Часовой: Воин Ордена

Глава 7

— Может, ну его, капитан? — седоусый сержант Корнедуб с очевидным сочувствием смотрел на меня. — Видать, малец немного того, с головой не дружит. А что, бывали в их роду юродивые?

Кречет, остыв и вернув себе естественный цвет лица, снова опустился за стол и мрачно сверлил меня пронзительным взглядом. Оживившиеся в преддверии дармовой потехи, лютоградские Часовые с надеждой ожидали от меня очередной тирады, призванной навлечь ещё большего капитанского гнева.

— Разумеется, я тебя не боюсь, мальчик, — задумчиво протянул капитан. А он был умён, очень умён. Я не ошибся в своих предположениях. Неужели моя линия поведения начала приносить плоды? — Но чего ты хочешь добиться, став инвалидом? Досрочного выхода в отставку? Для этого нужно, чтобы я минимум тебе ноги поотрывал. Хочешь чего-то доказать? Право на имя? Или на то, чтобы считаться своим среди нас?

— Я не собираюсь отказываться от своих слов, — упрямо процедил я. — И клянусь честью дворянина, что не потерплю, чтобы со мной и дальше обращались, как с подзаборной шавкой. Только не здесь. Не среди своих.

Усмехнувшись на моих последних словах, Кречет, словно с чем-то внутренне смирившись, кивнул:

— Все, что происходит в Крепости Часовых, здесь, в Лютограде, не выходит за пределы ее стен. Стать своим? Сынок, некоторым и жизни не хватало, чтобы успеть стать своим среди нас. Уверен, что отпущенного тебе срока хватит?

— Уверен, господин капитан.

— Хочешь доказать что-то? Им, мне? Себе? Отлично, тогда я предоставлю тебе шанс. Экзамен в Академии… Когда тебя прикрывают другие, и, возможно, ты и уцелел только потому, что был там не один. Здесь же…

Я невольно покраснел. А затем задался неприятным вопросом — а по праву ли я тут стою? Ведь если бы не присмотр Германа и Лады, еще неизвестно, как бы всё для меня обернулось, там, в Скобелеве… Именно для меня. Что-то увидев на моем изменившемся лице, Кречет широко ухмыльнулся, словно подтверждая свои догадки и звучно хлопнул широченной тяжёлой ладонью по столу.

— Я предоставлю тебе шанс, парень. Один. Честный шанс. Экзамен по-лютоградски. Выдержишь, и тогда, возможно, мы посмотрим на тебя иначе. И потолкуем по-другому. Провалишь, тебе же хуже. Хотя наш экзамен без права на ошибку. И биться будешь за всех своих дружков, с которыми прибыл сюда. За присягнувших. Ну так что?

Явно, явно в его словах был подвох. От капитана вдруг повеяло жуткой нешуточной угрозой. Меж моих лопаток вдруг затеплилась кожа, побежали кусачие раздражённые мурашки. Даже смеющиеся до того матёрые Часовые стали поглядывать на меня с состраданием. А Корнедуб, тот и вовсе, судя по всему, прикидывал, какой по размеру гроб мне заказывать. Но я сам сунул голову в эту петлю. За язык никто не тянул.

— Я согласен.

Глупец. Почему-то мне тогда показалось, что будет достаточно того, что капитан Кречет лично устроит мне хорошую головомойку, и на этом все закончится. Ну, накидает мне по шеям, да и успокоится. Я даже и близко не подошёл в своих наивных представлениях о предстоящем «экзамене по-лютоградски» к страшной истине.

Пятёрку новобранцев сержант Конедуб безжалостно погнал в казармы. А меня капитан Тринадцатой Стражи лично повёл куда-то вниз. Местные Часовые проводили меня прощальными взглядами, словно и не надеялись больше увидеть такого забавного и смешного парня как я. Во мне вновь заворочалось нехорошее предчувствие, а Родовой знак ощутимо припекал кожу, посылая тревожные звоночки о нарастающей с каждым шагом опасности.

Вскоре нас догнал молчаливый сержант и дальше мы пошли уже втроем. Приёмная капитана располагалась на самом верху главной башни Цитадели, поэтому к месту моего внеочередного экзамена пришлось спускаться снова вниз. Я с уважением посмотрел на Корнедуба. Быстро он успел обернуться, однако. Если только не повыбрасывал моих приятелей через ближайшее окно. Я шёл между своими провожатыми и помалкивал. Встречающиеся нам на пути служивые кидали на меня равнодушные взгляды, отдавая воинское приветствие командующему. Капитан же, пока мы спускались по широким каменным ступеням, проходили через залы и коридоры, обстоятельно рассуждал:

— Знаешь, сколько за последние десять лет мы получили усиления в виде живой силы? Не знаешь? За десять лет в корпус Тринадцатой стражи для несения службы прибыло всего-навсего сто девяносто шесть выпускников Академии. Жалкие две сотни! Оно и понятно, жертвовать теми, кто способен на большее, наши генералы в жизни не захотят. А всякую шелупонь… И заметь, эти две сотни из тех, кто выжил после сдачи экзамена. Так-то мы набираем по весям достаточно человек… Дьявол, чертовы политики и аристократы со своими правилами и законами!

От рыка Кречета под сводами коридора, по которому мы шли, заметалось эхо. Сержант понимающе усмехался. Я же покорно молчал. Несмотря на ворочавшееся внутри недоброе предчувствие, послушать капитана было интересно. Так хоть отвлекался.

— Да я сам, в этих стенах, научил бы пацанов не меньшему, чем за два года в Академии! И с большей пользой! Но… Где я, а где те, кто отдаёт мне приказы? Так вот, а теперь угадай, сколько из этих ста девяносто шести человек до сих пор носят броню Тринадцатой Стражи?

На это раз от меня явно ждали какого-то ответа. Я попробовал угадать:

— Половина?

Капитан, не сбавляя широкого размашистого шага, гулко расхохотался.

— Половина… Сержант поправит меня, если я ошибусь. Двадцать девять. Из которых только двое из выпуска последних пяти лет. Я прав, сержант?

— К сожалению, капитан…

Я недоверчиво уставился на как-то почерневшего лицом Кречета. Уму непостижимо! Неужели это правда⁈ А если так, то одно из двух. Или здесь происходит действительно полная задница, или уровень подготовки личного состава Часовых упал до безобразного уровня. Сомневаюсь, что Кречет сознательно тут гробит всех неугодных. Каким бы он ни был, на командира, хладнокровно посылающего своих воинов на заведомую гибель, он не походил.

— Ты думаешь, из тех пяти, что прибыли вместе с тобой, кто-то доживёт до конца года? — Кречет чуть замедлил шаг. Мы шли уже по залам первого этажа, все так же окружённые камнем, железом и запахом промасленной кожи. — Ну, может, тот придурок, что так потешно корчил рожи, явно переживая за тебя. Да ты. Если сдашь наш экзамен конечно! В чём я сильно сомневаюсь. Но это твой выбор, малец. Ты прав, имя многое значит. Не хочешь зваться последним дерьмом, докажи. Это я даже одобряю. Но упаси тебя бог подвести меня.

Он резко остановился, сгрёб меня за воротник и одним рывком подтянул мою тушу к себе, словно я был пушинкой и ничего не весил. Его заострившееся лицо нависло над моим. Я замер, боясь и шелохнуться. Он угрожающе проговорил:

— Я не кривил душой, когда назвал твоего покойного отца достойным человеком. Александр был моим другом и боевым товарищем. Он погиб у меня на глазах. И я себе этого никогда не прощу. И чтобы походить хотя бы на его тень, тебе нужно очень постараться, понимаешь? Сейчас, если я увижу, что в тебе, кроме похвальбы и дурных мозгов, нет ничего, я придушу тебя собственными руками. И никто не поставит это мне в упрек. Одним презираемым изгоем в Империи станет меньше. И всё. Так что постарайся не обосрать свою фамилию, за которую ты собрался драться.

Я выдержал его взгляд и на этот раз. Меня так и подмывало спросить: почему, раз мой отец погиб на глазах Кречета, он стоит передо мной живой? Он, а не мой отец⁈ Я стиснул зубы. Не время. Для таких вопросов ещё не время.

— Что мне придётся делать?

Выпустив меня, Кречет кивнул сержанту. Корнедуб скрылся за одной из дверей. Я с любопытством осмотрелся. Пока капитан потчевал меня своими рассуждениями, мы спустились на самый низкий уровень, в подвальный, судя по резко повлажневшему и похолодевшему воздуху этаж. Здесь, через равные промежутки, по стенам горели факелы. Я даже невольно подумал, что не в темницу ли меня привели? Не состоит ли экзамен в том, чтобы посидеть в холодной на хлебе и воде месяцок-другой, пока не поумнею. Словно угадав мои мысли, капитан усмехнулся.

— И не надейся. Поваляться на соломке в каталажке тебе не светит. В подвале мы людей не держим. Те, кто пресекает законы людские, божьи или кодекс Ордена, у нас долго не задерживаются…

Вернувшийся сержант доложил:

— Всем в порядке, капитан, эту тварь ещё не кормили.

— Отлично. Как думаешь, наш дворянин придётся ему по вкусу?

Я застыл, как громом поражённый. Что⁈ Кого это тут, внизу, держат, дьявол разбери этих отбитых на всю голову лютоградских часовых? Меня что собираются запихнуть в клетку к какой-то оголодавшей твари⁈

Кречет со всего маху хлопнул меня по спине и одобрительно заметил:

— Хм, обычно от такого некоторые хлюпики с ног слетают! Молодец. Статью по крайней мере ты в отца пошел, не скрою.

Мои ноги одеревенели, а выбитый на спине грифон словно обезумел, прожигая мою кожу незримым огнем. Меня завели через небольшую железную дверку и мы оказались в просторной комнате, где за круглым столом сидели двое вооружённых до зубов стражников, да ещё и одетый в толстый утеплённый балахон лысый человек, в глазах которого я разглядел всполохи голубого пламени. Если лысый, в балахоне и с чудными глазами, почти наверняка маг. Кого они тут охраняют так усиленно⁈ Дальнейший путь преграждала врезанная в каменный туннель мощная решётчатая дверь, с прутьями толщиной с руку взрослого человека сплошь покрытыми вырезанными в потемневшем от времени железе волшебными рунами.

— Как я уже сказал, в подвалах мы людей не держим, — повторил Кречет, указывая одному из стражников на запертую дверь. — Но выловленных по округе тварей хватает. Кого-то изучают наши городские маги, кто-то из этих ведьминых ублюдков явно умнее, чем прикидывается, ну и совсем уж удивительные экземпляры попадаются… Но речь не о них. Для тебя будет достаточно и простого хорта.

У меня вспотели ладони и я незаметно вытер их о штаны. Хорт? Что это ещё за пакость? Кого тут могут так называть, что ещё за образину? Стерегущие ход стражники и колдун с любопытством посмотрели на меня.

— Так это для него сержант спрашивал про хорта? — уточнил лысый, безразлично скользнув по мне пристальным взглядом. — Решили устроить сосунку познавательную экскурсию, капитан?

Перед нами услужливо распахнули тяжёлую дверь. Одни из стражников пошёл вперед. Капитан, отвечая магу, усмехался:

— Что-то вроде того, Рогволд. Идёшь с нами? Этот сосунок, как ты выразился, наш будущий соратник. И желает испытать свои силы! Представляешь?

— Он что, хочет войти в клетку к хорту? — на бледном скуластом лице колдуна проступило изумление. — Не проще ли его сразу было сбросить с башни? Умалишённых нам ещё в Корпусе не хватало! Хорт, конечно, тот еще задохлик, ну так и этот малец совсем салага!

— Вот и решим сразу несколько проблем! — подмигнул Кречет, пропуская меня перед собой. — Шагай, рядовой. Теперь обратно дороги нет. Назад ты выйдешь или воином Ордена или тебя вынесут, чтоб скормить твои останки свиньям. Хотя, хорту тоже нужно что-то есть. А ты здоровый, надолго хватит.

Я шёл, с пульсирующей в висках кровью, сосредоточенно оглядываясь по сторонам. Мой Родовой символ не переставал саднить, дыхание участилось, казалось, я слышал стук своего сердца. Ну и козёл же этот капитан! Я как-то рассчитывал, что мне придётся схватиться в бою с ним, а не с какой-то адской тварью… Оружие хоть дадут⁈

Наша небольшая процессия, состоящая из стражника, колдуна, сержанта, капитана и меня остановилась на пороге большой, вырубленной прямо в скальном основании крепости пещеры, почти идеально круглой формы. Она была освещена коптящими факелами, дым от которых уносился куда-то вверх. Из пещеры дальше вглубь и в разные стороны вело несколько железных дверей. С глухими окошечками, закрытыми на мощные засовы. Я понял, что за этими дверьми находились камеры для узников. Каждая дверь была покрыта сложными колдовскими узорами и охранными рунами. Казалось, они вибрируют от пропитавшей их могучей магической силы. Что же они скрывают за собой? Точнее, кого?

По изменившимся лицам своих спутников я понял, что шутки кончились. Рогволд засучил рукава балахона и в напряжённом ожидании сложил руки на груди. Сержант Корнедуб вытащил из пристёгнутой к портупее кобуры длинноствольный пистоль и взвёл колесцовый замок. Стражник подошёл к одной из дверей, чуть ли не по центру пещеры, и загремел железными засовами. Ко мне наклонился капитан и наставительно заговорил:

— Сейчас ты войдешь в эту камеру. Хорт будет ждать тебя внутри. Мы останемся стоять на пороге. За нас не переживай. Он на цепи, Рогволд наготове со своими заклинаниями, а пистоль сержанта заряжен серебром. Я хоть и без оружия, но своими руками сломал не один хребет подобной твари. А вот ты… Сейчас ты нам и покажешь, на что способен ты. Один, без оружия, супротив оголодавшего оборотня.

Оборотня? Так значит, хорт — это оборотень! Или что-то, похожее на него. В голове словно что-то щёлкнуло. Кажется так древние славяне звали волка. Одно из его имён. Хорт. Но что-то мне подсказывало, что за дверью меня будет ожидать не обычный лесной хищник. Неужели Кречет всерьёз хочет меня туда запихнуть⁈ Ещё и без оружия, сука⁈

— Не ссы, — напоследок буркнул мне колдун. — Капитан преувеличивает. От его укуса подхватишь разве что бешенство. А это мы лечить умеем. Если будет что лечить. Хорт — это не оборотень из сказок.

Кречет расхохотался, а страж, справившись с засовами, открыл дверь. Толстые петли немилосердно скрипели, словно проважая меня в последний путь. Я обернулся. Дуло пистоля в руке сержанта смотрело… На меня. Понятно.

Я медленно, проклиная всё на свете, подошёл к открытой камере. На миг замер на пороге и шагнул внутрь, словно нырнув в ледяною прорубь. В нос шибанула убойная вонь мокрой псины и испражнений. Через открытую дверь проникал свет горевших в пещере факелов. Мои сопровождающие предусмотрительно встали по обе стороны от двери. Я проморгался и вполне быстро приспособился к угнездившемуся в этом каменном мешке полумраку.

Камера была довольно большой. Так же круглой формы, с отдушиной под сводчатым потолком. Напротив двери у дальней стены охапка грязной соломы. На которой кто-то лежал. От этого существа к вбитому в камень стены костылю тянулась толстая, железная цепь.

Цепь зазвенела, когда прикованное к ней существо зашевелилось и с раздражённым ворчанием выпрямилось, поворачивая в мою сторону голову. Я понял, что второй конец цепи оканчивался стальным обручем, надетым на шею томившейся здесь твари. А то, что передо мной выпрямился вовсе не человек, стало понятно спустя секунды. Он, осторожно нюхая воздух, пошёл ко мне, издавая низкое горловое рычание, полное жадного нетерпения.

Вонь усилилась и я с трудом удержал поднявшийся к горлу комок, стараясь дышать через рот. До меня донеслось угрожающее рычание. Тварь остановилась в паре шагов от меня, насколько хватало длины натянувшейся цепи. Я с омерзением уставился на это существо.

Больше всего оно напоминало вставшего на задние лапы волка, только с руками похожими на человеческие и отросшими почти до колен, да вытянутой, ощеренной желтоватыми заострёнными зубами пастью. Он был полностью покрыт густой свалявшейся шерстью. Волчьи уши, маленькие злобные глазки, светящиеся в полумраке багровыми угольками, капающая из оскаленной пасти вонючая слюна. И ещё мне очень не понравились кривые, загнутые крючьями когти на его передних пятипалых лапах. Существо было гротескной пародией на волка и человека одновременно. И оно явно было голодно. Оно хотело есть. И то, с каким вожделением оно таращилось на меня, хрипло урча, лучше любых слов говорило о том, какую диету оно предпочитает. Из свежего человеческого мяса.

И с этой тварью я должен сражаться. Я недоуменно начал оборачиваться, когда за моей спиной с резким лязгом захлопнулась дверь, а громкий голос капитана Кречета крикнул:

— Рычаг!

И, перед тем, как камеру окутала почти полная тьма, я успел увидеть, как из стены выскочил освобождённый специальным механизмом крюк-кольцо, удерживающий цепь, а жаждущий моей плоти монстр, задрав уродливую морду к потолку, издал торжествующий вой.

Кречет, сукин сын, ты что — и впрямь смерти моей хочешь⁈