Товарищи ученые

Глава 24

Я слегка улыбнулся:

— Есть подтверждение?

— Есть, — кивнул Пашутин и тут же подтвердил.

Областные чекисты, отдадим им должное, сработали четко. Оперативно и толково. Как они это сделали⁈ — одним им ведомо. Но они выяснили расписание гастролей Султанова на ближайшую неделю. Оно было вполне щадящим: всего два выступления. Но самое главное…

— Самое главное, — с торжеством подытожил полковник, — что завтра у него творческая встреча! Нет, вы поняли⁈ Так и сказано: творческая встреча. Где? Как думаете?

Он обвел нас повеселевшим взглядом. Вообще заметно было, как он воспрянул.

— В Сызрани, — выдал я, мгновенно сопоставив объем фактов и интонаций.

Пашутин уставился на меня одобрительно. И после паузы:

— Верно. Как догадался, даже не спрашиваю.

— Научная подготовка, — усмехнулся Волчков. — Голова как ЭВМ. Скоростной анализ — и вывод.

— Все верно, — сказал Пашутин с воодушевлением. — Это меня и убедило! Честно говорю! Судьба идет навстречу? Да! А просто так это не бывает. Сама подсказывает нам: вот оно, решение. Вот она, разгадка!

И он крепко хлопнул ладонью по столу — так, что сам чуть смутился.

— Да, завтра он выступает в Доме культуры… Вот адрес, — он перекинул нам блокнот. — Завтра в девятнадцать ноль-ноль. Ожидается аншлаг.

— Будем брать? — спросил Волчков.

— Да, — без раздумий ответил начальник. — Если это он — а я уже не сомневаюсь — то он может почуять неладное. И тогда ищи ветра в поле. А возьмем его — считай, задачу выполнили.

— Риск, — Волчков невольно повел плечами, словно от озноба.

— Конечно, — согласился Пашутин. — А что у нас не риск? Мы сами выбрали этот путь в жизни, никто силком не тянул. Без риска — на огороде копаться, репу сажать, картошку, еще там что-то.

Он сказал это так просто и свободно, обращаясь к нам, как будто я уже был его человеком. Вопрос решен раз и навсегда.

И я вновь подумал о своем предназначении. Ну ведь иначе и не скажешь! Разве мог я там, в прежней жизни представить, что со мной будет!.. А оно стало. Стало быть, прав полковник Пашутин. Вопрос решен.

И полковник тут же заговорил:

— Скворцов! На завтра хочу тебя задействовать. Согласен?

— В принципе да. Но я же подчиненный Мартынюка. Как здесь быть?

— Урегулируем, — без тени сомнений отсек Пашутин. — Решу с Котельниковым, если надо — с Поливановым. Здесь ведь в чем дело? У этого отродья, судя по всему, чутье должно быть звериное. Да в любом случае лучше подстраховаться! Если в зал подсадить кого-то из наших людей… Ну, кто его знает! А вдруг он это дело просечет? И рванет когти. Нет, конечно, мы подстрахуемся! Но мы в любом случае подстрахуемся, а в зале глаза и уши должны быть. Твоя задача — просто за ним понаблюдать. Больше ничего. Нам нужен твой навык научного подхода. Посмотреть на этого типа глазами исследователя. Понимаешь?

— Разумеется.

— Вот и отлично. В этом деле ты сможешь увидеть то, что другие не увидят. А остальное мы сделаем. А ты потом изложишь впечатления. Это будет ценно.

— В письменном виде?

— Там посмотрим. Но желательно. Все! Завтра ты в нашем распоряжении. До обеда можешь отдыхать, а в пятнадцать ноль-ноль жду тебя здесь. У себя. С начальством решу, не волнуйся. Свободен!

Так я получил внезапный отпуск почти на сутки. Вышел на почти ночную улицу, ощутил легкую прохладу, особенный ночной запах… И пошел к Кондратьевым.

Там меня, конечно, ждали. Я уже не был в этом доме гостем. Хозяин?.. Ну, не знаю. Здесь еще, как говорится, поживем — увидим. А сейчас — захлопотали, вновь чай организовали, попили. И Семеныч быстро так, деликатно стушевался в дальнюю комнату, оставив в нашем распоряжении всю прочую квартиру.

Аэлита посмотрела мне в глаза не прямо, а искоса. Смущенная улыбка поплыла по лицу.

— Ну что, — сказала она, — вот и ночь пришла?

— Сказочная, — я с трудом удержал зевоту, чувствуя усталость. — Согласна?

…Конечно, в эту ночь спать нам довелось немного. Но и в самые бессонные минуты я с удовольствием вспоминал, что нахожусь в своего рода «творческом отпуске», завтра мне рано не вставать… то есть не мне, а нам… и правду сказать, я не помню, когда сон наконец принял нас в свои объятия.

А проснулся я уже засветло. Аэлита спала как убитая, что и было понятно. Я будить ее не стал, осторожно встал. Семеныч, надо полагать, уже упорол на работу, не забыв заботливо оставить нам завтрак: разные бутерброды, аккуратно нарезанные ломти пирога с яблоками, а возле плиты стояла цветная жестяная коробочка с грузинским чаем.

Я успел улыбнуться этому, и тут в кухню вошла заспанная Аэлита, благовоспитанно одетая в халатик и шлепанцы.

Естественно, мы обнялись и запечатлели друг другу долгий томный поцелуй — и меня все не отпускала счастливая мысль: как хорошо, что выпали эти несколько часов неожиданной свободы! Воистину, все, что ни происходит, должно вести к лучшему. То есть, к выполнению того, ради чего ты оказался в данном месте в данное время. Сейчас я это сознавал полностью.

Ровно в три пополудни, как договаривались, я был у Пашутина. Тот выглядел заметно измотанным, что и понятно. Меня, тем не менее, встретил очень приветливо:

— А, прибыл! Давай-давай, входи, садись.

Несмотря на явно усталый вид, он выглядел довольным — я это уловил сразу, несмотря на озабоченность шефа: пригласительно махнув рукой, он продолжал бегло писать что-то в рабочем блокноте. И в этот миг зазвонил телефон.

Пашутин снял трубку:

— Да! Слушаю тебя. Не спеши! Вот так. Понял.

С минуту молча слушал собеседника, после чего уложился в четыре слова:

— Да. При встрече. Отбой!

И трубку положил.

Жизнь научила не говорить лишнего по телефону. Да и вообще говорить поменьше. Только по делу.

Я тоже успел усвоить эту мудрость, потому вопросов задавать не стал, а молча ждал, что будет сказано.

Тактика оказалась верной. Набросав еще пару фраз в блокноте, Пашутин обратился ко мне:

— Готов к работе?

— Думаю, вполне. Задание несложное.

— Надеюсь, для тебя да. Мы с Волчковым вчера долго еще толковали, он мне все мозги пропилил о преимуществах научного мышления. Да я это и без него знаю! Но он умеет говорить интересно и доходчиво, прямо заслушаешься… Ну да ладно! Это детали. А тебе задача ясна.

— Конечно. Однако вопросы есть.

— Это естественно, — одобрил босс.

— Как думаете, это совпало так, что у него концерт в Сызрани, или что-то его встревожило? И он сюда вырвался на разведку?

— Ну, так быстро вырваться он не мог. Выступление согласовано еще в начале лета. А вот то, что у него контакт с Рыбиным запланирован — это очень может быть. Задержанных мы расспросили аккуратно. Никто ничего не ведает, и это похоже на правду. Видимо Рыбин с Султановым замыкались друг на друге, и всякий третий здесь был лишний.

— Так это и разумно.

— Так они и не дураки, — Пашутин усмехнулся. — Мягко говоря. Есть опасение, что Султанов насторожится, если не увидит Рыбина. Очень можно допустить, что у них был уговор встретиться в зале. Или где-то возле Дома культуры. И если этот чертов факир не обнаружит… Черт его знает!

Тут меня озарила блестящая, но и тревожная идея:

— Слушайте, Борис Борисыч! А Султанов точно не знает, что Рыбин уже покойник?

— Пока утечки не было. Блокируем. Отслеживаем бдительно. Пока даже слухов не поползло про Рыбина. Уехал в командировку и уехал. Пока версия держится, слава Богу.

— А если Султанов для проверки звонил Рыбину⁈ Домой или на работу… Звонит, а трубку не берут! Что он подумает?

Пашутин усмехнулся, давая понять, что одобряет мою смекалку:

— Мысль здравая. Это мы в первую очередь предусмотрели. На домашний телефон женщину посадили — как бы уехал он и попросил убраться, вот она случайно трубку и взяла. А на рабочем телефоне — там его помощник был. Тоже легенду бы ответил.

— Но…

— Но никто посторонний не звонил. Пара наших местных звонков была, это несущественно.

— Все ясно, — закончил я.

У меня вправду вопросов больше не было. Я убедился, что наши контрразведчики постарались предусмотреть все, что возможно, а вообще все предусмотреть нельзя. И уж как пойдут события — тут не зевай, лови удачу. Но пока все в нашу сторону!

Об этом я тоже говорить не стал, чтобы не сглазить.

Пашутин начал детально объяснять задачу:

— Смотри! Зрительный зал небольшой. Ожидается аншлаг. Вот твой билет. Второй ряд, десятое место.

Он вручил мне самый настоящий входной билет на представление: на плохонькой бумаге, с фиолетовым штампом, с отрывным корешком.

— Имей в виду: билет блатной, можешь оказаться в массовке.

— На сцену вытащат?

— Не исключаю. Надо быть готовым. Вести себя естественно.

Я пошутил:

— Вот и посмотрим, разгадает ли он во мне спецагента!

Полковник шутку принял, ухмыльнулся, но добавил:

— Повторю: веди себя естественно, нормально — и тогда вообще никто в душу не залезет, никакой гипнотизер, никакой прохвост… Ну, еще поговорим об этом, — он кинул взгляд на стенные часы, — а пока, думаю, самое лучшее отдохнуть, сил набраться. Извини, вопрос с другого фланга: ты у Кондратьевых прочно на постой встал?

— Похоже на то.

— Ну и ладно! Я вижу: девушка серьезная, хорошая. Красивая. Одобряю!

Я пожал плечами — типа, разберусь сам.

На том для меня подготовка к спецоперации закончилась. Пашутину же предстояли еще увязки, утряски, и он отпустил меня отдыхать, предупредив, чтобы в 17.50 я был на одном из КПП (контрольно-пропускных пунктов). Стартуем оттуда.

И я пошел к Аэлите, вновь испытывая странное чувство свободы посреди рабочего дня. Не успел привыкнуть. Да и не надо. Отдыхать еще не скоро буду. Впереди работа.

Примерно так и сказал Аэлите, явно ждавшей от меня активных действий — понравилось, смотри-ка! Ладно, заносим себе в актив… Но сейчас надо четко расставить приоритеты.

— Слушай, царевна лебедь! У меня сегодня ответственное мероприятие по линии госбезопасности. Совершенно секретно!

Девушка вытаращила глаза:

— То есть как⁈

— Больше сказать не могу, — отрезал я. — Давай перекусим, но чуть-чуть. Чтобы подкрепиться, но не расслабиться.

Что мы и сделали. Аэлита молодец, не стала приставать ко мне с любопытными вопросами, а я ощущал спортивную предстартовую лихорадку, стараясь не расплескать нервную энергию.

Ну вот и время, наконец! Мы распрощались, расцеловались, и я отбыл к указанному КПП. Там меня уже поджидал знакомый «Жигуль».

Волчков встретил со сдержанной улыбкой:

— Ну что, едем? Экипаж машины боевой!

— Выдвигаемся несколькими группами? — спросил я вместо ответа.

— Все по правилам особой операции, — усмехнулся он.

И объяснил, что к Дому культуры подъедем на нескольких машинах разными путями, делая вид, естественно, что никакого отношения друг к другу. Что задействовали и Сызранский горотдел КГБ, не раскрывая, впрочем, городским чекистам сути операции. Что раздобыли схему ДК, просмотрели все возможные входы и выходы, постарались все заблокировать мобильными группами на машинах…

— Как серьезно все! — усмехнулся я.

— А то! — в тон откликнулся Волчков. — Но я их понимаю. Сейчас ситуация такая, что-либо грудь в крестах, либо голова в кустах. А так как голову в кусты бросать никому не хочется…

— Ясно, — кивнул я.

Мы уже мчались по недлинной дороге, соединявшей наш наукоград с собственно Сызранью — типичным советским городом, великоватым для среднего райцентра, но маловатым для областного. Дом культуры, о котором шла речь, не самый большой и престижный в городе, какой-то заводской, не знаю уж почему. Ближе к окраине. Но оживляж вокруг небольшого зданьица, построенного с классической претензией — треугольный фронтон, имитация колонн — был знатный. Действительно, аншлаг, народ клубился. Иные подъезжали на машинах, без проблем вставали вдоль бордюров. Проблемы парковки тогда не существовало.

— Ты смотри, — пробормотал Волчков, и я ощутил, что его тоже предстартово потряхивает. — Зрители-то на кудесника нашего прут толпой…

Он осторожно вырулил влево, притормозил так, чтобы видно было и центральный вход в ДК и боковой служебный выход. Там тоже стояли несколько машин, «Жигулей» и «Москвичей», и один «ушастый» «Запорожец». Я подумал почему-то, что Султанов подъедет сюда, а может быть, уже и подъехал. Но тут вдруг Василий Сергеевич подтолкнул меня локтем:

— Смотри! Вон он едет. Ну, пижон!

К ДК подкатывала сияющая лаком «шестерка» ярко-алого цвета с нестерпимо сверкающими на вечернем солнце хромированными колпаками.

ВАЗ-2106, самая новейшая модель «Жигулей» — недостижимая мечта для большинства граждан, была, как выясняется, доступна популярному артисту местного значения. Даже в Куйбышевской области, где эти машины, собственно, и производились, они были страшнейшим дефицитом. А тут смотри-ка!..

Явление Султанова народу в самом деле было пижонским, рассчитанным на внешний эффект. Моднейший алый автомобиль, конечно, привлек всеобщее внимание. Показалось, все взгляды сразу обернулись на него, аккуратно притормозившего у главного входа.

И вот дверца распахнулась и вышел он…

Лев Султанов оказался необычайно импозантным мужчиной: выше среднего роста, шатен с благородной проседью, в слегка затененных очках. В шикарном светлом костюме — цвет нечто среднее между «слоновая кость» и «кофе с молоком». Белоснежная рубашка, каштановый галстук. Коричневые туфли. В провинциальной толпе он казался Евгением Онегиным, прибывшим из Петербурга в деревню. Но, конечно, постарше. Я определил его возраст в районе сорока пяти.

— Ты смотри, какой франт! — рассмеялся Волчков. — Ну, иди, занимай место. А мы его тут будем караулить.

Султанов горделиво прошествовал в главный вход, и вокруг него топа как бы закипела, зарябила от почтения. Естественно, его узнали. Но он, ни на кого не обращая внимания, ступил на крыльцо, и тут же ему навстречу выскочила суетливо-замусоленная тетенька в кримпленовой паре — пиджачок-юбка ядовито-голубого цвета — должно быть, администратор клуба. А может, и директор, кто знает.

— Встреча дорогого гостя! — прокомментировал Волчков. — Ну ты идешь?

— Иду, — сказал я и пошел.

Предъявив билет, я оказался в переполненном фойе. Народ бурлил, гудел в ожидании чудес со сцены. Я уловил обрывки фраз:

— … мысли читает… профессию человека угадывает!..

И тут же голос скептика:

— Так, небось, подставные у него в зале!

И невнятный, но возмущенный гул в ответ.

Подставные, не подставные, меня это не колышет. Мне надо проверить, какие еще выходы здесь есть.

Мне надо! — сказал я про себя, по правде говоря, не очень представляя, зачем мне это надо. Просто ощутил себя заправским сыщиком, вот и приспичило.

И я сделал вид, что пошел в туалет. То есть, оно бы и в самом деле стоит, но это можно и потом. Мужской туалет — вон он, видно, слева от входа в зрительный зал… Ага! — установил я. А вон та самая дверь которую я видел снаружи, где «Запорожец» стоял. Дальше технический коридор и небольшая лесенка на второй, тоже, видимо, технический этаж.

Так, понятно. Еще какие тут могут быть выходы…

Мысль оборвалась на половине, потому что по этой самой лесенке быстрым шагом сбежал Султанов. Зыркнул на меня — ну, конечно, он не мог меня не заметить! Стремглав подскочил к запасной двери, толкнул ее…

И она открылась. И роскошный денди выскочил в нее.

Не могу сказать, что я подумал в этот миг. Инстинкт сильнее разума! Я бросился следом, вылетел в ту же дверь — и увидел, как Султанов поспешно лезет в правую переднюю дверь машины — белой «трешки». ВАЗ-2103. А за рулем там кто-то сидит.

Мотор взревел. «Треха» рванула с места.

Я бросился к нашей «копейке», отчаянно махая руками. Слава Богу! Волчков уже мчался ко мне, я впрыгнул на переднее сиденье на ходу так, как никогда не смог бы раньше.

— Ты видел⁈ — задыхаясь, выкрикнул я. — Сбежал!

— Видел! Но не сбежит. Держись!

И мы понеслись за белой машиной.