Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви

Глава 17 Дома

Вставать пришлось довольно рано, когда зимнее утро только-только начиналось и было ещё темно. Ехать им больше трёх часов и посередине пути надо сделать пересадку: в поместье Михаил обязан вернуться на своей машине, которая заберёт его прямо с аэродрома. А задержка на сутки между вылетом из Кемерово и прилётом в Москву была, потому что якобы самолёт делал промежуточную посадку недалеко от Екатеринбурга. Приехать же домой надо пораньше, так как запланировано очень много дел, которые очень желательно закончить прямо сегодня же не откладывая.

Из Софьино кортеж свернул не в сторону Кубинки, а к Нарскому заповеднику. Лес вокруг точно онемел, словно боясь неосторожным движением хотя бы одной ветки попортить весь новый, блистающий, как парча, зимний наряд. Ночью прошёл снегопад. Но через стройные ряды деревьев дорога петляла недолго, кортеж выбрался на магистральное шоссе, начался типичный подмосковный пейзаж. Всё было серо вокруг — и будто нахохлившиеся от холода, засыпанные снегом деревеньки, и сугробы на полях и вдоль лесозащитных берёзовых полос, и небо, зимнее, низкое небо, на котором сумерки зимнего утра незаметно переходят в сумерки зимнего дня. Всё было настолько уныло и однотонно, что Михаил сам не заметил, в какой момент уже не глядел в окно, а начал дремать.

Проснулся он оттого, что его осторожно трясли за плечо, а машина уже стоит:

— Михаил Юрьевич, мы на аэродроме.

— А? Спасибо.

Дальше самолёт взлетел, сделал круг и сел на небольшом аэродроме к востоку от Москвы. К слову, точно такой же борт действительно вылетал сегодня из Екатеринбурга. В месте посадки Михаила уже ждал автобус с личными гвардейцами. Служба императорской охраны будет находиться поблизости, но негласно. Михаил же при взгляде на ожидающую их машину восхитился. Вроде всё та же «рысь», которая служит их семье уже полгода. На самом деле первое, что приказал Михаил по возвращении и ещё из Кемерово — немедленно заменить весь автопарк не просто на защищённые машины, а с усиленным бронированием. Камуфляж был идеален, Михаил, хотя и сам приказывал, поверил бы, что это всё тот же прежний микроавтобус, если бы не отсутствовали несколько мелких вмятин левого переднего порога. Он сам их поставил ещё летом, когда не удержался и попробовал один раз лично сесть за руль: оказалось, что управлять микроавтобусом — это даже не трёхтонным внедорожником. Но если точно не знать про подмену и специально не выискивать мелочи, то ничего не заметишь.

Первым из автобуса вышел Пламен, своей гигантской фигурой явно впечатлив всех, и лётчиков, и пассажиров. Отрапортовал как полагается:

— Здравия желаю, Михаил Юрьевич, — и уже Юсупову: — Здравия желаю, господин генерал.

— Здравствуйте, Пламен, — за всех ответил Михаил.

Дальше поздоровались остальные гвардейцы. Михаил к приветствию мысленно добавил, что Юсупов снова оказался прав. Реакцию телохранителя и то, как будут себя вести остальные бойцы, он в своих планах просчитал идеально. Главу клана гвардейцы поприветствовали как прямое начальство, генерала Юсупова — как официальное и важное лицо, плюс все гвардейцы не только бывшие военные, но и по закону числятся в резерве империи. Заодно для всех железобетонное объяснение суточной задержки: если такой человек, как Юсупов, хочет личной встречи и потом летит в Москву тем же рейсом, от таких «просьб» не отказываются. А вот Оля на данный момент для всех фактически не существовала. Просто какая-то девушка, то ли гостья хозяина дома, то ли сопровождающее генерала лицо. Тем более Михаил её не назвал и никак статус не обозначил.

От аэродрома дорога побежала, как и раньше: низкое зимнее небо, сочилось кровью багровое зимнее солнце, вокруг синели и голубели заваленные снегами поля, небольшие рощи и деревеньки. В какой-то момент начался окружавший жилую часть поместья лес: снег повис на каждой веточке, берёзы казались кружевными. И внезапно как из-под снега вдруг появился целый мир, только не сказочный, а высокотехнологичный лес, выросший из чьего-то желания. Громады высотных зданий и маленькие в сравнении с ними фигурки людей. Но всех буквально потрясли муралы на стенах высоток.

Самая заметная, особенно ярко на фоне сизо-белого окружения, пылала картина золотой осени. Осенний парк горел золотом и багрянцем, глядя на картину, можно было словно ощутить и услышать, как лёгкий ветерок шевелит жёлтую и багряную листву на ветках и играет кусочками пламенеющей осени по хрусткой, щебёнчатой дорожке. Рядом на соседнем доме была дубрава и жаркий летний полдень, грозовой, когда хорошо собирать ягоды, лесную малину, орехи. Когда душа и тело рвутся бегом промчаться через рощу и нырнуть в ледяные воды реки с обрыва. Судя по пустым домам справа и слева от готовых муралов, и по тому, что эти четыре дома стояли как раз отдельной группой глухими торцами к дороге, художники планировали сделать все четыре времени года.

Но пока немного отложили идею: судя по лесам и суете маляров, работа сейчас кипела совсем над другой картиной, глядя на которую у Михаила перехватило дыхание. Когда-то давно, обсуждая с сёстрами книгу про возможные полёты в космос — ей неожиданно увлеклась Маша, кто-то из подруг посоветовал — Михаил вспомнил, как буквально незадолго до войны на Украине читал и спорил в интернете о перспективном проекте ракет нового поколения «Ангара». Сославшись на якобы где-то прочитанную книгу, но уже больше для любителей инженерной футуристики, с расчётами и чертежами «какими могут быть ракеты для запуска спутников и человека на орбиту», Михаил, как смог, набросал по памяти рисунок «Ангары» и стартового стола. Маше этого хватило увидеть. Да, мурал ещё не до конца раскрасили, но уже сейчас на фоне сопок на массивном стартовом столе устремилась к небу игла ракеты-носителя. Вот-вот через минуту из автобуса внизу выйдут космонавты, «Ангара» откинет причальную мачту и на огненном столбе поднимется к звёздам.

Проняло не одного Михаила. Но если Юсупов смог удержаться, лишь на лице мелькнуло изумление, то Оля потрясённо спросила:

— Удивительно. Она же и в самом деле сейчас полетит. Кто это так потрясающе придумал?

Пламен, который помимо работы телохранителем ещё и всегда был в курсе текучки по поместью, дождался разрешения от начальства и с гордостью пояснил:

— Осень и лето Александр Александрович рисовал. А космодром — это Марии Кирилловны идея.

Михаила же помимо гордости за сестру неожиданно ещё кольнула и ревность. Как произнёс её имя Пламен. Всё-таки Машу в поместье любили и выделяли больше остальных, причём именно как художницу. Не зря тогда Пламен на открытии фонтана благодарил: мол, я уже сто лет как помру, а люди на мою скульптуру глядеть будут и восторгаться.

Генерал Юсупов неожиданно тихонько поинтересовался:

— Михаил Юрьевич, а вы не будете против, если я вашим людям закажу такую же картину на стену нашего главного здания на Тверской? Единственно, им придётся работать в команде с моими специалистами. Они смогут?

— Конечно, смогут, — удивился Михаил. Тем более что стоит Маше и Александру Дейнеке услышать про предложение, они сами в него вцепятся зубами. Сделать мурал на одной из главных улиц города и на здании в двух шагах от Кремля. — А какого рода специалисты, если позволите?

— По безопасности. Да не смотрите вы так, просто я, глядя на эти картины, подумал, что всё гениальное — просто, но нужен именно гений, чтобы это «просто» увидеть. Сколько мы мучились с энергоканалами внешнего контура защиты? Оставлять их видимыми, то проще вообще не делать: расшифруют в момент. Закатывать как сейчас под штукатурку — эффективность падает вдвое, расход энергии растёт втрое. А вот вписать как элемент картины… И обслуживать можно, даже не скрываясь, мало ли чего там на картине подновляют после дождей или зимы?

— Думаю, моя сестра и Александр Александрович ваши узоры впишут без труда. А какую картину планируете?

— Ну… Наше ведомство довольно нетипичными делами занимается, так что, думаю, какая-нибудь картина про космос или будущее нам подойдёт больше всего.

Михаил мысленно хмыкнул: ага, господин генерал, и тебя проняла картина космодрома, только признаться не хочешь. И в тебе до сих пор живёт мечтатель, который сначала когда-то выбрал Арктику, а теперь хочет прикоснуться к звёздам.

— Тогда Александр Данилович, вас не затруднит, если перед тем как собирать для нашего совещания клановый совет, я недолго переговорю с сестрой? Объясню ей приватно некоторые моменты, учитывая, что через несколько лет мой клан перейдёт ей уже как главе семьи. А вам на это время можно устроить экскурсию по поместью, посмотреть предмет обсуждения не на планах, а вживую. Или пока обсудите будущие рисунки с Александром Александровичем Дейнекой.

— Да, конечно, Михаил Юрьевич. Думаю, я встречусь с Дейнекой.

— Оля, как твои планы? Если честно, я бы попросил, чтобы ты поговорила с Аней вместе со мной. Или экскурсию?

— Я с тобой.

В рабочий кабинет Михаил и Оля пришли чуть раньше Ани. Оля как раз отвлеклась, рассматривая вид из окна, когда в кабинет буквально ворвалась сестра и с ходу кинулась обнимать брата:

— Мишка, приехал, наконец-то. А мы тебя заждались, меня уже остальные задёргали, чего ты в Сибири застрял, хотя письма шлёшь. И даже не позвонил.

— Задушишь. А это Оля.

— Приветище! Наконец-то и ты к нам, — Аня не стесняясь крепко обняла Олю, немного растерявшуюся от такого энтузиазма. — Ты молодец, что к нам приехала. Надолго? Вот ты какая настоящая оказывается. И признавайся. Ты Ясенева? Или Милославская?

— Уф, точно задушишь, — весело хихикнула Оля. — И не угадала вообще. И я не такая. На самом деле, я — светлая блондинка. Причины есть, почему я пока русая. И с фамилией — мимо. Я — Рюрик.

Аня на этих словах так и села, причём чуть не промахнулась мимо кресла. Жалобно сказала:

— Оля, скажи мне, что это шутка такая неумная. Ты же Оля, а не…

— Да нет. Она именно Юлия Ольга Мария Рюрик, цесаревна и наследница престола. Решением императора мы жених и невеста, причём мы уже обручены. Но про это пока знают считаные люди, и до свадьбы года четыре, не меньше. Так что время у нас с тобой есть. Сначала давай я тебе расскажу всё с самого начала. Причём началось всё не в ноябре, а раньше. Думаю, с нашей встречи в Крыму летом…

Рассказывали Михаил и Оля достаточно подробно, почти ничего не утаивая, кроме некоторых моментов, которые Ане пока лучше было не знать. Как, например, тот же вчерашний разговор с Никодимом Воронцовым. Но про установку на Ай-Петри, которая сработала от способностей Оли, и о приключениях в пространственном аварийном кармане рассказали. И как Оля, впечатлившись этим приключением, изменила план своего участия в Испытании, взяв подругу и отказавшись от вещей с магическими свойствами. Что в момент аварии её вместе с Алисой и спасло. Рассказали и про лабораторию, которая, как оказалось, расположена на километровой глубине прямо под их поместьем. Тем более что именно на Аню в итоге через десяток-другой лет свалится эта проблема. Хотя объект государственного значения, расположено-то под главными родовыми землями семьи Тёмниковых. А по закону отчуждать в пользу государства можно любой участок земли, кроме главного родового поместья.

— Вот как, — только и сказала Аня. — Ну, может так оно и к лучшему… наверное.

И задумалась, причём Михаил сейчас даже почти точно знал — про кого. Оля тоже поняла и бросила на жениха предупреждающий взгляд. Михаил его проигнорировал, потому что сейчас, перед совещанием ссориться некогда и ругаться нельзя — одно лишь это его самого и удержит от скандала. Слишком хорошо он себя знал: разговор насчёт будущего сестры неизбежен, а поругаться с ней за то, что молчала, очень хочется. В итоге Михаил точно сорвётся и начнёт трепать сестре нервы. Но и Алиса была права, когда настаивала, что ссориться с Аней из-за того, что сестра не рассказала про своего парня — категорически нельзя. А ещё затягивать разговор нельзя ровно по тем же соображениям, которые приводил император про них с Олей.

— Тогда перед тем, как звать остальных, последний лично к тебе вопрос. Как ты относишься к Нерео?

Сестра посмотрела круглыми от удивления глазами и пролепетала:

— Ты знаешь?.. Давно? Или тебе… он сказал?..

— Никто мне ничего не говорил. Хотя прячетесь вы хорошо, молодцы. Аня, извини, но это ваше личное дело на двоих. Третий точно лишний. Я бы и дальше молчал, пока сами не скажете, но сейчас я вынужден тебя спросить — как ты к нему относишься? Не он к тебе, а ты к нему.

— Он мне… нравится… очень… — буквально прошептала Аня и густо покраснела. — Но я…

— Так, стоп. Извини, замуж тебя никто отдавать не собирается, и всё равно до девятнадцати лет не пущу. Поняла? — Аня покраснела ещё сильнее и уткнулась взглядом в пол. Кажется, немного испугалась? Укоризненный взгляд Оли снова был проигнорирован. — Но до этого у меня будет просьба, хватит прятаться. Нравится — гуляйте. За руки держитесь, целуйтесь в укромных уголках незаметно, чтобы наших младших не смущать. Ладно, про «незаметно» — шутка, их вообще ничем не смутишь. В общем, делаете чего хотите — но открыто. Чтобы, если Нерео мою сестру обидит, у меня хотя бы был повод ему уши надрать. А если ты его обидишь — уже тебя за ухо оттаскать. Ну и дай человеку возможность нормально тебя на свидание пригласить, в кино сводить, цветы подарить, а не как сейчас. — Аня не выдержала, и послышался смешок, но видно было — её отпустило. — До девятнадцати лет не передумаете, можете играть свадьбу и вообще делать чего хотите. Но повторю: открыто, не таясь. Потому что один крайне серьёзный момент. Уже сейчас на нас смотрят очень пристально, как станет известно, что мы снова боярами становимся — репортёры нас вообще в осаду возьмут. И вот тут ваши тайные объятия и поцелуи могут всем нам боком выйти. И с чего это вы отношения свои скрываете? А так к лету ваши свидания будут новостью даже не третьей свежести. Согласна?

— Согласна. Ты опять прав.

Михаил подумал, что всё-таки Аней он не перестаёт восхищаться. И не только способности. Вот что значит расти в атмосфере интриг, соображает и просчитывает некоторые вещи куда быстрее него. Зато Михаил сейчас начал понимать императора… Точнее, с какой точки зрения он смотрел на них с Олей во время вчерашнего разговора.

— Ты хотела спросить чего-то ещё?

— Миша, а можно тебя попросить…

— Нет уж, Аня, — Михаил всё-таки не удержался от язвительности в голосе. — Знакомить тебя с родителями, как свою девушку — это твой Нерео без меня. Сами объясняйтесь с ними.

— Миша, — деликатно напомнила Оля. — Время.

— Да. Ладно, давай, если будут ещё вопросы, то завтра. А сейчас уже остальные будут.

Действительно, буквально через несколько минут подошёл сначала генерал Юсупов, за ним члены кланового совета. И на главу Службы государственного спокойствия они косились, не скрывая интереса, как и на Олю. Особенно учитывая соглашение с Воронцовыми о том, что скоро род вернёт себе право на орифламу сокола.

Первой начала Оля, по договорённости с Михаилом, но неожиданно для остальных:

— Всем доброго дня. Я, Её Императорское Высочество наследница престола как голос и рука императора. В присутствии главы Службы государственного спокойствия как исполнителя воли императора. В присутствии главы рода Тёмниковых как свидетеля. В знак заслуги перед Империей именным указом императора Руслану Валерьевичу Ругимову и Дмитрию Кузьмичу Харитонову даруется дворянство с расширенным правом на создание рода, с правом немедленного включения в дворянство членов семьи, родителей, кровных братьев и сестёр, а также супругов и детей кровных братьев и сестёр.

Её Высочество вручила два листа указов в руки новых дворян Российской империи. Услышала дружное:

— Клянёмся в верности Российской империи, её подданным и императору!

И было видно, что Ругимову только гордость не давала сейчас без сил упасть на пол и буквально зарыдать от счастья. То, о чём он когда-то мечтал и трезво считал невозможным. То, ради чего он рисковал, становясь одним из ближайших соратников главы тогда никому не известной маленькой семьи, чудом уцелевшего осколка большого рода. И вот не просто дворянство, а расширенное из рук самого императора. Даже без учёта покровительства Михаила и вассалитета боярскому роду, такой вот именной императорский указ автоматом ставил свежеиспечённого дворянина практически вровень с обычными потомственными дворянскими семьями.

Следующий шок оказался обеспечен Энрикету, когда было объявлено о договоре между родами Тёмниковых и Рюриков и про обручение Михаила с наследницей престола. Впрочем, Энрикет справился с собой очень быстро, тем более для него всё это было донельзя удачно. Он теперь «на свету», а не прячется в Африке, как раньше. Любой недруг может его отыскать, а врагов у Энрикета было куда больше, чем хотелось… Исчезал самый мизерный шанс на какую-то гадость его семье. Особенно со стороны Карим-Бея и герцогов Бургосских. Да, ссориться с сильной семьёй, тем более боярского статуса — вещь глупая, но всегда остаётся небольшой риск нарваться на ослеплённого местью дурака. Тем более Бургосским историю с похищением невесты припоминали и четверть века спустя, чтобы хоть так уязвить слишком уж близких к королевской семье и потому излишне влиятельных герцогов. Пьесы и фельетоны по паре штук в год публиковали, с приписками: «Все совпадения случайны, все имена выдуманы». Однако даже они не рискнут самоубийством клана, так как в случае покушения на кого-то из Тёмниковых будет предъявлен ультиматум: или головы герцогов Бургосских до седьмого колена — или война с Российской империей, как обязует исполнение магической клятвы.

Наверное, поэтому совещание вышло хотя и плотное, но прошло очень легко, на позитиве. А когда оно закончилось, и все разъехались, Михаил посмотрел на часы и сказал:

— Удачно, как раз сестрёнки со школы приехали. Ну что, идём обедать?

Аня хихикнула:

— Оля, ну что ты в самом деле? Аж коленки дрожат. И ты не чужая, всех давно знаешь. Обедать всем вместе — у нас давно семейная традиция. Привыкай. А ты отныне всё, член семьи. Мелкие у нас, конечно, те ещё вредины, но и к ним ты привыкнешь.

— И ничего я не боюсь, — буркнула Оля.

Но когда Михаил приобнял её за талию, это явно придало смелости. И тут Михаил её понимал, но ничего не мог поделать. Если Маша уже взрослая, то вот станут ли ревновать младшие сёстры — заранее не угадаешь.

Пока Михаил пропадал на Полигоне, в Москве без конца шли осенние дожди, потом начало сильно подмораживать, но снега долго не было. И вдруг буквально за пару дней до возвращения, в одну ночь, пушистая пелена укутала землю. Все настолько устали от унылых ноябрьских пейзажей, что пока ещё просто наслаждались зимней погодой. В столовой было приоткрыто окно, так что с порога встречала лёгкая морозная свежесть.

И сразу же, увидев брата, к нему буквально кинулись и повисли на нём младшие сёстры:

— Ура! Приехал! Наконец-то! Ты где так пропадал?

Маша сохраняла достоинство и подошла степенно, но дальше и она не выдержала, оттеснила сестёр и крепко обняла Михаила:

— Вернулся наконец-то, — дальше она заметила Олю и радостно добавила: — Ой, и ты приехала? Здорово! Надолго, надеюсь?

— Насовсем, — ответил за неё Михаил. — Знакомьтесь, Оля Едигеева.

— Я и сама могу за себя ответить. Насовсем, поступила в Московский университет.

— Ты же у Ильи Ефимовича рисовать училась? — изумилась Маша.

— Да, и мне честно сказали: выйдет из меня ещё один ремесленник. А вот на предприятиях с руками оторвут, там маг Света одновременно с художественным и техническим образованием на вес золота. Так что всё, я студентка физмата Московского университета.

— И уже официально — моя невеста, — добавил Михаил. — Мы немного задержались, чтобы от её родителей получить добро и обручиться.

Младшие сёстры неожиданно как-то хитро переглянулись, и вдруг восторженно завизжали. А потом Яна сказала:

— Ну что, Женька, проспорила?

— Проспорила, — весело ответила Женя. — Я ставила, что Миша тебя летом к нам привезёт. И в кои-то веки я рада, что проиграла.

— Я тоже рада, — заулыбалась Оля. — Только перед этим меня спросить? Насчёт приехать.

— А какой смысл спрашивать? — рассудительно ответила Юна. — Всё равно лучше Миши ты никого не найдёшь, так что это было неизбежно.

Аня на это прыснула от смеха и сказала:

— Оля, видела бы ты себя сейчас со стороны… И ты скажи спасибо, что не стала до лета ждать, иначе эти трое взялись бы всё сами организовать. И на спор — у них бы получилось.

Михаил внезапно ощутил, как словно тяжесть свалилась с плеч. Долгая дорога на Полигон и обратно закончена. Здесь и сейчас он наконец-то дома.