Товарищи ученые

Глава 12

Несколько секунд я стоял молча, глядя на тело и свыкаясь с новой реальностью. Чувствуя, что судьба распорядилась так: я перешагнул некую черту, из-за которой нет возврата.

Самого лица не было видно, волосы расплылись вокруг головы, словно темные водоросли. Одежда — легкая ветровка светло-серого цвета; видимо, джинсы. Точно это я установить не смог, потому что ниже пояса почти все было под водой.

И несмотря на безликость и недвижимость тела, оно сразу же почудилось мне отдаленно знакомым. Безусловно, я не был близко знаком с этим человеком. Иначе бы узнал. Но где-то я его видел…

Хотя, конечно, здесь-то, в «Сызрани-7» все друг друга видели.

— Вот, — испуганно пробормотала мне в затылок Аэлита. — Господи! Я не буду смотреть.

— Смотреть тут нечего, — согласился я.

Покойник обнимал неподвижную гладь пруда слегка раскинутыми руками. Странное, дикое, неправдоподобное зрелище! Я на мгновенье ощутил легкую оторопь, вернее даже отключку, что ли. Как будто все вокруг — сон-не сон, черт знает, что. Какой-то параллельный мир.

— А-ах! — вдруг ахнула за моей спиной Аэлита.

— Ты что⁈

Я не заметил, как перешел на «ты», она тоже не заметила.

— Слушай… — потрясенно произнесла девушка.

— Слушаю, слушаю.

— Мне кажется… Или я ошибаюсь⁈

— Ну? — подстегнул я. — Говори смелей!

— Мне кажется, я его узнала, — каким-то замогильным голосом прошептала она. — Куртку эту видишь? Такая была только у…

Стоило ей так сказать — и у меня как будто пелена упала с глаз. Словно лампочку включили в темноте.

Я тоже узнал несчастного.

Утопленник был не кто иной, как… бас-гитарист Виталий с невыясненной фамилией!

— Постой, — сказал я. — Это что, басист из «Взрыва»?

Аэлита лишь кивнула в ответ, не в силах что-либо сказать.

Хорошо, что я полуобернулся в этот момент. Подозреваю, что филолог так же молча просто бы кивнула моей спине.

Насчет женской логики повторяться не буду.

Мысль заработала как ядерный реактор. История-то получается все интереснее и интереснее. Факты упорно строятся в одном направлении…

Впрочем, это лишь одна сторона событий. Имеется и другая. И она сейчас важнее: нужно дать этому делу официальный ход.

Стремительный анализ в вышколенных физикой мозгах — и я принял решение.

Милиции как таковой в Сызрани-7 нет. Ее функции исполняет Отдельная рота Внутренних войск, отчасти ВОХР. Причем исполняют формально. Уровень преступности в наукограде — ноль. В буквальном смысле. Ни одного преступления зафиксировано до сих пор не было. По крайней мере, официально. Объясняется это легко: тщательным подбором кадров и нежеланием отобранных покидать это место.

Да, разумеется, и в данном случае, возможно, никакого преступления нет, а есть только несчастный случай. Но…

Но это опять же пока фантазии из серии «на воде вилами». А нам нужно пером на бумаге. На бланке протокола.

— Вот что! Надо сообщить в систему. Идем!

— Куда?

— В расположение роты. Это не близко, но идем. А по пути как раз и установим нашу позицию. Время будет. Итак: каким образом мы оказались на месте происшествия? Как это объяснить?

Говоря это, я уже быстро шагал к коттеджам. Аэлита суетливо поспевала за мной.

— Как объяснить? — переспросила она. — Ну как…

— Свидание друг другу назначили? В самом укромном месте, подальше от посторонних глаз?

— Н-ну… в общем, это правдоподобно.

— Согласен. Строго говоря, это правда, но сейчас важнее, что это правдоподобно.

И тут я вынул конверт и вопросил с карикатурной суровостью:

— Это ваше рукоделие, мадемуазель?

Лицо девушки пошло пятнами багрянца:

— Ну-у-у… Э-э-э…

— Э, ю, я — последние буквы алфавита, — передразнил я. — Знаю и без филологов. Ладно, ответ примерно понятен! И каков смысл послания?

Аэлита прерывисто вздохнула. Весь разговор протекал на быстром ходу, почти на бегу.

— Да какой тут смысл! Никаких секретов. Просто хотелось с тобой встретиться. Наедине. Пообщаться, поговорить. А дальше… ну, там видно будет. Ну и вот так немного поиграть в загадки. Интересно же! Ну, игра такая.

— Допустим, ответ принимается. А первое письмо, нетрудно понять, тоже твое? Дислокация в «Электроне».

— Ну, конечно, а чьё же ещё…- она вздохнула, но стесняться, похоже, перестала. — А ты, кстати, почему не пришел?

— А ты откуда знаешь, что я не пришел?

— Оттуда! Разведка доложила точно.

Кажется, совсем отошла от стресса. Это хорошо.

— Слушай! Это очень серьезно. Очень. Скажи, пожалуйста, еще раз: ты в самом деле просто хотела поближе познакомиться со мной? И все? Никаких других интересов?

— Абсолютно!

— Ничего необычного не хотела сообщить мне? Ничего подозрительного, что увидела здесь, в городке. Может быть, просто странного. Необычного Постарайся вспомнить! Это сейчас очень важно.

— А что? — так и вскинулась она. — Что-то было⁈

— Пока давай без встречных вопросов. Только отвечай!

Аэлита немножко внутренне напыжилась. Однако, решила не обострять.

— Да нет, конечно, Максим, ну что ты! Никаких задних мыслей, ни на грош, ни на копейку! Совсем! Я просто хотела тебя вытащить на… ну, на свидание. Вот и все! А этот труп… Да он как гром с ясного неба! Я чуть в обморок не свалилась, когда увидела.

— Верю, верю.

Это не просто отговорка. Я действительно поверил.

Значит, эти загадочные письма не имели никакого отношения к основной линии событий. И значит, поле действий осложняется? Да как сказать! Один мотив на самом деле ушел. А вот прочие…

А о прочих надо думать, думать и думать.

Но самое-то интересное — что прихоти судьбы никто не отменял! Вот ведь какая штука. Письма внезапно привели нас к взрыву, к тому, что как-то перевернет мир… Ну, по крайней мере, вокруг нас.

Между прочим, в этом свойстве бытия кроется то, что ломает самые хитрые, самые изощренные планы злоумышленников. Они выстраивают коварнейшие, хитроумнейшие схемы, все продумывают до мельчайших мелочей — и внезапно все это летит к черту из-за какой-нибудь самой мелкой случайности.

Эта мысль родилась вспышкой, озарением, очень заинтересовала, но прервалась Аэлитиным возгласом:

— Слушай! Максим! Неужели это… это… ну…

Она прямо-таки страшилась произнести ужасное слово, и я ее понимал. Слово не воробей — древняя мудрость, и первый, произнесший это, если не понимал, то смутно улавливал суть необузданной энергии, вылетающей в мир вместе с высказанным — нам не дано предугадать, как это отзовется. Поэтому, если не хочется что-то говорить, чувствуешь внутренний дискомфорт, боишься даже — ну и промолчи.

— Ты хочешь сказать, что это не похоже на несчастный случай?

— Да. Преднамеренное…

Она вновь запнулась, не решившись сказать.

— Не знаю, — сказал я твердо. — И гадать тут нечего. Надо методично, шаг за шагом разбирать ситуацию… А вот уже и пришли! Вон они, ротные казармы, видишь?

— Ага.

Отдельная рота охраны со своими службами: гараж, склады, стрельбище, вольеры караульных собак, кухня животных — располагались компактно, городок в городке. Хотя, конечно, посты у них были планомерно расположены по всей территории. Даже свой электрогенератор в роте имелся на всякий случай.

Сейчас, в столь позднее время, я не надеялся застать командира роты майора Зарубина — но кто-то из офицеров, как минимум дежурный по части, обязательно должен быть.

— Прибавим шаг! — велел я.

— Ой, я не могу уже! — закапризничала девушка. — У меня сейчас ноги отвалятся.

— Можешь, — твердо сказал я. — А ногам твоим от этой тренировки будет только лучше.

Нам повезло: на дежурстве оказался заместитель ротного, капитан Буров.

Оба они, и майор и капитан, были старые служаки, обоим за сорок. Сюда, в седьмую Сызрань, очевидно, попали на тупиковые должности. Вряд ли вырастут, отсюда и уйдут на дембель. Они и внешне даже были похожи, как будто служба уравняла их: невысокие, крепкие, коренастые. И у обоих короткие аккуратные усы.

А повезло нам вдвойне: Буров не просто оказался на дежурстве, а прямо на КПП (контрольно-пропускном пункте).

На нас он, понятное дело, воззрился с первичным непониманием.

— Здравия желаю, Петр Иваныч! — поздоровался я не совсем по-уставному, но надо было дать понять, что я капитана худо-бедно знаю. Кредит доверия, так сказать.

— А-а… м-м?.. — такая была реакция, а прищур глаз сказал мне о том, что Буров пытается вспомнить, кто я такой.

— Младший научный сотрудник Скворцов, — отрапортовал я. — Работал во втором корпусе, теперь в первом.

— А-а! — капитан прояснился. — Помню, помню!

Вряд ли он помнил, но авторитет требовал ответить так.

— Товарищ капитан, — сказал я жестко. — У нас на территории ЧП.

Лицо и взгляд дежурного по части изменились. Он хотел что-то сказать, но я продолжил:

— Сейчас объясню! Вот это наша гостья, дочь Кондратьева Ипполита Семеновича, начальника отдела снабжения…

— Знаю, знаю! — произнес он нетерпеливо. — Дальше!

— Дальше было так. Мы с ней гуляли. Дело молодое, сами понимаете. И совершенно случайно наткнулись на труп. В пожарном пруду. Представляете?

Капитан окаменел. Глаза выкатились.

— Что⁈ — не поверил он.

— Товарищ капитан, — повторил я вразумительно. — Мы тоже в первый миг глазам своим не поверили. Еще раз: в пожарном пруду обнаружено мертвое тело. Я полагаю, вы не считаете это шуткой⁈

Надо отдать должное старому служаке, прошедшему огонь и воды суровой житейской школы.

— Так, — сказал он решительно. — Значит, в пожарном пруду обнаружен утопленник?

— Утопленник, не утопленник — не знаю, но в пруду. Все верно.

Зам ротного мгновенно поразмыслил.

— Так, — повторил он. — Толково говоришь, молодец. Образование не зря дается. Ладно! Значит так: сейчас соберу опергруппу, поедете туда. Покажете, объясните все. Дальнейшее по обстановке.

И зычно крикнул в глубь КПП:

— Ахмедов!

— Я! — ретиво выскочил из недр здания ефрейтор, не то казах, не то киргиз.

— Найди старшего лейтенанта Елагина. Пусть берет дежурную машину с водителем… Стоп! И еще прапорщика Волчкова найдешь. Понял? Обязательно!

— Так точно!

— Повтори приказ.

Тот невольно вытянулся по стойке смирно:

— Найти старшего лейтенанта Елагина, прапорщика Волчкова, и пусть на дежурке едут сюда, на КПП!

— Выполнять.

— Есть!

Ефрейтор припустился выполнять приказ, а капитан обратился к нам:

— Ну-ка еще раз поподробнее.

Я изложил подробнее. Но без рассуждений. Только факты. Дежурный по части слушал, кивал, однако более ничем своего отношения к рассказу не выразил. А выслушав, спросил:

— Не опознали мертвеца? Или хотя бы там похож он на кого-то?

Теперь кивнул я:

— Есть такое, — я повернулся к Аэлите: — Расскажи.

Она поспешно проговорила:

— Ну, это не точно, но как будто… словом, похож на Виталия Кленова. Это научный сотрудник из Четвертого корпуса. И еще он в музыкальном ансамбле играет на гитаре. Точнее, на бас-гитаре.

Ага! — отметил я про себя. Кленов, значит. Запомню.

Капитан изумленно воззрился на девушку:

— Это как, мать его… То есть, извините! Это что, и такие у нас теперь есть, что ли? Скоморохи? Шуты гороховые?

— С недавних пор, — уточнил я.

Он неодобрительно покачал головой:

— Вот делать не хрен… Науку надо двигать, оборону крепить, а они скачут, пляшут, как макаки в цирке! Тьфу! Извините обратно.

— Да ничего, — вздохнула Аэлита.

Послышался отдаленный рокот мотора, стал быстро приближаться.

К этому времени почти стемнело, но территория части была ярко освещена и по периметру, и внутри. И нам отсюда видно было, как на плацу между казармой и столовой суетятся несколько бойцов — видимо, суточный наряд.

Из-за казармы вырвался УАЗ-469 с брезентовым верхом, повернул влево, к нам, понесся по бетонке, подскакивая на стыках плит.

— Миронов! — крикнул капитан. — Открой ворота.

Невидимый Миронов где-то нажал кнопку — лязгнуло, брякнуло, здоровенная плоскость ворот с воем и грохотом поползла в сторону. Буров сделал водителю такой ловкий жест, который без слов понятен. Одной правой рукой показал: выезжай за ворота и тормози.

Шофер так и сделал.

Передняя дверца джипа открылась, оттуда выглянул щеголеватый молодой старлей в портупее, галифе, сапогах:

— Что случилось, Петр Иваныч? Что за шум, а драки нет?

— Не каркай, — хмуро буркнул капитан. — Глядишь, будет нам и шум, и драка, не приведи Господи. Вон, ребята говорят: труп на территории обнаружен. Они случайно наткнулись. Езжайте с ними, покажут, где.

Старлей обомлел. Протяжно присвистнул:

— Ты что, Иваныч, серьезно⁈

— Нет, блин, хохма такая! Я тебе кто? Аркадий Райкин?

Елагин смутился:

— Да нет, конечно. Прости, это я так… Да ты меня как ведром по башке! Это где же?

Буров отвечать не стал. Сделал нам приглашающий жест:

— Лезьте в машину. По пути объясните ситуацию.

Мы забрались на заднее сиденье, где за шофером скромно притулился невзрачный прапорщик тоже в «дежурной» униформе с портупеей. На груди у него синел значок-«гробик», свидетельствующий об окончании гражданского техникума. У офицера же на кителе красовался «ромбик» со звездой — высшее военное училище.

Я сразу же сказал, что тело обнаружено в пожарном пруду, обозначил, конкретно в каком месте. Объяснил, что мы гуляли, решили хлебнуть романтики, забрели в уютное безлюдное место…

— Ну и такая вот романтика приключилась.

— Да уж, — пробормотал старший лейтенант. — Прогулялись, называется.

— Что случилось, то случилось. Зато ЧП обнаружили. А так, глядишь, и до утра бы никто не знал.

— Тоже резонно, — признал он. — Еще раз: это где?

Я постарался растолковать детальнее. Старлей повернулся к шоферу:

— Гарифуллин, понял, где это?

Тот кивнул и ответил довольно развязно:

— Знаю, товарищ старший лейтенант! Проедем к берегу, без вопросов, там спуск есть.

Видно, что старослужащий — и пилотка лихо на бок заломлена. Молодой бы себе так не позволил.

Лейтенант хмыкнул:

— Купались, небось, там?

— Не без этого, — рассмеялся солдат. — Было дело. И не раз. Но теперь-то, после жмурика — не-ет!.. Насчет других не знаю, а меня туда и палкой не загонишь!

И полуобернулся ко мне:

— Вон там, за коттеджами?

— Да, за вторым.

— Ясно, — кивнул он и переключил свет фар с ближнего на дальний.

Через полминуты УАЗ аккуратно съехал по склону вправо. Под шинами зашуршала трава. Водная гладь тускло блеснула в лунном свете. Фары нащупали берег…

— Вон он! — вскрикнул водила. — Вижу!

— Тише! — сквозь зубы цыкнул Елагин. — Тоже вижу. Подъедь вплотную к воде и освети фарами.

Подъехали. В свете фар покойник был виден идеально. На том же месте, в той же позе.

От его зловещей неподвижности делалось не то, чтобы не по себе — я все-таки умею владеть собой, скажу без хвастовства. Нет. Но охватывало какое-то диковинное, неправдоподобное чувство неправильности бытия. Что-то в этом мире не так! — прямо кричала картина смерти из ночной воды. Не должно на белом свете быть такого!

А оно есть.

Гарифуллин со скрипом дернул ручник, но мотор глушить не стал, чтобы не сажать аккумулятор.

— Ну, пошли, — приказал старлей.

— Я не пойду, — горячо объявила Аэлита.

Сидеть в брезентовом салоне под живой рокот мотора, с уютно освещенной приборной доской, казалось ей, видимо, как в защитной капсуле.

— От вас и не требуется, — проворчал Елагин.

Итак, мы четверо подошли прямо к воде. Помолчали. Затем старлей обернулся к прапорщику:

— Ну, Василий Сергеевич, ваше слово!

— Товарищ Маузер? — ухмыльнулся тот.

Это были первые слова, которые я от него услышал. А вот в словах офицера явно звучало почтение. И я смекнул, что прапорщик Волчков — это голова. В масштабах Отдельной роты. Видимо, в этих масштабах он негласный мозговой центр.

— Хоть Парабеллум, — Елагин не растерялся с ответом. — Главное, что ты думаешь! По этому поводу.

— Что думаю? Да плохо дело, думаю. Похоже на убийство.