и… Зашагала в сторону ближайшего проулка!

Блин, как же меня задолбали эти проулки! Не принесли они мне здесь особой радости…

Я даже окликнул её простым «Эй, стой!» — но рыжая только оглянулась через плечо и сделал жест — типа, следуй за мной…

Ладно… Надеюсь, хоть она не отмудохает меня.

Осторожно заглянув за угол, я увидел, как девчонка ждёт меня, привалившись спиной к стене дома.

— Привет, — дружелюбно улыбнулся я, надеясь произвести приятное впечатление.

А рыжая то была красоткой! Теперь я смог её разглядеть, как следует.

Медного отлива волосы хоть и были чуть грязными — но пышными, и спадали чуть ниже плеч. Чуть вздёрнутый носик, большие, светло-зелёные глаза, сжатые полные губы.

Девушка явно была худой, хоть «мальчишеская» одежда и скрывала её фигуру.

— Выглядишь хреново, — вместо приветствия произнесла она, оглядывая меня с ног до головы.

— В курсе, — кивнул я, и решил для начала без предисловий узнать, что мне нужно, — Где мне можно подлечиться? Денег нет, платить нечем… Какой-нибудь госпиталь, или монастырь?

Рыжая фыркнула, словно лиса:

— Да кому ты в госпитале или монастыре без денег нужен? Хотя…

— Хотя⁈ — я с готовностью уцепился за последнее слово.

— В соседнем квартале есть небольшая церковь… — девчонка почему-то отвела взгляд при этих словах, — Не знаю, примут они тебя или нет…

— У них какие-то правила особые?

— Типа того… Знаешь, это всё феррак, — рыжая покачала головой, — Не надо тебе туда идти. Тем более за пару дней до Прилива…

— Чего?

— Лучше тащись домой, — девчонка сверкнула глазами, — Откуда пришёл! Ты же точняк не местный, парень. Иди к родителям, не дури. Сбежал, понимаю, всякое бывает. Но тут тебе ловить нечего. Не выживешь. Уже не получается. Дамар'рак, да ты к оркам угодил, и чудом сбежал! Не понял ещё, что под мамкиной юбкой жить лучше, чем так?

После этих её слов на меня накатила такая обида, такое отчаяние — поток из обрывков воспоминаний будто бы прорвал плотину, которой я от них отгородился, и я вновь заскрипел зубами.

— Я не знаю, где они и кто они! Не знаю, где я, @#$%, оказался даже!

Рыжая после этой тирады удивлённо прищурилась.

— С корабля какого-то что-ли? Из Руандала? или из княжеств? Ясно, так и подумала, что не местный…

— Да я… Я просто не помню ничего…

— Не хочешь говорить — не говори. Но если врёшь, помощи не проси!

— Я не вру! Я не помню ничего! Только такое… Что вода жидкая, что ключи отпирают замки, как говорить… Понимаешь?

Она посмотрела на меня взглядом, в котором смешались недоверие, интерес и толика жалости.

— Слышала я о таком, но… Феррак, трудно тебе…

— А я о чём!

— И как зовут не помнишь?

— Нет.

От этого мне снова отчего-то стало страшно.

— Ну раз всё так плохо… То вариантов у тебя нет. Тащись в церковь к вульфарам.

— К кому?

— Не знаешь? — удивилась они, и снова прикусила губу, — Гандар…

— Чего?

Снова удивлённый взгляд.

— Короче, приблуда. Щас выйдешь отсюда, — она указала на противоположный конец проулка, — На улицу Каменотёсов. Повернёшь налево и шагай семь перекрёстков. Потом, на Могильщиках, поверни налево — и ещё три перекрёстка. Как дойдёшь до Круглой площади — найдёшь третью улицу слева, выходящую оттуда. Забойщиков. Не ошибёшься, там… Кровью нести будет. А дальше по ней шагай, пока улица не раздвоиться. Вот на раздвоении и будет церковь вульфаров.

— Спасибо, — снова улыбнулся я.

— За мной должок был, так что… И тебе спасибо. Что не бросил… Там.

Я коротко кивнул.

— Как тебя зовут-то, скажешь?

Рыжая в третий раз прикусила губу.

— Лани.

— Рад знакомству, Лани.

— Ага, — девчонка посмотрела куда-то мне за плечо, нахмурилась, и тут же засобиралась уходить, — Ладно, безымянный, мне пора!

— Погоди! — я ухватил её здоровой рукой за запястье, — Погоди! Я… Как я смогу тебя найти?

Мне хотелось встретиться с ней ещё раз — с единственным человеком, который хоть как-то может мне помочь освоиться в этом проклятом мире! Узнать о нём хоть что-то!

Кроме неё мне было просто не у кого получить информацию, и упускать такую возможность было нельзя.

Но рыжая зашипела, вырвала руку из моих пальцев, толкнула меня и отошла на пару шагов.

— Чё хватаешься⁈ Не надо тебе меня искать! И не надо тебе гулять по этому кварталу, понял⁈ Тут полно людей, которые снова тебя изобьют. И повезёт, если всё обойдётся только этим! А то и…

— А то что⁈ — с вызовом бросил я, хотя храбрился, конечно, только внешне.

— А то и на счётчик поставят!

Эти слова резанули по больному.

— Или зубы повыбивают, чтобы продать на протезы. Или тебя самого… Продадут куда похуже! Ты же был там, у морячков! Тупой, не понял ничего? Вали отсюда!

Неожиданная смена настроения рыжей меня удивила, но больше ничего ей сказать я не успел. Девчонка уже вышла к рыночным рядам с рыбой и зашагала вдоль них.

Я проводил её задумчивым взглядом, пока… Не увидел, как Лани подошла к двум парням у одного из лотков.

Это были тот конопатый здоровяк, который уже дважды меня избил, и его толстый дружок, которому я вчера расквасил лицо!

При виде распухшего до размера огромной картофелины носа пухлого очкарика я испытал мстительное удовлетворение — но заметив, как Лани улыбнулась конопатому и положила руку ему на плечо, почувствовал злость.

@#$%, серьёзно⁈ Она заодно с ними⁈ В банде⁈

Это меня настолько ошеломило, что я простоял ещё несколько секунд, прежде чем в голове забилась мысль — надо валить отсюда, пока эти уроды меня не заметили!

Пёрся по улицам я уже долго — пару часов, пожалуй. На словах вроде рядом эта церковь должна была быть, а на деле — ничего подобного!

Идти приходилось медленно, при каждом шаге всё тело взрывалось десятком разных вспышек боли. Да ещё и толпы людей на улицах… И не только людей…

Народу в этом городе (только по дороге к церкви я сообразил, что надо было спросить у рыжей, как он называется!) было просто завались!

На каждой более-менее крупной улице — сотни и сотни прохожих! Огромное количество лавочек, магазинчиков, каких-то мастерских, мясных и рыбных лавок…

В домах по два-три этажа, сложенных из тёмного камня с черепичной крышей — а таких тут было большинство — явно жило немало людей. Все куда-то шли, что-то обсуждали, ругались, смеялись, тащили мешки, торговались, чинили сломанные заборы…

Лишь в подворотнях, которые пронзали этот район чуть ли не каждые двадцать метров, людей было меньше. В основном там ошивались какие-то подозрительные личности или нищие — на вид ещё хуже, чем я…

Здания нависали над этими проулками, словно вот-вот намеревались столкнуться крышами, и зачастую между ними была растянута куча верёвок. С крыши на крышу иногда были прокинуты деревянные мостки.

Вымощенные камнем дороги, телеги запряжённые то лошадьми, то здоровенными ящерицами, стража в доспехах со злыми взглядами, патрулирующая улицы, вонь из сточных канав и удушающая жара…

Я находился в центре мегаполиса…

Хотя вру — не в центре, а на какой-то дряной окраине. Хотя бы потому, что над крышами домов, сильно дальше, виднелся другой район — построенный из белого камня, обнесённый отдельной стеной, с позолоченными, местами, крышами, и красивыми башнями… Он наверное находился на скале, или здоровенном холме, отсюда не разберёшь, и…

— Смари куда прёшь, вошь!

Я едва успел увернуться от взмаха тростью какого-то тощего мужика в добротном кафтане и холщовых штанах.

Руку тут же прострелило болью.

— Ладно, потом глазеть по сторонам буду…

Вскоре улица Забойщиков (не зря рыжая упоминала о запахе крови!) раздвоилась, и я всё-таки вышел к искомой церкви.

Она торчала посреди улицы, на расстоянии в десяток метров от окрестных домов. Обнесённое высокой, более двух метров, каменной оградой, готическое здание с устремлёнными ввысь арками фасада, украшенными простым орнаментом из светлого известняка.

Никакого колокола, наверху не было — просто символ поделённой на две части луны. На стенах имелись узкие витражные окна.

Через небольшие распахнутые ворота я попал во двор, и оказался на вымощенной булыжником тропинке, разделяющей небольшой дворик на две части. Тут росли несколько старых деревьев, кусты, землю украшал ковёр из высокой зелёной травы.

Я потопал по тропинке, и тут дверь церкви открылась.

Изнутри вышел…

Волк.

Здоровенный, двухметровый прямоходящий волчара… В одеждах, напоминающих монашьи, только с элементами кожаных доспехов, с амулетом в виде расколотой луны, висящем на груди — но в остальном это был волк! Выгнутые назад колени, верхние лапы заканчиваются острыми когтями (хоть и отдалённо напоминающими человеческие пальцы), тёмно-серый мех по всему телу, вытянутая морда с острыми клыками…

И эти клыки, увидев меня, оскалились… Единственный жёлтый глаз «монаха» блеснул — второй был закрыт, и через него протянулся длинный застарелый шрам.

Я замер, думая только о том, как сбежать — а волчара резко подался вперёд, преодолевая разделяющий нас десяток метров всего в три прыжка!

Развернуться или даже сделать шаг назад он мне не дал — тяжёлая лапища опустилась на плечо и когти слегка впились в кожу. Волк присел, приблизил к моему лицу свою морду и облизнулся…

— Так-так-так… — прохрипел он человеческим голосом, разглядывая меня словно… Еду, — Кто тут у нас забрёл, куда не следует?

Он оскалился сильнее, и мне в лицо пахнуло… Мятой, как ни странно.

Но это напугало ещё сильнее. Рванувшись, я почувствовал, как его когти меня оцарапали, но это была уже мелочь.

Ну рыжая… Ну попадись мне… Вульфары, блин!

Впрочем, эта мысль просто мелькнула где-то далеко — я же, подхватив камень, валяющийся рядом, отскочил ещё на шаг, и долбанул своим «оружием» по протянутой ко мне лапе.

С тем же успехом можно было ударить этим камешком по стене крепости — вульфар даже не шелохнулся и снова схватил меня за плечо.

— Смельчак…

Я пнул его в колено, взвыл от боли — и услышал, как он хрипло смеётся.

— А щенок-то с зубами…

— Артар!

Это имя не произнесли — пролаяли.

За спиной вульфара появился второй. Вот только он был ещё выше, с белоснежным мехом, в более «дорогих» одеждах — и оба глаза на месте.

— Отпусти человека.

Держащий меня волчара снова оскалился. Он пристально посмотрел мне в глаза пару секунд — и всё же убрал лапу с моего плеча.

Белый вульфар подошёл к нам, и грозно посмотрел на своего собрата.

— Прилив через седмицу… Хм-м… А ты уже теряешь контроль?..

— Диета не идёт нам на пользу, Нералон, — прохрипел серый, — А этот мальчишка пришёл сам… Знал же, что перед Приливом мы… Становимся опасны. Есть постановление… Города! Да ты посмотри на него! Бродяга! Кто его хватится?

Я молча (и со страхом) наблюдал за их разговором, не в силах даже шевельнуться. Да и куда я бы убежал, хромой и косой?..

Белый вульфар зарычал, и надвинулся на своего соплеменника.

— Ты забываешься! Мы не звери, Артар! И обещали помогать!

— За плату! А с этого что взять?

— Не всё меряется деньгами. Иди в келью, и помолись, брат. Успокой душу.

Я видел, что серый вульфар хотел возразить — но под тяжёлым взглядом белого уступил. Бросив на меня последний взгляд, он развернулся, и затопал в сторону входа в какой-то погреб справа от церкви.

— Зачем ты пришёл? — обратился ко мне белый вульфар, которого назвали Нералоном.

— Я… Мне сказали, вы можете помочь.

Я неловко выставил вперёд руку, а затем указал себе на лицо и рёбра.

— Хм-м-м… Потрёпан ты знатно. Словно под лавину угодил… Могу понять, почему ты пришёл сейчас, — Вульфар говорил странно. Отрывками, дробя предложения, старательно заглушая согласные и смягчая их — но рык так и прорывался из его горла, — Но это было глупо… Мы не причиняем вреда людям. Обычно… Но в такое время, хм-м-м… Мои братья и сёстры могут… Не сдержаться. Ты сам видел. Поэтому за несколько дней до Прилива мы запираемся в кельях…

— До чего?

Вульфар пристально посмотрел на меня.

— Голова болит? Кружится?

— Да.

— Потеря памяти?

— Да… Я мало что… Помню. О себе — ничего.

Снова пристальный взгляд жёлтых глаз — на этот раз меня разглядывали с куда большим интересом.

— Хм-м-м… Мой народ… — он осёкся, и я ощутил боль в его голосе, — Моя община помогает людям. Но не просто так. У нас договор с городом.

— У меня… Нет денег. Мне нечем платить.

— Хм-м-м… Оплата — это не только деньги, юный человек. Это может быть услуга. А от такого как ты она будет цениться соизмеримо такому непростому… Лечению.

Сказанные Нералоном слова заставили меня насторожиться.

— Что значит «от такого как я»?

— Ты не отсюда. Не из Артанума. Как и мы. А значит — у тебя есть воля.

Эти слова ничего не прояснили.

— Что такое Артанум?

— Город. Герцогство. Земля вокруг.

— А что…

— Ты пришёл за лечением, — перебил меня белый вульфар, — Вопросы… Стоят дороже. Что тебе важнее?

— Здоровье, — тут же ответил я.

Хрен с ней, с географией… Хоть название города узнал.

— Хм-м-м… Согласен исцелиться за услугу?

Что это будет за услуга, я не знал — поэтому счёл нужным осторожно спросить:

— В чём она будет заключаться?

— Луна скажет. Позже.

Какие-то религиозные штучки? Проклятье… Но ведь выбора нет…

— Я согласен.

Нералон кивнул.

— Жди.

Он вернулся в церковь, и почти сразу вернулся — неся в руках небольшую склянку с какой-то серебристой жидкостью, слегка светящейся, и кожаную сумку. Жестом велев мне сесть прямо на траву рядом с тропинкой, вульфар устроился рядом и аккуратно размотал своими удивительно ловкими когтями-пальцами мою перевязь.

— Хм-м-м… Сломано вчера.

— Так и есть.

— Хорошо.

Вульфар велел мне снять сорочку, и сначала намазал вязкой, странно пахнущей субтанцией рёбра. Затем достал из сумки бинт и перемотал торс. Потом настал черёд глаза. Потом — стоп и мелких ссадин.

В последнюю очередь вульфар взялся за мою сломанную руку, на которую нанёс субстанцию куда более толстым слоем, и также забинтовал её.

— Что это? — спросил я, не выдержав долгого молчания.

— Слюна, — коротко ответил Нералон.

Я покосился на перебинтованные части тела и с трудом сдержал тошнотворный рефлекс.

Слюна⁈

— Ваша?

— Город ценит нашу общину именно за это, — коротко ответил вульфар.

Закончив бинтовать оставшиеся участки, он снова пристально посмотрел на меня, положил склянку, в которой осталась примерно половина слюны, в сумку, и протянул её мне.

— Возьми, юный человек. Этого тебе хватит, чтобы окончательно излечиться.

— Что… Что мне нужно делать? — я заглянул в сумку и увидел там только склянку и бинты.

— Смажь руку ещё семь раз. И меняй повязки через день. Много пей. Хорошо ешь. Избегай увечий. Рёбра восстановятся завтра. Глаз тоже. Рука станет как прежде через две недели.

Через две недели⁈ Вот уж действительно, целебная слюна…

— С-спасибо, — пробормотал я, — А как…

— Кто-нибудь из моих братьев или сестёр найдёт тебя, когда потребуется вернуть долг.

— Вот так просто? Вы даже… Не подумаете, что я сбегу куда-нибудь?

Нералон улыбнулся — хотя эта улыбка, скорее, напоминала волчий оскал.

Да впрочем, она им и была…

— Мы запомнили твой запах. Когда-то давно вульфары были охотниками, которые выслеживали дичь по всему древу миров… И это — то немногое, что осталось от нас прежних. Так что тебе нигде не спрятаться, юный человек.

От его слов у меня по коже пробежали мурашки.

— Х-хорошо… Я запомню.

— Это хорошо, — серьёзно кивнул белый вульфар и поднялся на ноги, — А теперь иди. И не приходи, пока не пройдёт Прилив, даже если окажешься при смерти. Сегодня тебе повезло. В другой раз такого может не случится.

Сказав это, он развернулся, и направился к церкви.

Я же, проводив его взглядом, развернулся, перекинул лямку сумки через плечо и направился к выходу со двора церкви.

Так…

То, что сейчас произошло, было очень необычным — я чувствовал это, понимал — но почему именно, сказать не мог.

И теперь… Я должен этим волколакам — тьфу, вульфарам! — какую-то услугу… Хорошо это, или плохо? Вдруг они потребуют что-то, что я не смогу выполнить?

Впрочем, из чего мне было выбирать? Меня подлечили — боль во всём теле утихла, и теперь лишь изредка прорывалась тупым эхом. Но чувствовал себя я определённо лучше — и это радовало!

Одной проблемой меньше… Теперь бы решить вопрос хотя бы с едой, а дальше…

— Эй, парниш! — раздался голос за спиной, — А ну подь сюды, разговор есть!