Товарищ "Чума"#12

Глава 2

Острая, огненная агония сменилась леденящей и абсолютной пустотой. Я не существовал. Не видел, не слышал, не чувствовал. Лишь слабое, отдалённое эхо того, что когда-то было моим «я», барахталось в этом небытии, пытаясь понять, живой ли я, или это и есть она — моя очередная смерть. Но я мыслил, а, следовательно, по утверждению Рено Декарта — продолжал существовать.

Сколько прошло времени до того момента, когда медленно, словно сквозь толщу мутной воды, ко мне начинал просачиваться свет и возвращаться ощущение собственного тела. Тяжёлого, чужого, налитого свинцом и, что самое странное, одновременно наполненное невероятной и дотоле неизведанной силой, к которой я не знал, как подступиться.

Я лежал на спине, уставившись в закопченный и покрытый трещинами потолок коридора в подземелье старого замка ведьмы. В ноздри ударил всё тот же сладковатый запах сандала, но теперь он смешивался с гарью и пылью.

— Дыхание ровное. Похоже, выживет наш ведьмак, — проговорил где-то рядом словно бы безразличный ко всему голос Каина. Но мой эмпатический дар подсказывал, что это совсем не так.

— Удивительно, — отозвался бархатный бас Белиала. — Я бы поставил на то, что его разорвёт в клочья. Хоть организмы ведьмаков и весьма крепки, но не настолько же, чтобы вместить в себя это…

Я попытался шевельнутся, и по моим жилам прокатилась новая волна боли, уже не сокрушительно острой, а «тупой», как после длительного запоя с несвоевременным опохмелом. Не подумайте, что это со мной было — шапочные знакомые, пережившие неоднократное погружение в «синюю» яму, делились своими впечатлениями.

Я застонал? Или нет? Не знаю. Но какой-то звук я всё же издал, потому что два мутных силуэта склонились надо мной. Каин смотрел с холодным научным интересом, словно на редкий экспонат. Белиал же — с тяжёлой, незнакомой тенью на лице, в котором угадывались черты его демонической сущности.

— Ну что, поглотитель богинь, как себя ощущаешь? — с ехидной улыбкой поинтересовался упырь.

«Какой еще поглотитель?» — Я попытался что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался лишь нечленораздельный хрип.

Мир плыл перед глазами, двоился, накладываясь сам на себя. Я видел каменные стены, но одновременно с этим как будто видел их насквозь, ощущал каждую трещину, каждый камень, мог легко определить качество и происхождение породы этих камней…

Я слышал дыхание Каина и Белиала, но вместе с тем улавливал тихое шуршание мышей в дальних уголках подземелья, скрежет песка под чьими-то когтями за мили отсюда, жужжание насекомых на лужайке возле замка… Да и много еще чего, у меня от этого голова пухла.

Не так давно, когда я только-только заполучил ведьмовской дар, я тоже испытывал нечто подобное. Так что, какой-никакой опыт на этот счет у меня имелся. Однако, те ощущения, которые я испытывал сейчас, были мощнее на несколько порядков, и поэтому почти несопоставимы.

А еще Знания. Именно так — с большой буквы. Их было слишком много, и они переполняли мою многострадальную голову, грозя расколоть её на куски. Это был настоящий бескрайний океан, в котором я тонул, рискуя никогда не добраться до берега. Память о древних тайнах нашего мира, чудовищно сложные схемы конструктов-заклятий, забытых еще до возникновения человечества, вкус праха древних цивилизаций…

И сквозь это нагромождение информации пробивалось еще что-то… Чужое, тёмное и мудрое, огибающее «острова» моих собственных воспоминаний, как настоящая бурная река. Её память. Её сущность. Её непомерная длинная по человеческим меркам жизнь… Я зажмурился, пытаясь отгородиться от всего, но это не помогало. Картины вспыхивали у меня в мозгу сами собой.

Безмятежная тишина подземного мира, длящаяся тысячелетиями, а то и миллионами лет… Сладкий сон в тепле вулканических жил… Вкус солнечного света, вобранного корнями гигантских деревьев… Первые двуногие твари, бегающие по склонам… Их примитивные обряды и невероятная, дикая воля к жизни… Боль от острых укусов первого божка-противника, осмелившегося оспорить её владычество… Сын… такой странный… такой чуждый, но свой…

Лихорук. Это имя, как якорь, вернуло меня в настоящее. Я с силой выдохнул и заставил себя сесть. Мир закачался, но на этот раз я удержал равновесие. Руки сами собой вцепились в виски, будто пытались удержать череп от раскола.

— Тише, ведьмак, тише! — участливо произнёс Белиал — в его голосе прозвучало предостережение. — Не дёргайся и не гони волну! Ты теперь…

— Ты теперь не просто ведьмак, — упырь осторожно хлопнул меня по плечу. — Тебе нужно заново научиться жить в новом качестве.

— А она? — Я сглотнул ком в горле. — Она…

— Она ушла, — резко закончил за меня Каин. — Зато её «наследие» теперь твоё. Весь её опыт, вся её мощь и память! Поздравляю — ты стал уникальным существом, ведьмак. Этаким «гибридом»: ведьмак — личинка нового божества.

Его цинизм был как ушат ледяной воды. Я — личинка нового божества? Вот только этого мне сейчас не хватало! Я всё ещё был ведьмаком. В моём сознаниидо сих пор был заперт первый всадник. Но теперь всё это дерьмо было погребено под лавиной иного, божественного порядка. Я стал «сосудом», хрен его знает как еще не треснувшим под тяжестью нового содержимого.

Не знаю зачем, но я пристально посмотрел на свою руку. Она выглядела как прежде, если не считать, что кожа на тыльной стороне ладони на мгновение отлила тёмным, почти чёрным золотом, и мне почудился призрак узора из чешуи. Но иллюзия тут же исчезла.

— И что теперь? — спросил я сам себя шёпотом.

— Теперь, — Белиал тяжело поднялся, его тень на стене на мгновение обрела рогатые очертания, — тебе, для начала, просто нужно оторвать задницу от пола. А не лежать, наматывая сопли на кулак.

Каин коротко и сухо кивнул, видимо, соглашаясь с архидемоном. Всё верно — большой путь начинается с одного малого шага. Только нужно его сделать! Я сгрёб остатки воли в кулак и, шатаясь, поднялся на ноги. Ноги подкосились, но я устоял.

Мы стояли в гробовой тишине, взирая на пустое место. От великой Матери Змеихи, повелительницы земных глубин и древней магии, не осталось ничего. Ни могучего тела гигантской змеи, ни эха её шипящего предсмертного вздоха. Только мы трое, отягощенные нелёгким знанием того, что даже, казалось бы, вечное, может быть легко обратимо в ничто.

Тишина была густой, тягучей и неестественной. Воздух, еще недавно вибрировавший от колоссальной энергии и заставляющий сотрясаться в конвульсиях саму землю, теперь застыл, как вода в ледяной глыбе. Мы молча смотрели на оплавленный камень, на пустоту, где только что закончила свое существование древняя сущность, почти ровесницу самого мира.

— Ничего не осталось… — наконец, прошептал я. — Ни пепла, ни праха. Как будто ее и не было.

— Ошибаешься, ведьмак. — Каин ткнул пальцем мне в грудь. — Ты ее «ходячий мавзолей». И ее наследие. Она растворилась не в ничто, а в тебе.

— И что мне со всем эти «наследием» делать?

— Я уже говорил — учиться им управлять! — напомнил Каин. — А это совсем непросто контролировать такой дар. Если не научишься — сгоришь к чертям собачьим! Твоя «божественность» пожрёт тебя самого. Сейчас у тебя начнёт перестраиваться обмен веществ, и жутко захочется жрать.

Он был прав. Голод накатил внезапно, жгучей волной, сметая остатки любых философских терзаний. Нечто подобное я тоже уже испытывал, когда организм обычного простака перестраивался на ведьмачий. Только уровень глобальности сейчас зашкаливал — я реально готов был сожрать слона целиком!

— Сущности такого уровня не могут довольствоваться обычной человеческой пищей, — продолжал поучать меня Каин. — Перво-наперво тебе нужно научиться питаться невещественной пищей — энергией…

— От солнышка лучистого питаться? — хохотнул я. — Так в меня солнечные батареи как-то позабыли вмонтировать.

Каин и Белиал переглянулись, видимо не догнав смысла последней фразы.

— Можно и от солнышка подпитываться, — вполне серьёзно ответил упырь. — Были в истории подобные сущности. Не одно и не два, а куда больше — Ра у египтян, Гелиос у греков, Хорс у славян, Аматэрасу в Японии, Сурья в Индии и Инти у инков. Самое сладкое для божества, конечно — это энергия Веры, но… — Он развел руками. — С верной и преданной паствой будут проблемы — её теперь днём с огнём не сыскать.

— Теперь тебе прямая дорога к нам — в Ад, — довольно рыкнул Белиал. — Все ваши, «ложные боги», кто «выжил» — стали бесами[1]. А это, между прочим, первый чин[2]! Мы поможем тебе определиться и с энергией, и с питанием… Как-никак, не первый век с этим работаем!

Его слова повисли в ледяном воздухе, тяжелые и неумолимые. «Первый чин». Звучало, как приговор и признание одновременно. Я давно перестал быть человеком, не был больше ведьмаком, да и богом не стал. А стал… бесом. Мне предлагали стать уже не новобранцем в армии Тьмы, а одним из её генералов.

Белиал, удовлетворенный моим ошеломленным молчанием, обнажил в ухмылке крепкие зубы. Каин же, напротив, смотрел на меня с привычно невыразительной физиономией.

— Не зацикливайся на титулах, — посоветовал он. — «Бес», «бог» — это всего лишь слова. Важна суть. А суть в том, что твой новоприобретенный дар заставит тебя рычать от голода. Через час ты будешь готов сожрать любую гадость, а через два — начнешь пожирать собственную плоть. Нужно срочно найти тебе пищу!

— И где же мы её найдём? — голос мой звучал хрипло и глухо. Голод уже не был просто ощущением — это был животный инстинкт, выжигающий всё остальное. — Здесь нет ничего существенного, что можно было бы пустить в пищу.

— Ошибаешься, бес, — Белиал лениво усмехнулся. — Для таких, как ты, здесь найдётся, чем заглушить голод. Пусть и ненадолго. Эти каменные стены веками впитывали страхи, боль, отчаяние и злобу тех, кого замучили в этих казематах. Это тоже энергия… Слабая, но всё же. Начни с этого — попробуй её поглотить.

— Как? — Я был в полном недоумении. — Предлагаешь стену полизать? — не смог я удержаться от тупой шутки.

— Закрой глаза, — не обращая внимание на мою реакцию, произнёс демон. — Забудь о них. Смотри тем, что теперь есть внутри тебя. Ищи не «форму», но силу. Потянись к ней. Вдохни. Почувствуй, что она есть.

Я послушался. С трудом отгородившись от всепоглощающего чувства пустоты в желудке, я сосредоточился. Сначала ничего. Затем — едва уловимое мерцание. Не свет, а скорее, тени старых эмоций, намертво впечатанные в камень. Холодный ужас пленника в глубине темницы. Горячая ярость вражеского воина, которого так и не сумели сломить ни чудовищные пытки, ни психологическое давление. Боль и страдания, мучения и надежды, всё это висело в воздухе тончайшими паутинками невидимой энергии.

И я просто… глубоко вдохнул разлитую в подземелье силу, втянул её в себя Я не понял, как это сделал. Как будто сработал инстинкт. Это было похоже на глоток ледяного воздуха. Он обжёг мне горло, но не принёс насыщения. Хотя, на какое-то время, острые когти голода чуть ослабили хватку. После этого я открыл глаза.

— Получилось, — констатировал архидемон. — Криво, неэффективно и жалко. Но этого мизера хватит, чтобы не сдохнуть по дороге.

— По дороге куда? — спросил я, чувствуя терпкий привкус чужих страданий на языке.

— Туда, где пища сама найдёт тебя, — Белиал ткнул пальцем в сторону лестницы, ведущей из подземелья. — В мир. Люди — неиссякаемый источник сильных эмоций. Их не нужно даже специально выискивать. Они сами носят их в себе, щедро изливая на своих близких. Страх, гнев, ненависть, отчаяние… Это твой новый хлеб, ведьмак. Пока ты не найдёшь лучшего источника энергии. Приятного аппетита.

«Так я теперь еще и грёбаный энергетический вампир?» — Мелькнула в голове очередная тупая мысль.

Мы двинулись прочь из подземелья, и каждый мой шаг отдавался в моей голове странными ощущениями. Мне казалось, что я чувствовал горячее раскалённое сердце самой земли, ощущал медленное, величавое течение магмы, слышал шепот корней деревьев…

Возможности и чувства древнего хтонического существа потрясали воображение. Они переплетались с моими собственными, создавая поистине сюрреалистические «картинки» в моём мозге. Выбравшись из подземелья, я бросил неосторожный взгляд в окно.

Всё вокруг буквально «пылало» радужным разноцветьем. Каждая травинка, каждый лист, каждый куст или дерево (я уже молчу о животных и людях) излучал собственное свечение — ауру жизни, тепла, магии. Я видел мир глазами существа, умеющего улавливать саму суть вещей. Это было прекрасно и невыносимо одновременно. Головная боль, тупая и настойчивая, снова начала сверлить мне виски и бить молотком по темечку.

Белиал, шагавший впереди, обернулся и прищурился.

— Ага, вот и первый побочный эффект. Зрение божества, так сказать. Привыкнешь, со временем. Ну, или сойдешь с ума. Советую выбрать первый вариант, — «изящно» подколол меня Князь Ада.

Я молча кивнул, зажмурился, пытаясь отфильтровать этот бесконечный водопад информации, реально меня терроризировавший. Постепенно яркость стала спадать, оставляя после себя более привычную, но все же измененную картину мира. Теперь я видел больше, гораздо больше, чем будучи ведьмаком.

Мы шли по лестнице к покоям чертовой ведьмы, из-за которой я и вляпался во всё это дерьмо, и я понимал, что моя старая жизнь осталась там, в том подземелье, уничтоженная дыханием умирающего божества. Впереди была неизвестность, а внутри бушевала сила, которую я не понимал. А мне еще предстояло её обуздать.

Но под слоем страха и смятения, где-то глубоко-глубоко, змеился холодный и уверенный поток мудрости Матери Змеихи. Чужой, темный и бесконечно древний. Он не давал советов. Он просто был, говоря, что всё проходит. Пройдёт и это.

Дверь в личные покои ведьмы, вырезанная из черного, отполированного до зеркального блеска дерева, была не заперта. Белиал, не церемонясь, толкнул ее, и створки бесшумно распахнулись, впуская нас в полумрак. Окна были занавешены тяжелыми бархатными шторами, не впуская в комнату утренние солнечные лучи.

Воздух в покоях ведьмы был густым, сладким и пряным — смесь дорогих благовоний, высушенных трав и чего-то металлического, напоминающего о пролитой крови. Большую часть будуара занимала роскошная огромная кровать, заваленная многочисленными шелковыми подушками. По всему полу, застеленному мягким ворсистым ковром, скрадывающим звук наших шагов, валялись разрозненные страницы магических гримуаров, сплошь испещренные многочисленными пометками.

Но мое внимание, как и внимание моих спутников, привлекло неподвижное тело, лежащее навзничь. Я узнал её по одеждам, когда она предстала перед нами в виде фантома. Ведьма. Изабель. Та, что едва не пустила в расход целый мир, продав свою душу демону Хаоса.

Она была мертва. Я понял это сразу — её бренная оболочка была пуста. Ни души, ни праны. Ее темные волосы раскинулись вокруг бледного лица, а широко раскрытые глаза смотрели в потолок с выражением величайшего изумления. Она явно не рассчитывала, что сегодняшняя ночь будет последней в её непомерно длинной (по человеческим меркам) и проклятой жизни.

Но самое жуткое и неприятное во всей этой картине находилось в глубоком вырезе её великолепного платья из парчи и бархата, меж двух её крепких грудей… Там зияла дыра. Аккуратный разрез, будто сделанный опытным хирургом. Ребра были раздвинуты чуть в стороны, обнажая пустую грудную полость. Сердца там не было. И я прекрасно знал, где оно оказалось в итоге.

— А эта сука нас опять провела, — изумленно рыкнул Белиал, окинув взглядом ведьму, — даже сама этого не ожидая. Её душа не попадёт в Ад. И ни я, ни Люцифер, не сможем насладиться её заслуженными мучениями… — с сожалением, сквозившим в его голосе, произнёс архидемон.

— Почему? — не понял я.

— Ты не только разорвал все её прошлые «тёмные связи», — ответил Князь Ада, — но заодно и отбелил её душу с помощью Сердца Утренней Зари.

[1] В христианской традиции к бесам причислены языческие божества, то есть слово было синонимом слова демон. «Повесть временных лет» начала XII века сообщает, что Перуна свергли с горы «для поругания беса, который обманывал людей в этом образе». С бесом отождествляется Велес в житии Авраамия Ростовского XV века.

[2] Исходя из того, что демоны — в основном падшие ангелы, некоторые демонологи (И. Вейер, Р. Бертон) предположили наличие в Аду системы из девяти чинов, подобной ангельской иерархии Дионисия. И первый чин это псевдобоги (языческие божества), те, кто выдает себя за богов.