Связанная

ГЛАВА 26

И снова Гарахк повел маленькое племя Айви через Калдарак. И снова Терновые Черепа собрались на окружающих платформах и дорожках, чтобы поглазеть, теперь в еще большем количестве.

После их разговора с Налаки Айви уже не так беспокоили эти взгляды, как по прибытии в деревню. Гарахк еще больше успокоил ее, разговаривая со многими из этих зрителей на ходу. Его слова менялись, но его послание не менялось — дайя приняла этих чужаков в Калдарак. С Айви, Кетаном и остальными следовало обращаться не просто как с почетными гостями, но так, как будто они вылупились в этих самых логовах.

Айви прислонилась к спине Кетана, крепко обнимая его, когда он следовал за Гарахком. Покрытый грязью Терновый Череп уже так много сделал для них. Здесь, среди своего народа, он был лучом тепла и позитива, и Айви замечала перемены в других Терновых Черепах, когда он говорил с ними. Она увидела, как подозрения в их глазах смягчились и исчезли, как расслабились их напряженные позы.

Вскоре племя Айви стало получать приветственные слова вместо настороженных взглядов.

Неопределенность будущего нависла над Айви, огромная, темная и зловещая, но пока она отказывалась признавать ее. На данный момент она просто позволила себе чувствовать себя довольной. Она просто позволила себе почувствовать себя как дома.

Калдарак действительно был местом из сказки. Его многочисленные мосты, здания и платформы выглядели уютно в пятнистой тени. Воздух был теплым и влажным, но легкого ветерка, гулявшего в ветвях, было достаточно, чтобы немного успокоиться. Обычные звуки джунглей все еще были слышны — шелест листьев и отдаленные крики животных, которые стали такими знакомыми, — но в этом месте было что-то еще, чего Айви не осознавала, что ей не хватало все это время.

Это было то нежное жужжание, которое поднималось и опадало, как ленивые океанские волны, гул болтовни и активности. Этот звук бывает только тогда, когда люди вместе, работают и разговаривают. Когда люди живы.

Гарахк вел их все выше и выше, пока, наконец, они не достигли того, что, должно быть, было самым верхним уровнем Калдарака. Когда Кетан взобрался на платформу позади Тернового Черепа, Айви обнаружила, что смотрит в небо, которое казалось намного больше, чем где-либо еще в джунглях. Сквозь разрывы в облаках проглядывали полосы синего, немного более глубокого и чистого, чем небо Земли. Хотя большинство этих облаков над головой были пушистыми и белыми, ближе к горизонту они темнели до серого цвета надвигающегося дождя.

Затем Кетан полностью вышел на платформу, и у Айви перехватило дыхание. С их нынешнего положения она могла видеть все.

Сначала ее взгляд упал на далекий утес. Его скалистый склон погружался в густые джунгли внизу, бледный камень был покрыт ветвями растений и свисающими лианами. Она улыбнулась, когда поняла, что это было то самое место, с которого она впервые увидела Калдарак, — возвышенность, поднимающаяся над долиной. Инопланетные птицы проносились над кронами деревьев у утеса, крошечные ярко-синие и красные пятнышки на фоне всего зеленого и фиолетового.

Затем Кетан повернулся и издал трель, привлекая внимание Айви вперед. Она приподнялась повыше и заглянула ему через плечо.

Храм возвышался прямо впереди, более массивный, чем она могла себе представить. Хотя до него было еще несколько сотен футов, отсюда она могла разглядеть некоторые детали каменной кладки, резьбу, которая выцвела за бесчисленные годы, тонкие узоры, из-за которых все сооружение выглядело гораздо более сложным, чем казалось на первый взгляд. Теперь невозможно было ошибиться в статуях на вершине храма — это были вриксы, четыре мужчины и четыре женщины.

Восьмерка.

Она действительно мало что знала о религии вриксов, но была уверена, что эти статуи изображали их богов.

Водопад, льющийся с фасада храма, сверкал в солнечном свете, а туман, который он создавал, превращал тот же самый свет в блеклую, но красивую радугу.

И к этому храму вел мост. Очень, очень длинный мост, который из-за своей длины прогибался посередине. Мост, который раскачивался на ветру, даже если по нему никто не шел. Да, по обе стороны от него тянулись веревки, похожие на поручни; да, деревянные планки, соединенные шелком, выглядели достаточно прочными. Но ничто из этого не меняло того факта, что Айви и ее спутникам предстояло преодолеть несколько сотен футов открытого пространства по провисшему, шаткому мосту.

Айви с трудом сглотнула и оглядела склон холма. К храму тянулись еще три моста, все ниже этого, и только один из них был прикреплен к самому храму.

Прежде чем она успела открыть рот, чтобы спросить, почему они не воспользовались одним из нижних мостов — возможно, самым нижним, который был достаточно далеко, чтобы отсюда казаться крошечным, — Гарахк ступил на мост, и Кетан последовал за ним.

Она втянула воздух, опустилась обратно на заднюю часть тела Кетана и как можно крепче обхватила его руками и ногами.

Хотя она не шла по мосту сама, Айви почувствовала, как он подпрыгивает и раскачивается под ногами Кетана. Она зажмурилась и прижалась лицом к его спине. Он носил ее по деревьям больше раз, чем она могла сосчитать. Они забирались высоко-высоко, гораздо выше, чем она когда-либо забралась бы одна, и она привыкла к этому. Даже если она никогда не сможет полностью избавиться от страха, она доверяла Кетану. Она знала, что он не позволит ей упасть. Как бы высоко он ни забрался, он держал ее.

Но она не доверяла этому мосту.

Особенно не тогда, когда другие ступили на него следом за Кетаном, и мост начал трястись еще сильнее.

Кетан тихонько защебетал и положил одну из своих нижних рук поверх ее руки, накрыв ее ладонь своей.

— Пожалуйста, используй ее, чтобы держать веревку, — прохрипела она. — Все четыре руки.

Он снова защебетал, на этот раз гораздо глубже и полнее; этот звук, возможно, заставил бы ее сердце затрепетать, если бы желудок уже не переворачивался из-за движения моста.

— Я достаточно устойчив и на шести ногах, моя Найлия, — ответил он.

Айви почувствовала, как его другие руки переместились. Ее сердце подскочило к горлу, и она прижалась к нему невероятно крепко.

— Не смей!

Издав веселую трель, он вернул руки в прежнее положение.

Это мало успокоило Айви, и ее сердце снова упало, а желудок сжался вместе с ним.

— Кажется, меня сейчас вырвет.

Кетан напрягся.

— Не поступай так со мной, человек.

Несмотря на то, насколько неспокойно было у нее в животе — и несмотря на этот всепоглощающий страх, — она усмехнулась.

— Я ничего не могу обещать.

Он фыркнул и прорычал:

— Тебе повезло, что мы собираемся мыться.

В конце концов, после того, что казалось Айви самым долгим и мучительным путешествием в ее жизни, Кетан сошел с моста. Как только раскачивание прекратилось и Айви поняла, что стоит на твердой земле, все ее тело обмякло. Ноги болтались по обе стороны от тела Кетана, руки упали, а щека прижалась к его спине, когда она сделала долгий, прерывистый вдох.

Когда она наконец открыла глаза, то оглянулась на мост, стараясь не позволять себе признавать тот факт, что им придется пересечь его снова, чтобы вернуться.

Несколько человек все еще двигались по мосту, включая Коула, который шел сам, улыбаясь от уха до уха, с развевающимися на ветру волосами.

— Я чувствую, вы, ребята, надеетесь, что я упаду, — сказал он с неизменной улыбкой.

— Зачем это нам? Приятно иметь рядом человека, на фоне которого все мы выглядим хорошо, — сказала Лейси.

Диего ухмыльнулся.

— Я бы не надеялся на это. Я бы просто подтолкнул тебя и покончил с этим.

Коул рассмеялся и покачал головой.

— Да, ну, держу пари, один из вриксов набросил бы на меня лассо, и я был бы в порядке. Вероятно, это было бы даже весело, как прыжки с тарзанки или что-то в этом роде.

Лейси ущипнула себя за переносицу и вздохнула.

— Ладно, в том, что ты сказал, так много неправильного, что я даже не знаю, с чего начать.

— Пошли, — сказал Гарахк на языке вриксов, жестом приглашая группу войти. — Я бы не стал накликать на себя гнев моей дайи, оставаясь дольше в грязи.

Они последовали за ним через отверстие в стене храма в коридор, освещенный тусклыми сине-зелеными огнями. Пока они продвигались по внутренним помещениям храма, Уркот сделал несколько замечаний относительно каменной кладки и материалов, что привело к добродушному спору между ним и Гарахком о мастерстве камнерезов Тернового Черепа.

Уркот указал, что большую часть своей жизни он провел под землей, окруженный камнями, на что Рекош заметил, что это просто означает, что череп Уркота был полон камней, и поэтому он был с ними очень хорошо знаком. Гарахк утверждал, что ничто из созданного теневыми охотниками не могло сравниться со славой этого храма; Уркот спросил, как Терновый Череп мог знать это, если они все свое время проводили, играя с палками на деревьях.

Айви предполагала, что так продолжалось бы еще какое-то время, но спор внезапно закончился, когда они вошли в большую комнату, где обработанный камень встречался с естественной, нетронутой породой. Воздух был густым и влажным, наполненным паром от больших многоярусных бассейнов внутри. Вода стекала из этих прудов в ручей, который впадал в широкий туннель, сквозь который Айви увидела проблеск дневного света.

— Горячий источник? — недоверчиво переспросил Уилл. — У этих парней есть горячий источник внутри храма?

— Здесь ты можешь стать чистым, — сказал Гарахк, снимая с пояса мешочек. Он достал из него горсть сушеных трав, измельчил и высыпал в воду. Их аромат наполнил воздух в тот момент, когда они коснулись воды, он напоминал лаванду, но с мятным оттенком.

Как только Гарахк снял пояс и рюкзак и вошел в воду, все остальные тоже поспешили залезть в воду, сняв одежду — за исключением Лейси, Келли и Ахмьи, которые остались в нижнем белье. Люди обсуждали, что думали, будто никогда больше не примут горячую ванну, и все испустили по крайней мере несколько удовлетворенных вздохов.

Вода была горячей, но не неприятной. Она, как ничто другое, утоляла их боль после долгого и трудного путешествия. Айви и ее спутники некоторое время нежились в бассейне, прежде чем помыться, а затем наслаждались им еще больше.

Если бы Гарахк не сказал им, что пора возвращаться, Айви была уверена, что все они оставались бы там до наступления темноты. Время, проведенное ею в этом чужом мире, было полно сюрпризов — каждый день приносил что-то новое. Но этот был одним из самых приятных из этих сюрпризов.

Терновый Череп, вынырнувший из воды, был не таким, как тот, кто вошел. Исчез толстый слой грязи, которым Гарахк обмазал себя, и его заменила шкура, такая белая, что свежевыпавшему снегу было бы стыдно. Черные пятна и узоры на этом белом фоне имели глянцевый блеск, а многочисленные заостренные выступы темнели к кончикам и становились черными. Его волосы, которые были собраны в высокий узел и покрыты засохшей грязью, теперь были распущены, и среди длинных шелковистых белых локонов пробивались черные пряди.

У Терновых Черепов не было одежды, чтобы заменить их испачканные комбинезоны, но большие сложенные тряпки, лежащие рядом, служили хорошими полотенцами, и люди заворачивались в них после того, как вытерли тела. Вриксы втирали масло из банок, аккуратно расставленных на полке, в свои шкуры, пока люди сушились.

Хотя Айви не так крепко прижималась к Кетану, когда они снова пересекали мост, она держала глаза закрытыми, пока они не оказались на дальней платформе. Однако на этот раз из-за всех прыжков и раскачиваний ее желудок чувствовал себя еще более неуверенно. Большую часть пути обратно в логово Налаки она провела, пытаясь сдержать рвоту.

К счастью, уютный интерьер дома Налаки показался Айви достаточно устойчивым, и тошнота прошла — как раз вовремя, чтобы поесть.

Они разделили обильный ужин, состоящий из свежего мяса, поджаренного для людей, и фруктов, со своими хозяевами — Терновыми Черепами, и беседа была легкой и дружелюбной. Больше не было разговоров о том, что произойдет, больше не было разговоров о Зурваши или неизбежном противостоянии, больше не было разговоров о смерти и роке. Айви знала, что это произойдет позже, но она старалась максимально насладиться каждым моментом спокойствия.

После еды Гарахк и Налаки отвели племя Айви в другое здание. Налаки объяснила, что большое строение с низким потолком использовалось для хранения припасов. Пока все купались, она приказала своим людям убрать помещение, занести сумки и оружие племени внутрь и устроить десять спальных мест с распушенным шелком, мягкими мехами и ткаными одеялами.

— Но нас двенадцать, — сказала Айви, наклонив голову.

Налаки защебетала.

— Когда Гарахк далеко, я чувствую себя одинокой. Я хочу быть только с ним, когда он возвращается, и ни с кем другим. Вы путешествовали долго и далеко. Ты была со своей парой, но не только с ним. Я знаю, чего бы я хотела на твоем месте.

Несмотря ни на что, щеки Айви слегка покраснели, но она была гораздо больше тронута заботливостью Налаки, чем смущена.

Они с Кетаном собрали свои вещи и последовали за Налаки на ближайшую платформу, расположенную чуть дальше на ветке, подальше от могучего ствола дерева. Сооружение наверху было небольшим, ненамного больше четырехместной палатки, но оно тоже было набито удобными шелками и мехами и благоухало сухими цветами — и, что самое главное, Айви и Кетан могли поместиться внутри, оставив достаточно свободного места.

Улыбаясь, Айви повернулась к Налаки.

— Спасибо.

Налаки опустила голову и подняла руку, постукивая костяшками пальцев по головному гребню. Айви повторила этот жест; она знала от Кетана и других вриксов, что это знак уважения и признательности.

Она сомневалась, что Зурваши когда-либо сделает кому-либо такой жест.

— Я пришлю за вами ближе к закату, чтобы мы могли поговорить о важных вещах, — сказала Налаки. — А пока отдыхайте.

Когда Налаки ушла и матерчатая дверь вернулась на место, Айви сказала:

— Она совсем не такая, какой я ожидала увидеть королеву Терновых Черепов.

Кетан защебетал и покачал головой.

— Она не такая, — ответил он, ставя их сумки на пол и прислоняя копья к стене. — Зурваши правила Такаралом с тех пор, как я был птенцом, и я знал, что не может быть никого более жестокого и высокомерного, чем она… но я не представлял, что королева может так сильно отличаться от нее во всех отношениях.

— Налаки не ставит себя выше других. Она относится к ним как к равным. Вот почему она дайя, а не королева.

— И за это она заслуживает их уважения. И моего тоже.

Айви подошла к маленькому окну и приподняла шелковую занавеску, зацепив ее за ближайший деревянный колышек, чтобы впустить солнечный свет. Она выглянула наружу. Ветка, на которой они находились, тянулась перед ней, сужаясь по мере продвижения, а все вокруг было покрыто буйной растительностью — густой полог джунглей вверху, верхушки деревьев поменьше и другие крупные ветви внизу. Повсюду были плетущиеся лозы и цветы, и она мельком заметила проблески разноцветного шелка и краски на строениях Терновых Черепов сквозь окружающую листву.

— Здесь… красиво, — сказала она.

Кетан шагнул Айви за спину, обхватил одной рукой ее грудь, а другой взял за подбородок. Повернув ее лицо к себе, он посмотрел на нее сверху вниз ярко-фиолетовыми глазами.

— Ах, моя сердечная нить. Ты говоришь о красоте там, снаружи, но я вижу только тебя, затмевающую даже солнце.

Другая его рука скользнула вокруг нее, и он положил свою большую ладонь ей на живот. Она не сопротивлялась, когда он привлек ее к себе; она просто прижалась к нему, позволяя его теплу и аромату омыть ее.

— Кетан? Как… ты думаешь, мы могли бы остаться здесь? После того, как все это закончится?

Он издал один из тех низких, задумчивых звуков, и он вибрировал в ее груди.

— Я не знаю. Гарахк говорит, что теперь мы часть Калдарака. Это то место, где ты хотела бы построить наш дом?

— Я хотела бы место, где мы были бы в безопасности. Место, где тебя, твою сестру, твоих друзей и людей приняли бы — где приняли бы нас, — она повернулась в его объятиях лицом к нему и подняла руки, чтобы обхватить ими его подбородок. — Я думаю, мы могли бы быть счастливы здесь.

— Я был бы счастлив где угодно, пока я с тобой, — промурлыкал он, поглаживая ее волосы одной рукой. — У нас будет время подумать об этом. Время выбрать. Но сейчас, моя Найлия, все мое внимание приковано к этому моменту.

Айви улыбнулась, ее глаза встретились с его, когда она провела большими пальцами по жесткой коже его щек. Но, несмотря на ее надежду на будущее, на дом, на то, чтобы остаться в убежище, которое они нашли здесь, она не могла избавиться от беспокойства и страха перед тем, что должно было произойти. Она не могла избавиться от страха, что все, что она любила, может быть отнято в мгновение ока.

Это уничтожило бы ее.

Ее грудь сжалась, когда что-то щемящее, глубокое и реальное поднялось внутри нее, что-то, что невозможно по-настоящему описать словами. Это чувство сжало ее сердце и украло дыхание, затопило ее испепеляющим жаром и леденящим холодом одновременно. Она почувствовала, как невидимые нити, связывающие ее с Кетаном, натянулись — и она лучше, чем когда-либо, осознала, насколько хрупкими они были. О том, сколько внешних сил могли бы разорвать их, не задумываясь.

Она притянула голову Кетана к себе и прижалась своим лбом к его.

— Я не позволю Зурваши забрать тебя у меня, — сказала она яростно, хриплым голосом. Слезы защипали ей глаза, но она не отвела от него взгляда. — Ты мой. Мой Лувин, моя сердечная нить, мое все.