Танец Ведьмы

Глава 26. Решение человека

Глава 26. Решение человека

Неторопливо и величаво Воплощение Ненависти повернулся к Айру. Целые эоны Астер раз за разом встречался с этой Ролью в бою. Страж, защитник и палач, слившиеся воедино. Воплощение лживого долга, что раз за разом предавал собственные же идеалы, выбирая между видами зла. Но в отличие от его покровителя, что звался в хрустальных чертогах грёз «Тауриэль Воздаятель», этот смертный ещё не знал о своей предрешённой судьбе.

Астер за тысячи циклов уже выучил эту пьесу. Сейчас они будут сражаться, и в случае его победы — цикл завершится. И в обычных обстоятельствах Воплощение Ненависти, чтобы потешить своё эго, постарался бы разорвать рыцаря на части. Но в этот раз, в набившей оскомину истории, появился неучтённый, несуществующий прежде фактор. Ведь если ему получится заполучить свой осколок, слившийся с душой экзарха, даже Спящие ему будут уже не страшны.

Но все правила мира твердили, что от этой битвы уже ему не уйти. Страж, спасая Принцессу, либо пожертвует жизнью, либо одержит победу, прежде чем Астер успеет завладеть её душой. Таковы были Роли, отведённые им судьбой ещё в первом из циклов. Но если старые законы частично пали — возможно, у него получится потянуть время…

— Ты обвиняешь в трусости практически бога, — прогремел Ненависть, сложив на груди руки из чёрного обсидиана. Его разрывало от злости осознание того, что приходится снизойти до диалога с этими марионетками.

— Практически бога? — саркастично переспросил Айр, кивком головы давая знак пришедшим с ним рыцарям окружить стоящего в центре круглого помещения Астера. — Не слишком ли ты высокого о себе мнения? Три сотни лет назад, во время Войны Тирана, ты бежал, словно трус, потеряв всё, но ничему не научился. Ведь демоны не способны постигать что-то за пределами своей сути, Ненависть.

Рыцарь во время разговора проанализировал поле боя. То, что он принял за склеп, оказалось чем-то вроде библиотеки. Под куполообразные своды вдоль стен уходили бесконечные полки, заполненные скрижалями из зелёного камня. А в противоположном конце помещения находились четырёхметровые врата из сияющего нефрита, исписанные рунами, отдалённо напоминающими те, что пылали у него на клинке.

— Ты путаешь луну и её отражение в озере, смертный, — высокомерно ответил Астер, мысленно сокрушая барьеры в сознании осколка один за другим.

Большая часть его сил и разума уходила на это. Как и ожидалось, даже непробуждённый экзарх оказался ментально сильнее, чем многие короли, которых он уже поглотил. Архидемон сделал шаг вперёд, раскинув в стороны могучие руки. Его аватар был почти в полтора раза выше, чем Айр, и намного крупнее, а на словно вырезанном из камня демоническом лике застыла маска вечного раздражения. Ненависть проревел:

— То, что вы зовёте “демоны”, — это обрывки ваших кошмаров, после которых вы пробуждаетесь в холодном поту. Но есть истинные, исконные повелители этой реальности, существующие за пределами вашего понима…

Гневную тираду врага Айр решил дальше не слушать — всё, что надо, он уже успел подметить, а его люди заняли выгодные позиции. Цель была крупной, её можно было атаковать вчетвером, сменяя друг друга в случае нужды. Тарсфольская аристократия по своей сути состояла из индивидуалистов, не привыкших, как гвардейцы, сражаться в строю. Но волчья тактика стаи вполне им подходила. Почувствовав, что сейчас хороший момент для атаки, Айр бросился в бой.

Вместе с ним, повинуясь инстинкту и следуя за вожаком, ринулись ещё трое рыцарей. Усиленные волей, тела в стальных оболочках двигались столь стремительно, что многометровую залу до самого центра они пересекли за один короткий вдох. Астер этим удивлён не был — он никогда не мог договориться с этим упёртым человеком. Какую бы личность он ни имел — защитник или фанатик — Страж с настойчивостью, достойной лучшего применения, каждый раз пытался скрестить с ним клинки.

Развернувшись на месте, Ненависть схватил одного из рыцарей когтистой лапой и вскинул в воздух, стоило четвёрке противников сблизиться с ним, после чего, используя его тело как щит, поймал небольшие зазоры в обрушившихся ударах, подставив под них тело жалкого смертного. Звонко грянула разрубаемая сталь, сквозь пробитые латы хлынула кровь, тонкий слой Воли, повисшей в его длани, жертвы замерцал и потух ещё от первого же рубящего взмаха товарищей.

Айр успел в последнее мгновение удержать руку и, почти вывихнув кисть, ударить плашмя, однако рыцаря это не спасло. Едва аура погасла, обсидиановый великан лениво сломал ему шею и метнул мёртвое тело в узорчатые своды купола над головой. Сухо хрустнули кости, скала дрогнула, словно проснувшись, кровь щедрой жертвой пропитала мерцающий камень, отчего заливающий всё тусклый цвет перешёл в алый спектр.

Не растерявшись от потери товарища, рыцари снова ударили — два клинка бессильно скользнули по чёрной броне, ещё один Астер перехватил в воздухе и сломал, словно прутик. Но бастард Айра, усиленный его аурой, врезался прямо в грудь великана, отбросив на пару шагов. Клубящийся мрак выдержал удар. Сотник крепче сжал зубы — в этот раз Повелитель оказался ещё лучше защищён, нежели в прошлый, и использовал Волю, чтобы, на манер шевалье, окружить ею своё тело.

— Ты напрасно во мне видишь врага, — внезапно заговорил Астер, воспользовавшись мгновением замешательства. Рыцари Тарсфола пытались переварить факт, что нечестивое чудовище только что у них на глазах использовало священный дар Бога-Воина.

— Внемли сути вещей, или именно твой клинок станет мечом палача. Своими руками ты убьёшь экзарха, не дав ей выполнить долг, — произнёс Астер, вглядевшись в глаза сотника.

Стоявший справа от него рыцарь решил воспользоваться тем, что тварь отвлеклась, и попытался достать врага в зазор между шлемом и чёрным наплечником. Для этого воину пришлось высоко подпрыгнуть в воздух. Астер видел всех окружающих даже без глаз — их души были для него приглашением к пиру, а эхо боевой злости и ненависти — лучшей приправой.

Беловолосый осколок три года назад мог поразить его плоть, потому что не испытывал эмоций. Но эти — сами же щедро питали его аватар в бою, укрепляя и без того непробиваемую защиту. Почувствовав движение, Повелитель выбросил туда руку, впечатав кулак в нагрудник врага, мгновенно пробив его ауру и отправив в долгий полёт, заканчивавшийся смачным хрустом и треском стали, когда человек впечатался в древние тексты.

— Вы ничему не учитесь, сменились тысячи поколений, но продолжаете идти на бойню как скот, — самоуверенно прогрохотал обсидиановый великан, и в этот момент сияющий рунами бастард обрушился на его ауру.

Пару мгновений нарастающий рубиновый свет успешно вспарывал мрак, но оказался зажат клубами фиолетовой дымки, потушен и вновь отброшен. Айр к этому времени уже смекнул, что не так в этом бою. Он знал, воплощением какой эмоции служит этот демон, и кое-что о них понимал из рассказов отца. Правда, конкретно эта тварь нарушала законы и использовала Волю, неподвластную чудовищам юга. Парень бросил быстрый взгляд на перекошенные от ненависти и страха лица оставшихся в живых шевалье.

Их было несложно понять. Как называют чудовищно быстрого монстра, чьи удары неотразимы, аура поистине кажется нерушимой, а властность голоса заставляет дрожать колени? В обществе, где всё решает право сильного и крепкая Воля, это может именоваться лишь одним словом. Правильно — Богом.

— Сейчас же отступайте! — прогрохотал сотник приказ непререкаемым тоном. Трое воителей переглянулись, и Айр с нажимом добавил:

— Исполнять!

Безразлично сложив руки на недвижимой груди, архидемон ждал. Время работало на него, сознание осколка становилось всё более спутанным и мягким. Но кое-что ему не давало покоя — за фиолетовой пеленой он ощущал что-то ещё. Знакомую бесцветную решимость, порождённую не отчаянием, а абсолютным безразличием к собственной судьбе.

«Неужели осколок не поглотила того человека и всё это время удерживала меня без Воли экзарха?» — сделал немыслимое предположение Астер и сразу его откинул. Эти противоположные сущности не могли ужиться в одном теле.

— Сейчас ты готов меня слушать, смертный? — в мерцающих кровавых отсветах Айру показалось, что демоническая маска улыбнулась.

— Что ты говорил про экзарха и союз? Поясни, — выравнивая дыхание и бурю в душе, как можно безразличнее спросил сотник, бросив незаметный взгляд вверх, к окровавленным сводам.

— Она — глашатай Нездешнего, — с нажимом пояснил Астер. — Создания первородной тьмы, его пророк, присланный в наш мир, чтобы его уничтожить. И когда придёт время, твоя судьба — сразить её, чтобы не позволить выполнить приказ её господина. Ты защищаешь Принцессу лишь для того, чтобы предать в самый важный момент, Страж. Так было всегда, ибо целое всегда больше частности.

— Вот как. Я догадывался, что с Ланой всегда всё непросто, но, похоже, придётся провести дополнительную воспитательную работу, запретив слушаться чужаков, — спокойно, даже чуточку мягко ответил Айр и улыбнулся. Мысли о Лане наполняли душу теплом и любовью.

Его выпад метнулся рубиновой молнией в грудь Астера. Чудовище отвело бастард длинными когтями правой руки и обрушило левую длань в ответ — атака для него не была внезапной. Если бы Стража возможно было переубедить, он бы это сделал ещё циклы назад. Айр подставил щит, стальные сапоги заскрипели по камню, с величайшим трудом молодой рыцарь смог удержать себя на ногах, но в этот момент Астер впечатал ему в правый бок свой кулак.

Воздух выбило из груди. Стальная кираса полуторной толщины, которую он себе покупал на заказ в столице, треснула, словно глина. Сотник выронил свой меч, и его отнесло на несколько метров. Воздух выбило из груди, а в горле заклокотала горячая кровь. Мгновение спустя на нём сжались чёрные пальцы. Айр напряг Волю, чтобы восстановить ауру, а обсидиановый монстр захохотал.

— Мне пока нельзя тебя убивать. Она почувствует твою смерть, и вернуть осколок станет труднее. Но скоро ты сдохнешь, поплатишься за свою дерзость. В этот раз, Страж, ты без Хранителя и святой силы Руана. Не соперник. Лишь жертва, оставшаяся в одиночестве умереть, — маска разошлась на месте пасти, обнажая угольно-острые клыки в три ряда.

— С чего ты решил, ублюдок, что я здесь один? — прохрипел Айр крепко сжав обсидиановые руки.

С негромким шипением с красного свода на голову Воплощения Ненависти рухнул исковерканный силуэт. Две руки вцепились мёртвой хваткой в могучие, похожие на валуны плечи, а третья, сжимающая короткий меч из матово-чёрной стали, осветила его изумрудным сиянием и молнией вонзилась в шею гиганта. Астер, получив тяжёлую рану, из которой брызнула чёрная кровь, на мгновение остолбенел — он не заметил какой-либо угрозы. Лишь привычное ощущение проклятой крови.

С рёвом метнув Айра в ближайшую стену, он попытался смахнуть рукой продолжавшего тыкать его острой железкой мутанта, но Азбден, почувствовав угрозу, скатился по спине великана и, избежав опасного взмаха, подпрыгнул снова, пробив на этот раз обсидиановую кожу над ключицей.

Поднявшись на ноги, сотник сплюнул в сторону кровью — пара рёбер была, похоже, сломана, а одно задело правое лёгкое. Паскудное было ранение, но помирать могучий воин от этого не собирался. Пока союзный мутант развлекал архидемона, Айр метнул своё тело вперёд, подобрав по пути свой бастард. Он запретил себе думать о сути врага, о своём самочувствии. Запретил себе волноваться о том, что сейчас происходит в крепости. Запретил себе злиться и ненавидеть. Он просто делал работу.

Алый полуторный меч обрушился на грудь цели, раскроив её практически надвое. В страшной ране, среди обрубков чёрных костей и шевелящегося мяса, виднелось большое, как у быка, сердце, мощными толчками посылающее по телу холодную кровь.

Повелитель растворился во вспышке мрака и возник позади скатившегося с его спины Азбдена. Астер вскинул вверх руку и сформировал в ней клинок чёрной Воли, после чего обрушил на предавшее его отродье. Айр подскочил и, усилив свой щит, успел отбить удар прежде, чем он снёс мутанту голову.

Резко развернувшись, Азбден практически вслепую вонзил свой меч в живот Повелителя, но тот вновь растаял, скрывшись в пурпурных отблесках. Заметив тень у своих ног, Айр колющим ударом в прыжке дотянулся до чёрного силуэта, возникшего сверху. Астер встретил его удар жёстким блоком, они рухнули на древние камни вместе, подняв кучи пыли, и схватились в клинче, пытаясь продавить друг друга. Повелитель оказался сильнее и смог отбросить зеленоглазого парня, и вскинул бурлящую тьму к куполу, собираясь избавиться от ненавистного Стража. Но ему в левое бедро с хищным зелёным блеском врубился меч мутанта.

Айр успел вскинуть левую руку и блокировал рухнувший вниз удар. Парня бросило на колено, а кости затрещали. Вложив Волю в щит, Лотаринг в ответ надавил, и алое сияние постепенно начало отодвигать тьму лезвия врага от его лица.

«А тварь ощутимо ослабла», — с удивлением подумал воин, когда ему на лицо упали чёрные капли крови, сочившейся из рубленых ран. Повелитель снова исчез, возникнув в другом конце зала. Прислонившись спиной к камню, монстр с холодной досадой произнёс:

— Ах да. Этому телу ведь нужна кровь, чтобы жить…

Не дожидаясь, пока тварь опомнится, Айр метнул в него свой заряженный Волей щит, метя в горло, но тот отмахнулся чёрным клинком и, посмотрев на подбегающего к нему Азбдена, властно произнёс:

— Проклятый, приказываю моей вечной Воле — отдай мне своё тело!

Чёрная пелена окутала мутанта, пытаясь подчинить Волю, его кровь забурлила, а колени начали подгибаться. Искажённый, израненный разум держался лишь за образ — образ той единственной, кто была к нему бесконечно добра. Воплощение Матери, которой он поклялся служить, ободряюще ему улыбнулось. Азбден ринулся вперёд, окутанный зелёной аурой, с рвущимся из сути души воплем:

— Я ЧЕЛОВЕК! И СЛУЖУ ЛИШЬ АЛОЙ ЛЕДИ! — уродец перехватил свой меч третьей рукой и глубоко вонзил в распахнутую рану в груди ошеломлённого монстра, разрубив его чёрное сердце на части.

Тени, окружающие обсидиановое тело, начали рассеиваться, а кожа чудовища — трескаться. Сжимающая сотканный из тьмы клинок рука была готова опуститься на мутанта, но дрогнула и разжалась. Повелитель искажённым и полным ненависти голосом произнёс, прежде чем рассыпаться в пыль:

— Харгранская шлюха... Значит, вот как она распорядилась твоей душой, жалкий маг. Воистину нет существа мстительней брошенной женщины.

***

Ведьма сражалась. С каждым взмахом меча, обрывающим жизнь вопящих созданий неподалёку, приходило небольшое облегчение от душащей и разрывающей на части ненависти ко всему живому. Звонко закричав, Лана крутанулась на месте, лезвием длинного меча филигранно вскрыв глотки сразу троим Свежевателям, их рухнувшие тела ещё заливали камни стены свежей кровью, когда девушка вновь прыгнула в гущу схватки.

— Мне нужны твои силы, сейчас или никогда! Если я сдамся, крепость падет, а Айр будет убит, — сорвав собственноручно созданные оковы, мысленно воскликнула девушка, плавающая между сном и явью.

— Так поглоти меня. Или верни тело! — нехотя ответило спящее внутри мужское сознание.

Ненависть сводила её с ума, лишь благодаря тому, что твари без остановки лезли на стену, под лезвие её клинка, ей удавалось сдерживаться от того, чтобы ринуться во двор, резать недавних союзников. Страшно было даже представить Волю того, кто способен сдерживать и контролировать подобное всепожирающее чувство. Она понимала, что зачерпнула слишком много, и сейчас её внутренний океан желаний, что прежде казался бездонным, кипел и испарялся, грозил показать дно.

Сверху обрушилось немыслимое давление, ноги подгибались, но ещё хуже было душе. Она чувствовала могучие пальцы, по кускам отрывающие её от этого тела, и цеплялась за него, как новорожденный за свою мать. Жгучие сомнения внутри быстро сменились страхом за друга.

— Помогу. Но лишь в этот раз. Взамен — я хочу вновь воспринимать этот мир.

— Я согласна на всё. Больше никакого подвала, клянусь, — прохрипела Лана, и ей стало чуточку легче.

Бесцветная Воля, принадлежащая Ланнарду, к ней не вернулась, но она перестала её ослаблять и терзать изнутри. Впервые за долгие дни они перестали бороться, и, пока Лана сражалась в реальности с ордами пожирателей, обожжённый страданиями рыцарь ослабил давление врага на её разум. Ослабил, сделал его хоть немного более переносимым, но не избавил её полностью от мерзкого яда, наполняющего рот вкусной кровью.

Отсрочить приближение безумия удавалось лишь на мгновения, пока её клинок забирал жизнь врага. Лане удавалось вернуть над собой контроль, наметить цель и вновь броситься туда с яростью берсерка. Но человеческое тело и снаряжение плохо приспособлены для такой манеры боя. Если бы не поглотившая её чёрная Воля, она давно бы рухнула наземь от истощения, трофейный чёрный меч покрылся сколами, а промятый во многих местах нагрудник она с себя сорвала ещё минут десять назад, просто чтобы продолжить дышать.

Фиолетовая ведьма удерживала стену уже полчаса. От той сотни с лишним Свежевателей, которых ей удалось отобрать у Повелителя, осталась лишь пара десятков. Она могла бы вновь повторить тот же трюк, но даже ускользающего сознания девушке хватало на то, чтобы понять, что это был бы путь в один конец. Даже временный союз со своей второй личностью вряд ли ей будет способен помочь. Основа этих свежевателей, Воля Повелителя, поглотила бы её и превратила лишь в ещё одну марионетку. А Лане хотелось остаться собой. Безумно хотелось. Это тело ей было дорого, она была в нём любима и не хотела уступать никому.

И именно поэтому она продолжала сражаться, убивать ради мгновений свободы от чуждой Воли, чтобы укрепить свою и сделать ещё один взмах мечом. Она сражалась не со Свежевателями. Те давно уже стали для неё лишь куклами. Она вела бой с самим кукловодом, который пытался утянуть её в свою сеть.

Спустя ещё пять минут кольцо подконтрольных ей мутантов сузилось, а по краям стены в бой вступили латники барона. Она вновь слышала людские крики и приказы сквозь кровавую дымку. Свежие отряды защитников, вступив в бой, зажали Свежевателей в клещи и теснили к центру стены, где в окружении десяти подконтрольных мутантов сражалась Лана.

Сознание окончательно слетает с резьбы, а зрение становится отрывочным, фрагментарным, словно мгновение за мгновением нарубили в салат. Меч по рукоять входит в тёплую, податливую брюшину Скитальца, он вопит, пытаясь затолкать выпадающие наружу внутренности, а воительница рывком вспарывает ему грудную клетку, чёрная кровь потоком хлещет из раны, на мгновение принося облегчение.

Лана уже за пределами усталости, если она остановится хоть на миг, то без чужой помощи неизбежно умрёт. Если она потеряет сознание, то вместе с ней уснёт и Ланнард, а значит Воля мерзости поглотит её. Ей нельзя останавливаться, нужно выдавить из себя весь этот яд без остатка. Пять минут спустя последний её страж, приняв на себя удар копья, вместо девушки падает замертво, а мрачная, давящая Воля Повелителя начинает отступать, и Лана приходит в себя.

За спинами двух десятков мутантов, окруживших её, сребровласка уже видит людей барона. Чёрной Воли, поддерживающей силы, в ней почти не осталось. Зато раны и порезы, полученные за эти безумные сорок минут, не делись никуда. Прислонившись спиной к зубцу стены и выставив перед собой меч, она пытается найти выход, путь к выживанию. Справа к ней приближались два Скитальца, пока меньшие твари позади них сдерживали натиск солдат барона. Слева пять бойцов, оскалив жёлтые клыки, бегут со всех ног. А сил осталось ровно на то, чтобы держать дрожащими руками перед собой клинок и судорожно вдыхать воздух, пытаясь не отрубиться от удушающей слабости.

Скиталец вскидывает свой клинок и наносит рубящий удар сверху, Лана пытается его заблокировать, но мощный удар пробивает её блок и, ранив в плечо, отбрасывает под ноги бойцам. Синяя вспышка слепит глаза, Свежевателей расшвыривает, Лана видит перед собой широкую мужскую спину, сердце щемит от ностальгии, ей на мгновение кажется, что это Айр вернулся, чтобы спасти её, но грубый мужской голос сбрасывает наваждение.

— Сука, чего расселась? Ползи к остальным давай, я их долго не сдержу!

У спасшего её мужчины рыжие волосы и косой шрам, рассекающий правую щёку. Лицо, всегда носившее скабрёзное выражение, сейчас искажено напряжением и беспокойством. Лана напрягает последние силы, чтобы отползти из-под его ног, но всё, на что её хватает, — это прижаться спиной к кромке стены. Рейн отступает под ударами двух Скитальцев, посмотрев на девушку, он сжимает зубы в злой ухмылке. Он понимает, что она уже никуда сама отсюда не уползёт.

Отбив щитом колющий выпад Скитальца справа, он рубит в ответ, задев тварь в бочину, и сразу же отступает, едва успев заблокировать мощный взмах справа. Он знает, что она прямо за его спиной. И вспоминает, как совсем недавно она так же сражалась, стоя за спиной своего мужчины. Но то был Айр, а он-то нахрена сюда полез? Рейн отбрасывает эти мысли, он всегда жил инстинктом, и все его чувства вопили, что именно сейчас он на своём месте.

Их окружают, чудом поднырнув под рубящий удар Скитальца, рыцарь бьёт колющим, усиливая удар Волей, и пробивает чудовищу грудь. Меч на миг застревает в ране, чем пользуется второй противник, его удар прошивает латы, и клинок входит на ладонь в живот. Сжимая зубы, Рейн рычит и, решившись, шагает вперёд, нанизывая себя на лезвие врага, чтобы вонзить ему свой в горло.

Двое Скитальцев готовы. Осталась лишь мелочь. Вырывая клинок из себя, он отшатывается назад, орошая стены кровью. Выпирающие внутренности, сдерживают лишь панцирь и Воля. Ещё не время умирать. Рыцарь отбивает удар, летевший в горло девушке, щитом и пронзает Свежевателя. На миг он бросает взгляд на её отчаянно бледное лицо. Она смотрит.

«Я ни о чём не жалею», — говорит себе Рейн, следующим взмахом клинка срубая руку очередной твари.

Слева нагрудник в сочленении под мышкой пробивает копьё, пронзая лёгкое. Ещё рано. Ещё чуть-чуть. Он срубает наконечник и обратным ударом сносит твари ногу. Отбивает удар слева, нависая над девушкой и орошая её своей кровью. И видит, как за спинами мутантов маячат латы гвардейцев. Твари пятятся, утратив чёрную волю, что их гнала в бой. Они вот-вот побегут.

Мгновение спустя силы заканчиваются, и Рейн опускается на колени. Уже можно. Он справился. Уже… Всё хорошо. Слабые дрожащие руки тянутся к нему, умирающий рыцарь падает на спину, ей на колени и видит над собой сверкающие каплями слёз фиолетовые глаза. Голубое небо. Солнце. Потянув руку вверх, он хватает его и ухмыляется. В гаснущем сознании воин чувствует себя властелином мира. Сил говорить нет, но, отхаркивая кровь, он пытается хрипло прошептать:

— Плачь, сучка, плачь. Я был хорош…

— Ты был великолепен. Я буду скучать… — шепчет сребровласка, взгляд рыцаря замирает, и только сейчас Лана замечает, что своим последним жестом Рейн крепко сжал её грудь. Его рука бессильно падает, а сердце девушки разрывается от рыданий.

— Мудак! — ревёт она и закрывает опустевшие глаза стража.

***

Когда последнюю тварь сбросили со стены, Гофард увидел, что мутанты наконец-то начинают отступать. Похоже, что Воля, что безжалостно гнала их на убой, иссякла, среди отступающих были слышны вопли ужаса. Барон посмотрел на культю своей левой руки и вздохнул, утерянную конечность в пылу битвы уже затоптали и вряд-ли получится восстановить.

Небольшая победная война ради славы, похоже, станет последним делом всей его жизни. Об этом ли он мечтал, направляясь сюда? Вздохнув, Лифект Гофард окинул взглядом стену, с которой защитники скидывали многочисленные трупы свежевателей. Его взгляд замирает. Пара фигур у края стены привлекают внимание барона. Залитый кровью рыцарь в пробитых доспехах лежит на коленях, упавшей на его грудь девушке с серебряными волосами. Гофард рычит, привлекая внимание десятника.

— Лекаря сюда! Быстро! — и бежит к телам, разбрызгивая под ногами лужи черно-красной крови.