Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви

Глава 19 Рожденный для любви

Первой неожиданно разговор начала Женя. Потупив взгляд, она немного виновато сказала:

— Оля, а я знаю, что ты — Рюрик. Извини, я случайно. Я понимаю — это пока тайна. Я, когда сюда попала — тут у Миши случайно увидела…

— Случайно она обшарила мой стол, — язвительно прокомментировал Михаил. — Попав сюда и пока меня нет, любопытная ворона успела пореветь, порыться в моих бумагах, пожалеть себя и снова пореветь. Как раз пары часов разницы во времени на это хватило, — дальше Михаил вздохнул. — Я тут работал перед нашим совещанием утром. Надо было подготовиться, а мы всё время в дороге. Делал наброски по идеям Александра Даниловича по твоей безопасности, мы их потом с Дмитрием Кузьмичом как раз обсуждали. Было единственное место, где, как я считал, всё спрятано абсолютно надёжно. Теперь придётся думать, как и здесь сейф организовать. И вот эти книжки памяти даже трогать не смей. Я потом придумаю, куда их сложить. А пока там слишком много того, что тебе знать просто опасно. В том числе боевые проклятия.

— Миша, ты был военным? — явно уводя разговор в сторону от Жени, спросила Оля. — На тебе форма, такой нигде нет. И бронежилет. Такой у твоих телохранителей, но больше нигде нет. Это ты от себя принёс? И ещё Алиса говорила, что ты умеешь применять боевые плетения, так одних военных учат.

— Не совсем. История будет долгой, поэтому давай я сначала кофе налью. Тут можно сделать. Женя у нас кофе не любит. Чай или сок?

— Чай. И пирожные, — мгновенно отозвалась девочка. — Там эклеры были.

— Ну понятно, как я мог подумать, что шкаф с кофе и пирожными ты могла пропустить? Кофе и пирожные тут условно настоящие, если вокруг виртуальная реальность… Это, как бы сказать? Нечто вроде твоих твёрдых иллюзий, Оля, только вне обычного пространства. И мы тоже сейчас как бы не совсем настоящие. Но вкус тут отличный, и бодрит не хуже, чем в реальности.

Несколько минут пришлось потратить на объяснения, как осознано управлять секцией шкафа, где появлялись заказы. Так что в итоге Михаил и Оля себе взяли кофе со сливками и бисквиты, а вот Женя, заворожённая возможностями, заказала себе молочный коктейль и какое-то жутко редкое и сложное пирожное. Смущённо при этом призналась, что ела такое два года назад, когда попала на официальный приём деда по случаю неимоверно важного гостя. И все следующие два года о нём мечтала, до того понравилось, но ей родителя сказали — обойдёшься. Михаил на это хмыкнул и прокомментировал:

— Слушай, ну сказала бы, давно тебе его заказали. Ещё на тебе мы не экономили.

— Приглашу в гости в Кремль и скажу, чтобы тебе его готовили, пока не надоест, — фыркнула Оля.

Женя ничего не ответила, но по хитрому виду было понятно: всё запомнила и не упустит. Только попробуйте, мол, потом оба сказать — это была фигура речи. Наконец, кофе закончился, пирожные тоже, и Михаил начал свой рассказ.

— Наши миры похожи, а окончательно разошлись, думаю, лет полтораста назад. Тебе, Оля, на своего предка Игоря Реформатора молиться надо. У нас… У нас случилось плохо. К власти пришёл откровенно бездарный император с огромным самомнением. Две проигранные войны подряд, в которые он ввязался без нужды, и Смута — вот итог его правления. Чудом тогда удержали страну от гибели. Только-только после Смуты во главе России встал действительно великий правитель, начал поднимать всё из пепла, как западные соседи решили нас добить. Война пошла на уничтожение, на захваченных землях резали даже детей. Мы победили, но полегли лучшие из лучших. Правитель буквально сгорел, работая на износ, и вскоре умер. Старший сын погиб на войне, второй сын оказался храбрым солдатом, но плохим генералом.

— Можешь дальше не объяснять, сама хорошо понимаю. Слабый наследник, дворцовый переворот, и к власти пришли те, кто трусливо во время войны отсиживался в тылу, но потом громче всех говорил о своих заслугах.

— Даже хуже. Полвека переворотов и каждый следующий у власти хуже другого. Дальше снова поражение в войне и позорный мир, с потерей огромных территорий и громадными выплатами. Только как сказал Воронцов — Господь о России помнит. После всего у нас пришёл новый император, который, пока враги проедали награбленное — поднимал страну и готовил к войне на выживание. Проев награбленное, соседи решили, что неплохо нас добить и поживиться на трупе. Мы оказались готовы лучше, чем думали враги, но хуже, чем надеялись сами.

— Вам пришлось созывать народное ополчение, — Оля не спрашивала, а скорее утверждала.

— У нас это называлось мобилизация. И там моя семья была намного скромнее, чем здесь, никаких боярских титулов. А ещё не было сестрёнок, — Миша притянул Женю и потрепал её по голове. — Только старший брат. Я успел закончить геолого-геофизический факультет, год поработал в экспедициях, мне не понравилось. Сменил специальность на инженера-программиста.

— Летом в августе! — сообразила Оля. — Ты тогда про пожар в тайге рассказывал, а это не твой наставник был, а вы сами спасались. По тайге ты ходил так, что мы с Алиской от зависти помирали. И в лаборатории потом я ещё удивлялась, как ты лихо с компьютерами альвов работаешь.

— Да, у нас развитие пошло на технику, попроще, чем у альвов, но компьютеры и роботы были разные и везде.

— А на Луну вы слетали? — глаза у Жени горели огнём любопытства. — А на Марс? Те ракеты, которую ты Маше тогда рисовал, ты же их видел? А ты на них летал? Ой, извините, я не вовремя с этим. Но ты мне расскажешь обязательно.

— И ничего я особо не расскажу, я их только издали видел. На Луну слетали, на Марс ещё не смогли. И космонавтов было — на всё страну три — пять человек в год летали…

Тут Михаил осёкся, так как понял: про ракеты и космонавтов было зря. Учитывая, насколько в его нынешнем мире популярна идея возможных полётов в космос, теперь пока он не расскажет вообще всё, чего хоть немного помнит, Оля и Женя не отстанут. Как же, он видел настоящие ракеты и живых космонавтов.

— Возвращаясь к моей истории… Да там особо нечего. Меня призвали, я воевал. Во время наступления наша штурмовая группа погибла вся… Светлой памяти мужикам.

— Упокой Господь души воинов, павших за Россию, — буквально одновременно сказали Женя и Оля.

А Михаил неожиданно подумал, что в некоторых вещах этот мир намного лучше и честнее прежнего. Потому что здесь любой, кто пошёл воевать за страну и тем более за неё погиб — автоматом герой. И можно быть уверенным, что потом Оля и Женя обязательно узнают у Михаила имена остальных, кто тогда штурмовал командный пункт — пусть они из чужого мира, всё равно погибли за Россию. Девушки обязательно захотят отслужить в церкви заупокойную панихиду, для них даже мысли не может быть поступить иначе.

— И в момент, когда меня уже расплющить должно было, приходит вот он. С рассказом, что были такие хорошие Столешниковы, которых убили злые Воронцовы. Он чудом спасся, всю жизнь мучился, что наши девчонки погибли. Вернуться назад по оси времени — нельзя, тут я поверю. Непреложный закон мира, что, прожив свою жизнь один раз, второй уже невозможно. Но можно поменяться душами с другим собой из соседней реальности. Раз я из другой реальности и прожил первую жизнь там, то в новой-то реальности будет другая, новая и непрожитая жизнь. Поместить меня в ключевую точку событий, дать мне свою память от рождения до момента вселения — она хранится тут, в Библиотеке. Никто не заподозрит подмены. А сам со спокойной совестью помрёт. Кстати, тогда он выглядел вдвое моложе. И чтобы я убедился, дал посмотреть через Библиотеку свою память. От рождения до момента встречи.

— А я рада, — тихонько сказала Женя. — Я даже не представляю, как мы без тебя жили.

— И я без вас жизнь не представляю, — обнял сестру Михаил. — И без Оли, — он обнял невесту второй рукой.

В этот момент альтер-эго за стеклом буквально взбесился. Чего-то неслышно орал, махал руками, только пена изо рта не пошла. Похоже, в обратную сторону звук шёл, и Михаил-два пытался угрожать и орать чего-то навроде «он всё врёт», но получалось скорее комично, чем страшно. Оля равнодушно махнула взглядом и спросила:

— Так в чём подвох? Ты сказал — он пытался украсть твою жизнь. Если нетрудно, объясни, пожалуйста, и будем все вместе думать, как от этой пакости избавиться.

— А для начала вопрос. Помнишь, мы говорили про второе название Инвертора? Как его часто называют в сохранившихся текстах.

— Да. Изменяющий природу.

— Так вот, это неточный перевод. По-русски его название звучит «изменяющий мир». Женя, тебя это тоже касается. Без моего разрешения ни одно слово про Инвертор нигде прозвучать не должно. Поняла?

— Да конечно, — девочка посмотрела на брата демонстративно-обиженным взглядом. — Я, в отличие от некоторых, хорошо знаю, о чём можно трепаться, а про что нельзя.

— Хорошо. Этой информации нет вообще ни в каких источниках. Чего-то нашёл вот он, — Михаил жестом показал на загон с альтер-эго, — в Сахарском бункере. Ещё кое-что я нашёл в лаборатории. Я специально искал там всё связанное с Инверторами и как им управлять. По управлению ничего, но спасибо, что, выставляя права доступа, покойные альвы снесли и все блокирующие запреты на всякую секретную информацию. Извини, но от тебя я её тогда тоже закрыл. И в компьютерах, и в тамошних архивах нашёл и перепрятал.

— Мишенька, — хмыкнула Оля. — Ты иногда забываешь, кто я, где и как росла. И что как раз для меня разделение информации строго по ответственным лицам — это как раз норма жизни. Есть вещи, которые должен знать только ты. А есть то, чего знаю только я.

— Хорошо. Так вот, насколько я понял, технологию Инверторов альвы не изобрели, а нашли в остатках разбитого космического корабля во время одной из первых лунных экспедиций. Возраст корабля был около трёх миллионов лет, и учитывая, насколько легко они в ней разобрались, хотя и близко не стояли на уровне межзвёздных полётов…

— Им её подкинули, — негромко завершила мысль Оля. — Зачем?

— Не знаю, но, скорее всего, это действительно сознательное наследство. Инвертор позволял напрямую менять свойства и состояние того или иного куска пространства. Догадка Алисы, что существовала «Венера-один» для изменения атмосферы — верна. Точнее, нынешняя атмосфера Венеры — уже результат воздействия Инвертора. Я точно знаю, у нас Венера осталась как есть. Давление десять атмосфер, сера, углекислый и угарный газ и прочее сильно ядовитое, пятьсот градусов даже на полюсах. Вот только количество переходит в качество. Когда началась война и альвы, конечно же, использовали Инверторы для удара друг по другу. Одномоментная масса воздействия перешагнула критическую, и оказалось — Инверторы не просто уничтожили соперников, вернув континент противника в исходное состояние до появления цивилизации. Начала рваться ткань пространства-времени и вообще реальности, хаотично меняя всё в новую форму.

— Люди — это и есть Забытые? — хором ошеломлённо спросили Оля и Женя.

— Да. Небольшая часть, оказавшаяся в мёртвых зонах, уцелела вместе с артефактами и поселениями. Большая часть альвов стала людьми. Отсюда наша совместимость насчёт общего потомства и гены альвов у нас с вами. Это же и ответ, почему нормальная техническая цивилизация оставила так мало следов. Просто попавшие под удар города становились обратно джунглями. Цепочка причин и следствий пыталась восстановить хаос после удара Инверторов, ведь если больше не существует альвов, которые всё построили, то и городов быть не может.

— Но один Инвертор уцелел, и вот он его использовал, — скривилась Оля. — Нет, я рада, иначе я бы не встретила тебя. Но что если им…

— Минуточку, — Михаил прижал палец к губам невесты. — Всё несколько иначе. Сейчас я расскажу историю вот его. Но сперва вопрос к тебе, Женя. Ты сказала, что раньше я, то есть он, над тобой издевался. Так?

Девочка посмотрела на Михаила-два, сверлившего её ненавидящим взором, презрительно показала язык и ответила:

— Да. Всё время издевался, обижал, как на мебель смотрел. А тут…– она покраснела и прошептала: — Такой хороший стал. Ты же меня любишь по-настоящему… У меня же брат… появился.

— Но самое интересное, что это не просто не укладывается в жалостливую историю про сестру, которую вот он якобы не мог забыть. Понимаешь, я, даже получив вроде бы всю память на момент, так сказать, вселения — этого просто не помню. Да-да, это те самые красные книжки. Вот, смотрите.

Повинуясь команде Михаила, на свободном пространстве рядом со столом появилась голограмма банка памяти. Выглядела она как сложная конструкция из множества нитей, которые собирались в три сложно переплетающиеся друг с другом группы. Если присмотреться, то каждая нить состояла из мелких кубиков, а ещё внутри нити и между отдельными нитями шли белые ниточки-связи, при этом нити ещё и образовывали внутри группы узор.

— Ага, — сообразила Оля. — Синие и зелёные цепочки — это основная память. Чёрные — это испорченные, по мнению системы, куски. А красные — это то, к чему у тебя ограничен доступ? Какая-то конкретная часть воспоминаний, не зря они собираются в отдельную структуру.

— Да. Вот эта часть — это я так понимаю моя память до перехода. Вон та — это его. А вот эта центральная группа — это я, который сейчас. И да, та самая красная часть моих сегодняшних воспоминаний. Но это всё была присказка. А теперь будет сказка. Жил такой мальчик по имени Миша Столешников. И жил он в своё удовольствие, ни в чём не отказывая, так как знал, что ему уготована великая судьба. Он знал и про свою уникальную наследственность, и про планы своего деда и родителей знал. Нет, он не боялся, а наоборот гордился, так как должен будет стать если не правой рукой своего деда и дяди, то ближайшим к ним, когда они захватят трон. Ведь лишь один он сможет управлять военной техникой Сахарского бункера. А почему не боялся? Ну кто же отдаст на алтарь сына и наследника, тем более под рукой есть девчонка, которую не жалко?

Женя побледнела, Михаил еле успел её поймать и обнять, пока она не упала — ноги не держали. Оля же растерянно сказала:

— Заготовка. Он же назвал Женю заготовкой… Сволочь! Да ты же всё знал, ты же сам своими руками готовился приносить сестру в жертву!

— Да. Он всё знал, он участвовал. А потом император и Воронцовы ударили первыми. Наш Мишенька бежал, спасая шкуру. Прятался в Африке и жалел о потерянных возможностях. В России тем временем… — Михаил ненадолго задумался, как бы половчее соврать, выгораживая Никодима Воронцова. Да, планы насчёт переворота у него были, но в нынешней-то реальности он от них отказался. А им ещё вместе работать и работать. — В той России недавнее покушение на главу Думы оказалось успешным. Вместе с ним были убиты все сторонники императора среди Воронцовых, а власть захватили как раз те, кого сейчас как раз генерал Юсупов вместе с Никодимом Феоктистовичем ловят и будут вешать. Эти люди, недолго думая, попробовали сделать то, чего пытался мой дед…

— И кончилось Смутой, — зло, резко закончила Оля. — Тот кусок его памяти.

— Да. Наш Мишенька хотел власти и влез по уши в Смуту — но проиграл. Дальше пробовал использовать оружие альвов, привёл на Русь… Кого привёл? Британцев, французов, османов или испанцев? Неважно, он снова проиграл. Я прав?

Альтер-эго ответил взглядом такой дикой, но бессильной ненависти, что и без слов было понятно. Оля ответила за него:

— А такова судьба каждого продавшего Россию иностранцам. Что Святополк, что лже-Дмитрий. Проиграть.

— Этот оказался пошустрее предшественников. Успел бежать. Да? Ты же бежал, но прятаться особо негде. И русские, и твои бывшие дружки из Европы — все тебя искали. Сидеть остаток лет в Сахаре, носа не высовывая? А если найдут? Тут даже неясно, чего страшнее: годами сходить с ума в одиночестве, вспоминая про упущенные возможности, или долго и мучительно умирать, если найдут. И родилась идея. Я так понимаю, на базе в Сахаре стоял один из Инверторов. Удар во время войны уничтожил материальный контрольный пост, но виртуальный дублирующий центр управления остался. Стоял пустой, туда не успели подключиться операторы. Я так понимаю, работающий Инвертор и виртуальный пост — вне времени и пространства, так что спокойно пережили все искажения. Где-то здесь, в блоках памяти, если поискать — можно найти последовательность тех самых команд, которые искажают не пространство, а время: компьютеры всё записали и сохранили знания, полученные альвами ценой жизни. И раз всё ещё вокруг нас существует, у Инвертора не до конца выработан ресурс. Добавить, что время разобраться у нашего Михаила имелось, а воздействие нужно — не континент снести, а всего лишь судьбу одного человека исправить. Но тут, насколько я понимаю, две проблемы. Первая — ты не можешь просто так вернуть себя в прошлое. Принципиальное ограничение, ты прожил свою жизнь. Подходящую душу из другого мира — пожалуйста, но для тебя путь напрямую в прошлое закрыт.

Женя сморщила нос, над чем-то размышляя. И всё-таки не зря за ней ходила слава вундеркинда. Несмотря на возраст, быстро чего-то взвесив и посчитав, она сказала:

— Подожди. Но если я тебя поняла, у нас же всё по-другому. У нас и глава Думы жив, и вторая попытка мятежа подавлена. Сам говорил, этим Служба государственного спокойствия занялась. Да и ты никуда не уехал. Это уже не его прошлое, а наше с тобой, — тут в её голосе прозвучал ужас догадки: — Он… что? Хотел к нам, сюда вернуться? Но тут же уже… ты есть. Так вот почему ты сказал, что он хочет твою жизнь украсть! — и с такой ненавистью посмотрела на Михаила-два, что тот даже за стеклом аж попятился.

— Умница, Женя. Гений без лишней скромности. Да, ему нужно было поменять прошлое, чтобы оно стало другое. Но сильно его менять Инвертором — даже если установке хватит мощности, а, подозреваю, она и так ресурс выработала — это риск. Мироздание сопротивляется любому такому изменению, альвы хорошо убедились, что отдача может просто стереть тебя самого. То есть необходимо минимальное вмешательство, в ключевой точке даже мелочь способна поменять ход событий… Но может и не поменять, ведь останется-то всё тот же прежний самовлюблённый эгоист и семнадцатилетний пацан. Он поведёт себя практически также, бросит всех, кинется спасать свою ценную шкуру. Мир изменится недостаточно сильно. Что делать? А если в момент изменения окажется другая душа? Более опытная, взрослая, которая будет вести себя абсолютно по-иному. Реальность очень быстро перейдёт в новое русло.

— Лаборатория, — сквозь зубы нехорошим тоном сказала Оля. — Та самая технология замены души, которую хотели применить на нас древние альвы. Ничего, теперь мы предупреждены.

— Всё несколько сложнее, — усмехнулся Михаил. — Силой душу не вытащить, новый хозяин тела и судьбы, то есть я, должен отказаться и уступить место добровольно. Я прав? — Глядя на Михаила-два, всё опять было понятно и без слов. — Для этого и нужна Библиотека. Я ещё при подготовке к экзаменам заметил, что если слишком часто и много ей пользоваться, то не хочется отсюда уходить. И Женя сказала: тут хорошо, там плохо, давай останемся навсегда. Надо создать такие условия, чтобы в реальном мире было всё херово, и при этом я как можно чаще приходил сюда. Наверное, единственное, за что можно поблагодарить — за выбранное изменение реальности. Эй, Миша Столешников, я ведь прав, что в твоём прошлом Аньку поймали, когда она у отца таскала ключи от машины, и никто никуда не поехал?

Все трое посмотрели на альтер-эго. Тот сначала экспрессивно выругался, дальше сообразил, что его всё равно неслышно. Потому лишь медленно кивнул и сложил руки на груди: мол, ну угадал — и что с того?

— А вот за вторую идею с сестрёнками я тебя лично придушу, подонок. По его плану мы должны были просто добраться до Геральдической палаты. И это самое логичное, шансов против полусотни отборных головорезов у нас — ноль, а Геральдическую палату неплохо охраняют. Если не успеем спрятаться, то в драке основной удар будут в первую очередь наносить по единственному мужчине. Плюс Леонид Воронцов — сильный маг, с ним придётся сойтись врукопашную. А наш Миша себя любил, ценил, лишних рисков избегал и остальных считал такими же. Рискуют одни дураки, а меня он считает человеком умным. Только отморозкам, которые за нами шли — им плевать было на законы. Они от запаха крови пьяные были. Они бы Яну с Юной убили, а заодно Машу или Аню бы поймали и насиловали до смерти. Нарушение неприкосновенности Геральдической палаты даже Леониду Воронцову не простили бы, Дворянское собрание потребовало его крови — и получило. Мир изменился, и сильно — именно Леонид в его прошлом убил главу Боярской думы и своего отца, возглавив новый заговор против императора. А без него покушение провалилось, нет у заговорщиков ещё одного такого же сильного мага. К счастью, мир не без добрых людей, нам помогли, и мы смогли отбиться.

— А если бы Леонид Воронцов не полез за вами в Палату? — засомневалась Оля.

— Полез бы обязательно, я его в тот день как раз на самоуверенности и ощущении полной собственной неуязвимости и безнаказанности подловил. И я видел его глаза, когда он думал, что вот-вот победит и сестрёнки попадут к нему в руки… нет. Этот бы не остановился. Тем более его отряд — те самые наёмники, которые тебя захватить пытались. Если уж они на наследницу престола руку подняли, простолюдины из сотрудников Палаты вообще для них вообще никто.

— Ругимов! — сообразила Женя. — Ты сказал, что этот долг тебе отдали на будущее.

— Да, Ругимов и Энрикет, однако всё несколько сложнее. На следующий день их обоих должны были очень крупно подставить. Так, что никто бы не стал даже разбираться, что они не виноваты. После этого только бежать из России. По плану моего, так сказать, альтер-эго, когда после убийства Ани и Яны с Юной я решу мстить, они должны были стать послушными инструментами, которые помогут добраться до Сахарского бункера. Ведь куда проще и удобнее не договариваться и искать компромиссы, а просто управлять людьми через шантаж: если откажетесь — я передам информацию про вас Юсупову, а поможете — то дам награду и возможность спрятаться. Я решил, что это подло. Тогда в Ярославле я пришёл к Ругимову и ему рассказал про скорую подставу. А они люди хорошие, ценят честность и умеют быть благодарными. Помогли отбиться тогда, да и потом мы ними хорошо сработались.

— За Берту я эту сволочь сама на дольки порежу, — с мрачной злостью пообещала Женя. — Она ведь погибла бы?

— По его плану — скорее всего «да», вместе с госпожой Абель. Вот Энрикет вместе с Нерео и Ругимовым и согласились бы ради мести доставить меня в Сахару. Я при этом пока ещё ничего не понимаю в местных делах, боюсь предательства. Нервы после смерти сестёр на пределе. Надо постоянно анализировать ситуацию на бегу, я всё время по многу часов ухожу вот сюда. В итоге в какой-то момент, если задержать меня в виртуальности подольше, будет несложно убедить меня уйти из реальности с концами — ведь здесь так хорошо. Ну а на освободившееся место запрыгнуть самому. Помнишь, Оля, мы думали про ограничение технологии подмены души? Вот это оно и есть, нельзя знать, что на твоё место может прийти кто-то другой. Надо искренне хотеть уйти насовсем, закончив всё навсегда. Ну а дальше Женя пойдёт как и планировалось на управляющий амулет, а Маша для ритуала активации в жертву на алтаре. Но не вышло. И потому что Ругимов и Энрикет помогли решать проблемы, причём наши отношения строились на взаимном доверии. И благодаря тебе, Женя, именно ты ему всё окончательно испортила.

— Ага, я такая, — важно согласилась Женя. — А как?

Михаил и Оля дружно рассмеялись, очень уж забавно девочка сейчас выглядела.

— А ты — мой главный хаос. Извини, но тебе пора научиться думать, прежде чем делать. Ты же так хотела мне в Крыму помочь, что решила устроить свидание нам с Олей. Я же прав?

— Ну да, ну, устроила. Зато так же лучше получилось?

— Не ругай её, так действительно лучше, — встала на защиту Оля. — Если бы не она, я бы на Полигоне погибла. И мы не встретились.

Михаил обеих обнял и сказал:

— Я и не ругаю. Я просто к тому, что Женя раз за разом вносила непредсказуемый хаос, мне было не до спокойного сидения в виртуальности и грандиозных планов. И планы нашего злодея тоже по швам трещали, ну не поддаётся Женечка у нас логике и расчётам. Зато в итоге у меня есть вы обе, так что фиг ему, никуда я не уйду.

— И одна проблема. Как нам от него избавиться с концами? — спросила Оля. — Насколько я понимаю, просто стереть — не вариант. Он тебя и себя вон как связал. Начнёшь его уничтожать — и себя заденешь.

Альтер-эго довольно осклабился, мол, вы умны — а я всё равно умнее. И у меня времени — бесконечность. Михаил не удержался, показал средний палец и обратился к Жене с Олей:

— Предлагаю выпить ещё кофе, а дальше устроить мозговой штурм. Нам ведь не только его надо стереть, но и все красные блоки тоже. Знать не хочу эту пакость даже случайно.

В итоге одной чашкой кофе не ограничилось, делать кофе-брейк пришлось раза три. Пока в очередной раз Женя, глядя на висевшую в воздухе модель памяти, внезапно не вскрикнула:

— Конечно же! Всё просто! — но тут же посмурнела. — Нет, не вариант… наверное.

— Так, — сказал Михаил. А ну, давай, гений, рассказывай. А дальше мы подумаем, чего «не вариант».

— Ну… я тут подумала, что мы неверно решаем задачу. Нам ведь надо не конкретно вырезать вон его, а создать новую устойчивую структуру. Задача чем-то похожа на управление воздушными потоками в облаке. Да, знаю, это десятый класс, но меня на олимпиаду гоняли весной, вот там задачи были в том числе и с Третьей ступени. Можно как для разделения двух кучевых облаков применить те же самые формулы и схемы. Но тогда… Миша, тогда вот этот кусок твоей прежней памяти, до момента перехода… Тоже всё. Если на него перезакрепить и вон его память, и все красные блоки, то у нас будут две полностью независимые структуры. Как два облака.

— Ну и что? — удивился Михаил. — Как раз то, чего нам надо.

— Но Миша… Это же вся твоя память из второго мира до семнадцати лет… А ты… ты точно прежний будешь? И ты готов забыть?

— Ты про это? — рассмеялся Михаил. — Да нет, как раз со мной ничего не будет. Ну разве что меня сильно ранят в голову, и вам придётся сюда меня затаскивать, чтобы память восстановить. Вы не поняли? Вон этот же сам, когда всё организовывал, специально сделал, чтобы все связи между архивом памяти и физическим телом были отключены. Чтобы когда он моё место займёт, его самого не перезаписало. Ну подумаешь, буду первые семнадцать лет помнить как обычный человек. Чего забыл — то забыл. Действуй.

Михаил-два в своём загоне буквально взбесился, чего-то орал, отчаянно жестикулировал, стучал в перегородку кулаками… бесполезно. Женя быстро рассчитала необходимые конструкции, Михаил их запрограммировал. Дальше запустил алгоритм на «отключение раненого оператора от виртуальности и перенос обратно в физическое тело», перед этим внеся туда исправления, рассчитанные Женей: опыт работы с компьютерами лаборатории сильно упростил задачу. Раздался жуткий стон, который пробился даже через глухую преграду… и Михаил-два пропал. Как пропали с планов Библиотеки и все посторонние разделы памяти. Оля, Женя и Михаил сразу после этого ощутили странную пустоту — словно чего-то улетело во внезапно открывшуюся трубу. И едва это «чего-то» затянуло потоком холода, как дыра закрылась. Стало понятно: вот теперь точно всё. История Михаила-два завершена, он и в самом деле отправился туда, куда и обещал. Умирать под завалами бункера в укрепрайоне на Донбассе.

— Ну и последнее, — хитро улыбнулся Михаил.

Повинуясь его команде, главный кабинет стал чуть длиннее. В нём появились ещё два стола и два шкафа, а также две новых двери. И сейф, куда были сложены валявшиеся в основном зале остатки памяти Михаила-два.

— Раз уж вы тут станете бывать на регулярной основе, каждому свой вход и рабочее место. Женя, тебя отдельно предупреждаю. Тут много разных режимов, раньше стояло ускорение, которое только при работе Инвертора в режиме изменения используют. Сейчас ускорение времени будет один к тысяче, так меньше нагрузка, особенно если пользователей сразу трое. Это раз. Два — часто не пользоваться, про опасность я предупредил. Если что, тут есть журнал приходов и уходов. Это тебя, Женя, касается особенно по части смухлевать на экзамене. Поймаю — накажу, а мою изобретательность ты знаешь.

Женя смущённо отвернулась, старательно делая вид, что всё сказанное — поклёп, и про экзамены она даже не думала. Михаил и Оля рассмеялись.

— Миша, домой? — спросила Оля.

— Домой.