Танец Ведьмы

Глава 11. Пробуждение девы

Глава 11. Пробуждение девы

С трудом доковыляв до огромного мегалита, наполовину утопленного в землю, Лана прислонилась к нему плечом, пытаясь перевести дыхание. Даже несколько шагов дались ей нелегко, что наводило на размышления о дальнейшей судьбе. Она была посреди Дикой Чащи, почти без припасов, в ужасном состоянии, тёмной ночью и, скорее всего, в окружении монстров. Но, словно этого было мало, ей нужно было не только выбраться отсюда, но ещё и попасть в проклятый город — Лангард. Последние слова ведьмы впечатались в её сознание — она отчётливо помнила шёпот, благодаря которому смогла вернуться к жизни. Лана была уверена, что опять едва не погибла, хоть и не помнила, как. Но в который уже раз Ульма её спасла.

Припомнив мерзких карлов, живущих в лесах, окружающих холм, блондинка поёжилась и решила проявить невиданную для себя осторожность — подождать в руинах до рассвета. Но чтобы хоть как-то согреться, ей нужно было заменить одежду, залитую всё ещё липкой и очень вонючей кровью. Судя по ней, бой завершился лишь несколько часов назад, ещё затемно. А вот почему Ульма её здесь бросила и не смогла взять с собой — Лана решила не думать. Наверняка с этим была связана какая-то сложная магическая муть.

Осторожно осмотревшись на вершине холма, она обнаружила свою дорожную сумку, сброшенную перед боем. А там — о чудо! — были тёплые, стиранные ещё ведьмочкой вещи, немного провизии, а главное — две фляги с травяным отваром, заживляющим раны, бодрящим и повышающим потенцию. По крайней мере, если верить словам всё той же ведьмы. Прохладная жидкость освежила сухое горло, полное спёкшейся крови, а потом разлилась по всему телу теплом.

Жить сразу же стало лучше и куда веселее. Усевшись у камня, Лана принялась снимать с себя тяжёлый от пропитавшей ткань крови кафтан. За ним последовала когда-то белая рубаха — теперь она была тёмно-алого цвета. А после уже сребровласка внимательно изучила две странные округлости у себя на груди, что ей порядком мешали и побаливали. Их определённо там раньше не было, и она была почти уверена, что знает, что это такое. Ей уже доводилось видеть эти… штуки у других женщин, например, Её Величества королевы, когда она делала ей массаж. Но ощущать их у себя было несколько непривычно. Вкупе с отчётливыми изменениями психики, а также очевидными проблемами с Волей, вывод напрашивался сам собой.

— Значит, у тебя всё-таки получилось… — радостно воскликнула Лана и прислушалась к звукам собственной речи.

Её голос стал более звонким и мелодичным, рассыпаясь по стылому воздуху осколками горного хрусталя. Девушка пожала плечами, почувствовала порыв холодного ветра и поспешила натянуть на себя свежую рубаху, после чего зябко поёжилась и, вглядываясь во тьму, прошептала:

— Но, дорогая моя, ты не могла подождать, пока я выберусь из Чащи? От меня же костей не найдут.

Даже после того как она полностью поменяла одежду, вязкий запах свежей крови никуда не пропал. Как не исчезло ощущение опасности и тоскливый вой ветра. Нависающие над головой камни были ужасным укрытием, но спускаться с холма Лана боялась, вспомнив наконец, что это вообще такое — страх. Так что до самого рассвета она просидела, прижавшись спиной к алтарю и накинув на плечи шерстяное одеяло, заботливо приготовленное ещё Айром для побега из столицы.

До самого рассвета она не теряла время даром и первым делом решила усмирить свои чувства. Такие яркие и сильные эмоции девушка испытывала только в глубоком детстве, а потому сейчас понятия не имела, как с ними бороться. Это злило, но даже злость воспринималась по-другому. Она была ненаправленной, бесцельной и не подходила даже для того, чтобы напитать Волю. Твердя, что бывала и в худших переделках, Лана попыталась убедить себя, что обязана живой выбраться из Чащи. Но даже такая простая Цель едва напитала огонь уверенности. Её Эго не было чем-то подавлено, но различных, ранее подавляемых желаний было столь много, что её чувства метались в смятении от перегрузки.

Небо далеко над головой окрасили нежно-розовые полосы, предвещая восход. Стало светлей, Лана выхватила клинок и выставила его перед собой, плавно перетекая из одной позиции в другую. Тело слушалось иначе, а меч казался немного тяжелее, чем раньше, но, сделав пару взмахов, девушка удовлетворённо кивнула: её навыки мечника никуда не делись, а заученные с ранних лет техники она всё ещё могла применять, если их немного адаптировать под изменившийся центр тяжести и наличие груди. Закончив со всеми приготовлениями и пересчитав запас пищи и воды, Лана убедилась, что припасов хватит дней на пять. По крайней мере, вопрос с едой остро не стоял. Все эти мелкие приготовления помогли вернуть себе иллюзию спокойствия к тому времени, когда наконец рассвело.

Едва лучина Матери озарила весь небосвод и её яркий свет разогнал тьму у основания холма, на котором находился храм, Лана ахнула. В полусотне метров от лысой вершины, вниз по склону, начиналась полоса вскопанной земли, в которой даже корней вековых деревьев, что здесь росли, не было видно. Распаханное поле заканчивалось лишь далеко впереди, где, подобно крепостным стенам, высились буреломы вывороченных буйной и неистовой силой деревьев. Похоже, чудовищной силы ураган, что здесь бушевал какое-то время назад, не затронул только вершину, на которой она спала после битвы.

Прикинув направление по расположению солнца, девушка повернулась на север и начала спускаться по рыхлой земле. Сегодня она намеревалась найти какой-нибудь родник или озерко, чтобы смыть с себя кровь, а к вечеру обзавестись надёжным укрытием, чтобы переждать ночь. Хотя без влияния Сердца Чащи тут вряд ли будет происходить такая же чертовщина, потенциальная встреча с зубастыми и клыкастыми охотниками её порядком пугала. В этом состоянии Лана не была уверена, что сможет справиться даже с парочкой тварей, тем более — с целой стаей. Так что она очень надеялась пройти хотя бы ближайшую часть пути без стычек.

***

К сожалению, удача оставила её вскоре после того, как Лана преодолела буреломы и вошла под сень листвы. Всего час спустя, осторожно крадущаяся сребровласка заметила большую светлую поляну, по которой, покачиваясь, бесцельно бродили карлы. Они словно лунатики двигались шаткой походкой, иногда сталкиваясь друг с другом или с деревьями. Лана насчитала четверых: похоже, вместе с постоянным влиянием Зова они утратили и волю к жизни. Это было большой удачей — баронесса осторожно отступила в кусты, пока её не заметили, и попыталась обогнуть поляну по дуге.

На полпути ей не повезло — она практически нос к носу столкнулась с карлой, стоявшим в густом кустарнике. Мелкий уродец, едва достававший ей до груди, уставился на неё узкими желтоватыми глазами, заплывшими складками кожи, и в следующий миг в них что-то вспыхнуло. Карла гортанно вскрикнул и попытался схватить Лану за руку. С трудом подавив испуганный вскрик, девушка отскочила назад и выхватила меч. Со стороны поляны послышались злобные крики — сородичи твари подняли тревогу. Низкорослый мутант метнулся вперёд, но девушка вновь отскочила и взмахнула клинком, целясь ему в шею.

Удар получился неудачным — руки дрожали от страха, и вместо того, чтобы срубить голову, меч с мерзким звуком врезался в плечо, заставив карлу взвыть от боли.

Лана пнула его в грудь и с трудом выдернула клинок, резко рванув на себя, расширяя рану. Она пыталась унять дрожь, но всё ещё не понимала, что именно так её напугало во взгляде жалкого мутанта. Времени на размышления не было. Перепрыгнув через начинающего оседать на землю уродца, она рванула прочь. Едва оторвавшись от места схватки шагов на пятьдесят, она услышала, как карлы с поляны заломились в кусты, громко галдя.

Уже на бегу ей пришла в голову замечательная идея срезать через опустевшую поляну, пока преследователи обыскивают кусты, и, стараясь держаться тени деревьев, она попыталась проскочить открытую местность насквозь, чтобы скрыться в кустарнике напротив. До укрытия оставалось всего несколько метров, да и, судя по звуку, туповатые мутанты её потеряли, но тут сухой треск ломающихся сучьев возвестил об очередной неудаче. Из кустов навстречу выбежали ещё пара уродцев. Пожирая Лану плотоядными взглядами, они дико заверещали. Только сейчас девушка осознала, что её так пугает в их глазах озабоченных идиотов. В них чувствовалось обожание и одержимость.

Сердце пропустило пару ударов, а затем оглушительно застучало в ушах, разливаясь по всему телу волнами жара и чуждой, фиолетовой ауры. Ужас, смешанный с омерзением, подстегнули Волю оттого, что девушка инстинктивно бросила взгляд на их болтающиеся короткие, толстые чресла. Картины возможной мучительной участи хватило, чтобы, коротко вскрикнув от страха, Лана рубанула ближайшего вопящего карлу, но тому удалось костяной дубинкой парировать удар, уводя меч в сторону. Потеряв баланс, баронесса замедлилась и получила сильный тычок длинной палкой в живот от второго карлы, едва не рухнув лицом в грязь.

Отпрыгнув назад, Лана вернула равновесие и, перехватив клинок поудобнее, попыталась зарядить его Волей. Сердце бешено стучало в груди, ладони вспотели, но баронессе удалось окружить лезвие меча тусклым маревом фиолетовой ауры, после чего она шагнула вперёд и обрушила меч на карлу с дубиной. Тот поднял оружие, чтобы отбить атаку, но коротким движением кисти Лана подправила взмах и почти срубила уродцу голову. Держась на нитях кожи и сухожилий, он запрокинулся назад, а затем мутант начал медленно заваливаться на спину.

Его товарищ пронзительно заверещал и ударил баронессу палкой по ногам, но, успев среагировать, Лана подпрыгнула вверх и в падении рубанула карлу мечом. Монстр подставил под удар свою палку, фиолетовая аура на клинке замерцала и погасла, когда меч наполовину врубился в крепкое дерево Чащи. Лана сразу же отпустила клинок и, шагнув вперёд, пнула карлу сапогом в пах, следом выхватила кинжал и вогнала его в шею уродца. На пару мгновений их глаза встретились — в широко раскрытых буркалах она увидела какую-то почти детскую обиду и непонимание, а затем мутант забулькал и рухнул в траву.

Сзади слышались крики ещё нескольких карл — они выскочили из кустов и сейчас бежали к ней по поляне. Лана оглянулась: несмотря на короткие ноги, уродцы — их было четверо — довольно споро сокращали дистанцию, и спустя несколько секунд уже будут рядом, мешкать было нельзя. Упёршись ногой в палку, Лана, напрягая мышцы, смогла выдернуть клинок и, освободив кинжал из шеи второго убитого, бросилась бежать, моля богов о том, чтобы не наткнуться на кого-то из чудовищ в кустарнике.

***

Лана бежала уже почти час кряду, пока гортанные крики карл не затихли позади, а она сама, проскочив парочку полян и небольшой холм, не оказалась в густом лесу. Одежда насквозь промокла от пота, ноги дрожали от усталости, а горло издавало странные хрипы. Время уже перевалило за полдень, когда баронесса решила остановиться, чтобы перевести дух. Прижавшись спиной к дереву, она устало села, пытаясь унять стук сердца в груди. Раньше подобный забег не вызвал бы никаких затруднений, но сейчас она едва не умирала от жажды и изнеможения.

Дрожащими руками блондинка стянула с себя походную сумку, достала флягу и жадно напилась. Кожа зудела от смеси засохшей крови и пота, а длинные волосы, которыми она гордилась даже тогда, когда считала себя мужчиной, висели слипшимися прядями. Лана выглядела просто ужасно, а чувствовала себя и того хуже. Нужно было найти какой-нибудь ручей, чтобы пополнить запас воды и привести себя в порядок. Иначе — от вони, раздражения и собственной слабости — она того и гляди рисковала окончательно разочароваться в этой собачьей жизни.

Девушке наконец-то улыбнулась удача — всего через два часа пути она вышла на берег небольшого озерка, затерянного между двумя невысокими, пологими холмами. Серебристая гладь воды отражала высоко стоящее солнце и плывущие по небу белые перистые облака. Постояв недолго, разглядывая эту прекрасную картину, Лана вздохнула и отправилась вдоль берега озера, на ходу собирая валежник для костра. Закончив с разведением огня, девушка полностью разделась и принялась отстирывать одежду от пыли, пота и крови, натирая её песком.

На все эти хлопоты ушла ещё пара часов. Долина была прикрыта холмами от пронизывающего северного ветра, а потому в ней было довольно тепло. Да и за работой девушка раскраснелась, чувствуя, как сердце начинает работать стабильнее и тише. Его непривычный стук уже не отдавался в ушах громовыми раскатами — стоило ей хоть немного напрячь Волю, медленно и неторопливо, как у неё получалось с помощью давно заученных практик распространить ауру по своей коже. Клинок такая защита остановить, разумеется, не могла, но сохранять приятную температуру — вполне позволяла.

День уже клонился к закату, когда, закончив развешивать одежду на ветках деревьев, Лана, подрагивая от радостного предвкушения, сама погрузилась в нагревшиеся за день воды, смывая с тела кровь и застарелый пот. Немного отплыв от берега, баронесса нырнула, разглядывая дно озера — вода в нём была кристальной чистоты, судя по всему, оно подпитывалось подземными источниками. Вынырнув и набрав полную грудь воздуха, сребровласка весело рассмеялась. Слушая свой голос, она даже сама посчитала его мягкий тембр красивым. Стало невероятно комфортно и хорошо, и из озера, разогретого за день ярким летним солнцем, не хотелось вылезать на вечернюю прохладу.

Блондинка упивалась тем, как вода ласкает кожу. Она медленно опустилась в озеро, вытянулась, зажмурившись, и легла на водную гладь. Вода обнимала её — мягко, нежно, чуть холодя, вызывая по телу едва уловимые мурашки. Разметав руки и ноги, Лана лежала, словно в объятиях самого мира, взирая в полусне на бледнеющее небо, где начинали вспыхивать первые звёзды.

Как бы ни были плохи дела — умирать здесь она не собиралась. В груди билось что-то живое и упрямое. Слишком много оставалось невыполненных обещаний. Слишком сильно хотелось жить — с наслаждением, с голодом, с новой остротой ощущений. Мир стал другим. Пусть и не добрым — но всё же наконец настоящим.

Выбравшись из воды, Лана провела ладонями по телу, стряхивая капли — движение оказалось медленным, почти ленивым, и сама себе она в этот момент показалась животным, влажным, живым. Дрожь прошла от плеч до ног. Подкинув в костёр свежих веток, она уселась на плоский камень, обняв колени. Голая, с растрёпанными, ещё влажными волосами, согреваемая огнём, она ощущала свою плоть особенно — каждый изгиб, каждое прикосновение воздуха к коже. Было в этом что-то запретное, и потому притягательное.

От треска сгорающих дров веяло теплом и безопасностью. Девушка позволила себе расслабиться от напряжения последних дней, отдаваясь этому чувству. Глядя в костёр, Лана вдруг вспомнила его — своего лучшего друга. Его голос, ярко-зелёные, озорные глаза. Его добрую, тёплую улыбку, от которой у неё всегда возникало чувство, будто солнце касается кожи. Сердце сжалось — не от боли даже, а от этой особенной, тянущей тоски, похожей на предчувствие объятия, которое может никогда не случиться.

И — едва уловимое, но пронзительное — желание. Тихое, но всё поглощающее. Таких его прикосновений она прежде не знала, но воображение нарисовало их с такой плотностью, что на коже проступили мурашки. Грудь тяжело поднялась, соски напряглись и дрожали от холода, но больше — от внутреннего жара. Она коснулась их ладонью, едва-едва — и тут же отдёрнула руку, заливаясь жаром стыда.

“Что со мной происходит? Я же для него просто подруга.” — пронеслось в растерянных мыслях.

Встряхнув головой, Лана вскочила, сгорая от смущения, и быстро начала одеваться. Вещи высохли, но на коже осталась та особая электризация неутолимого желания, пронизывающая до самых кончиков пальцев. Лес молчал, только у самого озера полз туман, серебряный, как дыхание луны. Её тонкая рубашка немного прилипла к коже, каждая складка жгла кожу. Острота ощущений была избыточной что балансировала между болью и сладостью.

Разогрев походный котелок, Лана приготовила гречку с сушёным мясом. Обычная пища, но запах вдруг показался ей волшебным. Пахло теплом, телом, домом. Когда она зачерпнула ложку, остудила дыханием и отправила её в рот, вкус вдруг вспыхнул ярко, как будто каждая крупинка была живой. Она жевала медленно, с наслаждением, почти с лёгким стоном удовольствия. Когда-то она не чувствовала этого. Всё было плоским, безвкусным. Но теперь — теперь тело жило. И каждая мелочь, каждый вкус, каждый запах будоражил.

Кажется, прежде ей лишь раз доводилось испытывать такое наслаждение от еды. Вспомнилась Ульма Кроу, собирающая им припасы в дорогу, её красная шевелюра и потерянная улыбка. Накатила грусть, Лана не просто чувствовала себя перед ведьмой в долгу, но успела искренне привязаться. Вместе с тем, как изменилось её сознание и восприятие, так же изменились ценности и желания. Собственная слабость и подверженность эмоциям уже даже не злили, а скорее интриговали.

Стоило закрыть глаза и сконцентрироваться на эмоциях — она начинала видеть прямо сквозь веки сотни различных оттенков. Здесь, посреди леса, она была окружена пламенем жизни мириадов цветов и чувствовала со всем окружающим безобразием необъяснимую связь. Этот лес помнил ее, будто знал очень и очень давно. Казалось, протяни она руку — деревья склонятся, открывая дорогу, воды озера разойдутся, а вкусная рыбка сама весело выскочит оттуда ей на обед.

Услышав серебристый всплеск, Лана удивлённо вскрикнула, увидев парочку упитанных рыбин, бьющихся в предсмертном танце на берегу. Сердить богов и отказываться от их даров девушка не собиралась, так что быстро прибила несчастных самоубийц и вскоре дополнила ими свой рацион. А затем, сытая и счастливая, улеглась спать прямо на берегу. Стало слишком лениво искать убежище, да и это место почему-то показалось ей вполне безопасным.

Поутру, съев остатки каши, Лана продолжила путь, направляясь на север. Если она хотела каким-то чудом добраться до Лангарда, сначала нужно было выйти в самые северные регионы, населённые людьми, к форту Равен. Три года назад Лана уже бывала в нём, где и познакомилась с Айром при весьма опасных обстоятельствах, что в будущем быстро переросло в настоящую, крепкую дружбу, которой баронеса дорожила столь же сильно как и своей семьей - Сэрой.

Идя по лесу, блондинка приметила, какими сонными и медленными стали многочисленные звери, которых она встречала по пути. Раньше этот лес буквально полыхал первобытной, животной энергий. А сейчас кролики и белки лениво уходили с его дороги едва шевеля лапками. Подняв одного кроля за уши и заглянув в глаза, Лана не увидела в них даже страха, будто животное наелось волшебных грибов и возомнило себя лесным властелином. Похоже, что исчезновение артефакта сильно изменит эти места, впрочем, природа всё равно со временем исцелит сама себя. Лана осторожно опустила зверюшку, ей претила бессмысленная жестокость, а еды ещё было в избытке.

Следующие пять дней пути прошли спокойно, и лишь истёршиеся в тугих портянках ноги доставляли проблем и постоянно болели. Лес медленно оживал вокруг, по вечерам начал слышаться вой волков, так что ночевать баронесса предпочитала как обезьяна - на дереве. Сейчас блёклый огонёк ее Воли вряд ли бы отпугнул диких зверей, реши они отобедать.

Каждые два часа поутру, прежде чем отправиться дальше в путь, Лана ежедневно посвящала тренировкам и медитации, но укрепить Волю посредством стандартных практик стало куда сложнее, лишь в первый день, проснувшись у озера, Лана поняла, что ее Воля стала чуточку ярче. Но как бы она ни пыталась развить успех, пока результата это не возымело.

А ещё девушку беспокоило, что ее Воля изменила свою окраску. Цвета ауры характеризовали её носителя, синий цвет был самым распространённым, он встречался у начинающих идти по пути меча оруженосцев и юных рыцарей, но со временем менялся под стать владельцу. Люди, склонные к инстинктивным, быстрым действиям, не привыкшие долго размышлять о последствиях, становятся носителями красной или розовой ауры. Чёрная аура была у тех, кто любит насилие, убийства и наслаждается самим этим процессом. Зелёная характеризует логичные действия, холодный и последовательный анализ, носители этой ауры становятся отличными охотниками и следопытами, а также следователями.

Кроме того были уникальные ауры третьего пробуждения, например золотая Воля Полководца, которой владел Лейнард, но Лана никогда не слышала о ком-то, чья аура изменила бы цвет на фиолетовый. Возможно, это было как-то связано с Ульмой и тем артефактом в Чаще. Он пульсировал схожим цветом, но был… Совсем чуждый, грязный, неправильный. Своя аура казалась сребровласке гораздо чище.

Погруженная в размышления, баронесса не сразу поняла, почему потянулась к рукояти меча. Остановившись и втянув носом воздух, Лана прислушалась к лесным звукам и стекающемся отовсюду эмоциям, пытаясь вычленить из них то, что заставило ее насторожиться. Откуда-то издалека, с севера, куда она направлялась, доносился едва слышный звон стали. Судя по всему, там кто-то сражался. Чтобы там ни происходило, это вряд ли касалось ее лично, но баронесса решила разведать, кто там бьётся, оставлять возможную угрозу за спиной она опасалась.