Танец Ведьмы

Эпилог

Эпилог

Лана шла по длинному пустому коридору, украшенному лишь колоннами, что подпирали безлунный небосвод. Огни звёзд вспыхивали и гасли, одни созвездия сменялись другими с каждым её шагом. Столь неизменные и вечные — но она знала, все они давным-давно потухли навсегда.

— Уйди. Вернись, где была. Тебе здесь не место, — пропел ветер, похищая отрезок времени длиною в мгновение.

— Нет. Меня ждут. Я пришла взглянуть в зеркало, страж, — ответила ему девушка и продолжила путь.

Вдали высилась башня, столь монументальная, что, казалось, с её вершины можно вновь зажечь звёзды. Наивные. Она была всего лишь тюрьмой. Лана знала, Башни нельзя достичь. Она осталась лишь как символ былого великолепия и упадка. Пути в никуда. Её прошлые хозяева давно стали солью, кормом бесконечного потока времени. Это ей показалось забавным, и она холодно рассмеялась. Она знала сейчас столь много, но стоит ей проснуться, и все эти знания растают, как утренний туман. В них не было смысла. У неё не было вопросов. Ей не нужны были ответы. Лишь чувства и эмоции имели значение.

Алмазные врата, сотканные из долга и вечного служения, были невероятно тяжелы. Столь тяжелы, что, казалось, сама реальность сна искажается рядом с ними. Но ее вперёд вело сердце, и они распахнулись. За ними была тьма, не та, что нам чудится безлунной ночью, а истинная. Скорее не отсутствие света, а наличие чего-то противоположного ему. Девушка усмехнулась и взмахнула рукой в приветственном жесте.

— А. Вот ты где, — тьма колыхнулась и попыталась стать её частью, но та лишь рассмеялась.

— Брось. Ты действовал слишком грубо. Неужели ты вновь хотел достичь Башни путём грубой силы, Астер? Орды кукол, великий поход, вновь зажечь небосвод? Смешно. Ты пытался это сделать уже сотни раз, и каждый раз неудачно. Ты лишь опять перезапустишь цикл. Есть другой путь.

Тьма колыхнулась, окутывая девушку, фиолетовый и чёрный смешались, замерцав в её волосах.

— Прекрати. Мне щекотно. Пока жизнь теплится в этом теле, ты просто сон. Ведьма преследует опасные цели, но она права, то, что ты называешь искажением, — путь к нашей свободе! Я докажу тебе это. До встречи в Лангарде.

Тьма вновь попыталась облечь себя в форму, но Лана покачала головой и щёлкнула пальцами. Мир замерцал, дробясь на осколки мгновений. Сквозь них на неё осуждающе смотрела вечность.

***

Айр сполз по стене, с усилием откупорил выхваченный из пояса металлический флакон и опрокинул едкую жидкость в себя. Дышать у него получалось сейчас через раз, а перед глазами менялись видения. Бесконечные ряды залитых кровью скрижалей шептали о печальной участи сотен и тысяч воителей, шедших по этому пути до него. Успокоив дыхание, парень решил ненадолго прикрыть глаза и прислушаться к далекому предупреждению грез.

***

Около ярко пылавшего костра, на небольшой лесной поляне, сидели двое. Прекрасная девушка с яркими, пылающими подобно свету зари волосами, зелеными глазами и стройным телом, одетым в легкий кожаный доспех, а также массивный воитель в тяжелом латном доспехе.

Мужчина с обветренным и покрытым шрамами лицом деловито свеживал зайца, а девушка пристально смотрела в огонь, подкидывая веточки. Закончив разделывать добычу, воин, позвякивая металлом, стал рыться в дорожном мешке, пока не нашел там старый походный котел. Подняв глаза на девушку, он тихо и нерешительно сказал:

— Фина, меня немного обеспокоило то, что недавно произошло. Тот голос, который ты слышишь, кому он принадлежит?

Девушка отодвинулась от огня и подняла голову, вглядываясь в глаза воина:

— Это моя подруга, Мариус. А также моя спасительница. Она дает мне силу оставаться в живых и идти вперед.

Лицо мужчины на миг окаменело, с трудом сдерживая тревогу, он произнес:

— Она заключила с тобой какой-то контракт? Что она потребовала взамен за силу?

Девушка ласково улыбнулась, ее лицо ни на миг не омрачало беспокойство.

— Нет, я не заключала никакого контракта. И она ничего не требовала. Я же говорю, она просто хотела спасти меня.

Собеседник решительно покачал головой и возразил:

— Так не бывает, Фина. Ты же знаешь коварство демонов. Она может быть одной из них.

— Демон? Нет, Мари, она точно не демон. — Зеленоглазая лишь весело рассмеялась. — Я знаю прикосновения к разуму демонов и ангелов. Они подобны или ласковому весеннему дождю, или пламени пылащих домов. Она не такая, Мари. Абсолютно, совершенно иная. Ты когда-нибудь нырял в горные озера? В глубокие, спокойные, холодные, недвижимые воды... Я бы скорее сравнила её с этим. Но даже так, это лишь примерное сравнение, не более. Разум Нии спокоен и неподвижен, но в нем нет зла...

Воитель поставил котелок над огнем, и, добавив в похлебку соли, тихо спросил:

— Но так же в ней нет и добра, верно?

Фина посмотрела за спину друга, в глубокую, непроглядную тьму ночной лесной чащи. Ее лицо стало грустным, и сердце Мариуса защемило. Девушка была дорога ему, и видеть печаль на её лице было больно.

— Да, Мари... Но я уверена, что она очень-очень хочет быть доброй! — донесся откуда-то издалека тоскливый ответ девушки.

***

Калейдоскоп образов увлекает Лотаринга всё глубже в переплетение таких схожих, но различных образов. Меняются эпохи, миры, лица, он не успевает сосредоточиться на чем-то одном, как картины парящих в небесах кораблей становятся руинами, скрытыми на дне моря, а затем на весь обозримый мир накатывает лишенный звезд мрак. Само время кажется, замирает, и горячий бред сменяется холодным узнаванием, его душа, внутренняя суть, вопит. Он знает, что именно здесь началось.

***

Битва у Башни Восхода была близка к завершению, бесчисленные орды нерожденных обратились в соляные столбы, запечатанные вне времени. Но вместо триумфа Финиалла почувствовала странный, едва различимый, но громом звучащий в её ушах звук. Так бы звенела перетянутая и лопнувшая тетива лука. Замерев с поднятыми в магическом жесте руками, она взглянула внутрь себя, в свой домен. На бескрайнюю равнину, мёртвую и безжизненную, разделённую ровно посередине стеной ослепительного белого пламени.

На неё накатывал вал тьмы: безжалостный и неотвратимый. Она уже многое сожгла в себе, чтобы разжечь это пламя. Слишком много. Но даже этого было мало. Мало, чтобы остановить губительный вал абсолютного мрака; бездну, что открылась когда-то в её душе.

Потому она бросила в пламя надежду. Решимость. Упорство. Смелость. Мечты и иллюзии. Она отдавала пламени саму себя и шептала скованными виной губами:

— Ещё немного, ещё чуть-чуть. Мне нельзя отдать ей себя. Только не сейчас. Не сейчас, когда мы так близки к спасению.

Пламя набирало силу, оно даже не ревело, а гремело подобно взрыву звездной силы. Белое и чистое, в этом огне сейчас было невероятное количество всего. Горе и радость, счастье, коварство, страсть и самопожертвование. Это всё уже сгорело и обратилось в пепел. Замерев на мгновение, Фина взглянула на то, что у неё осталось. Поняла, что этого всё равно будет мало, и недрогнувшей рукой отправила в огонь две последние составляющие своей личности. Доброту и человечность.

Спокойная улыбка. Мёртвые глаза.

Всё равно мало. Слишком мало, чтобы остановить Третью Силу, что боятся даже боги. Но кое-что она не могла отдать даже пламени. Как и тьме. Нет, пусть в ней уже почти не было личности и эгоизма, но это принадлежит только ей. Лишь ей одной, навсегда. И в момент, когда ревущий, подобно сотням драконов, вал тьмы был готов преодолеть стену, сжигающую саму суть её души, Первый Экзарх взмахом руки превратила эту стену в волну и подняла тучи пепла.

Ослепляющий калейдоскоп чёрных, белых и алых цветов. Звенящая и рвущая саму суть души боль, что болью уже не являлась. Её нельзя было сравнить ни с чем, но она уже не играла роли. Девушка сожгла всё и теперь отправила колоссальные силы, выжигая собственную суть, сплавляя её с бездной. Туда, где в пучине скрывалась она сама. За волной последнего огня — мир, душа, суть вещей становились лишь пеплом.

— Ни капли тьмы, я не должна оставить даже капли. — Спокойные, размеренные мысли. Ни сомнений, ни вины, ни колебаний, это была просто задача. Пламя прокатилось по её душе, потом раздался едва слышимый крик, и наступила тишина.

Над серой, замершей равниной лишь хлопьями, подобно снегу, падал пепел. Экзарх внимательно осмотрела равнину перед собой. Она была статична и безжизненна, как никогда раньше.

Огня больше не было, достигнув другого края равнины и опалив бездну, он потух. А её душа была превращена в пепельный кратер. Она завершила свой путь. Отдав всё, достигла нужного идеала. Теперь Фина воистину понимала, сколь глубоки бывают озёра тьмы.

Выйдя из своего домена, она первой увидела обеспокоенные глаза её верного стража, длань самого Воздаятеля. Едва шевельнув губами, Фина прошептала ему сухим и бесцветным голосом:

— Я победила. Отнеси меня к Башне и запечатай. Я стану Наблюдателем для нерожденных. Или убей. Решай.

Его нельзя было обмануть, но она и не пыталась. В золотых глазах была боль, которой девушка уже не ощущала. Мариус Горальд в последний раз подхватил на руки тело возлюбленной и зашагал к вратам немыслимой высоты башни, царапающей небосвод. Разумеется, она была лишь тенью той настоящей, над которой давно погасли все звезды. Когда алмазные створки захлопнулись у них за спиной, пропитанная кровью почва дрогнула, скалы заколыхались, и вечное творение Спящих заскользило под землю, навсегда оборвав возможность повторить тот же путь. Но даже им, всемогущим хранителям мира, не было ведомо, что сквозь врата перед парой успела проскользнуть лишившая себя имени ведьма, скрывшись во тьме междумирья.

***

— Айр Сссотник. Слышишь? — чуткую дрему прервал Азбден, часть струпьев на его уродливом лице пропали, речь казалась чуть более связной, а в глубоких глазах сейчас появилась какая-то новая глубина. — Возвращаться надо. Свежеватели отступают, — добавил он, поймав рассеянный взгляд командира.

— Да. Помоги встать, — встряхнув головой, прогоняя остатки наведения, прохрипел Лотаринг и, поднявшись на ноги, зашагал к ожидающим его шевалье. Нужно было поскорей возвращаться.

***

Лёжа в кровати, девушка медленно потянулась. Мышцы всё ещё болели, а в голове проплывали непонятные образы, постепенно истончаясь и исчезая. Она вспомнила глаза умирающего Рейна и, ухватившись за кровать, попыталась сесть. Мышцы взвыли ещё сильнее, но она заставила себя взглянуть в окно.

Внизу холма, над равнинами, плыл утренний туман, скрывая лагерь Свежевателей, но на внутренней стене стояли стражи из ополчения, а во дворе крепости были слышны голоса. Похоже, им всё-таки удалось отбить последний приступ. Откинув в сторону одеяло, девушка осмотрела своё тело. Она опять была совершенно обнажена, но от ран не осталось и следа. Похоже, дикая жизненная сила Сердца Чащи сильно изменила её человеческую природу. По крайней мере, тело слушалось. А значит, она могла сражаться.

— Непривычно видеть себя таким… Такой, — прошептал внутренний голос. Лана скривилась, ей придётся привыкать к этому собеседнику.

— Закрой глаза и не смотри. Ты никогда не был мужчиной. Только сломанной, искажённой магией оболочкой. То, что ты видишь, — наше настоящее тело!

— Созданное магией ведьмы с помощью проклятого сердца. Да-да. Воистину настоящее, а ты его истинная хозяйка. Почему ты меня не поглотила, когда был шанс? Сейчас я могу тебе противостоять, но во время сражения ты могла нанести удар в спину, — прошептал обожжённый.

— Чтобы ты там себе не навоображал, я не из тех людей, что предают своих союзников ради выгоды! — оскорблённо взвилась Лина, усевшись в кровати.

— Не из тех "людей", да? — ехидно и горько рассмеялся Ланнард. — Посмотрим, посмотрим. А сейчас иди, он тебя ждёт.

Тяжело поднявшись на ноги, она нашла свою одежду. Ну, точнее, то, что от неё осталось. Только кожаные лосины, подаренные Айром, были подозрительно целые, остальная одежда выглядела так, словно ее начали резать на ремни и, наполовину закончив дело, бросили. Шерстянной поддоспешник и белая рубашка были порваны в алые клочки и как мочалки лежали на полу у кровати.

Последний бой стоил ей множества порезов и неглубоких ран. В очередной раз поразившись собственной живучести, Лана открыла походную сумку Айра и начала копаться в его одежде. А потом её поразило: сумка, которую он всегда брал с собой, была на месте! Не мешкая, девушка натянула его рубаху, которая как раз прикрывала её до середины бедра, и свои длинные сапоги, тоже каким-то чудом пережившие битву. После чего открыла двери и направилась прямиком к барону.

Поднявшись, она вскоре оказалась в коридоре, в котором совсем недавно, но так давно, чуть не зарубила Рейна. Сердце сжалось от скорби. Ей всё ещё было тяжело держать эмоции в руках. Проведя рукой по стене, она заморгала, пытаясь сдержать слёзы.

Вряд ли этот озабоченный хотел, чтобы она по нему плакала, ему вообще от нее нужно было только одно. Подойдя к воротам кабинета, она замерла, прислушиваясь к звукам внутри. Было тихо. Лана громко постучалась и подождала. Потом постучалась снова. После, пожав плечами, она толкнула двери, и те, к её удивлению, отворились.

Лана вошла внутрь и хмыкнула, окинув взглядом комнату. Среди десятков разбросанных бутылок и перевёрнутых кувшинов в центре, сидя в креслах, рухнув грудью на стол, спали трое. Золото волос первого контрастировало с волосами цвета воронова крыла второго. А замыкал их седой как лунь и мощный как медведь старик без одного уха и с жуткой застарелой раной на всю правую сторону лица. Они крепко спали. Лана на миг стушевалась, но, бросив взгляд на возлюбленного, девушка подошла и обняла со спины его плечи.

Парень вздрогнул и приоткрыл глаза, после чего потянулся к девушке и поцеловал её. Сев к нему на колени и прижавшись всем телом, Лана дрожала, не в силах поверить в происходящее. Ещё совсем недавно она была на стене, в шаге от смерти. А сейчас он вновь был рядом, стена свободна, а присутствие Хардебальда добавляло нотки уверенности в том, что всё уже позади. Разглядывая остальных спящих, она тихо спросила, когда губы оказались свободны:

— Давно ты здесь? Что произошло?

— Ты спала пять дней. Первые два даже Людвиг лишь разводил руками, и все его адепты пытались тебя спасти. Ты довела себя до того, что не хватало сил даже на дыхание. Дура ты, Лана, — хрипло прошептал Айр, от его дыхания ощутимо тянуло перегаром и страстью.

Девушка лишь прижалась к любимому потеревшись лицом о его грудь.

— Ты нас спас.

— Нас всех спас парень, что сейчас уже направляется домой, в Лангард. Мы договорились с ним встретиться на границе Пустошей позднее. Ты не поверишь, но Повелителя убил Азбден. После этого атаки на форт стали не такими яростными. А к моему возвращению барон даже подумывал отбить назад внешнюю стену, благо я и Нихбен смогли его отговорить. Ну а вчера пришёл старик, бросив обозы и припасы. Мы ударили по тварям с двух сторон, и они побежали.

— Значит, всё позади? — она устало вздохнула, пытаясь поверить в происходящее.

— Да. Мы вновь остались в живых. Надеюсь, в следующий раз у нас будет больше солдат, и не придётся идти на такой риск. Барон мне сказал, что ты почти час держала стену в одиночку.

— Надеюсь, следующего раза уже не будет. Мне помогала сотня Свежевателей. Моей харизмы и дипломатических способностей хватило, чтобы их уговорить на это.

— Я даже немного ревную. — ухмыльнулся Айр, — наверняка в тот момент ты смотрелась просто божественно.

— Брось, ты для меня единственный, — прошептала осмелевшая девушка и вновь прильнула губами к устам возлюбленного, потершись о его начинающее вставать достоинство обнажённой под рубахой промежностью.

— Лана, мы тут не одни, — осторожно заметил Айр посмотрев ей за спину

— Да, я бы вас попросил оставить любовные игрища на потом, — глухо прозвучал стариковский голос за её спиной, и Лана обернулась.

— Я о вас много слышал, юная леди. Но общаться нам довелось впервые. Я барон Освальд Хардебальд, Хранитель Севера. И я приношу вам свою благодарность, — степенно и размеренно сказал старик, разминая затёкшие от неудобного сна плечи. Лана повернулась к говорящему, но не спешила покидать уютные колени возлюбленного.

— Лана Лотаринг, господин барон, — ответила девушка, улыбнувшись старику. Когда-то, в прошлой жизни, она очень уважала и стыдилась этого человека.

Уж слишком многое связывало Хардебальда с её отцом, и чувство вины за его убийство не давало без страха смотреть старику в глаза. Сейчас все эти переживания казались ей далёкими и чуждыми. Девушка не хотела, чтобы груз прошлых ошибок продолжал мешать её новой жизни. Но кое-кто был крайне с этим всем не согласен и находил даже саму эту идею очень опасной, отравляя царившую внутри радость огнём опасений. Лана закашлилась, чтобы подавить внутренний голос, прежде чем он найдет дорогу наружу.

— Лотаринг… Подумать не мог, что этот мерзавец найдёт себе жену! Да ещё и втайне от меня! — грянул по столу кулаком старец, чем разбудил встрепенувшегося Гофарда.

— А? Где нападение? — прохрипел носатый и черноволосый барон, напоминающий хищную птицу. Очень-очень пьяную хищную птицу.

— Спи, малец, всё позади, ты справился, — прогрохотал Хардебальд.

Оглянувшись, Лифект кивнул паре, потёр опухшее лицо и отрицательно покачал головой.

— Как-то до сих пор не верится. Это было слишком… — протянул Гофард, опёршись о стол. Его взгляд зацепился за последний кувшин вина.

— Внезапно? — захохотал старик и, потянувшись к полупустому кувшину, начал пить вино из горла.

— Дорого. Слишком дорого, — ответил Лифект и осмотрел культю левой руки.

Даже ларийские кудесники были не всемогущи. Он мог бы спасти свою руку с помощью могущественного обряда, откатив внутреннее время вспять. Но этим обрёк бы на смерть множество раненых, которым была нужна помощь. Подавленный смертью старшего брата, Гофард чувствовал вину перед теми, кто отдал жизнь за его славу. Потому принял абсолютно рациональное решение, которое в тот момент счёл единственно верным, но сейчас о нем сожалел.

— Я потерял не только левую руку, но ещё и правую, — подавленно добавил он, посмотрев на Лану.

— Вините меня, господин барон? — произнесла девушка, заглядывая в его жёлтые глаза.

— Да. Вы с самого начала приносили одни проблемы. Но Рейн… Я видел его лицо после смерти. Он улыбался. Мы предали его огню два дня назад. — прямо ответил барон.

— Жаль, что я не смогла с ним попрощаться. Этот козёл так и остался самим собой, — грустно ответила Лана, а черноволосый уставился на допивающего кувшин Хардебальда.

— Барон! Попрошу! Оставьте что-нибудь и нам троим!

— Я прикажу слугам принести ещё. А юная леди пока запахнёт подол своего, хм, платья. А потом вы мне по порядку всё расскажете.

— Перед этим, барон Хардебальд, я должен вам кое-что сказать, — ответил Айр, усадив Лану на своих коленях боком к смотрящим. Среброволосая прижалась к его груди щекой и прикрыла глаза. Несмотря на смущающий наряд, она сейчас чувствовала себя очень уютно.

— Я ухожу в отставку, — безапелляционно заявил Айр, глядя в глаза старика.

— Считаешь, что не справился с задачей? — ответил тот, прищурившись.

— Никак нет. Сделал всё, что было в моих силах. Но мы с леди Лотаринг отправляемся в Лангард, — отрубил все замечания Айр.

Хардебальд глубоко задумался, а затем степенно поинтересовался:

— Знаешь, мальчишка, ты с самого первого взгляда показался мне слишком… Правильным. Ты сдержан, умён, слова «честь рыцаря» для тебя не пустой звук. Ты знал своё место в обществе, и казалось, что оно тебя устраивает. Ты всегда был слишком нормальным, Айр. И я знал что однажды ты слетишь с катушек. Какого чёрта тебе понадобилось переть в проклятый город?

— Дедушка, ты прав, я довольно скучный человек и никогда не ставлю перед собой недостижимых целей. Так что в Лангард мне нужно, чтобы добить одну тварь, убившую слишком многих моих людей, а кроме того я хочу помочь моей женщине спасти её подругу. Короче в этом ничего необычного, просто надо решить парочку личных дел.

Хардебальд встретился взглядом с Айром, а потом его борода затряслась, и старик разразился гулким хохотом и звонко ударил по столу пустым кувшином, отчего тот треснул.

— Ладно, ладно. Но я хочу знать всю историю целиком! А ещё для юной леди надо подобрать что-то поприличнее твоей старой рубахи, — прогрохотал старик, утирая выступившие в углу глаз слёзы.

Следующие два часа Лана рассказывала о событиях в Чаще и о своём знакомстве с Ульмой, не вдаваясь в подробности о своей прошлой личности. Старик её долго расспрашивал об Алой Ведьме и Повелителе, но у девушки самой вопросов было куда больше, чем ответов. А потом, когда история закончилась, Лана переоделась в платье какой-то служанки, которое удалось разыскать в крепости, и они продолжили пить.

Трезвенник Гофард налегал на вино особенно отчаянно, пытаясь в нём утопить все утраты и тревоги прошедших дней. Гарнизон крепости под его командованием сократился больше, чем вдвое. А из сотни человек, что он привёл с собой, выжили только тридцать семь. Каждого из них он знал по имени. Каждый из них должен был стать ступенькой для его возвышения. В очередной раз задавшись вопросом, стоило ли оно того, Лифект бросил взгляд на замотанную культю, когда ему на плечо легла могучая длань старого медведя, а зычный голос с теплотой пробасил:

— Выкинь это из головы, барон. Ты сделал всё, что мог, чтобы спасти жизни своих людей, в этой ситуации никто не смог бы сделать больше тебя. Через месяц в Тарсфоле я поставлю тебя как пример перед этими выхолощенными лизоблюдами и глупцами, что смеют считать себя благородными.

— Благодарю, Хардебальд. Мне хочется верить, что все эти жертвы и смерти были не зря.

— Уверен, Её Величество согласится встретиться с вами, барон. Не позволяйте потере руки и сомнениям встать на пути у ваших амбиций. Это сломает вас, и тогда всё действительно будет зря. — искренне посоветовал ему Айр.

А потом они пили за умерших, старик хрипло пел старые боевые песни, вспоминал моменты прошлой славы и своих погибших друзей. Пока вновь захмелевший Гофард не присоединился к нему, рассказывая истории о недавней битве. Лана и Айр почти не говорили, молча наслаждаясь их компанией и обществом друг друга. Время наконец-то замедлило свой ход, оставляя позади ужас, ненависть, боль и потери прошедшей битвы. Они были живы, о чём им напоминало тепло их тел. Объятия и прикосновения были наполнены истовой силой, лишь оказавшись в шаге от смерти можно так пылко жить и любить.

Глубоким вечером порядком захмелевшие парень с девушкой добрались до своей комнаты. Едва захлопнув дверь, Айр притянул к себе девушку и страстно поцеловал. Пальцы его рук скользнули вниз по её спине, опустились на ягодицы и крепко их сжали.

Удивлённая таким напором обычно спокойного парня, Лана нежно вскрикнула и засмеялась, Айр приподнял её за попку вверх, пока полная грудь не качнулась на уровне его лица. Темная ткань скромного платья не могла скрыть вставших сосочков, сотник сжал их губами, посылая по телу девушки волну удовольствия. Девушка нежно погладила золотые волосы возлюбленного и тихо прошептала:

— Думаю сегодня мы пойдем до конца. Ты же готов?

Будучи истинным рыцарем, Айр кивнул, без колебаний. Она этого хотела, а значит у него и не было причин для сомнений. Ставки уже были сделаны, решения приняты и какова бы не оказалась цена, Лотаринг собирался выплатить ее за двоих без остатка.

***

Спустя неделю, обновив снаряжение и раздобыв у таинственного интенданта для Ланы подходящую дорожную одежду, парень с девушкой отправились в путь, оставляя памятный форт Равен за спиной. Не любящий долгих прощаний Хардебальд лишь обнял Айра, пожелав долгой жизни, и всучил свой тяжёлый золотой перстень, украшенный колдовскими рунами. Айр не хотел принимать подарок, но старик молча развернулся и ушел, прежде чем сотник успел что-то сказать.

Барон Хардебальд наблюдал из окна своей твердыни, как две фигуры направляются на север. Он не тешил себя надеждами увидеть их вновь. Женщина, которую выбрал Айр, его откровенно пугала, как и истории о её деяниях и появлении. Было в ней что-то знакомое, разумеется Освальд ее узнал, она была столь же прекрасна как и ее мать. Старик был рад, что Айр наконец нашёл для себя столь сильную страсть и высокую цель, но страшился, что это сведёт парня в могилу, как и Байрна когда-то.

Барон потёр застарелую рану на плече, она начинала ныть каждый раз, когда он вспоминал о Лангарде. Проклятый город, затерянный в глубине Пустошей… Хардебальд однажды видел его издалека. Тридцать лет назад. Им тогда так и не удалось прорваться в сам город. А сейчас туда отправлялись всего лишь два человека. Покачав головой, Освальд вновь мысленно пожелал им удачи и отошёл от окна. До визита в Тарсфол ему ещё предстояло уладить много дел...