Часовой: Воин Ордена

Глава 8

Камера погрузилась почти в полную темноту. Мое сердце, усиленно разгоняя кровь по венам, забилось с удесятерённой силой. Я несколько раз крепко зажмурил и открыл глаза. Есть! Каменный мешок, в котором меня заперли наедине с охочей до свежего мяса тварью, окрасился в серые тона. Мой противник то наверняка видел куда лучше меня. Но и я приобрёл зрение, превосходящее обычное.

В следующий миг мне стало не до досужих размышлений. Звеня волочащейся по каменному полу цепью и захлебываясь жадной слюной, на меня налетел косматый монстр, выставив перед собой когтистые лапы. Волколак не превышал меня ни ростом ни массой, но, несмотря на заточение и строгую диету, двигался быстрее молнии и наверняка был очень силен. А его загнутым когтям мог позавидовать и вождь орлиной стаи.

В последний момент, не успев отскочить в сторону, я перехватил жилистые волосатые руки-лапы, удерживая пытающегося навалиться на меня монстра. В опасной близости от моего горла отчаянно защёлкали клыкастые челюсти. Маленькие алые глазки горели нестерпимой жаждой крови. Из горла чудовища вырывалось захлебывающееся рычание. Некоторое время мы балансировали, как два танцора, пока я мощным рывком не швырнул его через всю камеру. Хорт пролетел косматым мешком и с хрустом врезался в каменную стену. Тут же подскочил, загрохотав цепью, и прямо с пола прыгнул в мою сторону. Чёрт, ловкости и изворотливости этому ублюдку точно не занимать!

Я не успел отдышаться, как пришлось вновь сойтись с ним грудь в грудь. Горло. Если эта тварь вцепится мне в горло и прокусит артерию, считай, я труп. Волколак яростно полосовал меня когтями. Я только и успевал отбиваться согнутыми в локтях руками. Уже не раз и не два мои предплечья обжигало острой болью. Вдоволь намахавшись, тварь опять предприняла попытку сбить меня с ног и вонзить в глотку смердящие клыки. Я успел уклониться, тут же схватился за цепь, резко дёрнул, сбивая не ожидавшую такого манёвра тварь на пол и, поднатужившись, раскрутил цепь с пристёгнутым к её концу волколаком над головой. Воющий монстр вылетел из моих рук как камень из пращи. Бум!!! Железная дверь сотряслась от прямого попадания его косматой туши.

Обливаясь потом и кровью из множества горящих огнем царапин, я заозирался в поисках хоть какого-нибудь завалящегося камня, черепка, кости, чего угодно, что можно было использовать в качестве оружия. Тщетно! Чем бы не кормили это существо, оно сжирало всё подчистую.

Знатно приложившись о двери, монстр приподнялся на четвереньки, замахал остроухой башкой, повернул в мою сторону вытянутую получеловеческую морду и коротко рыкнул. Живучий ублюдок! Как скоро я совершу фатальную ошибку и кто из нас двоих быстрее оклемается?

Волколак мягко встал на задние лапы и, что-то хрипло пролаяв, снова бросился на меня. Я отскочил к его лежанке, упираясь вспотевшей спиной в холодную стену. Думай, думай! Задушить его цепью? Вдруг сработает? Монстр косматым шаром влетел в меня, лязгая клыками и злобно рыча. Я встретил его парочкой хороших ударов кулаками по лобастой голове. Проняло даже его. А у меня возникло ощущение, что лупил по дубовым доскам. Он на миг тормознулся, поникнув и ошарашенно вращая косматой башкой.

Я тут же пригнулся, снова схватился за конец цепи, намотал на ладони, сжал и, оттолкнувшись от пола, сиганул как кузнечик через согнувшегося монстра. Приземлившись позади него, я сноровисто набросил цепь ему на жилистую шею, раз, другой, третий! И, упёршись коленом ему в спину, изо всех сил потянул на себя, задирая его голову. Чудовище полузадушено захрипело, машинально хватаясь лапами за обмотавшие его горло железные петли. Его маленькие глазки, уставясь в потолок темницы, сделались круглыми, как у филина.

Ругнувшись, я навалился на него всем весом, повалил на пол и прижал брюхом к прелой соломе. Сам же продолжал, скаля от невероятных усилий зубы, удерживаться на его спине и тянуть на себя цепь, затягивая смертельную удавку всё туже и туже. Волколак уже не хрипел, а булькал. Не знаю, способно ли удушение убить его, но… И тут я вспомнил.

Сержант Корнедуб зарядил пистоль серебряной пулей. Хотя чародей Рогволд уверял, что эта тварь не совсем оборотень… Но всё же… Удерживая цепь одной рукой, я судорожно сунул руку за пазуху, нащупал в кармашке заветный серебряный рубль, крепко сжал в кулаке и, вытащив руку, пошёл на совсем уже отчаянный шаг. Ослабив хватку, я ухватил монстра за голову, оттягивая его морду назад до хруста позвонков. Его пасть распахнулась, как у крокодила, из неё вывалился распухший язык. Не мешкая, я сунул серебряную монету ему в пасть и сверху припечатал ударом кулака. Хрустнуло! А монстр внезапно забился в судорожных конвульсиях, гулко завыл, застонал, выгнулся дугой, едва не сбрасывая меня со спины. Что, проняло⁈

Из его пасти пошла чёрная пена, запах от косматой шкуры стал ещё отвратительней, он замер, тяжело хрипя и подрагивая. А что там капитан говорил про хребты? Я соскочил с него, ухватил снулого монстра за шкварник, поднял над собой и со всего маху опустил спиной на выставленное колено. Позвоночник существа отчетливо треснул, как сухая ветка. Волколак даже не пикнул. Когда я уронил его на грязный каменный пол, багровые глазки потухли, а из распахнутой в предсмертной судороге пасти выкатилась, позвякивая, чёрная от хлынувшей крови монетка. Слава богу, не проглотил!

Я нагнулся и поднял с пола испачканную в вонючей крови монетку Франка. Тщательно вытер об изодранный рукав кителя и спрятал обратно в кармашек. Тяжело дыша, будто перетаскал сотню мешков с цементом, я попятился от сдохшего волколака и опёрся о входную дверь. Моя грудь раздувалась как кузнечные меха, а в глазах летали бабочки. Слабоват я ещё, слабоват… Далеко мне пока до настоящего Часового.

Не успел я толком прийти в себя, как громыхнули засовы и с противным скрипом дверь отворилась, едва не увлекая меня за собой. Чертыхаясь, я чуть не выпал из камеры и заморгал от непривычно ярких после сумрака темницы пляшущих огоньков факелов. Успел увидеть, как напряжённо всматривающийся в меня Рогволд затушил потрескивающий между разведённых ладоней голубой шар, размером с футбольный мяч, и отряхнул руки. Отперший дверь стражник заглянул внутрь и удивленно присвистнул. Седовласый сержант, опустив пистоль, едва слышно усмехнулся в усы. Я же повернулся к подошедшему ко мне капитану Корпуса Тринадцатой Стражи столицы Северных земель Ярославу Кречету и, размахнувшись, со всех оставшихся сил врезал ему правой в челюсть. Мой удар Часовой пропустил только потому, что уж точно ничего подобного не ожидал!

В наступившей тишине пещеры звучно клацнули его зубы, он отшатнулся и ошарашенно затряс головой. Из его рассечённой губы по подбородку потекла тоненькая струйка крови. Подозреваю, что обычного человека таким ударом я уложил бы наповал, прямо на больничную койку. Но Кречет не был обычным человеком. Думаю, он не был даже обычным Часовым.

Капитан замер, резко вскинул вверх руку, останавливая дёрнувшихся в мою сторону подчинённых, и растянул губы в довольной ухмылке.

— Я ждал этого момента с тех самых пор, как увидел тебя, воин. Ты меня не разочаровал!

В ту же секунду он атакующим торнадо налетел на меня. И я понял, что лучше бы меня снова заперли в темнице с целым выводком хортов!

Его кулаки замелькали с неуловимой для моих глаз скоростью. Я даже не успевал реагировать. На меня посыпался град тяжёлых как скала ударов, каждый из которых, казалось, пробивал во мне сквозную дыру. Я, шатаясь, пятился, пытаясь отбиваться и ставя блоки. Куда там! Моя голова звенела как церковный колокол в праздничный день, каждый посылаемый капитаном пудовый кулак достигал цели. Я уже почти ничего не соображал, когда упёрся спиной в стену пещеры. Тут бы и Леннокс Льюис поплыл!

Капитан маячил передо мной неясной огромной горой. Мои глаза заливал пот пополам с кровью, я почти ничего не соображал. Но непонятно на каких морально-волевых нашёл в себе силы оттолкнуться от стены и выбросить навстречу капитану ногу. Попал. Показалось, что угодил в кирпичную кладку. Затем я добавил с правой, с левой и снова попал. Уж и не знаю куда! Но Кречет удивлённо охнул, что-то буркнул и отоварил меня таким ударом, что мне показалось, будто в меня на полном ходу въехал КАМАЗ. Такого я уже не выдержал.

Я подлетел в воздух и с размаху грохнулся на твёрдый пол. Туман начал застилать мои глаза, в уши словно кто ваты набил. Болела каждая клеточка тела, словно танк переехал! Я едва не терял сознания, лишь каким-то чудом удерживаясь на плаву. Ни хотелось не двигаться, не говорить, ничего. Хотелось умереть. Я застыл безвольным трупом с закатившимися глазами.

Постепенно сквозь вату в ушах начали проникать посторонние звуки и я понял, что все решили, будто я реально вырубился. А мне так не хотелось убеждать их в обратном…

— Живой хоть? — в голосе сержанта сквозила неподдельная забота пополам с удивлением.

— Ты знаешь, Федя, я-то бил в полную силу, — промычал где-то надо мной голос капитана, так же полный изумления. — Но этот гадёныш даже умудрился дать сдачи, представляешь? Мне! Да любой другой после подобной взбучки давно бы сдох! А этот вон, через пару деньков будет как огурчик. Крепкий сучий ублюдок!

Тут к ним присоединился третий голос. Рогволд.

— И куда теперь его, капитан? В лазарет?

— Нет, на корм сторожевым псам! Конечно, в лазарет, куда его теперь денешь… Еще никто не посмел сказать, что капитан Кречет не держит своего слова!

Снова сержант:

— А ведь он так на Сашку похож… Я, когда он только вошел в приёмную, чуть не перекрестился! Словно призрак увидел.

В голосе капитана отчётливо зазвенел метал:

— Даже не вздумай пока сравнивать этого паскудника с Александром! То, что он его сын, ничего не меняет.

И немного удивленный голос колдуна:

— Эй, а это ещё что такое? Вон, у него мундир на груди порвался, из-за пазухи выглядывает! Никак бумага какая…

Чёрт, едва не дёрнулся я! Глазастый Рогволд увидал— таки свёрнутую в трубочку, наверняка порядком измятую верительную грамоту князя Рокоссовского!

Я почувствовал, как чьи-то руки грубо зашарили у меня под одеждой и вытащили бумагу.

— Будь я проклят! — потрясённо ахнул Корнедуб. — Да это же личная печать Рокоссовского! Что происходит, капитан?

— Демоны меня раздери, если я и сам понимаю, — вновь изумился Кречет. — Дай-ка сюда! Какого рожна? Что еще за сюрпризы скрывает этот задохлик?

Я услышал, как хрустнула сломанная печать и зашуршала разворачиваемся бумага. Ну вот, письмо наконец нашло своего адресата. Возможно, оно сейчас и к лучшему. Несколько секунд я слышал лишь сопение да дыхание стоявших надо мной людей. А затем свод пещеры согласился отборными матюгами Кречета. Ого, чем это его так проняло?

— Что там? — нетерпеливо спросил Рогволд.

Кречет, пыхтя как закипающий котёл, прорычал:

— Что? То! Великий князь, глава Рода и правая рука Императора Константина Роман Рокоссовский нижайше нас просит оказывать всяческое содействие этому достойному юноше, принять его подобающим образом, не чинить никаких препятствий и всячески способствовать его скорейшему возведению в ранг командующего Тринадцатым Корпусом! Иными словами, князь намекает, что вскоре мне придётся уйти в добровольную отставку! Будь я проклят!

Рогволд недоуменно пробормотал:

— На подделку не похоже… Ничего не понимаю.

— Ты идиот, Рогволд! — раздражённо прошипел Кречет, тем не менее успокаиваясь. — Какая подделка? Все ясно как день…

— И что будешь делать?

Тяжело переступив с ноги на ногу, Кречет буркнул:

— А то не знаешь… Уж кому-кому, а Рокоссовскому я отказать не могу. Он единственный заступился за меня двенадцать лет назад, когда… Да вы и сами знаете, чего ворошить прошлое.

Кречет поспешно умолк, явно опасаясь сболтнуть лишнего. Любопытно. У него, оказывается, есть некий должок перед Светлейшим Князем? Услышав скрип кожи, я почувствовал, как надо мной кто-то склонился и принялся буквально сверлить взглядом. Мне стало немного не по себе. Чуть застонав, я сделал вид, что начал очухиваться. Приоткрыв глаза, я уставился в потемневшее лицо капитана Кречета.

— Так чего ты хочешь, сынок? Командовать?

Мой ответ, судя по расширившимся зрачкам, поверг его в ступор. С трудом разлепив губы, я прохрипел:

— Нет… Я хочу… Хочу учиться у вас. Командовать.

В глазах Кречета мелькнуло и тут же исчезло что-то такое, что с натяжкой можно было принять за уважение. Наверно, померещилось. Хмыкнув, Кречет поднялся на ноги и зычно гаркнул:

— Бесчастных, живо дуй на верх! Скажи, что у нас раненный. Пора определять Бестужева в лазарет, пока он окончательно тут не окочурился. Хлипкие, хлипкие нынче вояки пошли, я ж говорил…

— Но почему он сразу не сказал⁈ Почему терпел такое? — продолжал недоумевать седовласый сержант, поражённо глядя на меня сверху вниз. — Парень, ты точно не юродивый?

А я не поверил тому, что услышал. Капитан Часовых назвал меня Родовой фамилией. Бестужев! Я победил!

В лазарете, под который было отведено целое крыло одного из корпусов Цитадели Часовых, я провалялся как и предсказывал капитан, два дня. На мне все заживало как на подзаборной дворняге. Даже быстрее, чем должно было быть, судя по бурчанию занимающегося мною врача. Меня поместили в отдельную комнату, скромно убранную, но чистую и хорошо проветриваемую. Уж не знаю почему и за что такие привилегии, но тем не менее.

За эти два дня, что я отлёживался, избавлялся от царапин и синяков, меня никто ожидаемо не навестил. Да и кому я тут сдался? Тем пятерым, что прибыли со мной? Думаю, им и без меня нынче забот хватает. Подозреваю, что гоняют их сейчас по всему Корпусу в хвост и в гриву. Кречет? Капитан наверняка счёл свой долг по воспитательной части выполненным и пока особо не горел желанием меня видеть. Но я немного слукавил. Один раз ко мне на пять минут заскочил сержант Корнедуб, аккурат в первый день моего поступления на больничную койку.

Он мне ничего не принес, кроме отеческого похлопывания по плечу и последних новостей от капитана Стражи. Неофициальных, конечно. Со слов сержанта выходило, что как только я встану на ноги, меня ждёт увлекательный рейд в западном направлении. Часовые хотели проверить одно подозрительное местечко и капитан уверял, что без такого умелого вояки и могучего воина, как я, в предстоящем походе точно не обойтись. Шутник хренов. А еще Кречет не в передачу всем заявил, что если услышит хоть раз, что кто-то назвал меня Безродным, то лично оторвёт тому бедолаге голову и остальные выступающие части тела. Тоже, разумеется, неофициально. Однако столь трогательная забота льстила.

Пока отлёживался и отъедался на больничных харчах, старался не думать о предстоящем турне к черту на рога. С Кречета станется испытать на мне что-то эдакое. Хотя сомневаюсь, что предстоящая поездка за стены Лютограда была затеяна исключительно с целью провести мне познавательную экскурсию. Поживём, увидим. Пока же я наслаждался покоем, чистой одеждой, мягкой постелью и тишиной.

А ещё я наслаждался обществом Дарьи. Работающая в лазарете сиделкой молодая симпатичная девушка. Постоянно улыбающаяся и скромно одетая в наглухо застёгнутое серое платье и косынку на заплетённых в короткую косу русых волосах. Невысокая, крепенькая, про таких говорят: кровь с молоком. С приятными ямочками на щеках и большими смешливыми глазами насыщенного синего цвета. Она меняла мне повязки, мазала синяки какой-то вонючей мазью и обрабатывала нанесенные когтями волколака жуткие на вид глубокие царапины. Впрочем, на мне и впрямь всё заживало, как на собаке.

Наверняка в глазах сиделки я выглядел настоящим бойцом, прошедшим семь кругов ада. А может, она видела меня насквозь. В любом случае всегда была приветлива и добра. Когда она входила в мою комнату, я невольно расплывался в улыбке. Хорошая девушка. И очень привлекательная. Она ненавязчиво расспрашивала меня о том, кто я, насколько успешно закончил Академию, знаю ли я кого-нибудь в городе. И довольно быстро подметила, что я похож на чудака. И уж точно в их краях впервой. Я не стал ее разубеждать и пояснять, что мое родовое имение находится не далее, чем в пятидесяти милях от города!

На вторую ночь моего пребывания в лазарете, она бесшумно проскользнула ко мне в палату, забралась под одеяло и, избавившись от платья, прижалась ко мне горячим истомлённым девичьим телом. А я… Я, несмотря на всё еще ноющие ребра и отчаянно зудящие под повязками раны, ничуть не возражал.