Вещий Андрей. На грани

Глава 11

- Не торопитесь барон! – раздался знакомый голос со стороны.

Ландорф стал активно крутить головой в поиске того, кто посмел прервать его шоу. Иван Нарышкин никак не отреагировал, он продолжал вскрывать защитный купол.

Впрочем, царь Иван Алексеевич, тоже не стоял без дела. Он со своей стороны поднес руку к поверхности купола, в месте, где начинался разрез, и активировал свой Дар.

Я тут же убедился, что Иван Алексеевич Романов, царь и император всея России действительно мощный маг. Его энергия, проникнув сквозь разрез, созданный Нарышкиным, ударила своего дальнего родственника в грудь. Сила удара была такова, что Нарышкин отлетел от купола метра на три.

Однако, судя по всему, Иван Львович тоже был маг не из последних. Ну или не он, или не только он. Возможно, здесь была задействована сила Ландорфа или еще кого из врагов нынешнего режима.

Так или иначе, но Нарышкин встал и снова направился к куполу. При этом его лицо ничего не выражало. Ни гнева, ни ненависти, ни жажды победы. Ничего. Он просто встал, подошел к куполу, приложил руку к имеющемуся разрезу в магическом поле и нанес ответный удар по царю.

Иван Пятый, по-видимому, не ожидал такой прыти от своего дальнего родственника и не успел прикрыться. Удар магической энергии пришелся ему в правую часть грудной клетки.

Его отбросило от купола, и он, упав на пол, ударился головой, потерял сознание. Дальше произошло сразу несколько событий.

Воспользовавшись тем, что внимание Ландорфа сначала переключилось на поиски предложившего ему не торопиться, а потом на события у купола, я ударил по запирающему нас с Сергеем периметру. Сергей тоже быстро сориентировался и подпитал меня своей энергией.

С противоположной стороны прохода купола ударил Олег и пара офицеров, что были с ним заперты.

Большинство мятежников тоже наблюдали за событиями у купола, поэтому тоже не сразу отреагировали на происходящее.

В результате нам удалось разрушить магические стены своих клеток и с яростью врубиться в превосходящие силы противника.

Стремительность и напор были нашими союзниками, поэтому мы с ходу впятером положили с десяток иллюминатов. Капля в море, конечно, - их было не меньше двухсот, но лиха беда начало.

Тем более что я слышал, как с тыла мятежников атакует кто-то еще. Пока я не видел кто, но действовал он весьма успешно. Часть иллюминатов отвлеклась от нас и пошла на помощь атакованным с тыла.

Барон Морфей Ландорф пытался раздавать команды, но сам к драке не присоединялся. Наоборот, прикрывшись несколькими сторонниками, он старался не упускать из виду Нарышкина.

На мгновение что-то отвлекло внимание Ландорфа от Ивана Львовича. Нарышкин тут же перестал резать магический купол и начал оглядываться. В его взоре появилась, нет не осмысленность, а беспокойство и недоумение. Так, прежде, чем заплакать, начинают беспокоиться младенцы, если у них выпала соска.

Ландорф быстро вернул свое внимание к Нарышкину и тот, как ничем не бывало, продолжил резать магическое поле защитного поля.

Как ни странно, несмотря на то, что царь находился без сознания, магический купол продолжал работать.

Теперь я отчетливо видел силовой поток, который несколькими ветками тянулся от лежащего без сознания царя к четырем артефактам, образующим купол. Да, чтобы даже без сознания удерживать магический купол, надо быть действительно сильным магом.

Все это я заметил, когда вместе с Сергеем прорубался сквозь толпу мятежников на соединение с Олегом.

Наконец, нам удалось соединиться где-то в нескольких метрах от купола. Теперь мы впятером были вместе, но нас отделяло от Ландорфа каких-то три десятка бойцов.

Мы вынуждены были постоянно атаковать и быть как можно ближе к противнику, чтобы не дать им воспользоваться магией. Возникни у кого-нибудь из них такая идея, и он в сутолоке боя обязательно зацепил бы своих.

По этой причине не рисковали пользоваться магией и мы. И именно поэтому пока я пробивался к Олегу, я старался держать между собой и Ландорфом несколько его сторонников.

Теперь же оказался перед дилеммой, помогать тому, то атакует иллюминатов с тыла и потом вместе спасать царя или же пробиваться к куполу.

Принял решение спасать царя. Сейчас, когда мы вместе, у нас появилась возможность применить магию. Оставив одного офицера прикрывать наш тыл, мы вчетвером ударили по тем мятежникам, что отделяли нас от Ландорфа и Нарышкина.

Удар получился сильным. В той или иной степени, были выведены из строя минимум полтора десятка мятежников. Но самое главное — нам удалось привлечь внимание Ландорфа.

Барон, увидев, что мы находимся буквально в нескольких шагах от него, снова отвлекся от Нарышкина и переключился на нас. Я не сомневался, что совместным ударом по барону мы сможем парировать его удар, но вот что будет дальше? Одному богу известно.

Тем более барон, хоть и переключил внимание на нас, однако почему-то не торопился наносить удар.

- Как думаешь, почему он медлит? – спросил я у Олега. Олег, до этого как бы нехотя, одной рукой, отражал атаку сразу двоих мятежников, глянул в сторону Ландорфа:

- Он забирает силу Дара у Нарышкина. Сейчас может зарядить, мало не покажется, - ответил Олег.

- Пора с этим кончать! – я собрал всю мощь своего Дара в неширокий, но концентрированный поток и ударил. Но ударил не по Ландорфу, который, видимо, чтобы отвлечь наше внимание, пытался выстрелить в меня из пистолета.

Я ударил по Нарышкину. Ну как ударил. Я постарался придать потоку своей энергии свойство сильной, но мягкой руки, которая не бьет, а скорее отталкивает.

В результате Нарышкин отлетел метра на четыре от барона и как минимум метра на три от купола.

Судя потому как он, упав навзничь, тут же сел и стал протирать глаза, будто только что проснулся, мне удалось разорвать его связь с Ландорфом.

Как только Иван Нарышкин отлетел, барон сразу тревожно заозирался, пытаясь понять, что произошло.

Не давая барону вникнуть в ситуацию, я буквально в два прыжка оказался между ним и Нарышкиным, успев попутно заколоть парочку нерасторопных мятежников.

В результате барон оказался в полу окружении. Перед ним Олег, Сергей и пара офицеров, а справа от него я. Позади купол.

Мое положение, тоже было так себе. Я развернулся лицом к барону, справа от меня был купол, позади приходящий в себя Нарышкин. И я не мог применять магию. Если применю –довольно легко мог попасть по своим. Олег и остальные тоже не могли нанести магический удар по Ландорфу.

Недолго думая, я атаковал барон своим клинком. Морфей не стал заморачиваться и пальнул в меня из пистолета. Попал, сволочь. Я почувствовал, как пуля вошла аккурат в солнечное сплетение, чуть повыше шрама-цветка.

Меня слегка отбросило назад, но на ногах я устоял. Несмотря на то что из меня обильно полилась кровь, особой боли я не чувствовал.

Более того, я разжег в себе зеленую энергию жизни и попытался залечить рану, заодно и выгнать из себя пулю.

Все это я проделывал, вновь атакуя барона. На это раз мне удалось его достать концом меча, спрятанного в трости. Уж тут я шанса не упустил, и по клинку моего меча побежали голубые искры.

Когда клинок проник в тело барона, туда же ударила и моя магия. Ландорф замер, удивленно посмотрел на меня, потом на свою рану, куда вливалась моя боевая магия и рухнул на пол. Подскочивший Сергей, хотел было добить барона, но Олег остановил уже занесенную руку Шереметьева.

- Не надо, Сергей Михайлович. Может, я и не прав, но, мне кажется, не следует его добивать. Он слишком много знает, чтобы вот так спокойно умереть.

- И вы совершенно правы, милостивый государь! – раздался где-то рядом уже слышанный мною голос, привыкший повелевать.

Оглянувшись, я увидел моложавого человека, внешне очень похожего на Сергея. Рядом с ним с окровавленной саблей в руках стоял Янис.

Я переводил взгляд с Сергея на этого человека и не мог никак сообразить, что происходит.

Сергей тоже недоуменно разглядывал этого господина с повадками высшего аристократа. На нем, кстати, был очень знакомый костюм, который я совсем недавно видел.

- Дедушка? – удивленно спросил Сергей, - А как это все?

- Да, внучек, это я. Потом все объясню. Давай сначала разгоним всю эту шушеру.

Впрочем, разгонять никого не пришлось. Увидев, что их предводитель почти мертв, мятежники потянулись к выходу. Нет, они побежали на выход.

Олег предложил организовать преследование, но Янис сказал, что не надо, потому как на выходе их встретят морские солдаты.

Кто такие морские солдаты, я сообразил не сразу. Но потом понял, что так в эти времена называлась морская пехота.

- Но откуда? - спросил я

-Когда, вы, Андрей Борисович, приказали вынести князя – кесаря Ромодановского, мы с Федором Ивановичем, увидели, что он слишком плох, и решили отвезти его в Санкт-Петербург. Благо авалонский экипаж не пострадал.

Тут недалеко есть рыбацкая деревушка, — Федор Михайлович назвал ее Стрельней, мы встретили нескольких морских солдат. Они провиант закупали. Мы им рассказали, а князь-кесарь отдал несколько приказов. Вот они сбегали за своими и пришли сюда. А я успел отвезти туда князя – кесаря и вернуться назад. Здесь я встретил графа Шереметева, который пытался залезть в окно. Я помог, и мы вместе с ним пошли рубить супостатов.

- Хорошо, Янис, спасибо! Думаю, когда все закончится, князь-кесарь не забудет тебя. А забудет, я ему напомню. Можешь быть спокойным. И от меня огромное спасибо за помощь. Очень вовремя вы подоспели с «дедушкой», - это слово я произнес, максимально выделяя интонацией свои сомнения по поводу принадлежности упомянутого господина к родственникам Сергея.

Возьми, пожалуйста, этих двух кавалергардов и пойдите, возьмите под стражу Ландорфа. Ну и сделайте все, чтобы он не истек кровью.

Моложавый мужчина, безусловно, уловил мой тон, потому что посмотрел на меня со знакомым прищуром и весело произнес:

- И зря сомневаетесь, молодой человек, я действительно граф Борис Петрович Шереметев. Вот внук меня сразу узнал, а родную кровь не обманешь, - произнес этот человек. Потом внимательно огляделся по сторонам, убедился, что вокруг него только мы с Олегом и Сергеем, и негромко продолжил:

- Милостивые судари, вы очень хорошо сегодня зарекомендовали себя, как люди, заслуживающие доверия. Только поэтому я поведаю, что произошло.

Но все, что я вам расскажу дальше, является секретом рода Шереметевых. Пожалуй, самым охраняемым секретом рода. Кроме вас, о нем знают только двое в роду и еще государь.

Поэтому я вынужден взять с вас клятву магии и крови, что дальше вас этот секрет не уйдет.

Сергей и орк – молча кивнули. Я задумался, а потом сказал:

- Видите ли, уважаемый господин, я, может быть, и дал бы эту клятву магии и крови, если бы знал, что это за клятва такая. Поскольку у меня была контузия, я не помню, что это за клятва.

Услышав это, Олег Сельвестрыч, рассмеялся и хлопнул меня по спине:

- Ну это просто сейчас, все расскажу. Клятва магии и крови дается на магии и крови. Тот, кто дает такую клятву, своим оружием добывает каплю своей крови. Потом произносит клятву и сжигает эту каплю крови своей магией.

В результате, если эта клятва будет нарушена, нет, даже не так, если будет попытка нарушить эту клятву, клятвопреступник тут же погибает от своей же магии.

- Не слишком ли серьезная клятва. А если клятва дана по принуждению или в безвыходной ситуации или опрометчиво? Или кто-то будет знать, что ты давал клятву и приложит все усилия, чтобы выведать, только ради того, чтобы уничтожить поклявшегося? – спросил я.

Как оказалось, все эти моменты предусмотрены в процедуре клятвы. Клятва дается только один на один, никто не может присутствовать при даче получении клятвы.

Если кто-то третий только узнает, о чьем-то намерении принести клятву, то клятвоприношение не сработает. Если же кто-то третий попытается подслушать, подглядеть процедуру и содержание клятвы-то он немедленно погибнет.

Клятву на крови и магии может принести, только тот, кто своим оружием и магией убил врага. И убил только в бою. Криминальные убийства и дуэли в счет не идут. Иначе не сработает. Это условие гарантирует, что тот, кто приносит клятву – воин, отвечающий за свои слова, в том числе и жизнью, а не какой-нибудь балабол или запальчивый юнец.

Наконец, берущий клятву, в свою очередь, тоже клянется, что когда понадобиться он принесет ответную клятву.

- А если не буду приносить клятву, а просто силой узнаю ваш секрет – спросил я у Шереметева.

- Так, я не смогу вам его рассказать, просто не успею, я ведь тоже клялся на крови и магии, что поведаю его только поклявшемуся – ответил граф.

Такая себе круговая порука, но в целом идея выглядела здравой, и я решил тоже принести клятву.

Олег воспользовался своим Даром и организовал магический защитный периметр, откуда не выходили ни звук и не картинка.

Мы все одновременно нарезали своими клинками себе пальцы, выдавили по капле крови, зажгли каждый свой Дар и хором произнесли: «Клянусь»

В этот момент над пальцем графа Шереметева из эфира соткалась графская корона, у Сергея почему-то желудь, у Олега Сельвестрыча, символ всего рода орков – половина хризантемы и какая-то загогулина, а у меня почему-то земной шар. Впрочем, через мгновение, все эти символы превратились просто в инициалы.

- А как понять, что клятва была принесена? – спросил я.

- Ты над своим пальцем увидишь сначала знак своего рода, а потом свои инициалы. У остальных ты увидишь только их инициалы. Соответственно, и они так же. После этого есть порядка десяти минут произнести содержание клятвы и завершить все это словами: «Клянусь».

- А почему… - начал было я, желая узнать, почему я видел символы всех остальных, а заодно, что означает знак Земли, но вовремя, придержал язык. Раз не положено видеть чужие знаки, значит, и говорить насчет них, наверное, тоже.

Между тем граф Шереметев поведал на свой страшный родовой секрет. После того, чего я в этом мире насмотрелся, этот секрет не произвел на меня особого впечатления. Мог бы и сам догадаться.

Как оказалось, глава рода имел Дар воскрешения. Он мог восстать из мертвых, но при условии, что его убьют в бою и не успеют вылечить. При этом он становился на двадцать пять лет моложе. Однако фокус не удавался, если его во время смертельного ранения начинали лечить, или же он сознательно подставлялся. В этих случаях Дар не срабатывал.

После такого воскрешения обычно приходилось отходить от дел или тщательно маскироваться, или брать другое имя из рода. Иначе ему грозил светский скандал с разоблачением и неудовольствие царствующей особы.

После того как граф Борис Петрович Шереметев все это нам рассказал, присовокупив сюда, что это второй его раз, мы все по очереди произнесли: «Клянусь». Как только, мы это сказали в воздухе, - над каждым вспыхнула россыпь искр и все закончилось.

Вся эта процедура заняла порядка пяти — семи минут, после чего мы вернулись к разгребанию результатов мятежа.

Всех рядовых мятежников повязали морпехи под командованием какого-то прапорщика, а самого Ландорфа – Янис с офицерами, что сражались с нами плечом к плечу.

Иван Львович Нарышкин, похоже, так окончательно и не пришел в себя. Он сидел на каком-то пуфе, зажав голову руками и медленно раскачивался из стороны в сторону?

- Что плохо, Иван Львович? – присаживаясь рядом на стул, спросил я.

Ответить Нарышкин не успел.

Со стороны царского защитного купола раздалось какое-то мерное гудение, а потом топот, похожий на прохождение большого числа воинских колон.

Метнувшись к куполу, я увидел, что имперские боевые маги ожили. Они стали шевелить руками и ногами, как будто разминались после нахождения в одной позе. Собственно, так оно и было на самом деле. Но самое страшное их страшная магическая мощь стала расти.

Похоже, маги готовились нанести удар!