Вещий Андрей. На грани

Глава 20

Мое израненное тело пронзила боль. Невыносимая настолько, что я, вынырнув из небытия, почувствовал, будто на меня льется раскаленная лава. Боль была даже сильнее, чем боль от первого прикосновения магического тесака орка.

И эта боль, прожигая сердце горячим жаром, растекалась по всему телу.

Открыв глаза, я увидел склоненного надо мной Ромодановского. Лицо его выражало спокойное удовлетворение от хорошо сделанной работы:

- Что больно, орчонок? А так? – я уловил какое-то движение руки князя-кесаря, и его шпага, торчащая у меня из груди, провернулась в моем сердце.

Сердце замерло. Из груди ударил фонтан, окатив кровью лицо и одежду князя-кесаря.

- Ну хватит уже! - раздался знакомый рев, и лицо Ромодановского исчезло, резко уйдя из поля зрения куда-то в сторону. Несмотря на всепоглощающую боль, мне стало любопытно – что произошло? Преодолевая боль, я скосил глаза, чтобы увидеть, куда делся князь-кесарь.

Угла обзора хватило, чтобы увидеть, как Олег Сельвестрыч держит Его Сиятельство за шиворот и как следует, встряхивает:

- Если ты его убил, я, Ваше Сиятельство, тебя рядом с ним прикопаю! – орал Олег, вращая пылающими магическим огнем, глазами и скаля страшные рожи.

Глава Тайной Канцелярии пытался оттянуть руками впившийся в горло окровавленный воротник, что-то воинственное хрипел и, судя по всему, пытался применить магию.

Однако в двух шагах напротив стоял царевич Алексей с заряженными пистолетами. Глаза его тоже горели магическим огнем. Он пристально смотрел на князя-кесаря и то и дело отрицательно мотал головой. Его Сиятельство, увидев это, как-то сразу убавил тон:

- Ладно, господа орки, хватит, - извольте успокоиться. Вспылил я, прошу извинить и отпустить, - прохрипел он.

Сельвестрыч поймал мой взгляд. Я аккуратно и медленно опустил и поднял веки. Надеюсь, Олег правильно истолковал мое движение, как согласие на то, чтобы отпустить князя-кесаря, но держать под наблюдением.

Сам я перевел взгляд на торчащую из меня шпагу, перекатился набок, потом опираясь на руки, преодолевая боль, встал на колени и рывком поднялся на ноги.

Пелена боли застила мне глаза, - я зарычал. Кровь снова пульсирующим родником побежала из раны. Господи, ну сколько же можно резать, тыкать и по-другому уничтожать доставшееся мне тело. Похоже этот мир решил побыстрее меня из себя извергнуть, как занозу, как чужеродный элемент.

- Ваше Высочество, идите сюда! – позвал я царевича Алексея. Алексей, засунув пистолеты за пояс, подошел.

- Тяните! – я рукой показал на торчащую из меня шпагу. Поймав недоуменный взгляд царевича, я подтвердил:

- Тяните, тяните. Хуже уже не будет.

Царевич молча кивнул, ухватился двумя руками за эфес и резко дернул. Шпага, как по маслу, вылетела из моего тела. Во след ей из раны ударил сноп странного оранжевого света, вперемежку с кровью. Я заорал от боли и прямо лицом рухнул в землю.

Когда я спустя некоторое время очнулся и медленно перекатился на спину, но обнаружил рядом с собой сидящего на корточках Ромодановского.

В этой позе он был похож на старого, потрепанного жизнью, нахохлившегося воробья.

- Опять вы! Сколько можно! – простонал я, принимая сидячее положение. Тут же почувствовал, как кто-то подпер мне спину чем-то относительно мягким. Стало удобно сидеть. С трудом повернув голову оглянулся через плечо. Оказалось, это дядька Федор позаботился обо мне, подложив сена, обернутого в плащ. Я благодарно кивнул.

Я повертел головой из стороны в сторону. Боли почти не было. Вокруг меня стояли все мои друзья. У всех встревоженные лица. Все переводили настороженные взгляды с меня на князя – кесаря. И когда их взгляды то и дело останавливались на Его Сиятельстве, они становились задумчивыми и многообещающими. И то, что взгляды моих друзей обещали князю-кесарю, вряд ли ему бы понравилось. Я же вдруг испытал от этих взглядов друзей уверенность и благодарность.

Между тем князь-кесарь, сидя на корточках, кряхтя, полез себе за пазуху. Этим он заставил всех моих друзей напрячься. Заметив это, он демонстративно медленно вытащил руку, в которой было небольшое зеркальце:

- Взгляни на себя! Видишь? – Ромодановский поместил зеркальце перед моим лицом.

- Ну вижу и что особенного? – спросил я, разглядывая ставшей уже привычной, правда, несколько дней небритую, двадцатилетнюю рожу Ермолича. И только спустя мгновение до меня дошло, что на меня из зеркала смотрело мое человеческое лицо, а не орочье!

Я забрал зеркало из рук князя-кесаря и внимательно осмотрел то место на груди, куда вошла шпага. Рубашка там была порвана и изгваздана кровью, но под остатками материи раны видно не было.

- Это как? – недоуменно спросил я.

- Да так! Шпага, выкованная гномами, помогла. Слышал, что есть такое свойство у оружия, сделанного гномами – истинную сущность разумного организма выявлять. Слышал, но сам не проверял. Вот предоставился случай - проверил. Правда, слышал я и такое, что не все после этой проверки выживают. Но ты Ермолич радуйся, у тебя сегодня двойной праздник. Тебе дважды повезло. Ты второй раз родился и оказался человеком, а не каким-то вшивым… - тут князь-кесарь осекся и бросил взгляд на Сельвестрыча, который очень недобро смотрел на него.

- Ваше Сиятельство, если вы еще раз позволите в отношение меня подобного рода эксперименты, я вас убью – произнес я.

- Но, но! Ты ври да не завирайся! На кого тявкать удумал, щенок! – жестко ответил князь, впрочем, без особого энтузиазма.

- Ваше Сиятельство, я еще раз – в последний раз повторю. Не делайте таких экспериментов в отношении меня. Я вас убью, и даже то, что я сам погибну – меня не остановит.

Лица моих товарищей, стоявших вокруг нас, выражали полную готовность поучаствовать в столь богоугодном деле. Даже у царевича Алексея во взгляде промелькнули живейший интерес и понимание.

- Ну хватит, милостивые государи, нас ждет государь император, пора ехать – ворчливо произнес Ромодановский и кряхтя встал с корточек.

После короткого совещания решили, что искать Ивана Пятого в самом Санкт-Петербурге бесполезно. Учиненный там разгром вряд ли сподвигнет его возвращаться сейчас в столицу. Наверняка он остановился лагерем, где ни будь на окраине.

Поэтому мы поехали вокруг города и уже через три часа нашли царский лагерь на западной окраине города. На въезде в лагерь нас встретил граф Шереметев. Он под охраной провел нас всех к царской палатке.

Иван Пятый вышел на порог палатки и долго осматривал всю нашу честную гоп-компанию пристальным взором.

Взгляд Его Величества не обещал ничего хорошего. Всем! В том числе и князю-кесарю Ромодановскому. Тем не менее Ромодановский сделал шаг вперед:

- Ваше Величество, дозволь слово молвить!

- Не дозволяю, князь-кесарь. Разговор опосля будет. Сейчас царевич Алексей ко мне зайдет. Остальные свободны. Пока!

Царевич Алексей молча прошел в палатку государя. Прежде чем тоже войти в палатку, Иван Пятый внимательно посмотрел на графа Шереметева и многозначительно кивнул. Граф Шереметев также многозначительно кивнул в ответ.

Когда царь скрылся в палатке, граф Шереметев подозвал к себе капитана Семеновского полка и капитана Преображенского полка. Отдал им какие-то приказания.

Капитан – преображенец взял десяток солдат, подошел ко всем нам и пригласил следовать за собой. К князю-кесарю подошел капитан-семеновец и проводил его в другую сторону от нас.

Нас всех разместили на противоположном от царского шатра конце опушки леса. Нам выделили огромную двенадцати местную палатку, которую оцепили гвардейцы в зеленой форме.

Не успели мы разместиться, как в лагере сыграли трубы и началась суета. Точнее, на первый взгляд эта движуха выглядела как суета. На самом деле каждый знал свой маневр. Не прошло и получаса, как посреди лагеря выстроилась не то походная колона, не то царский поезд.

Возглавлял колону граф Шереметев в сопровождении пары офицеров. За ним шла рота лейб-гвардии Семеновского полка, потом рота лейб-гвардии Преображенского полка. За ними ехала царская карета, за которой тянулся еще десяток карет в сопровождении кавалерии.

Капитан семеновцев подбежал ко мне и полупопросил – полуприказал пристроиться в хвосте этого великолепного каравана. Кроме меня, был взят Сергей Шереметьев и Олег.

Мы около часа двигались ускоренным маршем назад в сторону Петергофа, пока не уперлись в отлично оборудованные оборонительные позиции наших войск. Оборона была выстроена таким образом, чтобы не пропустить мятежников к столице.

Впрочем, мятежники тоже неплохо укрепились в метрах пятистах от наших позиций.

Удивляло только одно. Когда я уезжал искать настоящего царевича, Лжеалексей и Веселовский согласились въезжать в столицу вместе с царем. Теперь же царский лагерь и лагерь поддельного претендента опять разделились.

На этот счет меня просветил преданный мне не то для охраны, не то для конвоя капитан Преображенского полка.

Как оказалось, поначалу согласившись ехать с царем в одном поезде, царевич Алексей уже перед первой ночевкой предпочел отделиться и попросту сбежать из царского поезда. Правда, потом прислал гонца с письмом к царю. В нем Лжеалексей извинялся за свой поступок, мотивируя его тем, что не хотел стеснять государя. Возможно, это произошло, потому что к лжецаревичу незадолго до этого прискакал гонец из столицы.

Дальше колонна мятежников всю дорогу шла в километре позади от колонны императора. И всю дорогу к ним примыкали все новые и новые сторонники.

Таким образом,, казалось, купированный в Петергофе мятеж, грозил вспыхнуть вновь.

Правда, и в императорский лагерь прибывали новые силы. И их было гораздо больше, чем шло к мятежникам. Капитан это знал, так как ни раз ходил в разведку к вражескому лагерю.

Но так, или иначе, на последнем участке пути, мятежники попытались обогнать царский поезд и первыми войти в столицу. Но государь уже полностью владел информацией о происходящем в городе.

Я не мог не оценить хватку Ивана Пятого и графа Шереметева. Они как минимум смогли раньше подойти к столице и не дать силам мятежников в Петергофе, соединиться с теми, кто бесчинствовал в Санкт-Петербурге.

Правда, и сами верные императору силы таким образом оказались меж двух огней. Но, как говорится, из двух зол выбирают то, что позже наступит. Будет время подготовиться.

С того места, которое мы заняли, мне было отлично видно, как граф Шереметев и два сопровождающих его дворянина с поднятым белым платком поехали в сторону позиций мятежников.

Навстречу им выехал офицер все с той же белой повязкой на рукаве. Я не преминул захватить с собой подзорную трубу, поэтому отлично видел происходящее.

Выслушав то, что ему сказал Шереметев, офицер недовольно кивнул и уехал к себе. Через некоторое время уже он вернулся с поднятым белым платком. Навстречу ему выехал Шереметев, выслушал ответ и вернулся в свое расположение.

Через час с нашей стороны выехала делегация аж в шесть человек. Первыми ехали Шереметев и царевич Алексей, а за ними еще четыре человека.

С той стороны тоже выехало шесть всадников. Впереди, там ехал Веселовский со своим царевичем Алексеем.

Я чувствовал, как над местом встречи растет напряжение магического эфира. Я видел, как напряжены обе договаривающиеся стороны. И что-то сразу пошло не так.

Вперед выехал лжепринц и, показав пальцем на Алексея, поманил его к себе. Алексей сначала отказался, но после презрительной усмешки своего визави тронул ногами бока своей лошади и поехал навстречу. Шереметев хотел было последовать за Алексеем, но подчинился его останавливающему жесту.

- А почему ты не слушаешь, что они говорят? – раздался рядом со мной голос Сельвестрыча, отвлекая меня от происходящего.

- А как на таком расстоянии можно услышать? – недоуменно спросил я.

- С помощью магии, с помощью магии – словно сытый кот пробурчал Олег.

- Так там, наверное, все защищено от прослушивания?

- Нет, таково было условие той стороны. Переговоры должен слышать каждый желающий.

Я разозлился. На Олега, но больше всего на себя. Никак не могу привыкнуть к этой действительности, где магия - обыденность. А пора бы. Сколько примеров было.

Я попытался настроиться, пробудил в себе Дар и направил к переговорщикам магический луч. Луч дошел, и я даже услышал обрывки слов, но понять ничего не мог. Больше всего это было на случайно пойманную и постоянно ускользающую радиоволну при настройке радио.

Как только в голове у меня появилась ассоциация с радио, я сразу сообразил, что делать. Радио так радио. Я чуть усилил магию и расфокусировал поток магической энергии. Теперь по форме он был похож на раструб, направленный широкой частью к переговорщикам. И сразу появился звук. Правда, я немногое успел услышать.

- Вы самозванец, и я требую, чтобы отказались от притязаний! – воскликнул наш царевич.

- На что? На трон? Нет, не дождетесь! Я царевич Алексей, сын Петра Великого, и никогда не откажусь оттого, что принадлежит мне по праву! – громко ответил царевич мятежников.

- Я не про притязания на трон говорю. До него вам, как до Луны! Я про ваши притязания на мое честное имя!

Ведя оживленную дискуссию, оба принца кружили друг вокруг друга на конях. Так, близко и быстро, что, если бы не разная одежда, я бы уже давно перестал различать, где наш, а где не наш принц.

А так в целом было понятно: у нашего царевича зеленый форменный кафтан офицера лейб-гвардии Преображенского полка, на фальшивом царевиче – черный с серебром камзол.

И все же меня что-то напрягало. Зачем их претендент позвал нашего претендента на тет-а-тет? Что они там могут решить. Переругаются только.

Почему граф Шереметев не поехал с ним? Предательство? Да нет, непохож Борис Петрович на предателя.

Может, соблюл этикет и подчинился старшему по титулу? Всё-таки Алексей – царевич, а Шереметев даже не князь, а всего лишь граф. Ах ты ж чертовы церемонии! Как там: «Без цветовой дифференциации штанов, у общества нет цели! А когда нет цели — нет будущего!» Так, что ли?

Нет, граф не такой. В случае необходимости граф легко перешагнул бы через любой этикет. Тот еще хищник. Скорей всего Шереметев своим подчинением хотел продемонстрировать врагу, по чью сторону настоящий царевич и возможный претендент на престол.

И тут раздался выстрел. Наш царевич Алексей упал в траву вместе с лошадью. Тут же с разных сторон сначала от высоких переговорщиков, а потом и со всех позиций полетели магические всполохи, залпы орудий, выстрелы. Один из магических зарядов почти сразу достиг и лжецаревича, и он, скользнув по боку лошади, тоже свалился в траву.

После этого Шереметев и его офицеры перенесли огонь на Веселовского и его свиту, стараясь не допустить его к месту стычки претендентов. Впрочем, противоположная сторона делала ровно то же самое.

Я подошел к капитану преображенцев, который с высоты своей лошади увлеченно палил по неприятелю и одним движением выкинул его из седла.

В следующее мгновение я, прижавшись к шее лошади, мчался в сторону дуэли царевичей. Не доезжая десятка метров до места падения царевичей, я соскользнул с лошади и ползком добрался до места столкновения.

Аккуратно раздвинув высокую траву, я увидел, как один из царевичей ползал вокруг второго, пытаясь оттащить его в сторону. Камзолы обоих валялись на земле. И черный с серебром фальшивого царевича, и зеленый форменный кафтан Преображенского полка - настоящего. Все остальное на царевичах было почти одинаково. Батистовые рубашки отличались кружевами, но на обоих были белыми. Штаны у одного черные, у другого - синие. И какой из них был настоящий, я бы не мог определить и под страхом смертной казни. И я был уверен, что никто не смог бы.

Кто там помнит, какие кружева или манжеты были у настоящего царевича?