Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви

Глава 2 Поход в неизвестность

Утренняя степь была чудо как хороша: блестела разноцветными огоньками росы, дышала полупрозрачной светящейся дымкой, разбегалась во все стороны золотисто-бирюзовым ковром к манящей синеве небосклона. Но всем было не до красот, сборы начались с утренней зарёй. Пропустить самую тусклую часть дня, но чтобы, когда более-менее встанет солнце, уже идти в сторону леса.

Скрепя сердце и как бы он ни опасался за Олю, но в центр отряда Михаил всё же поставил Алису. Она двигается пока медленнее всех, легко отстанет — и потому нельзя её заставлять идти последней. Да и как маг Земли больше других имеет в своём арсенале именно разнообразных защитных плетений, сможет прикрыть как идущего впереди, так и сзади. Ну и поскольку Алиса шла налегке, именно ей Михаил отдал ружьё. Выяснилось, что она не просто хорошо стреляет. Её отец был заядлым охотником, пускай и любителем. И если старший брат Алисы оказался по характеру горожанином и домоседом, то дочка пошла в папу. Сначала ездила с ним, а когда он погиб — это стало и памятью об отце, и отдушиной. Собственно, именно охотничий лесной опыт и был одной из главных причин, с чего Оля подругу уговаривала отправиться вместе с ней. Михаил в любом случае идёт первым, торить и выбирать дорогу. Так что разумнее всего, когда в случае опасности он с револьвером и рогатиной задержит нападающего зверя, сзади же его прикроет Алиса, которой вдобавок не надо ничего объяснять. Охота, когда один из удали берёт зверя на рогатину и магию по старинке, но второй при этом его страхует с ружьём, здесь достаточно распространена. И всё равно на душе было тревожно.

Все полтора суток светового дня они двигались вперёд. Хотя Михаил вёл свой отряд вроде бы в ту же сторону, откуда пришёл, когда люди вышли от степи к лесу, характер местности заметно отличался. Сначала их встретила довольно обширная сосновая роща, дальше потянулся густой лес, куда больше подходящий Среднерусской равнине. По большей части он состоял из березняка, липняка, ивняка и осинника, пару раз встречались небольшие сосновые боры. А потом снова началась плейстоценовая тайга из лиственниц и кедрача. Маршрут бежал мимо большого озера до подножия холмов, затем среди зарослей и деревьев, перемежающихся с лугами. К вечеру они вышли к очередной реке, которая текла во всей своей мощи, пробивая дорогу из самых настоящих невысоких гор, в пути поглощая родники, ручьи и маленькие реки, чтобы раскинуться широким зеркалом.

С вершины холма в бинокль было хорошо заметно, как в водах реки копошилось множество громадных моллюсков, покрывшихся известью и перламутром, плавало неисчислимое количество рыб, быстрых и медлительных, скользили пресмыкающиеся, гибкие, как тростники, или шершавые и плотные, покрытые шипастым панцирем. Олю аж передёрнуло:

— Я к этим крокодилам не полезу.

— Да нам и нет смысла переправляться, — согласился Михаил. — Это только плот строить. Можно, конечно, наморозить мост, но при такой ширине реки мы с Алисой потом на сутки от истощения сляжем. Река не может идти бесконечно, тут, судя по всему, близко устье. Там должны быть островки. Если решим, что надо перейти — с островка на островок перебраться намного проще.

— Тогда ночуем здесь? — предложила Алиса. — Вон там подходящее место есть, как полуостров. И с реки всякие крокодилы не заберутся, и со стороны суши хорошо, проход узкий, — и передала бинокль Михаилу.

— Согласен. Пошли.

Сначала закат цвета красной глины долго маячил в небе, потом травы и деревья никли под мелким дождём, из глубины чащи слышались завывания каких-то хищников, а те, что не были голодны, попрятались в свои логовища. Но вот палатка была устроена, костёр пылал, а котелки кипели. Наступил тот момент вечерних сумерек, когда свет от костра видится всё ярче и ярче, пытаясь заменить угасающее солнце. Рядом текла река, и казалось, будто поблизости движется что-то живое, хотя с высокого берега движения воды вроде и не видно. Вымотанная переходом Алиса ушла спать сразу после ужина, Михаил и Оля, укрывшись пологом от мелкой осенней мороси, остались сидеть возле костра, обнимая друг друга. Девушка положила голову парню на плечо и негромко сказала:

— Лес, костёр, мелкий дождик, мы прячемся от него под небольшим пологом и целуемся. Ничего не напоминает?

— Поцеловать тебя готов всегда, — ответил Михаил. И поцеловал.

— Я же образно, — возмутилась Оля, но на поцелуй ответила с удовольствием. — Так ничего не припоминаешь?

— Да нет вроде бы…

— А помнишь, с чего началось наше приключение на Ай-Петри? Романтическая обстановка, которую Женя нам захотела устроить для свидания.

— А ведь забыл, — растерялся Михаил. — Ну, Женька… опять добилась своего, и в этот раз я не против результата. Хотя учитывая последнюю Женькину выходку — искренне сочувствую парню, на которого она положит глаз.

Оля ответила не сразу, какое-то время молчала, всматриваясь в дрожанье ночного костра. Нодью, которая тлеет медленно, даёт много тепла и дыма, но мало света, складывать не стали, её час настанет во время одиночного дежурства. Пока ещё палили душистый хворост и смолистые наколотые чурбачки, но сейчас дрова почти прогорели, оставался робкий клочок света, и чувствовалось в нём что-то тревожное и неприкаянное. Михаил зябко передёрнул плечами и подбросил несколько чурочек. Вместе с огнём и Оля словно проснулась, так как спросила:

— И чего такого Женя наделала в этот раз? — послышался смешок. — Надо же знать, кого я планирую брать в родственники вместе с тобой.

— Ничего особенного. Когда газеты из меня начали лепить героя и чуть ли нового апостола Христова, все девочки нашей школы из Второй и Третьей ступени поголовно воспылали ко мне великими чувствами и бросились строчить любовные письма. Ну а Женя организовала службу доставки этих писем по твёрдому тарифу.

Оля, не стесняясь, расхохоталась в голос. Дальше сообразила, что может разбудить Алису, и прикрыла рот ладонью. Михаил на это хмуро прокомментировал:

— Это тебе сейчас смешно, а у меня сбылась мечта идиота. Когда я был в восьмом классе, мечтал, чтобы все девочки школы меня обожали. В жизни я никогда так не пугался. Поверь, драться с боевиками Воронцовых было проще. Там, если что, тебя просто пристрелят. А тут меня с трудом от влюблённых поклонниц отбили сначала одноклассники, а второй раз завуч по воспитательной работе.

Оля перестала смеяться, хотя и продолжила улыбаться:

— И что ты с младшей сестрой сделал? Лишил заработка? Выпорол? Чисто из интереса. Я же тебя уже хорошо знаю. Ты сейчас хмуришься чисто для вида. Ты уже отыгрался. Вот мне интересно — как?

— Очень просто. Вручил всю макулатуру Жене с требованием каждое письмо прочитать и написать ответ, что я ценю внимание, но принять чувства не могу. Причём на каждое письмо свой ответ без шаблонов и попыток схалтурить. Женя изрыдалась, но за две недели осилила. Надеюсь, в этот раз ей хватит не на два месяца, а чуть дольше.

— Изверг, — Оля не смогла удержать смешок. — Я поняла, с тобой лучше не ссориться. Злопамятный и изобретательный. И не спорь. Какой есть — такого и люблю.

— Идите лучше спать, влюблённые, — раздался голос Алисы. — Всё равно сами не спите и мне дадите. Да и нога чего-то разнылась, а колоть обезболивающее не хочу. Так что давайте, я пока посижу, а как успокоится, кого-то из вас растолкаю.

Утром белый пар по заре вставал над рекой и чудно драпировал тёмный лес густыми и длинными облаками как отрезами молочной ткани, и уходить явно не собирался, так что и люди ждать не стали. Тем более шагать им пока всё равно вниз по течению реки, даже в тумане не заблудишься. А ждать — терять время попусту. Несколько часов спустя Михаил костерил себя на все корки и за невезучий маршрут, и что можно было не торопиться. Сколь угодно легко в спокойствии академических аудиторий рассуждать, как лесные болота происходят от близости глиняного грунта, не пропускающего сквозь себя воду. А ещё в таких болотах родится в великом изобилии вкусная клюква и брусника. И совсем иное дело, когда та самая вода стоит на глиняной подложке как на блюде. Тогда верхний пласт земли, плотно лежащий на глине, постоянно размокая, разбухая, лишённый солнечных лучей от навеса древесных ветвей, производит где просто мох, пропитанный влагой и мгновенно наполняющий следы водой, а где вязнешь в густой грязи, пробираясь сквозь заросли. Если же попадаются настоящие зыбкие болота с топкими берегами — грязи на тебе мгновенно оседает вдвое больше. Радовало, что осень и нет гнуса. С другой стороны, болотистая вода и жидкая грязь под ногами сейчас ледяная: пока идёшь — незаметно, остановился — мгновенно начинаешь замерзать.

Но вот земля под ногами стала просыхать. Всё чаще попадались буреломы из высоких деревьев, рухнувших от старости. В другое время все ругались бы, почём свет стоит, перебираясь через очередную поваленную лесину. Сейчас завалам обрадовались как родным: раз пошла нормальная тайга, топкий участок они обошли. Последним приветом тяжёлого перехода стала вытянутая прогалина, на которой раскинулась светлая зелёная поляна. Бежать и отдыхать на этой с виду прелести, конечно же, никто не стал: все знали, что под изумрудно-зелёной «травой» прячется коварное болото. Но даже это вызвало радость: такие вот «точечные» топи-поляны характерны для обычной сухой тайги, мшистые маревые болота заканчиваются.

Отряд круто свернул в сторону, выискивая подходящее место для привала, но чтобы не сильно далеко от болота. Нормальных ручьёв не просматривалось, а чем дальше от источника воды, тем хуже и с большими затратами работают чары концентрации влаги из воздуха. Довольно быстро нашёлся подходящий сухой пригорок, рядом с которым стояла тонкая засохшая лиственница на дрова. Так что вскоре белый дымок расползался круглыми струйками по бледно-синему лесному воздуху, а ветерок понёс на всю округу тонкий и крепкий запах жжёного дерева и варившейся каши с пеммиканом.

Михаил как раз попробовал кашу ложкой — готова, и собрался раскладывать по тарелкам, когда обрывок ветра донёс:

— … и-и-ите!

В первый момент он решил, что ему показалось, но нет: девушки тоже повернули голову в ту же сторону.

— Па-маги-и-ите! — донеслось негромко, но достаточно отчётливо. — Спасите.

Это был человек, и ему была нужна помощь.

— Оля, Алиса, я первый, вы за мной. Держитесь чуть в стороне, если что — меня прикрываете.

Крик шёл со стороны болота, но пришлось немного поплутать, так как друзья были вынуждены искать дорогу на противоположный берег. Хорошо ещё они стояли лагерем недалеко от самой оконечности топи. Если Михаил и девушки вышли к трясине-прогалине со стороны мшистых болот и тайги, то с другой стороны шли лядины — тоже пространство лесных болот. Умеренно сухие, эти болота густо покрыты довольно разнообразными деревьями — ель, сосна, берёза, ольха, осина, которые растут в буквальном смысле, «как борода». Также целыми пучками везде пробивался прутняк, густыми, непроходимыми стенами окружавший промежутки между деревьями, лез из мхов, из-под старых корней, опутывая громадные сгнившие, поваленные ветром и возрастом деревья. Скорее всего, человек, зовущий на помощь, здесь и угодил в ловушку по неопытности. Продирался через кустарник лядины, дальше увидел зелёную поляну и за ней нормальный лес, радостно побежал вперёд и провалился в трясину.

Когда Михаил добрался к нужному месту, стало понятно, что он угадал. В грязи копошился какой-то парень. Увидев человека, забарахтался ещё яростнее, и от этого начал тонуть быстрее. Если и маг, то стихия не Земля и не Вода.

— Куда ты! — крикнул Михаил. — Замри и не шевелись. Сейчас я тебя вытащу.

Сам же огляделся вокруг. К сожалению, самое удачное место было в зоне досягаемости полуживого шипастого дерева-плети. Видимо, тот парень его обходил и слишком поздно заметил, что земля начала под ним проваливаться, а ноги уходят в холодное липкое месиво. Второе место было чуть хуже, но тоже сгодится. Топора с собой не было, но молодому деревцу хватило и плетения гнили в основание, а дальше водяного хлыста в ослабленное место у корня. Михаил накинул петлю верёвки на толстую и надёжную лиственницу недалеко от берега, другой конец закрепил карабином себе под мышками. Если сам провалится — по верёвке выберется или девушки вытащат.

Понемногу он начал продвигаться вперёд по топкой земле к трясине, одновременно связывая почву под ногами дополнительными плетениями льда. Хорошо вокруг именно болото, а не песок — родная, податливая стихия. И всё равно без накопителей капитально проморозить большой участок не выйдет. Ману в мышцы вливать тоже бессмысленно, чересчур сильный рывок продавит хлипкую почву, и в болото ухнут оба. Только осторожно подбираться, чтобы дотянуть до парня деревце. А когда тот вцепился в ветки — понемногу по верёвке выбираться назад, заодно вытаскивая за собой человека. Неплохо могла бы помочь Алиса со своей Землёй, но в здешнем лесу с ружьём охранять, если из болота чего-то полезет — стрелок нужнее.

Оказавшись на берегу, несколько минут оба приходили в себя. Дальше Михаил встал, следом поднялся на ноги спасённый, и вышло присмотреться кто это. Михаил ахнул:

— Однако. Аж сам Николай свет наш Румянцев собственной персоной, — скривился: — Опять. И опять рисковать, чтобы тебя, идиота, спасать. И что с тобой делать теперь?

Потому что нарисовалась проблема с большой буквы. Тащить Николая Румянцева за собой Михаил категорически не собирался. И обуза в виде идиота не нужна, и места тут слишком опасные, чтобы иметь в команде человека, способного всех подставить в любой момент. Но и не бросать же пускай такого поганого, но всё-таки человека на верную смерть? Своё снаряжение Николай явно утопил, а оставить его просто так, голым — это гуманнее пристрелить на месте, чтобы долго не мучился. Но и у самих снаряжения в обрез. И в лагерь его Михаил точно вести не собирался. Девушек тоже лучше к нему не подпускать. И хотя про гнилую натуру Николая все, особенно Оля, хорошо осведомлены — им его запросто жалко станет. Что-то, а давить на совесть такие вот эгоисты умеют профессионально. Будет очень трудно убедить Алису и Олю, не тащить придурка за собой.

— Ты обязан мне помочь! Ты должен…

— Слушай, умолкни и не капай мне на мозги, хорошо? Я как раз думаю, чем и как я в состоянии тебе помочь. А пока сиди на бережке и радуйся, что не сдох.

— Я есть хочу. И мне надо переодеться. Отвёл меня в лагерь, или что у тебя там.

У всех самая разная реакция на момент, когда до мозга наконец-то доходит мысль — ещё чуть-чуть, и помер бы, но ура, живой. Нередко «срывает тормоза», из глубины души прорываются слова, мысли и поступки, которые в обычное время человек тщательно старается не выпускать наружу. Так что к поведению Николая отнёсся Михаил снисходительно. Хотя про себя и отметил, что высокомерная спесь и абсолютный эгоизм как та самая реакция на стресс очень показательны. Но и спускать хамство с рук он не собирался.

— Замер и умолкни. Я тебе ничего не должен. Вот вытащить из болота — да, был обязан. Даже такое гуано, как ты. Оказывается, некоторые вещи всё-таки тонут. А вот дальше я тебе ничем не обязан. Вылавливай свой рюкзак или чего там — и проваливай на все четыре стороны. Или замер — и дай подумать, чем я могу всё-таки помочь. Сразу предупреждаю: в лагерь я тебя не поведу.

Николай, похоже, на слова Михаила не обратил внимания. Всё тем же высокомерным тоном он продолжил:

— Да, у тебя же, как там? Стихия Воды? Быстро создал мне душ, мне надо грязь смыть. Одежду потом я, так и быть, просушу сам, своим огнём. А в лагере мне свежее дашь.

Михаил от такого поведения с трудом подобрал упавшую челюсть, аж прорезался не просто кусок прошлой жизни, а реакции из школьной молодости времён девяностых:

— Охренел? Ты за базаром-то следи, совсем берега попутал? Я даже в Москве тебе за такое яйца оборву, чтобы такая тля не размножалась. Ещё раз пасть откроешь в таком тоне — раком поставлю, руки в жопу засуну и полетишь понял куда?

Во взгляде Николая появилось какое-то полубезумное выражение, и он гневно произнёс:

— Я — жених цесаревны Юлии и будущий император, про это уже решено с императором и моим дядей. А если ты ещё раз откажешься мне помогать, я тебя прикажу повесить за государственную измену.

— Чего⁈ — раздался сразу за спиной голос Ольги, которая, оказывается, подошла и встала рядом. — Не знаю, Миша, откуда ты набрался таких кабацких выражений, но готова за тобой повторить. Без меня и меня замуж выдают. Идиот, — и дальше обратилась уже к Мише: — Знаешь, Мишенька, когда ты и твои сёстры в Крыму про Румянцевых говорили, что, наверное, один этот — дурачок, а остальные нормальные, вы все ошиблись. Румянцевы наживку, что этот идиот, возможно, может стать моим женихом, надо только выполнить кое-какие нужные отцу условия — заглотнули с крючком и леской. Дальше по плану я должна была при первой встрече с этим бараном узнать его в лицо и гневно сунуть его дяде твои материалы. Но знаешь, так даже лучше. Надоело в лицо этому самовлюблённому напыщенному индюку Румянцеву-старшему при встречах улыбаться, а самой просто дни считать, когда, наконец, бараны увязнут по уши, и можно переходить к выкручиванию рук. Да, я всё, понимаю, Миша — надо, но чисто по-человечески — противно.

— К-какой Крым?

Спесь у Николая Румянцева на глазах испарялась, но разум ещё отказывался поверить, что та провинциальная девчонка Оля в Крыму, по чьей вине он получил весьма досадные неприятности, и цесаревна Юлия — один и тот же человек. Михаил же в который раз мысленно зааплодировал Его Величеству. Это себя-то Михаил считал гением интриги? Как же, самих Румянцевых победил! А оказывается, его всё время негласно император поддерживал и использовал? Куда ему до настоящих профессионалов. Оля поступает в университет через Испытание достойных — это сразу поддержка простолюдинов и провинциального дворянства. Дальше выкрутить руки клану Румянцевых. Оля не зря сказала: когда они, заглотнув наживку, увязнут, компромат на Николая станет миной, способной похоронить весь клан с концами. Особенно после скандала с судом. Ну или поддерживай императора и наследницу, обеспечивай лояльность хотя бы части старшего дворянства. По совокупности это укоротит руки Воронцовым и Боярской думе. Осталось понять, кому выгодна авария на Полигоне? Воронцовым, похоже, больше всего…

Оля тем временем злорадно продолжала:

— Ага. Узнаёшь? И как ко мне приставал, и как моего жениха на дуэль вызвал. Так и быть, сообщаю. Помолвка должна будет состояться сразу, как мы оба вернёмся с Испытания. Папа, кстати, согласие нам с Мишей уже дал.

Михаил на её словах аж поперхнулся. И он тут думает, как бы аккуратно сначала Оле сделать предложение выйти замуж, а потом как с этим подкатиться к императору? А его любимая девушка, оказывается, всё уже решила и ставит перед фактом? Хотя мог сразу догадаться, ещё когда Оля упомянула, что их общую совместимость по части магии и наследственности проверяла. И кто-то ещё только что возмущался, мол, без меня — меня женили?

Николай же стоял, как молнией поражённый. Всё, чего он себе придумал и кем себя ощущал последние месяцы — рухнуло. Оказалось миражом, мороком, за которым он бежал. Бестолково открывая рот и не произнося ни слова, Николай принялся махать руками, делать странные жесты. От этого распахнулись полы штормовки, и на поясе обнаружился нож. Качественные ножны и то, что нож был под штормовкой, не дали ему выпасть и утонуть. А ещё у ножа была красивая ручка из слоновой кости и серебряным орнаментом. И Николай Румянцев — маг Огня!

— Ах ты тварь!

Тело начало движение даже раньше, чем в голове окончательно успела сформироваться мысль. Михаил всей силой пнул Николая в живот. Тот захрипел, взвизгнул от боли и упал на землю. Михаил тут же добавил ещё раз ногой по рёбрам и припечатал по пальцам, чтобы Николай не смог бросить в ответ заклинание огня.

— Миша! Что ты делаешь! — закричала Оля и вцепилась жениху в руку. — Ты же его убьёшь.

— Утоплю. Я его вытащил — сейчас кину обратно в болото. Это он, тот самый. Помнишь, я говорил, что преследовал убийцу парня с собакой? Вот он, перед нами. Маг Огня, у него тот самый нож. И остальные приметы сходятся.

В этот момент Николаю бы промолчать, но он вскочил и обиженными голосом возмутился:

— Не имеешь права! Я защищался! Я дворянин, а он простолюдин и обязан был обеспечить мою безопасность. Это ничтожество, надо мной посмеялся и натравил собаку… ар-х-ха, — договорить Николай не смог, потому что получил от Михаила новый пинок уже по яйцам.

Снова остановила Оля, придержав за плечи:

— Подожди, Мишенька. Ты мой жених, и просто так ты его убить не можешь. Так нельзя. — Взгляд Николая загорелся было надеждой… и тут Оля продолжила: — Я, как наследница престола, имею право заседать в суде, выступая судьёй, адвокатом или прокурором. С учётом чрезвычайной ситуации, которую объявляю согласно главе один раздела два Основного кодекса, имею право единоличного суда. Рассмотрев представленные доказательства и признание подозреваемого, который без какого-либо принуждения также признал факт преднамеренного убийства. Согласно статье пятьдесят девять Уголовного кодекса империи… Или пятьдесят восемь? Не помню, и неважно. Так вот, согласно этой статье, в зоне бедствия за убийство с целью мародёрства и при отягчающих обстоятельствах Николай Румянцев приговаривается к смертной казни. Дворянский титул и нападение на простолюдина согласно Дворянскому уложению Игоря Второго считаю отягчающим обстоятельством, по которому апелляция не принимается, а приговор является окончательным и обжалованию не подлежит. Всё, Миша. Теперь можешь его топить.

И тут Николай отчаянным усилием и с какой-то абсолютно звериной, безумной злобой в глазах вскочил, оттолкнул Михаила и прижал нож к шее Оли:

— Назад! Я ей горло перережу, мне терять нечего. Только попробуй заклятие бросить. Оружие и чего у тебя там положил — и назад.

Михаил сделал медленный шаг назад, лихорадочно пытаясь сообразить, чего ему делать. Вот нет у него привычки к магии — местный бы не по рёбрам берцем пинал, а проклятие кинул на паралич сначала. Но это он потом себя жалеть будет, что делать сейчас? Этот псих Олю всё равно не отпустит, но если сейчас решит, что ему не верят — запросто её зарежет. Жаль, с собой нет револьвера: чтобы не утопить в болоте, отдал девушкам. Стрелять рискованно, но можно было бы попробовать им отвлечь. Когда Николай нагнулся бы револьвер подобрать и отвлёкся — ударить кое-каким специфичным заклинанием африканских наёмников. Да той же модификацией «ржавой гнили» по ножу: если пробить защиту, то с револьвером псих куда менее опасен. Оля патрон и сама заклинить сможет. Но револьвера нет, и как это объяснить психу с ножом?

— Первое. Ты должен…

Договорить Николай не успел. Откуда-то сзади послышался крик Оли:

— Стреляй, Алиса!

И грохот карабина. В последний момент Николай смог поставить защиту, и всё равно пуля его достала по касательной, нож полетел в сторону, а кисть руки залило кровью. И одновременно фигура девушки, которую прижимал к себе Николай, начала таять, распадаясь в пар. Твёрдая иллюзия! Сразу же Михаил кинул несколько плетений ледяных игл, звёздочек и следящих в виде капелек дождя. Бил по площадям и несколькими волнами. Чтобы, даже если Николай хоть чего-то отразит или увернётся, всё равно получил травмы. Кровоточащего подранка, да ещё и со «слежками», потом нетрудно выследить и добить.

То ли Николай хорошо после Крыма подтянул боевую магию, или же причина была в зверином желании выжить и опыте, полученном в здешних местах, но действовал Румянцев единственным верным способом. Потеряв заложницу, он не стал отгораживаться глухими щитами, тем более вокруг полно воды, и у Михаила преимущество. Румянцев широкой волной Огня ударил по высохшему осеннему мху на деревьях и кустарнике. Мгновенно вспыхнул пожар. И если первый удар Николая явно зацепил, то сейчас, опираясь на стену пламени, защита Огня резко нарастила эффективность, просто испарив все плетения Воды. К тому же всё вокруг мгновенно заволокло густым дымом, что мешало бить прицельно уже каким-то концентрированным заклятием вроде ледяного копья. Получив же передышку, Николай смог выжечь на себе все следящие капли. Дважды грохнул карабин Алисы, но и ей мешал густой дым, она промахнулась.

Несколько минут Михаилу понадобилось, чтобы, работая как насос, заклинаниями собирать из болота воду и распылять над огнём. Дыма от этого прибавилось, но пламя утихло, и можно было не опасаться пожара. Вот только и Николай под прикрытием дыма сбежал, так что, плюнув на него, Михаил ринулся к пятачку чистого воздуха, где Алиса держала полог над собой и подругой.

Оля, выложившись до упора, стояла, опираясь на плечо Алисы. Едва Михаил добежал и сгрёб девушку в объятиях, как Оля обмякла и буквально повисла у него на руках, ноги её больше не держали.

— Жива. Цела. Я так за тебя перепугался! Умница ты моя…

— Как вернёмся, я моему начальнику охраны не знаю, как спасибо сказать, — не сразу справившись с нервной дрожью и слабостью, смогла объяснить Оля. — Я ведь даже не думала, я буквально подсознанием исполняла одну из схем безопасности, на которую он меня тренировал. Когда только начала выносить приговор, оставила рядом иллюзию, а сама под маскировкой Света два шага в сторону. Правда, он боялся, что в меня стрелять могут, и без накопителей — тяжело. Но и от психа с ножом тоже помогло.

— Умница ты моя. И я, дурак, тоже хорош: надо было его сначала проклятием парализовать или связать.

— Потом друг другу будете рассказывать и жаловаться, — обеспокоенно сказала Алиса. — Что с этим психом делать будем? Догонять?

— Не стоит, — скривился Михаил. — Очень уж он лихо стал с магией и ножом обращаться. Знаете, есть у меня нехорошее подозрение, что тот парень с собакой был не последний, кого Николай убил. Он ведь на Олю с ножом ни на секунду не запнувшись бросился — зарезать. И это избалованный золотой мальчик, каким мы его в Крыму видели? Который трупов и крови боится? Похоже, выживал он эти дни охотой на других таких же, как мы. Ну его, не стоит этот отморозок нашего риска. Понадеемся, что его и так сожрут. Ну и на всякий случай мы сейчас бегом в лагерь, держим следящие плетения, чтобы точно знать, он за нами не идёт, и уходим. Наши следы я затру, мы оторвёмся.

Согласиться или возразить девушки не успели: на всю округу раздался истошный, какой-то нечеловеческий до жути вопль — и при этом кричал точно человек. Не сговариваясь, Алиса и Михаил, как на занятиях по стихиям, сформировали двойной щит: Алиса разгоняет на пару десятков метров вокруг дым, Михаил держит щит от пули и чар, и все трое торопливо зашагали в сторону вопля.

Идти пришлось недалеко, и орал Николай. В дыму и панике он выскочил на то самое хищное дерево. Ветви шевелились, с земли поднимались всё новые плети, заматывая жертву в кокон, как паук муху. Шипастые отростки на глазах прорастали в тело. И при этом жертва ещё была жива, пусть больше не могла кричать, так как очередная ветка заткнула рот. Несколько секунд все трое стояли, заворожённые кошмарным зрелищем. Дальше Алиса механическим, неживым движением подняла карабин: спасать Николая не было смысла и невозможно, но хотя бы добить. Михаил рукой отвёл ствол в сторону и мстительно сказал:

— Не надо. Господь сам решил за нас, покарав и отмерив. Не знаю, сколько людей Николай уже убил, спасая свою шкуру. Пусть хотя бы немного получит воздаяния перед смертью.