Часовой: Воин Ордена

Глава 9

На третий день, с утра пораньше ко мне заявился сержант Корнедуб и не терпящим возражения тоном велел собираться.

— Хорош бока отлёживать, парень, — буркнул он в усы. — Служба не ждёт.

Как видно, личная просьба князя Рокоссовского лишь смягчила ко мне отношение окружающих, но не вознесло на самую верхушку правящей элиты. Да я туда пока и не стремился. Мое дело смотреть, слушать и запоминать. Учиться. Стали относится, как к человеку, а не протухшему ведру с помоями, и то хлеб.

Когда выходили из лазарета, непонятно чему вдруг усмехнувшийся сержант сказал:

— На Дашку сильно не заглядывайся, часовой. У неё отец главный кузнец Цитадели. Из железа дух выбивает, а уж из тебя… Они с капитаном на праздники, бывает, силой рук меряются и побеждают по очереди. Понял-то?

— П… Понял, — чуть не споткнулся я, вспомнив чудовищные руки Кречета. Неужели так бывает⁈

Пока шли из больничного крыла, сержант словоохотливо поведал о том, что мне предстоит в ближайшее время. И я понял, что надежды на скорое возвращение в родовое гнездо можно пока отложить в долгий ящик.

Капитан Тринадцатой стражи готовил на завтра разведывательный рейд в глубь западных земель, на самую границу Ведьминой скверны. Воздушные патрули Часовых регулярно совершали облёты находящихся под защитой приграничных территорий. Старались отслеживать все зарождающиеся проколы и следили за сохранением печатей нейтрализованных. Но этот рейд обещал быть особенным. До Лютограда стали доходить крайне неприятные слухи о странном оживлении нечисти на западной границе. Вот Кречет и решил, не откладывая в долгий ящик, наведаться да посмотреть, что там за дела заварились. И лично возглавить разведывательный отряд. И конечно от всей широты своей необъятной души включить в него и меня. Учиться.

Вроде сержант ко мне неплохо относился, поэтому я рискнул произнести:

— Говорят, в Северных Землях Часовые редко доживают и до тридцати пяти.

Покосившись на меня, Корнедуб неопределённо усмехнулся и дёрнул себя за ус.

— Верно говорят. Но я ненамного пересёк этот порог. Ты думаешь, мне сколько?

Я счёл невежливым откровенно пялиться на иссеченное морщинами и зажившими шрамами лицо седовласого ветерана, поэтому неуверенно сказал:

— Пятьдесят? Чуть больше?

— Мне всего сорок два, Бестужев. Но по местным меркам я, конечно, уже старик!

Сорок два⁈ Что же такого повидал на своем веку этот Часовой, раз в свои сорок выглядит на добрый десяток лет старше? И не ждёт ли меня такая же участь? С другой стороны его долголетию в рядах Ордена можно и впрямь только позавидовать.

— Когда в Лютограде появились твой отец, а за ним капитан Кречет, я уже считался старожилом, хоть и прослужил всего пару лет, — поделился Корнедуб. — Рогволд пришёл чуть позже. Теперь мы самые старые из всех, кто нынче служит в Корпусе. Думаешь, Кречет понапрасну напускал на тебя страху, когда говорил, что с каждым годом выпускников из Академии всё меньше, а люди здесь мрут как мухи?

— Не думаю, — я покачал головой.

— А знаешь, сколько всего сейчас в рядах Тринадцатой Стражи насчитывается Часовых? Именно тех, кто влазит в боевые доспехи? Я не беру в расчет лекарей, механиков, воздушных моряков, оружейников, рядовых стражников и прочих. Я говорю именно о бойцах, готовых в любой момент взять в руки меч Часового.

На этот раз я не стал играть в угадайку.

— Триста. Триста бойцов на всю округу.

— И всё? — изумился я. — Как такое возможно? А если не дай бог…

Сержант немного замедлил шаг, приостанавливаясь перед широкой, окованной железом дверью, ведущей во внутренний двор. Он нахмурился:

— Сплюнь, дурень! Конечно, в случае необходимости рядом с нами встанет и городской гарнизон. А там вояк тыщи две будет. Но в общем, думаю, ты понял, как тут дела обстоят.

Я промолчал. Да в одной только крепости Часовых способны уместиться эти две тысячи. Не считая прочих. Значит, значит дела тут и взаправду не ахти. Перемирие с Ведьмами? Кто кого опасается? Ответ напрашивался сам собой. Я невольно поёжился. Если нечисть решится на массированный прорыв границы, то жалкая горстка Часовых их не сдержит. Или сможет? Вдруг я просто о многом еще не знаю? Ведь несли службу здесь и маги, способные поддержать воинов Ордена. Дирижабли, силовые доспехи, всяческое оружие. Учиться. Я должен учиться.

Выйдя во внутренний двор, мы оказались под хмурым низким небом. С тех пор, как я здесь оказался, я ни разу не видел солнца, хотя до осени было еще далеко. Сержант направил меня к низкому, вытянутому строению, похожему на длинный каменный сарай, крытый тяжёлой замшелой черепицей.

— Казармы, — пояснил он. — Здесь и проживает основная часть рядового состава. В самом замке комнаты только для командующих и вспомогательных служб. Воины живут в одном месте, отдельно.

— Чтобы в случае тревоги одновременно всех поднять и поставить в штыки, — понимающе кивнул я, вызвав снисходительную ухмылку сержанта. — И меньше бегать по замковым лестницам и закуткам.

— Соображаешь. Поскольку ты у нас пока обычный воин, жить будешь вместе со всеми. На то время, что находишься в городе. Хотя, как потенциальный командир ты имеешь право на проживание в собственном имении. Но тут видишь, какая штука…

Мы уже шли по замощённому древней брусчаткой двору. Я подсказал:

— Но этот вопрос будет решать исключительно капитан Кречет.

— Правильно. Послушай совета такого старого вояки, как я, Бестужев…

Сержант остановился и назидательно ткнул меня в грудь пальцем.

— Если вернёшься живым из намеченного на завтра рейда, да ещё и в походе не оплошаешь, Кречет через пару месяцев поставит тебя минимум сержантом и даст десяток под личное командование. Толковые офицеры ему нужны до зарезу. А ты явно не дурак. Кто тебя надоумил не светить грамотой от князя Рокоссовского? Ты ничего не мог знать о том, как тут всё устроено, тут я твёрдо уверен. И если бы ты с ходу начал размахивать этой бумажкой перед носом Кречета, он с психу её бы и читать не стал. Забил бы тебе в глотку и вся недолга.

Я по-новому посмотрел на Корнедуба. А этот седовласый Часовой был не так прост, как изначально мне показался. Но, повторюсь, он вроде ко мне относился неплохо. Я прислушался к внутренним ощущениям. После схватки с волколаком мой Родовой знак опять впал в беспробудную спячку.

— Капитан «Хорька» Еремей Могильный.

— Так и знал, — удовлетворенно хмыкнул в усы сержант. — Старый пират тот ещё прощелыга и хитрец, но человек недурной, чтобы о нем капитан не рассказывал. Меж собой они не особо ладят.

Подойдя к казарме вплотную, я понял, что ошибся с изначальной оценкой ее размера. Она оказалась намного больше и рассчитывалась на гораздо большее число служивых.

— Давно, ещё во времена Великой войны, тут постоянно проживало не меньше тысячи-полутора Часовых, — подтвердил мои догадки сержант, открывая на тщательно смазанных петлях тяжёлую двустворчатую дверь. — Два десятка боевых магов. А сейчас? Рогволд да Трофим. Леонида я уже и в рассчет не беру! Этот трухлявый пень в два раза старше меня, забыл половину заклинаний и опасен больше для себя, чем для нечисти! Да… А городской гарнизон? Раньше насчитывал десять тысяч солдат. Потом, потом наступило то, что наступило, когда пала старая Столица. Затем появление новой, поражённой ведьминой скверной границы, расколовшей государство с севера на юг на две части, и позорное то ли перемирие то ли затишье перед бурей, длящееся и по сей день вот уже почти сотню лет. Ну, сдается мне, ты это и так знаешь не хуже других. Входи, Бестужев, входи.

Мы вошли в просторный тамбур, где на страже стояли два угрюмых парня, в коже и кольчугах, с мечами на поясах. Я увидел развешанные по голым стенам арбалеты, пики и колчаны с болтами. За потёртым деревянным столом сидел грузный человек, в черном мундире. У него не было левой руки ниже локтя. Перед ним стояла миска с тушенной капустой и бобами, рядом лежало пол буханки хлеба и высился кувшин с водой. Я понял, что не успел позавтракать. Больничная похлёбка пришлась мне по вкусу. Дарья всегда приносила полную тарелку с самыми сочными кусками мяса. Эх, Дашка…

— Здарово, Федя, — первым произнёс однорукий, приветственно взмахнув культей, правой рукой он сноровисто зачерпывал полную ложку бобов. — Ты это кого нам опять приволок? У нас тут не гостиница, понимаешь, всех желающих вместить не можем, не резиновые.

В его глазах заблестели весёлые огоньки. Хмурые рожи вооружённых парней осветились невольными ухмылками.

— Принимай нового постояльца, Глеб, — сержант указал на меня. — Выпускник Академии Алексей Бестужев. Он прибыл на «Хорьке» с теми обормотами, что я приводил ранее.

С лиц парней ухмылки как ветром сдуло, когда они услышали моё имя. Наверно здесь фамилию Бестужевых знают все, от мала до велика. Глеб, бывший, как я понял, комендантом в казарме, неверяще вытаращился на меня, словно увидел диковинного зверя в зоопарке. Я держал морду кирпичом, вытянувшись во фрунт, как и подобает новобранцу. Пусть большие дяди сами разбираются, как со мной быть.

— Бестужев? — эхом отозвался комендант, выпуская ложку с так и не донесёнными до рта бобами из пальцев. — Это, Федор Яковлевич, ты и в самом деле… Эээ… Так его назвал?

Корнедуб тяжко вздохнул и сказал, словно объяснял малому ребенку.

— Ты что, вместе с рукой еще и ушей лишился, Глебушка? Я же тебе ясно сказал, это наш новый боевой товарищ и Часовой Алексей Бестужев. Да, да, тот самый. Ты не ослышался. Не Безродный, не Ведьмин выкормыш, а Бестужев. И капитану Кречету глубоко насрать, как этого мальца именуют за пределами Северных Земель. Тут, в Лютограде, он один из нас и его зовут Алексей Бестужев.

Был бы я чуть более сентиментальным, обязательно бы прослезился, ручаюсь!

— И уже завтра этому парню светит рейд в разведку к Западным рубежам, поэтому пусть отдохнёт перед вылетом как следует.

— Сразу в рейд? — выпучил глаза комендант. Даже охранники недоверчиво уставились на меня. Увидели во мне потенциального покойника?

Сержант, поворачиваясь к выходу, усмехнулся в свои седые усы.

— Бестужев два экзамена сдал. И академический и капитанский.

Когда за ним захлопнулись двери, комендант отодвинул в сторону тарелку и достал из ящика стола толстенную замызганную книгу. Раскрыв её на нужной странице, он пробормотал под нос:

— После экзамена Кречета ты должен выглядеть как минимум хуже меня. А ты даже на ногах стоишь самостоятельно!

Видимо, о том, как командир Корпуса относится к вновь прибывшим новобранцам тут знали не понаслышке. Я пожал плечами.

— Мне повезло.

Комендант всмотрелся в побледневшие синяки на моей физиономии и хохотнул:

— А ты шутник, дружище! Ладно, пойдём, отведу тебя в твою конуру. На самом деле свободных мест у нас валом. Нет никакой необходимости расселять народ по четверо как в стародавние времена. Возможно, даже отыщется тебе незанятая келья.

Через внутренние двери мы вошли в просторный и прохладный коридор. Оказавшийся на порядок шире меня в талии, но ниже почти на голову комендант непринуждённо тарахтел, пока вёл меня за собой. Я же только успевал крутить головой, подмечая малейшие детали. Оружие на стенах, истрёпанные знамёна, нависающие над нами дубовые балки перекрытий. Еще мне показалось, что за нами наблюдают чьи-то внимательные глаза. Но наверно, именно что показалось. Не может же тот неизвестный сидеть наверху под потолком и пялиться на нас оттуда!

— Да, пожалуй заселю тебя в пустую комнату. Туда, правда, далековато топать, но зато жить будешь отдельно. Обрати внимание на стены, увидишь план здания. Сам определишься, где столовая, баня, отхожее место. Так же из казармы идет прямой ход в арсенал. Там хранятся доспехи и оружие. Я— то уже своё, как видишь, отвоевал. Повседневной одёжкой и средствами личной гигиены тебя обеспечим. Что касается остального… С тобой не всё так просто, приятель.

— А что так? — враз насторожился я.

— Ты ж вроде как наследный дворянин. Тем более сам знаешь какой… Все твоё добро должно быть в твоём Имении. Исподволь так было. Никто из Бестужевых тут и не проживал особо, насколько мне известно. Но Кречет установил свои правила, с коими считаются все. И раз он тебя направил сюда, значит, так тому и быть. Кой-каким оружием тебя снабдим, не сомневайся. А вот броня… На каждого Часового в местных кузнях куётся по личным меркам собственная Броня. Это тебе не картонки академические… В них тут просто не выжить. И проходит немало времени, пока дождёшься своего комплекта. Всё расписано до каждого человека! Так что пока повоюешь голышом.

Мы повернули в левое крыло и продолжили дорогу. Пока нам встретилась лишь пара человек, безразлично скользнувших по мне стариковскими взглядами и приветственно кивая Глебу. У меня же на лбу не написано, кто я таков!

— И зная это, капитан уже тащит меня на вылет в Приграничье?

— Он у нас большой оригинал, — усмехнулся комендант, дёрнув культей. — Да ты не боись. В основном разведывательные рейды так и называются, потому что ты в них занимаешься в основном подглядками. Вряд ли тебе сразу же придется повоевать. Это ещё успеешь. Прорывов границы и свежих Проколов у нас всегда в избытке. Кстати, если услышишь рёв сирены, неважно, днем или ночью, это сигнал к сбору. Сразу выпрыгивай из койки и дуй в арсенал. Других сигналов тут не бывает. Никаких учебных или пробных. Только тревога о боевых действиях. Запомни.

Мы дошли почти до тупика, глухой стены, на которой так удобно для меня была прикручена болтами прямо к каменной кладке большая бронзовая табличка с начертанным прямо по ее поверхности очень точным и подробным планом огромной казармы. Мы остановились напротив последней справа двери и комендант наставительно сказал:

— Двери не запираются. Замков в них нет. Как нет и запоров. Но ты не переживай, воровства у нас не бывает. Эту дурь из тех, кто считает себя умнее других, тут быстро выбивают. Вместе с мозгами.

Я недоверчиво посмотрел на него. Глеб усмехнулся, но я видел, что он и не собирался шутить.

— Дружище, в рейдах и на тревожных вылетах всякое случается. А Часовые такие люди, как и все. Может, чуток покрепче, но отнюдь не бессмертные. Так же мрут, как и простые крестьяне.

— Понял, не дурак.

— А дураки тут и не выживают, — комендант толкнул дверь и на полном серьёзе добавил: — На вид ты неплохой парень, Бестужев. И вот что я тебе скажу. Я тут уже пять лет штаны протираю, с тех пор как мою руку отгрыз осквернённый медведь. Вижу, не слыхал о таком диве? И не дай бог увидеть. Мы, Часовые, невосприимчивы к большинству ядов, переносим на ногах почти все известные болезни, наши раны затягиваются в три раза быстрее, чем у простых людей. Но вот отращивать новые конечности взамен потерянных мы так и не научились! Так вот… Я тут уже пять лет, и насмотрелся на всякий народ.

Он понизил голос и негромко произнёс:

— Из той пятёрки, что прибыла с тобой, никто не доживёт до конца года. Пара ребят из них вроде и не последние олухи, но… Здесь никто ни с кем нянькаться не будет. И если у тебя есть хоть капля мозгов, ты это быстро поймешь. Нет, уж извини. Иным тварям плевать на твое дворянское происхождение.

Товарищески хлопнув меня по плечу, комендант напоследок сказал:

— Иди обживайся, я пришлю кого-нибудь с постельным и прочей чепухой. Я ж тут кто-то вроде завхоза… Людей— то особо не хватает. Вот и пристраивают нас, калек, чтоб хоть какую пользу приносили.

Последние слова Глеб произнёс обыденным тоном, не жалуясь, а просто констатируя давно известный и свершившийся факт. Провожая его захромавшую по коридору грузную фигуру, я вдруг понял, что он по сути совсем ещё молодой парень. Сколько ему? Тридцать, чуть больше? И уже списанный пенсионер. Что ж, если для того, чтобы соскочить с военной службы, надо лишиться одной или нескольких частей тела, то я пас.

Войдя в свою комнату, я прикрыл за собой дверь и неспеша осмотрелся. Тёмные голые стены, два лежака по обе стороны от узкого, зарешеченного окошка-бойницы. Поставленные на маленький столик два табурета. Покрытый пылью большой вещевой сундук. Всё. Негусто. Впрочем, я уже привык здесь довольствоваться малым. Тем более, как выясняется, эта казарма будет моим временным пристанищем в Цитадели Ордена. По крайней мере в планах, помимо усвоения военных премудростей, у меня был назначен стремительный рост в карьерной лестнице.

Я усмехнулся. Бестужев. Наверняка мой погибший отец гордился бы мной. На первый же день своего пребывания в оплоте лютоградских Часовых, я добился того, чтобы меня назвали Родовым именем. Маленькая, но победа. На которой я не собирался останавливаться.