Товарищи ученые

Глава 3

Он еще малость помолчал. И сказал:

— Я тоже сперва удивился. Мне Серега по секрету шептанул, что переводится. И чтобы я никому ни слова. Ну, естественно, я — молчок. А он мне говорит: знаешь, хочу с тобой поделиться, только ты никому. Знаешь… я заметил наблюдение за собой.

— Наблюдение? — искренне удивился Георгий. — Какое наблюдение⁈

— В частности — прослушивание, — спокойно ответил Фрэнк. — Вы не знаете, где он жил?

— Нет, — сказал я.

— В пятом комплексе, неподалеку от пожарного пруда.

Тут, наверное, нужно небольшое пояснение.

В Сызрани-7 улиц практически не было. Вернее, были, но стихийные. Названия возникали сами. Вот, например, этот самый пожарный пруд — непреложное требование техники безопасности в 60-х годах…

Ну, если уж тема повернула сюда, то скажу, что имелась в городке целая пожарная команда: военнослужащие МВД. Два офицера: капитан и лейтенант; несколько прапорщиков, сержанты сверхсрочной службы, солдаты-срочники, автопарк. Вся численность полностью по штату, некомплекта не было, за этим следили строго. Личный состав тоже отборный. Короче говоря: пожарный пруд, как резерв воды на случай борьбы с возгоранием был предусмотрен в обязательном порядке. Сызрань-7 ведь возводилась второпях, по ходу пылания начальственных задниц и кресел во время Карибского кризиса. Прогресс, однако, на месте не стоит, а уж в научном-то городке сам Бог велел все делать по высшему разряду! И вскоре пожарную часть оснастили водопроводом высокого давления, пруд функционально стал не нужен. Однако остался, куда же его денешь. Землей не засыплешь. Кто-то додумался посадить вокруг него ивы — стало совсем шикарно! И вот участок за прудом — там было несколько коттеджей — стал называться Запрудной улицей. Так все и говорили, и я, хоть убей, не знаю, официальное это название или народное.

Но это было исключение. А вообще, жилмассивы в городке по-модному называли комплексами. Изначально их было пять, сейчас одиннадцать. И нумерация домов была такая: Второй комплекс, дом пять. Все жители к этому привыкли, никто не путался. Сказано: Восьмой комплекс, дом три — и все ясно. А посторонним это знать не надо.

Сашка понизил голос:

— Только смотрите, товарищи ученые, физики и медики… Мне по секрету, и я вам по секрету. Исключительно как друзьям, полагаясь на вашу порядочность. Надеюсь, что на вас поток информации и остановится.

— Вах! — карикатурно воскликнул Жора. — Клянусь родным Тифлисом!

— Тут вообще история такая, — Фрэнк невольно понизил голос. — Серега сказал: дескать, сперва какое-то странное чувство возникло. Неприятное такое. Как будто, говорит, в квартире кто-то был во время моего отсутствия. Какой-то домовой!

— Вещи не на месте были?

— Да! Причем на кухне. Тарелки чуть сдвинуты. А Серега, он аккуратист неимоверный, педант до мелочности. Заметил сразу! Тарелки в кухонном шкафу чуть-чуть, но не на месте. Потом еще что-то… Словом, вот такие странные дела.

— Призрак замка Моррисвиль! — развеселился Татаренко.

— Типа того. Призрак Сызрани… Но ладно, черт с ним, мистику оставляем бабушкам деревенским на завалинках. Что тогда может быть? Как это объяснить? И главное — как будто не раз и не два, а такое устойчивое чувство. Не отступает.

— К невропатологу! — вынес я шуточный вердикт. — Жора, ты в этом направлении силен?

— Нэ особо. Я все-таки терапевт широкого профиля. Но с какими-то азами, бэсспорно, знаком.

— Ну, товарищи ученые! — поморщился Фрэнк. — Не о том речь. Короче: не отпускает чувство, что пока хозяина нет дома, кто-то неведомый посещает квартиру. А Серый же не дурак, он и сам прекрасно понял, что тут точка бифуркации. Два пути: либо и вправду к доктору, либо что-то неладно в нашем Сызранском царстве-государстве. Ну, первое, сами понимаете, отпадает…

Я кивнул механически. Чего тут не понять! Обращение к невропатологу, тем паче к психиатру — огромная пробоина в научной карьере. Хотя могла быть и не критической. Советская власть прекрасно понимала, что среди ученых немало чудиков, балансирующих на грани психической нормы. А иной раз и заглядывающих за эту грань. Гениальность даром не дается! Но если такой человек дает реальный научный результат с огромной практической важностью — ну ладно, пусть дуркует, шут с ним. Лишь бы пользу приносил, и лишь бы совсем крыша не улетела.

Да, такое могло быть. Но оно прощалось уже состоявшимся гигантам научной мысли. А молодому растущему ученому, которому надо строить карьеру, такое противопоказано категорически.

— … отпадает. Ну и, короче, стал наш Маслов осторожно обшаривать квартиру. Толково, разумеется. Сперва проанализировал: где оно может быть?

— Оно? Подслушивающее устройство, что ли⁈

Я воскликнул это, догадавшись, но не поверив ни догадкам своим, ни ушам. А Фролов подтвердил с видом эксперта высочайшей квалификации:

— Точно так.

Здесь оторопели все — даже в густых сумерках, почти в ночи можно было увидеть обалделые физии. Вовка аж крякнул:

— Ну! Это ты загнул, Фредди, втроем не разогнуть. Шпионских фильмов пересмотрел? «Ошибка резидента»…

— Сейчас разогнете, — пообещал Санька. — Смотрите: он подумал — если и вправду есть «жучок», то где он может быть?

— В кухне, — сказал я.

Фрэнк взглянул на меня как на вундеркинда.

— Точно. Почему ты так решил?

Я усмехнулся:

— Ну, во-первых там проще спрятать среди разных технических коммуникаций. А во-вторых, на кухнях ведется много всяких необязательных разговоров. И если уж подслушивать, то именно там. Согласны?

— Совершенно, — без малейшей шутки сказал Фрэнк. — Совершенно. Вы как всегда правы, Макс Отто фон Штирлиц.

— Я разве всегда прав? — с иронией удивился я.

— Большей частью.

— Ты давай не отклоняйся, — буркнул рассказчику Володя.

— Да, — согласился Фрэнк. — Короче говоря, Серега начал искать. Вот прямо интересно было бы на него посмотреть со стороны в эти минуты! И что вы думаете? Нашел! Где? Да где сроду не догадаться. Под раковиной. Где сливная труба уходит в стену. Вот разве кто сунется туда в здравом уме с ученой степенью, а? Неглупо придумано. Очень неглупо!

— Погоди, — растерянно сказал Яр. — Ты что, серьезно?

— Серьезней не бывает.

— Поверил?

— Сразу. Не тот он человек, чтобы сказками кормить.

— И ты молчал? — спросил Володька с подозрением.

— Ну почему? — невозмутимо парировал Саня. — Вот вам говорю.

Слушатели помолчали, и я угадал, как всех посетила примерно одна и та же мысль: ну, если так, то это либо родные органы нас берегут, либо…

А вот отсюда уже начинались вольные догадки. Если это не наша служба режима и безопасности, то кто?

Ответ напрашивался сам собой.

Нечего и говорить, что объект «Сызрань-7» представляет огромный интерес для иностранных разведок. Нет сомнений и в том, что этим разведкам удается и забросить в нашу страну из-за кордона отлично обученную агентуру, а также завербовать местную из морально неустойчивых граждан. И отсюда предположение: шпионский вирус проник в наукоград, внутрь периметра. И что подслушивающие устройства, в просторечии «жучки», не рассеяны по квартирам сотрудников. Может быть, и у нас.

Разумная версия? Более чем!

Не знаю, насколько посетила эта мысль каждого из нашей компании, но меня — точно. И еще я решил, что балаболить об этом пока нечего. А нужно сперва самому проверить, выяснить…

Итак, допустим, что подслушивающие устройства могут быть в принципе. Допустим, что они установлены и в нашей квартире. Допустим, что в кухне. Допустим, что стандарт один: устанавливать жучки за канализационной трубой… Вот и посмотрим!

Как нарочно, назавтра вышло так, что Володя задержался на работе после окончания трудового дня. Руководство попросило. Я тут же энергично припустил домой, надеясь, что и наша квартирная хозяйка Зинаида Родионовна тоже будет отсутствовать. Бабушка она была очень коммуникабельная, охотно моталась по соседям, и шансов оказаться дома одному у меня было побольше пятидесяти.

И сбылось! На самом деле дома никого. Я на всякий случай крикнул: «Зинаида Родионовна!» — получил в ответ тишину и сразу полез под раковину.

Где ничего не нашел. Смотрел внимательнейшим образом, и пальцами пощупал за трубой — нет, пусто.

Чертыхнувшись, я попятился из-под мойки — и в этот момент в замке заворочался ключ.

Мысленно чертыхнувшись, я попятился из-под раковины и, как назло, зацепился футболкой на спине за что-то непонятное.

— Володенька-а! Максимушка-а!.. — умильно пропел старушечий голос.

Наша квартирная хозяйка Зинаида Родионовна Бок была не такая уж и бабушка — семидесяти нет. Но, во-первых, в те годы люди вообще выглядели гораздо старше, чем в двадцать первом веке, а во-вторых, Зинаида Родионовна сама превратилась в старушку, овдовев. Не то, чтобы опустилась, но психологически как-то переломилась. Решила, что ее удел — время дожития. Что больше в ее жизни не будет ничего, кроме того, что день за днем, зимы-весны, годы… И это надо спокойно прожить — и все.

Понятно, что при данном раскладе вдова стремительно постарела, хотя со здоровьем у нее никаких проблем не было. Но она вся мысленно переехала в прошлое. «Как при Леониде Робертовиче,» — это был ее бесконечный припев.

Леонид Робертович Бок был, разумеется, немец. Разумеется, наш, русский. Из Крыма. Все это я узнал от Зинаиды Родионовны, которая могла говорить о муже неустанно. Благодаря этому я даже составил психологический портрет покойника. Это был такой упорный, надежный труженик, не хватавший звезд с неба, не сиявший разумом, зато на своем участке работы выполнявший все досконально и качественно.

Добротный инженер-конструктор, он добился попадания в секретный наукоград, что при его «пятом пункте» было непросто. Запись в графе «национальность» напрягала особистов и кадровиков — хотя, конечно, официальных запретов не было, но негласные распоряжения… Взгляд кадровика обязательно спотыкался о слово «немец» в пятом пункте анкеты, и — ну нафиг, от греха подальше! Если есть возможность заменить на русского или украинца, то лучше заменить. Крепче спать будешь.

Так вот, выходит, конструктор Леонид Бок оказался незаменим. Прорвался в «Сызрань-7». Чуть ли не в пятьдесят лет с натугой защитил кандидатскую. То есть, в том возрасте, когда ведущие ученые давно уже доктора, член-корры, академики… Получил медаль «За трудовое отличие». Потом медаль «Ветеран труда». А потом помер. И теперь жил в бесконечных воспоминаниях Зинаиды Родионовны.

— Я здесь! — сдавленно отозвался я, ворочаясь под раковиной и безуспешно пытаясь освободиться. Зацепился, блин! Не отцепишься.

— Что с вами, Максим? — ужаснулась хозяйка, входя в кухню.

Воспитанная старушка разговаривала с нами строго на «вы».

— Решил проверить, — глухо отозвался я. — Показалось, что мойка протекает.

— Ах, как это неприятно! И вы сейчас рубашку порвете… Погодите, я вам помогу.

И она убрала зацеп — складку футболки, которую задел кронштейн раковины.

— Спасибо, — я выбрался и распрямился. — А насчет протечки не волнуйтесь. Все нормально. Показалось! Я проверил тщательно. Не течет.

— Ах, слава Богу! — Зинаида Родионовна всплеснула руками. — А я уж было испугалась… Конечно, когда Леонид Робертович был жив, ничего подобного и представить было нельзя! Он все проверял и перепроверял заранее, всю домашнюю технику, представляете?

— Конечно. Решал проблемы, пока они еще не стали проблемами. На дальних подступах.

— Да, да! Вы так верно это сказали… Вы умеете формулировать, вот сразу видно настоящего ученого! Ах, Максим, как хорошо, что ничего не протекает, с трубами все в порядке! Я, знаете ли, так напугалась… Мало было этой гари, так еще бы и трубы потекли. Это ужасно было бы!

— Какая гарь, Зинаида Родионовна⁈ Простите, не понял.

— Ну, как же! А Володенька вам ничего не говорил?

— Нет.

— Ну как же: на кухне стал ощущаться запах гари! Раньше не было такого, это точно. Пахнет чем-то горелым. Не так, чтобы сильно, но я же чувствую…

И она вдруг прервалась. И даже в лице переменилась. Как будто сделала открытие чрезвычайной важности. И голос изменился, она зашептала таинственно:

— Знаете, Максим, я кажется догадываюсь… Это он! Я не сомневаюсь теперь.

— Кто? — от неожиданности я тоже заговорил шепотом.

— Ну как же! Я ведь вам говорила. Этот, со второго этажа. Как его там: Дементьев, Демидов… Не вспомню, к сожалению. Подозрительный тип! Очень подозрительный. Мне он сразу не понравился, как только въехал сюда. Взгляд такой неприветливый. И не поздоровается толком, так, буркнет что-то, и все.

Я понял о ком речь, но тоже не смог вспомнить фамилию. Действительно, не то Демидов, не то Дементьев… А может, и Давыдов. Работает в третьем корпусе, кандидат наук. Холостой. Жил в общежитии, а тут вдруг освободилась однушка в нашем доме, он сюда и переехал. Это было с месяц тому назад.

И вот Зинаида Родионовна этого как бы Демидова-Давыдова невзлюбила не пойми с чего. Сотрудник как сотрудник, совершенно ничего особенного. Да, бука такой, не улыбнется, слова лишнего не обронит. Но среди ученых много подобных персонажей, со странным сумраком на чердаке. И этот ничем не выходил за пределы нормы.

Однако Зинаида Родионовна упорно бухтела: что-то ей было не так.

— Это непременно он! Знаете, за ним надо понаблюдать.

Она многозначительно умолкла, поджав губы. Все морщинистое личико внезапно приобрело необычайную важность.

В первый миг я не понял:

— Понаблюдать?.. В каком смысле?

И вдруг догадался — в каком.

Хозяйка все молчала, важно надувшись.

Я не удержался от улыбки:

— Зинаида Родионовна! Вы что, намекаете, что он может быть агентом зарубежной разведки?

— Я бы этого не исключала, — произнесла она замогильным от таинственности голосом.

— Гос-споди… — протянул я, чем явно ее обидел. Она, должно быть, угадала в этом слове тот самый смысл, что в нем и содержался: ну, бабка пересмотрела да перечитала шпионских детективов до помутнения мозгов. Майора Пронина какого-нибудь.

— Ах, Максим, вы еще такой молодой! — воскликнула хозяйка с легким упреком. — Еще так мало знаете жизнь!.. Если бы вы знали, что бывает на белом свете! Вот мы с Леонидом Робертовичем работали на оборонном заводе, и там взяли с поличным одного техника. Можно сказать, на наших глазах. Представьте себе! Да, выполнял задание не то американцев, не то канадцев, точно не скажу. Так ведь разве подумаешь⁈ Самый обычный молодой человек, комсомолец, активист… В самодеятельности выступал! А оказался вот кем.

Она зловеще покачала головой.

А я вдруг посмотрел на дело с другого ракурса. А что? В бабкиных словах что-то есть, какая-то золотая жилка! Только надо ее как следует раскопать.

Я спохватился, заметив, что упустил разговор. Зинаида Родионовна что-то бубнила нелестное про соседа:

— … горелым стало пахнуть, я же чувствую! Вот что он там делает у себя? Что жжет?

— Думаете, это он?.. — механически пробормотал я.

— Ах, Максим! Ну что вы! А кто же? Кому же еще⁈ Раньше ведь такого не было. Воздух в кухне стал тяжелый, спертый, я же чувствую!

Признаться, я этого не замечал, но кто знает, может, обоняние у старухи как у леопарда. Невольно я вскинул взгляд на вентиляционную решетку…

И поразился.

Отверстие кухонного дымохода было задрапировано съемной жестяной решеточкой. Никогда я в нее не вглядывался… Да что там вглядываться в такую житейскую мелочь! Ну есть она и есть, и все на том. А вот теперь бабулька понесла как будто чепуху, и надо же…

Решетка была как будто чуть выгнута, перекошена, как будто кто ее потревожил совсем недавно.

Я не поверил своим глазам, хотя вида не подал. Но всмотрелся. И понял, что не ошибся.

Еще раз: решетку дымохода кто-то недавно отворачивал и второпях вновь привернул.