Часовой: Воин Ордена

Глава 25

Дядя Игнат вернулся в поместье затемно, когда ранний вечер давным-давно упал густыми сумерками на крепостные стены, превращаясь в непроглядную жгучую ночь. Внутренние покои старинного каменного замка экономно осветились сальными свечами и масляными лампами.

Признаюсь, голова у меня шла кругом. С одной стороны всё мое существо наполнялось радостью и просыпающимся генетическим узнаванием того места, где я оказался, ощущением своего настоящего дома… С другой… Столько всего разом навалилось. И новый старый дом. И мое полное неумение в нём ориентироваться, что приходилось тщательно скрывать. И отчаянная нехватка знаний. И моя сестра, которая весело и почти безостановочно щебеча, чуть не порхала вокруг меня, окружая заботой и теплом. А я так и не знал до сих пор её имени!

И боязнь разоблачения. Всё слилось воедино. Чёрт, да лучше бы я еще разочек прокатился на разведрейдере в проклятые ведьмины земли!

Не успел я толком отойти от осознания того что вернулся в родной дом, как взявшаяся меня опекать девушка пригрозила накормить вкусным ужином и позвать поглазеть на меня всех обитателей поместья. Час от часу не легче! Оказавшись в своей комнате, куда меня любезно спровадила сестрёнка, и на какое-то время оставила наедине со своими сумбурными мыслями, я облегчённо привалился спиной к захлопнувшейся двери. Ожесточённо потёр виски. Твою же мать, почему я больше ничего не знаю? Ну разве не могли за прошедшие ночи мне присниться еще несколько толковых снов о моей прошлой жизни⁈

На миг посетила паническая мысль тайком слинять отсюда и пешком рвануть в Лютоград. Я едва не расхохотался. Дожил, задумался о бегстве из родного домена. Да нет уж, хренушки. Это мой дом, моя земля и меня приняли за своего. Это часть меня и моей жизни. Наследие моего погибшего отца и единственное, что у меня есть. Родовое имение Бестужевых. Насколько я мог судить, изрядно обедневшее, находящееся в упадке, нынче совсем не похожее на обиталище великих герцогов, но моё… А я плоть от плоти этих древних каменных стен и башен. Здесь зародился мой род, и он не прервётся в этих же стенах.

Однако моя сестрёнка скучать мне не давала. Не успел я как следует изучить свои комнаты и привести себя в божеский вид, как она уже настойчиво ломилась в двери. Войдя в комнату и застав меня обнажённым до пояса, с полотенцем в руках, она несколько задумчиво скользнула чуть рассеянным взглядом по моему торсу. Подошла и помогла обтереть мокрую после умывальной процедуры кожу.

На миг вновь прижалась ко мне и негромко произнесла:

— Дааа, Алёшка, а ты возмужал… Ты очень сильно изменился за эти два года. Стал очень похож на отца. И ещё что-то, чего я пока никак не могу понять…

Внутренне насторожившись, я вымученно улыбнулся и сказал:

— Не суди меня чересчур строго. Академия Часовых, да и сама служба здорово меняют людей. Я… Просто я ещё до конца не могу поверить, что наконец-то вернулся домой.

— И то верно! — воскликнула, словно спохватившись, девушка. — Пошли скорее, ужин уже на столе. Тетя Марфа уж расстаралась. Когда узнала, что ты вернулся, такой переполох на кухне подняла — ты не поверишь. Уж её стряпню то ты точно не забыл, а?

Вместо ответа я схватился за форменную куртку. Мой внимательный цепкий взгляд уже подметил, что моя спальня была обставлена скромно, но очень уютно, и была такой чистой и ухоженной, будто ждала возвращения своего хозяина каждый день. Мои догадки подтвердились, когда сестра решительно вырвала из моих рук пропахшую потом куртку и прошагала к платяному шкафу. Распахнув его, она в притворном гневе вскинула брови и беспрекословно сказала:

— Вот, вся твоя одежда здесь. Стиранная и глаженая. Ты, конечно, окреп будь здоров, но что-то на тебя ещё налезет. А свои солдатские шмотки отложи в сторону. Ты дома, брат.

В итоге пришлось под её пристальным, чуть насмешливым взглядом раздеваться до кальсон и, отчего-то отчаянно краснея, занырнуть в шкаф, в поисках подходящей повседневной одежды. М-да, гардеробчик, прямо скажем, отнюдь не герцогский. Но мне ли выбирать? Главное, что это на самом деле моё. Да и сменить, пусть и на неделю, казённую одёжку на что-то домашнее совсем не помешает.

— Ну вот, теперь ты хоть отчасти похож на себя прежнего, — с удовлетворением заявила сестра, придирчиво меня осмотрев, когда я надел рейтузы, свободного покроя рубаху и кожаные сапоги. Должен сказать, что сапоги сели как влитые, впрочем, как и штаны. Рубаха чуть-чуть жала в плечах, но в целом я стал выглядеть очень недурно. Сестрёнка ласково провела ладошкой по моим волосам. — Вот только стрижка у тебя совершенно дурацкая. И эта седая прядь… Расскажешь?

Вместо ответа я осторожно отвёл её руку и, повинуясь внезапному порыву, прижал её теплую мягкую ладошку к своей небритой щеке. В уголках глаз смотрящей на меня девушки вдруг заблестели слезы. Она тяжело вздохнула и снова обняла меня. Молча, без слов. В ответ, я уже по-настоящему, по-братски обнял её, чувствуя, как теплеет на порядком зачерствевшей за последнее время душе. Пусть я и не помнил её, но все моё естество воспринимало эту девушку как частичку себя. Она и вправду была моей роднёй. Здесь, в этом жестоком и непредсказуемом мире, где идёт нескончаемая, многими отрицаемая война.

Кухарка тётя Марфа, дородная, средних лет женщина, при виде меня едва не прослезилась. Подозреваю, что по меркам прочих аристократических семей наш ужин был весьма прост и не хитр, но я, признаюсь, в этом мире ещё не ел ничего более вкусного. И только успевал принимать добавку. Добродушная, напоминающая любимую двоюродную тетушку женщина действительно расстаралась, словно поставив перед собой цель закормить вернувшегося домой молодого хозяина до одурения.

А сестра только продолжала весело щебетать, шутить, да не сводить с меня лучистых радостных глаз. Стройная и гибкая, она казалось вообще клевала как воробушек. Гораздо большее удовольствие ей доставляло наблюдать как насыщаюсь я, со скоростью лесного пожара уничтожающего всю появляющуюся передо мной снедь. Пища была простой, но очень вкусной. Хлеб, жаркое, овощные блюда, варёная картошка, яйца, домашняя колбаса… Пиршество для привыкшего в последнее время обходиться малым человека. Настоящая вкусная домашняя еда.

Ужин проходил в просторной столовой, заставленной добротной, крепкой, но покрытой давно уже потемневшим, истёршимся и потрескавшимся лаком. И мы с сестрой были единственными едоками за большим дубовым столом. Комнату освещали толстые свечи. Тётя Марфа, то дело вытирая уголки глаз, заглядывала к нам из кухни. И если в первые минуты я ещё чувствовал себя напряжённо, то потом окончательно расслабился. А затем… Я понял, что меня тянет в сон. Сестра это заметила и предложила проводить меня в спальню. Но я не хотел идти спать, не посетив ещё одно место старинного имения, виденное мною в одном из снов.

— Я знала, что ты захочешь посидеть в отцовском кабинете, — тихо сказала девушка, когда я сказал ей об этом. — Пошли.

Дядя Игнат запаздывал и ужин мы закончили без него. Он появился много позже, когда за окнами отцовского кабинета в чёрном небосводе вовсю сверкали яркие летние звезды, а я сидел за рабочим столом, приведённым в идеальный порядок, вдыхал царящий тут запах и завороженно осматривался. Меня окружала уже виденная мною во сне обстановка. Кресла, шкафы с книгами, письменный стол, ковёр под ногами, завешанная огромной, невероятно подробной и мастерски изготовленной географической картой стена. Удивительное ощущение. Словно оказался внутри виденного тобою фильма. В моем случае ожившего сна-воспоминания.

Массивная толстая дверь негромко отворилась на хорошо смазанных цилиндрических петлях. Я поднял голову, почувствовал, как внезапно учащенно забилось сердце. В кабинет слегка переваливающейся медвежьей походкой вошёл наш управляющий. Ещё один человек из сна. Дядя Игнат, заменивший мне отца. Такой же, как во сне. Среднего роста, с густой шевелюрой и бородой, невероятно широкий и кряжистый, с огромными руками и просто бычьей шеей. А как его широченные плечи протиснулись в дверной проем, ума не приложу. Повторюсь, роста он был невеликого, но фактуры и мощи просто невероятной. Один из трёх самых могучих и мощных людей, что мне довелось встретить в Империи. Франк, капитан Кречет и теперь вот мой давний опекун, друг и воспитатель — дядя Игнат.

Я торопливо выскочил из-за стола и быстро пошёл ему навстречу. Мы застыли друг напротив друга посередине комнаты. Глубоко посаженные глаза Игната внезапно заблестели, когда он, задрав голову, уставился на меня. В густой бороде прорезалась белозубая добродушная усмешка. Я не удержался и порывисто обнял его. Положил голову на плечо, затянутое в дорожный плащ, и застыл. А он сомкнул на мне свои огромные руки, да так, что даже мои рёбра отчаянно затрещали!

— Лёшка, маленький ты щегол, выжил-таки!.. Вернулся, паршивец, вернулся…

И столько тепла и участия было в его хрипловатом густом голосе, что я едва не всплакнул. Это я-то! Уму непостижимо. В тот миг, стиснутый в медвежьей хватке своего старинного друга и наставника, я понял, что есть ещё один человек, которому я могу доверять и на которого могу положиться.

— Два года — это довольно долгий срок, — осторожно сказал я, освобождаясь из чудовищных объятий. — Ты не поверишь, но у меня такое ощущение, что отсутствовал гораздо дольше! Как будто провёл пол жизни на чужбине и многое забыл…

— Да уж, — проворчал дядя Игнат, позволяя мне увлечь его к отцовскому столу и усаживаясь в одно из мягких продавленных кресел. — Ты изменился, Алексей. И наверно больше, чем тебе самому кажется! Возмужал-то само собой, заматерел… Тут, наверное, дело во внутренних чувствах… В глазах. Вона и сестрёнка твоя, Катюха, тоже успела шепнуть мне, что братишка немного как не в своей тарелке! А я погляжу, с твоей-то нынешней рожей, то только в тазик нырять!

Мужчина гулко, с удовольствием захохотал. Он снял плащ, расстегнул ворот рубахи, закатал рукава, являя поросшие густыми курчавыми чёрными волосами мускулистые предплечья. Я неудержимо вторил ему, а сам мысленно прокрутил в голове имя своей сестры. Катя. Екатерина Бестужева. А звучит, и ещё как!

— Вот до последнего, правда, не верилось, что тебя так скоро отпустят, — продолжил рассуждать управляющий поместьем, постреливая в меня умными, добродушными глазами. — Я-то знаю, насколько суров нынешний капитан лютоградской Цитадели. И знаю, что он так просто не подвинется с места командующего, даже заявись ты в Корпус Тринадцатый стражи с личным письмом от самого Императора. Но, судя по тому, что твой выпуск был совсем недавно, а ты сидишь передо мной, здоровый, как сарай у бабки и вполне себе цветущий, общий язык ты с этим старым упрямым ослом всё же нашел.

Я скупо усмехнулся. Похоже, дядя Игнат и впрямь знал о чём говорил, и не понаслышке был знаком с обитателями лютоградской Цитадели Тринадцатой стражи. Как и предупреждал в своё время сержант Корнедуб.

— Признаюсь, пришлось изрядно постараться, чтобы капитан Кречет, хм, принял меня за своего. Он человек довольно своеобразный, дядя Игнат. Но хороший командир и порядочный мужик. И мне кажется, он занимает своё место по праву.

— Которое рано или поздно всё равно отойдет тебе, — припечатал Игнат. — Как и твой отец, ты и только ты будешь возглавлять этих клятых Часовых!

В голосе сидевшего напротив меня могучего мужчины, который воспитывал меня последние годы взамен отца, ещё до того, как я оправился в Академию, сквозило неприкрытое неодобрение. Даже больше. Внезапно я понял, что дядя Игнат по каким-то сугубо личным причинам особо не жалует ни Часовых, ни сам Орден. Не потому ли, что они отняли у него хозяина и друга, Александра Бестужева? И разумеется, в таком случае управляющий поместьем проявляет изрядную выдержку в общении с членами Стражи. Любопытно.

— Мне ещё многому предстоит научиться, — твердо произнёс я. — И я никуда не спешу. Слава богу, я вовремя осознал, что моё место пока ещё у самого подножия вертикали.

— Поумнел, что ли, за то время, что мы не виделись, пострел? — одобрительно проворчал Игнат, кивая кудлатой головой. Внезапно он гулко хлопнул лапищами и рыкнул: — Эх, Лёшка, Лёшка, а не накатить ли нам с тобой по пять капель медовухи домашней, а? Ужин-то я пропустил, но, поди, Катерина то расстарается, побалует. Что там удалось на кухне от тебя схоронить? Ты как?

С тоской посмотрев на натянувшийся на пузе ремень, я, тем не менее, согласно вздохнул. Эх, гулять так гулять, чего уж там. Завтра не на службу, а сон погодит.

Дядя Игнат удовлетворённо пригладил бороду, вылез из-за стола и неспеша прошёлся к зашторенному окну за моей спиной. Я наблюдал, как он, отдернув плотную занавесь, выглянул наружу и задумчиво протянул:

— Ночь то какая сегодня… Чистая, яркая, звёзды так и сияют. Самое поганое дело отдать богу душу в такую ночь.

Отвернувшись от Игната, я несколько озадаченно вскинул брови. Не ожидал, что этот похожий на каменную глыбу человек окажется таким философом.

И так же я не ожидал еще пары вещей. Того, что этот «философ», шириной с крепостные ворота и весом далеко за сотню килограмм, так быстро и практически бесшумно двигается. И того, что он со скоростью молнии оказавшись у меня за спиной, тут же навалится на меня всей тяжестью своего могучего, твёрдого как железо тела!

Огромная лапища схватила меня за шею, я и пикнуть не успел. Дёрнулся было, и с похолодевшим сердцем ощутил, как что-то острее иглы уткнулась мне чуть пониже правого уха, прорезав кожу. Я скосил глаза и увидел в отблеске свечей упёршееся мне в подушную впадину острие засапожного ножа, рукоятку которого сжимала могучая рука дяди Игната. Какого дьявола происходит⁈ Я по-прежнему не дёргался, всеми фибрами ощущая исходящую от навалившегося на меня человека ауру угрозы и уверенности в себе. Я понял, что моя жизнь повисла на очень тоненьком волоске.

С трудом разлепив внезапно пересохшие губы, я нарочито спокойно спросил:

— Значит, теперь так привечают в отчем доме наследника и дворянина?

В ответ раздался звенящий как стальной швартов, удерживающий корабль в шторм, голос управляющего:

— Наследника и дворянина? О да, ты всё правильно говоришь — не гоже так родных встречать. Однако ж у меня вопрос народился, наследник… Скажи мне, как так получилось, что ты имя собственной сестры забыл? Алиса успела мне шепнуть, что ты немножко как не в себе вернулся… Ходишь с таким пришибленным видом по имению, как будто впервые тут оказался! Её ни разу даже по имени не назвал. Вот и решил я тебя проверить, наследничек… И что же? Ты купился со всеми потрохами. А теперь я снова спрошу. Кто ты такой, и почему настолько похож на сына моего давно умершего друга⁈ Или что ты?

У меня в голове взорвалась атомная бомба, не меньше! Япона мать… Ну это ж надо так встрять! А сеструха-то совсем не проста оказалась, совсем… Ох и лиса! Лиса-Алиса. А я впрямь попался в хитро расставленный капкан, как пацан сопливый. И что теперь? Лепить очередную сказочку про избранную потерю памяти? Угрожающий мне ножом человек, не раздумывая, прикончит меня, скажи я сейчас что-то не то. Примет меня за мимикрирующую под человека иномирную тварь и прикончит. Но, как ни странно, несмотря на всю опасность ситуации, мой родовой символ молчал. И тут меня ошпарило. Грифон! Мой Родовой знак, ну конечно.

— Дядя Игнат, я безоружен. И я тот, кто я есть. Я не оборотень и не ведьмин колдун, хитростью и обманом проникший сюда под маской Алексея Бестужева. Мой Родовой знак, на спине.

Громко засопев, Игнат понял меня даже лучше, чем я рассчитывал. По-прежнему давя на мою шею остриём ножа, он отпустил мой загривок и с громким треском разорвал на спине так понравившуюся мне рубаху. Ну и хрен с ней, всё равно в плечах жала… До меня донесся потрясённый выдох. Нажим клинка сразу ослаб.

— Да что же это за бесовство! Грифон. Такое не подделаешь. Этот рисунок я узнаю и с завязанными глазами. Святый боже, Алёшка… Да что с тобой тогда такое, если это действительно ты⁈

Последние слова дядя Игнат едва не прокричал. От отпустил меня и рывком развернул к себе. В меня вонзились два сверлящих глаза. Он, кусая губы, медленно убрал нож. Я машинально прикоснулся к шее, с удивлением увидел на подушечках пальцев алую кровь и хрипло сказал:

— Дядя Игнат, думаю, нам нужно очень многое обсудить. Прямо сейчас, этой же ночью. И предупреждаю сразу, кое чему ты не поверишь. Но тебе я расскажу всё.