Связанная

ГЛАВА 25

Все оставались настороже, но племя решило довериться Гарахку и сопровождать его в Калдарак на следующее утро. Местность была труднопроходимой, и группе иногда приходилось останавливаться, когда Айви плохо себя чувствовала, но они двигались в хорошем темпе.

Конечно, такой прогресс был возможен только потому, что Терновые Черепа несли большую часть припасов, позволяя людям ехать на Кетане и других вриксах.

Через полдня пути они выбрались из болота. В джунглях на этой стороне росли те же деревья и растения, к которым Айви привыкла, но местность была более холмистой, и гораздо чаще встречались голые скалы. Это казалось подходящим — зазубренные выступы и скалы хорошо сочетались с Терновыми Черепами.

Той ночью они все вместе разбили лагерь, обменивались едой и историями, а люди отвечали, казалось, на тысячи вопросов своих любопытных проводников. За время путешествия Айви значительно улучшила понимание диалекта Терновых Черепов. Ей все еще приходилось внимательно слушать, чтобы все понять, и было несколько слов, которых она не знала, но лексика Терновых Черепов была в основном такой же, как у Кетана. Они просто говорили с немного другим произношением, интонациями и формулировками.

Неожиданный дух товарищества дал Айви надежду, что все получится, но часть ее не доверяла этой надежде. Несколько Терновых Черепов чувствовали себя неловко в компании Кетана и его друзей, а еще несколько часто переводили взгляд с Айви на Кетана, прежде чем обменяться приглушенными словами, хотя они никогда открыто не оскорбляли и не провоцировали.

Гарахк сыграл ключевую роль в поддержании мира. Он был лидером их группы, но то, как другие Терновые Черепа уважали его и подчинялись его желаниям, дало Айви ощущение, что он более важен.

На следующее утро Гарахк послал двух своих спутников вперед сообщить их дайе, что он возвращается с гостями. Затем он повел остальную группу вперед под теплым, ярким солнцем.

Еще полдня пути привели их к скалистому гребню. Гарахк взобрался на него, повернулся к ним лицом и нетерпеливо помахал рукой. В его глазах светилась гордость. Айви пришлось напомнить себе, что каким бы детским ни казался этот свет, он исходил от паука семи с половиной футов ростом с шипами на голове и плечах.

Кетан взобрался наверх и встал рядом с Гарахком, неся Айви на спине. У нее перехватило дыхание, когда она посмотрела вниз с того гребня.

Айви никогда не видела Такарал. Если руководствоваться только описаниями Кетана, в ее воображении это место превратилось в миф — тени и жутко светящиеся кристаллы, монстры, рыщущие в темных туннелях, паутина, свисающая с потолков и стен. Она знала, что это неправильный образ, что многие вриксы называли это место домом и нашли там комфорт и счастье, но она не могла избавиться от своего мысленного образа. Зурваши превратила Такарал в зловещее место — в логово монстра или гробницу, хранящую невыразимые ужасы.

Контраст между воображаемым ею Такаралом и Калдараком был настолько сильным, что последний казался еще более нереальным, хотя и стоял прямо перед ее глазами.

Ее первый взгляд на Калдарак навсегда запечатлелся в ее памяти.

Горный хребет возвышался над широкой долиной, окруженной высокими скалистыми холмами. Сама долина была покрыта зеленью, среди которой росли несколько огромных деревьев. Эти деревья были заполнены сооружениями — зданиями и платформами из дерева, листьев, соломы и, несомненно, шелка. Они окружали стволы и лежали на ветвях. Веревочные мосты и сети были протянуты через промежутки, соединяя конструкции друг с другом. В нескольких местах в воздух поднимался сероватый дым, хотя большая его часть рассеивалась листьями над ними.

Терновые Черепа, казавшиеся крошечными на расстоянии, передвигались по платформам и мостам. Айви не могла сказать, сколько их там было, но их количество одновременно ободрило и напугало ее.

Это была деревня. Город.

И все же самое чудесное было на холме за этими деревьями, где над деревней возвышалось огромное каменное здание, возможно, храм. Его основание было широким и прочным, каждый восходящий ярус был уже первого. Строение не было достаточно ровным, чтобы действительно считаться пирамидой, но это было самое близкое, с чем она могла сравнить. Лианы и растения цеплялись за камень во многих местах, но от этого он не становился менее впечатляющим. Растительность только придавала зданию более древний и потусторонний вид, эстетику усиливал водопад, стекающий с его фасада, наполняя туманом воздух вокруг основания.

Сверху выступали высокие каменные фигуры, явно в форме вриксов — и Айви не могла догадаться, насколько велики были эти статуи.

Калдарак был чудесен, тем более что никто в племени и представить себе не мог, что они придут сюда. Кто бы мог подумать, что их лучшая надежда на выживание, на спасение будет среди старых врагов Кетана?

Благоговейный трепет его гостей, казалось, понравился Гарахку. Они последовали за ним вниз, в долину, где он поприветствовал нескольких часовых, прежде чем, наконец, прийти к месту для подъема. Это было похоже на большую винтовую лестницу, которая огибала один из огромных стволов, уходя все выше.

Сердце Айви трепетало от волнения и беспокойства, когда Кетан нес ее наверх.

Деревня из домиков на дереве была похожа на сказку. Айви не могла перестать разглядывать все вокруг, пока они шли за Гарахком по мостам и платформам. Здесь работали десятки Терновых Черепов — ткали, вырезали по дереву, изготавливали копья и инструменты, готовили еду. И многие из них были поразительно красочными.

Самцы Терновых Черепов были противоположностью Кетану. Их шкуры были ярко-красными, желтыми, оранжевыми и зелеными, а несколько были даже девственно-белыми, все с черными пятнами на задней части тела, спинах и плечах. Даже самки имели определенный окрас — хотя большинство из них были того или иного оттенка коричневого, у многих задняя часть была землисто-красного или оранжевого цветов.

Самцы были летом, самки — осенью.

Их окрас был для Айви почти такой же неожиданностью, как и сам город. Гарахк и его спутники во время своих путешествий покрывали себя грязью, пряча под ней кожу, и Айви понимала почему. В противном случае они бы сразу выделялись на сером фоне болота.

Но, несмотря на все, что привлекало ее внимание, Айви не могла игнорировать взгляды. Холодные, пристальные, иногда недоверчивые. Каждый Терновый Череп, заметивший гостей Гарахка, прекращал все свои дела и молча смотрел на них. Вскоре воздух наполнился ощутимым напряжением, полностью противоречащим удивлению и любопытству Айви.

— У меня такое чувство, что нам здесь не очень рады, — сказала Лейси со своего места на спине Телока, который находился в хвосте группы.

— Ни хрена себе, — ответил Коул. — Я имею в виду, что нелегко расшифровать выражения их лиц, но, похоже, они не светятся от счастья.

— Мы… здесь в безопасности? — спросила Ахмья.

— Да, викейши, — сказал Рекош ровным и успокаивающим голосом. — Я оберегаю тебя.

— Значит, они не собираются связать нас и поджарить на вертеле? — спросил Уилл.

— Нет, — ответил Кетан со смешком. — Они едят сырое.

— Черт возьми, это какой-то черный юмор, — Уилл нахмурился и склонил голову набок, уставившись на Кетана. — Это ведь шутка, верно?

Диего усмехнулся.

— Если это шутка, то она довольно хорошо прожарена. В отличие от нас, если они собираются съесть нас сырыми⁷.

Лейси подавила смешок, а Келли хихикнула.

Гарахк оглянулся на них и склонил голову набок.

— Что говорят ваши создания?

— Человек. Мы люди, — сказала Айви на языке вриксов. — И они беспокоятся, что ты их съешь.

Терновый Череп защебетал и щелкнул жвалами.

— Нет, не есть. Шело-век не дал бы достаточно мяса.

— Что он сказал? — спросила Келли.

Айви сжала губы, чтобы сдержать смех, зная, что ей не следовало смеяться над ответом Гарахка, особенно учитывая, что она тоже волновалась. Она не была уверена, что всех остальных ответ позабавил бы.

— Только то, что он не будет нас есть.

— Ну конеееечно, он будет так говорить.

— Да, не будет, — сказал Кетан. — Мы должны доверять. Вриксы не едят людей.

— Пока, — добавила Келли.

— О, прекрати, — сказала Лейси со смешком. — Ты просто можешь их соблазнить.

Гарахк остановился и посмотрел на Лейси.

— Что это за звук, который они издают?

Лейси выгнула бровь.

— Э-э… почему он сейчас на меня уставился?

Келли хихикнула.

— Ты, должно быть, соблазнила его.

Телок наклонился, чтобы заслонить Лэйси от взгляда Тернового Черепа.

— Так они щебечут.

— Ах. Это, — Гарахк взглянул на небо, подергивая жвалами, — приятный звук.

— Что ж, приятно знать, что мы хотя бы красиво звучим, — тихо сказала Айви, когда Гарахк повернулся и пошел дальше.

— Они так молоды, — сказал Телок некоторое время спустя.

Айви снова огляделась, и только тогда она поняла это. Очень многие из Терновых Черепов были меньше и худощавее Гарахка и его воинов — подростки по сравнению со взрослыми. И все же все они работали, все играли свою роль.

— Война унесла многих, — сказал Гарахк. — Моих братьев и сестер. Много братьев и сестер, много матерей и отцов. Половина Калдарака или больше.

— Я сожалею о том, что мы сделали, — пророкотала Ансет.

Гарахк щелкнул жвалами и пренебрежительно махнул рукой.

— Не надо сожалений. Война унесла многих из вас тоже.

— Да.… Во многих отношениях.

— Из-за вашей Королевы-Кровопийцы. Она причина. Мы сражаемся, воины умирают, мы идем дальше, — он указал на некоторых из своих людей, которые смотрели на него. — Она не позволила Калдараку идти дальше.

— Она хотела, чтобы вы сломались, — сказал Рекош.

— Да. Но мы исцеляемся. Мы поправляемся. Мы находим нашу силу. И если ты, Копье в тени, исполнишь свои слова, Калдарак снова будет жить.

Кетан положил руку на бедро Айви и сжал его. Его голос был резким и твердым, когда он сказал:

— Ради моей пары и моего племени я претворю в жизнь свои слова. Ради твоих и моих.

Гарахк защебетал и постучал древком своего копья по деревянным доскам под собой, указывая на зрителей, когда он сказал повышенным голосом:

— Поделитесь моими словами. Это — друзья, и все дают им мир. Идите.

Зрители разошлись, спеша по дорожкам в разных направлениях. Пока они шли, Гарахк передавал то же сообщение всем остальным Терновым Черепам, которые останавливались посмотреть — а это был, по сути, каждый, кто им встречался.

— Некоторые следуют за нами, — сказал Уркот.

Айви оглянулась и увидела по меньшей мере пятнадцать Терновых Черепов, следовавших за их группой на разных уровнях деревни, держась на расстоянии, но не утруждаясь тем, чтобы скрыть любопытство. Некоторые из них были выводками. Маленькие, с большими глазами, длинными нескладными ногами и крошечными шипами на головных гребнях и плечах, они были… очаровательны. Айви подумала о жизни, растущей внутри нее.

Как будет выглядеть наш ребенок?

— Они хотят знать, зачем вы пришли. Кто твои шело-веки, — сказал Гарахк.

Он провел их еще по одному мосту, который привел их на большую платформу, где стояло широкое здание с соломенной крышей. Углы строения придавали ему естественный вид — больше похожий на большое гнездо, чем на дом, — что напомнило Айви о логове, которое они с Кетаном оставили позади. Многое в этом месте напоминало их логово…

Это принесло Айви немного столь необходимого утешения, но чувство было горько-сладким. Она скучала по их времени в логове, месте, которое она считала домом больше, чем какое-либо еще, где она когда-либо жила.

Мы создадим новое.

Но дело не в здании. Кетан. Пока Айви была с ним, она была дома.

Гарахк шагнул ко входу, который представлял собой высокий арочный проем, образованный переплетенными ветвями и лианами, с которых свисали толстые полосы яркого шелка. Он посмотрел на Кетана через плечо.

— Мы пришли в логово моей дайи.

Кетан наклонил голову, а Рекош и Телок издали тихие, скептические звуки.

— Это логово вашей дайи? — недоверчиво переспросила Ансет. — Никакой охраны? Никакой защиты? Нет…

— Великолепия? — предложил Рекош.

— Да. Зурваши скорее сожгла бы дотла такое логово, как это, чем жила в нем.

Гарахк фыркнул и топнул ногой по платформе.

— Ваша Королева-Кровопийца знает только, как нести войну. Только разрушать и жечь. Моя дайя не такая, как она. Моя дайя — воительница, мать, сестра, ткачиха и земледелец. Все, что нужно моим, это она. Ты знаешь мои слова?

Это логово вкупе с описанием Гарахком своей дайи еще больше успокоило нервы Айви. Сначала она подумала, что дайя у Терновых Черепов — это то же самое, что королева, но Гарахк всегда использовал джикарай, слово вриксов, обозначающее королеву, когда говорил о Зурваши. Дайя, казалось, был чем-то более скромным, чем-то более бескорыстным. Лидером, достойным уважения и обожания, в отличие от того, кто требовал этого.

Айви улыбнулась.

— Она отдает себя вам. Не берет.

— Да, шел-век Айви. Моя дайя отдает себя.

— Ты говоришь так, словно меня здесь нет, Лувин, — сказал кто-то из глубины помещения. Голос был глубоким и сильным, но в нем чувствовались мягкость и теплота, мало чем отличающиеся от голоса Ансет.

— Ах, но ты всегда со мной, Найлия, — Гарахк постучал себя по груди, — куда бы я ни пошел. Я несу тебя на руках. Твой шар'тай — моя сила, ибо ты — пламя моего сердца.

— Ты был сильным до того, как я стала твоей, Гарахк, — ответила дайя. Шелк, висевший над входом, приподнялся и откинулся в сторону, и в проем вышла женщина-врикс. — Тебе я даю мудрость, а не силу. Ту, что ты мог бы использовать…

Слова дайи замерли, когда ее восемь черных глаз посмотрели за Кетана и остановились на Айви — и Айви уставилась на нее в ответ.

Дайя была большой. Высокая, да, хотя Айви предположила, что Ансет была по крайней мере на голову выше, но в основном просто большой. Как и самцы Терновых Черепов, она была широкоплечей и крепкой, с колючими выступами на головном гребне и плечах. Ее шкура была красновато-коричневой, на задней части тела становилась более светлой, а волосы — насыщенного цвета красного дерева. Насколько Айви могла разглядеть, на ней не было никаких украшений, только ярко-зеленая шелковая ткань, висевшая на талии, с несколькими пришитыми к ней карманами, в которых лежали инструменты — грубые катушки с нитками, иголки разного размера и маленький нож.

Во многих отношениях она была даже более устрашающей, чем женщины из племени Кетана. У нее было несколько собственных шрамов, несомненно, заработанных в битве, и Гарахк только что сказал, что она воин, но… Но в ее присутствии было что-то успокаивающее.

Взгляд дайи скользнул мимо Айви, чтобы посмотреть на остальных.

— Теневые охотники и… существа. Слова, которые ты прислал, мало подготовили меня к этому зрелищу, Гарахк. Я не могу представить, что более странного можно увидеть в Калдараке.

— У меня не было слов, чтобы дать тебе понять, — сказал Гарахк, повернув ладони вверх и склонив голову.

И снова дайя обвела взглядом Айви и остальных, подергивая жвалами.

— Никаких слов не было бы достаточно. Только своими восемью глазами я могла это понять. И все же у меня много вопросов, и даже больше.

— Мы можем ответить на них для вас, — сказала Айви на языке вриксов.

Дайя вздрогнула, ее глаза вспыхнули. Она открыла рот и тут же закрыла его.

— Оно говорит слова.

— Мы разговариваем. Мы такие же, как вы, внутри. Просто… другие снаружи.

— Его слова звучат более странно, чем слова теневых охотников, — с тихим жужжанием произнесла дайя. Она посмотрела за спину Айви и других людей и склонила голову набок, как будто впервые увидела толпу Терновых Черепов. Она отодвинулась в сторону, приподняв ткань на входе. — Войдите. Мы будем обмениваться словами.

Кетан шагнул вперед, но был остановлен Гарахком, который вытянул переднюю ногу.

— Я доверяю тебе, Кетан тес Ишуун'ани Ира'окари, — сказал Гарахк. — Не причиняй вреда моей Найлии.

— Я вплетаю свои слова в узы, Гарахк ки'Туун, Убийца Золотого Ходока. Я не причиню вреда твоей Найлии. И я верю, что ты не причинишь вреда моей.

— Я даю свою клятву, — Гарахк склонил голову и убрал ногу.

Айви провела ладонями по внешней стороне предплечий Кетана.

— У нас все будет хорошо.

Кетан опустил руку ей на колено, сжимая его со смесью собственничества и нежности.

— Так и будет.

Он вошел в логово. Глазам Айви потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к тусклому освещению, но вскоре ее зрение стало четким. Логово было большим, овальной формы, с несколькими широкими низкими окнами. Воздух был наполнен ароматом — цветы, как экзотические, так и знакомые, гроздьями свисали с потолка, некоторые свежие, некоторые засушенные. В других местах висели и были разложены на полу рулоны ткани и мехов, а сбоку стояло нечто, похожее на большой ткацкий станок, а также бесчисленные инструменты, нитки и куски шелка для ткачества и шитья.

Как и в логове Кетана, прямо в стену были вплетены глиняные горшки и корзины, в которых, вероятно, хранились продукты и другие припасы. У входа стояло несколько копий разного размера, а также несколько ножей и топориков, все с лезвиями из черного камня.

Гарахк вошел и прошелся по логову. Айви проследила за ним взглядом.

Терновый Череп остановился в дальнем углу, где грубые ящики, сделанные из каменных плит, стояли по обе стороны от большой кучи распушенного шелка и ткани. Отверстия этих ящиков были обращены в сторону от кучи, открывая чаши внутри каждого, где тлело сине-зеленое пламя. Они излучали тепло, которое Айви чувствовала даже со своего места у входа.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что находится в мягкой куче.

Яйца.

Их было пять, размером они были примерно как арбузы — или как новорожденные человеческие младенцы. Их текстурированные бронзовые панцири блестели на свету. Если бы Айви вообразила драконьи яйца из фантастического мира, они выглядели бы примерно так.

Ее наполнил благоговейный трепет. Она опустила руку к своему животу, поглаживая его нежный изгиб, убаюкивая крошечную жизнь внутри.

Для Гарахка позволить Кетану и вриксам, которые когда-то были врагами, войти в его дом к его паре — это одно, но позволить им находиться здесь, рядом с чем-то столь ценным и хрупким, как яйца, его будущий выводок, доказало, что он и дайя действительно стремились к миру с народом Кетана.

Айви развязала шелковую веревку вокруг своей талии, позволив ей упасть. Она перекинула ногу через заднюю часть Кетана и, повернувшись, соскользнула с его спины. Он переместился и левой рукой преградил ей путь. Она посмотрела на него, но глаза Кетана тоже были прикованы к яйцам, и Айви знала, что он пришел к тому же выводу, что и она, но он, казалось, не знал, что об этом думать.

Она взяла его руку и опустила вниз, когда их товарищи вошли в логово. Как только Ансет, последняя из их группы, вошла внутрь, дайя опустила шелковый занавес.

— Я приветствую вас в своем логове, теневые… — Дайя взглянула на Гарахка.

— Шел-веки, — сказал он.

— Шел-веки, — тихо жужжа, эхом отозвалась дайя. Но ее внимание быстро вернулось к ее паре, и она щелкнула клыками на жвалах и топнула ногой по полу. — Не думай, что наши гости заставили меня забыть, что ты вошел в наше логово весь в грязи, Гарахк.

Он что-то пробормотал и опустил взгляд на свою заляпанную грязью грудь.

— Еще одно сердцебиение без тебя перед моими глазами принесло бы мне смерть, пламя моих сердец.

— Мы обменяемся словами позже.

— Мы поделимся гораздо большим, — промурлыкал он.

Ахмья тихо ахнула.

— Это… яйца?

— Да, — ответил Кетан по-английски. — Они проявляют большое доверие, впустив нас сюда.

— Вау, — сказал Уилл, также обратив внимание на гнездо.

Он и Ахмья были не единственными; когда люди слезли с вриксов, все их взгляды упали на гнездо.

Жвала Гарахка раздвинулись, а тонкие волоски на его ногах встали дыбом, когда он понял, на чем сосредоточены его гости.

— Мы не имели в виду никакой угрозы, — сказала Айви так быстро и четко, как только могла на языке вриксов. — Мы никогда раньше не видели яиц вриксов. Мы находим их… прекрасными.

Гарахк фыркнул и склонил голову набок, в его позе появилась неуверенность, которой Айви от него не ожидала.

— У тебя яйца другие?

— Люди не откладывают яиц, — Айви снова положила руку на живот. — Мы носим наших птенцов внутри.

— Это очень маленькие птенцы, чтобы поместиться внутри тебя, — сказал Гарахк, наклоняясь, чтобы поправить шелк вокруг одного из яиц.

— Нам еще многому предстоит научиться друг у друга, — сказала дайя. Она посмотрела на гнездо, и ее глаза одновременно засияли от гордости и смягчились от нежности. — Этот выводок — наш первый. Я часто ловлю себя на том, что смотрю на него. Видеть их как яйца… Я не могу себе представить, какими они будут, когда вылупятся. Я знаю только, что отдам им всю себя и надеюсь, что этого будет достаточно.

— Достаточно? — Гарахк защебетал и шагнул к ней, протягивая руку, чтобы пригнуть ее голову и коснуться головного гребня. — Моей Найлии более чем достаточно. Она больше чем, кто-либо заслуживает.

Дайя издала удовлетворенную трель.

Айви улыбнулась, наблюдая за этой парой. Ей было приятно видеть такую привязанность между вриксами. Она видела братскую привязанность между Кетаном и его друзьями, видела, как он и его сестра демонстрируют свою любовь друг к другу, но это…

Дайя отстранилась от своей пары и провела руками по лицу.

— Я не буду счастлива, если ты оставишь на мне свой грязный след, Гарахк.

— Я оставлю где-нибудь свой грязный след, Найлия, будь то на тебе или на полу, — ответил он. — Это правда под солнцем и небом.

Она толкнула его — на удивление нежно, игриво, особенно учитывая ее рост и телосложение, — и повернулась к Кетану и Айви.

— Прошло много времени с тех пор, как теневой охотник в последний раз появлялся в Калдараке. С тех пор, как моя мать вела как дайя, никто из ваших не был у нас в гостях.

Кетан наклонил голову.

— Кто-то из наших был гостем в Калдараке?

Дайя развела руки ладонями вверх.

— Давным-давно, как я уже сказала. Она пришла за много лет до войны, когда я еще была птенцом. Клык, которая сказала, что не будет служить вашей королеве. Моя мать дала ей здесь место, и она была моим другом до самой своей смерти.

— Ты говоришь по-другому, — осторожно сказал Рекош.

Она защебетала.

— Да, и моему Лувину это не нравится. От этого старого друга я научилась говорить по-твоему. Все эти годы спустя это все еще легко дается мне.

— Это не твой голос, моя Найлия, — сказал Гарахк.

— Не имеет значения, обладаю я двумя голосами или одним. Гарахк привел вас сюда, оказав вам гораздо больше доверия, чем я могла бы предложить. Но он держит в своих руках мои сердца и полностью мне доверяет. Так что я не буду беспокоиться и вместо этого последую своему любопытству. Эти шел-веки не похожи ни на что, что я видела. Но группа теневых охотников, преследуемая их собственными охотниками? Я не знаю, какие вопросы задавать в первую очередь.

— Если ты хочешь это услышать, я расскажу тебе все, дайя, — сказал Кетан.

— Пусть будет только Налаки, — ответила она.

Гарахк фыркнул, раздвинув жвала.

— Налаки ка'Наги, Убийца…

— Пожалуйста, мой Лувин, — сказала Налаки с нежным щебетанием. — В этом нет необходимости. Нас могут уважать и без титулов, да?

— По твоим словам, пламя моих сердец, — я буду действовать.

— Моя благодарность. Теперь, теневой охотник, — Налаки вернула свое внимание к Кетану, хотя ее взгляд, казалось, переключался между ним и Айви, — я хотела бы услышать все, — она указала рукой на пол. — Найдите утешение и отдохните. Все вы.

Налаки опустилась на пол, сложив свои толстые ноги и поджав их под себя. Гарахк присоединился к ней после того, как вернулся к гнезду и добавил вязкую субстанцию из глиняного кувшина в одну из чаш для огня, заставив пламя вспыхнуть. Айви и остальные последовали их примеру, рассевшись свободным полукругом на коврах и мехах, устилавших пол. Сама Айви сидела перед Кетаном и улыбнулась, когда он обнял ее и обхватил застежками ее бедра.

— Этот шел-век, — сказала Налаки, указывая подбородком на Айви, — ты защищаешь ее.

— Да, — пророкотал Кетан, прижимая Айви немного крепче. — Она моя пара.

Терновый Череп отпрянула и сомкнула жвалы.

— Твоя пара? Эти существа не вриксы. Спариваться с… ними все равно что спариваться со зверем. Возможно, завести кого-нибудь в качестве домашнего животного…

Кетан зарычал, передние ноги поднялись по обе стороны от Айви, и Гарахк положил руку на предплечье Налаки.

— Они — пара, — сказал Гарахк, — такие же верные, как ты и я. Истинные под солнцем и небом, под лунами и звездами, клянусь моими восемью глазами и глазами Восьмерых.

Глаза Налаки расширились, когда она встретилась взглядом со своей парой. Она тихо вздохнула и заметно успокоилась, прежде чем снова повернуться к Кетану и Айви, сложив руки вместе в извиняющемся жесте.

— Прости, теневой охотник. Во всем Клубке нет подобных существ, и никто, кроме вриксов, не может говорить. Я не хотела оскорбить.

Айви положила руку на одну из передних ног Кетана, и он опустил ее, его тонкие волоски встали дыбом.

— Я понимаю, — ответил Кетан. Он глубоко вздохнул, несомненно вдыхая аромат Айви. — Но она связана со мной, а я с ней. Она — моя сердечная нить.

Из груди Налаки донеслось низкое, неуверенное жужжание.

— Они такие маленькие. Такие нежные. Такие… странные на вид. Как тебе удалось спарить это существо, не сломав ее?

Айви отвечала на подобные вопросы достаточно часто, поэтому ответ прозвучал на языке вриксов даже без осознанного намерения говорить, хотя на ее щеках вспыхнул румянец.

— Мы не такие деликатные, как кажемся.

— Моя Найлия сильная, — ответил Кетан. — Какими бы маленькими ни были эти люди, их шар'тай яркий.

Она улыбнулась и заправила выбившуюся прядь волос за ухо.

— Мы не так уж отличаемся от твоего вида, Налаки. Мы похожи на тебя.

Жвалы Налаки сомкнулись.

— То, как ты издаешь звуки, странно. И почему ты обнажаешь зубы?

— Это улыбка, — ответила Айви. — Для моего вида она демонстрирует доброту и дружбу.

— Ул-ы-пка? Для большинства существ оскал зубов является угрозой.

— Люди не похожи на большинство существ, — сказал Кетан.

— Я не сомневаюсь в твоих словах. Я хотела бы знать больше об этих шел-веках. Но сначала давайте назовем имена, чтобы мы могли стать друзьями, а потом вы могли бы поделиться своей историей.

Начиная с Кетана и Айви, племя представилось друг другу. Налаки повторяла каждое имя по мере произнесения, немного затрудняясь с человеческими именами, особенно Уилла и Ахмьи, для правильного произношения которых требовались губы.

Затем Кетан рассказал историю, а Айви и другие вриксы добавили кое-какие детали. Айви многое из этого пережила сама, но, услышав те части истории, в которых она не принимала участия, услышав еще подробнее, чем когда-либо, о столкновениях Кетана с Зурваши перед тем последним днем в Такарале, она почувствовала всю душевную боль и гнев. Вся беспомощность и боль, которые она перенесла, пока ничего не могла сделать, кроме как наблюдать за его страданиями, всплыли на поверхность.

И знать, что все это произошло за несколько коротких месяцев… Она ощущала каждый день, прошедший с тех пор, как она проснулась в этом чужом мире, ощущала их как груз, который лег ей на плечи, не настолько тяжелый, чтобы тащить ее вниз, но и не настолько легкий, чтобы его можно было игнорировать. В некотором смысле каждый из этих дней был целой жизнью. И все же, оглядываясь назад сейчас, можно сказать, что… время пролетело в мгновение ока.

Она прошла путь от подающей надежды колонистки до выжившей в катастрофе, от выжившей в катастрофе до пары врикса, от пары до временного лидера небольшого переселения, чтобы спасти то, что осталось от ее народа, и все это за считанные недели.

Хотя, несомненно, были части истории, которые Налаки либо не поняла, либо вряд ли в них поверила, она впитала их без особых комментариев, слушая с уважением и вниманием. Когда Кетан наконец закончил, дайя скрестила руки на груди и склонила голову. Казалось, целую вечность она оставалась такой и молчала.

Айви сжала губы, желая, чтобы ее сердце перестало колотиться, желая, чтобы Налаки сказала что-нибудь, что угодно, чтобы они могли знать, какая судьба их ожидает. Она не думала, что Терновые Черепа прогонят их — или, что еще хуже, обратятся против них, — но она не могла знать наверняка.

Наконец, заговорила Налаки.

— Многое из того, что вы говорите, не может быть правдой. Существа из места среди звезд… такого не может быть без участия множества рук Восьмерых, и зачем Восьмерым создавать такие вещи, как эти шел-веки? И все же я чувствую твой кхахал, Кетан. Я знаю, что ты не лжешь, потому что эти шел-веки сидят перед моими восемью глазами. И если Зурваши придет в наши земли…

Кетан издал низкий, хриплый, несчастный звук.

— Она приближается. Потому что она охотится на нас.

Налаки подняла руки, собирая в ладони свои длинные шелковистые волосы и перекидывая их через плечо. С поразительной ловкостью для таких больших и толстых пальцев она начала заплетать волосы в свободную косу.

— До меня моя мать была дайя. Она была мудрой и справедливой, какой и я старалась быть. Когда Зурваши потребовала корень Мендера с наших грядок, моя мать предложила обмен. Но Зурваши не хотела обмена. Она хотела только брать. Когда мы отказались, она объявила войну. Моя мать повела Калдарак в битву. Она начала свою битву в самых дальних уголках наших земель, в тех местах за болотом, и постепенно ее оттесняли назад, и назад, и назад. Зурваши была больше, чем воин. Она была зверем, безразличным к тому, кого уничтожала. Жаждала только крови. Я сражалась бок о бок со своей матерью. Я была с ней, когда она пала от копий ваших Клыков, и я отомстила за нее своими собственными. Я всегда довольствовалась тем, что ткала, вырезала, выращивала. Делала все, кроме войны. И все же у меня не было выбора, потому что Зурваши не жаждала ничего, кроме войны.

Ее пальцы замерли, и она уставилась на свои длинные мерцающие волосы так, словно они были ей незнакомы.

— Тогда я стала дайей, помеченная нашими говорящими с духами еще теплой кровью моей матери, и я боролась, чтобы сохранить то, что осталось нашим. Калдарак был сердцем нашей земли. Калдарак не мог пасть. Я приказала нашим вернуться домой и защищать его до последнего. Мы подготовили нашу оборону, готовые, наконец, отомстить Королеве-Кровопийце. Я была готова умереть здесь с копьем в руке, счастливая, тем как это копье было бы похоронено в ее груди.

— Но она не пришла. Она нашла болото отвратительным и отступила после того, как прогнала нас по нему. Она думала, что мы сломлены, и, возможно, она была права. Нас вдвое меньше, чем было до ее войны. И я сделала все, что могла, чтобы исцелить мой народ. Чтобы укрепить нашу силу. Чтобы сохранить наш шар'тай сильным, но еще больше для того, чтобы сохранить нам жизнь.

Налаки повернула голову, чтобы посмотреть на гнездо в углу, на эти драгоценные яйца, свернутые там и нежащиеся в тепле.

— Ты привел чудовище, которое положит конец моему роду, прямо к нам, Кетан, — Налаки перевела взгляд на Кетана. Ее глаза были непроницаемыми, поза твердой и непреклонной. — Если твои слова правдивы, а я знаю, что это так, она придет за тобой. И она придет сюда, в Калдарак. Мой народ ненавидит только ее, но они были бы рады никогда больше ее не видеть. Мы избегали войны с ней все эти годы, ты понимаешь? Мы знали, что у нас не хватит сил выстоять против Такарала.

— Я понимаю, Налаки, — сказал Кетан, — и мне жаль. Эта битва не принадлежит тебе или твоему виду. Она моя. Но я бы попросил тебя остаться с нами, несмотря ни на что.

— Ты многого просишь, теневой охотник.

Айви кивнула, отбрасывая печаль, которую ей внушил рассказ Налаки.

— Да, но… это ради нашего будущего. Ради наших выводков. Наших друзей. Нашего племени. И для вас тоже. Пока Зурваши жива, ее тень будет нависать над Калдараком. Эта ненависть будет всегда. Всегда будет страх, что однажды она снова будет жаждать крови. Гарахк сказал нам, что ее Когти все еще приходят и забирают у вас, что иногда они убивают. Разве это не так же сильно, как война? Мы просим вас помочь нам покончить со всем этим.

— У нас недостаточно сил, чтобы противостоять ее армии, — сказала Налаки.

— Я не верю, что она действует со всей силой Такарала, — ответил Кетан. — Находясь так близко позади, она не смогла бы поднять всех своих воинов. Она охотится только на нас и считает людей слишком слабыми, чтобы представлять угрозу. То же самое она думает и о Калдараке.

— И она все больше боится предательства, — сказала Ансет. — Она не оставила бы Такарал без охраны в свое отсутствие.

Налаки фыркнула, положив нижние руки на суставы ног.

— И даже против половины сил Такарала мы были бы в меньшинстве.

— Не употребляй таких слов, — прорычал Гарахк. — Один из наших — это то же самое, что трое их.

— Ах, мой Лувин, — Налаки повернулась лицом к своей паре и наклонилась, прижимаясь своим головным к его голове. — Моя гордость за Калдарак так же велика, как и твоя, но я не буду лгать им или тебе. Мы бы залили землю под нами кровью наших врагов и все равно не победили бы.

— Мы можем покончить с этим без необходимости в такой битве, — сказал Кетан.

Налаки подняла голову и посмотрела на Кетана.

— Как, теневой охотник?

— Мы встретим ее, готовые к битве, но она встретится со мной один на один. И я убью ее.

Айви резко вдохнула и подняла глаза на свою пару.

— Кетан, нет.

— Брат по выводку, не будь дураком, — огрызнулась Ансет.

Телок, Рекош и Уркот одновременно сказали что-то похожее, но ни один также громко, как Ансет.

Кетан положил руку на плечо Айви, прямо над следом от укуса, нежно сжимая его.

— Так и должно быть. Как ты сказала, моя Найлия, мы не можем убежать. Если нам придется сражаться, сражаться буду я. Это всегда было обо мне. Я с радостью встречусь с ней один на один, чтобы избавить остальных от ее гнева.

Айви вглядывалась в его лицо, ее сердце учащенно билось, по венам тек лед. Она покачала головой.

— Она убьет тебя, — сказала она по-английски. — И когда она убьет тебя, она обратится против нас. Всех нас. Ты не сможешь остановить ее в одиночку, Кетан.

— Подожди, что? — спросил Коул. — Он планирует встретиться с королевой в одиночку?

— Она не убьет меня, — прорычал Кетан, крепко прижимая Айви к себе и положив одну руку ей на живот. — Но если мы будем воевать с ней, многим из нас причинят вред. Многие из нас погибнут, даже если мы победим.

— Зачем ей сражаться с тобой в одиночку? — спросила Налаки. — Если она так уверена в силе Такарала, она просто возьмет тебя.

— Потому что она кипит от ярости, и она не сможет устоять перед шансом завоевать меня на глазах у всех.

— Зурваши давно хотела Кетана в качестве своей пары, — сказал Рекош. — Но он выставил ее дурой перед всеми и выбрал вместо нее человека. Теперь она хочет его только как трофей и семя для своего потомства.

Телок уперся локтями в суставы ног и наклонился вперед.

— И она не успокоится, пока не получит его. Она не терпит посягательств на свою гордость, и Кетан ранил ее гораздо сильнее, чем кто-либо до него.

— Вопрос должен быть задан, Кетан, — сказала Налаки, глубоко и медленно вздохнув, когда встретилась взглядом с Кетаном. — Ты сможешь победить ее?

— Я сражался с ней не раз и причинил ей вред, — ответил Кетан.

— Это не одно и то же.

— Это так, но Копье в Тенях убило наших женщин-воинов, — сказал Гарахк. — Я был свидетелем этого. Если кто-то и может убить Королеву-Кровопийцу, то это он.

— Если ничего больше, я раню ее, — сказал Кетан низким и грубым голосом. Его взгляд метнулся к Ансет. — И этого будет достаточно, чтобы другой покончил с ней вместо меня.

Ансет напряглась.

— Брат по выводку…

— Я не пойду навстречу своей смерти, — он опустил подбородок на макушку Айви, а его рука легла ей на живот.

Айви накрыла его руку своей и крепко сжала, чувствуя, как слезы защипали ей глаза. Она знала, в какой опасности они находились, знала, что их преследовало, но она никогда не позволяла себе представить жизнь без Кетана. Их будущее должно было быть прожито вместе.

Гнев вспыхнул внутри Айви, смешиваясь с ужасом от возможности потерять свою пару. Ее горло сжалось. Она не позволит Зурваши забрать его у нее. Она не позволит.

— Тебе не позволено умирать, — прохрипела она.

Он обнял ее всеми четырьмя руками и обхватил передними ногами, окутывая своим теплом и силой.

— Даже если я потерплю неудачу, я не умру. Я вплетаю свои слова в узы, моя сердечная нить. Зурваши встретит свой конец, и у нас будет мир.

Айви повернулась и прижалась к нему, вцепившись в его грудь и плотно сжав губы, пытаясь сдержать переполняющие ее эмоции. Какое-то время были только тишина и Кетан; Айви чувствовала его жар, сердцебиение, его грубую, но приятную кожу. Но все же он не принес утешения, которого она жаждала в тот момент. Ее дурное предчувствие было слишком велико, а неизвестность, простиравшаяся перед ними, — слишком обширна.

Именно Налаки нарушила молчание и вернула Айви к реальности, ее голос был теплым и нежным.

— Нам не нужно больше говорить о таких вещах сейчас. Вы все проделали долгий и трудный путь и не заслужили ничего, кроме отдыха.

Она посмотрела на Гарахка и защебетала.

— Моя пара отведет вас в храм, где вы сможете искупаться. Ему определенно нужно помыться. У нас будет готова еда и место для вашего отдыха, когда вы закончите.

— Она сказала — еда, — спросил Коул. — Потому что, клянусь, я узнал это слово.

Диего с ухмылкой покачал головой.

— Конечно, ты бы уловил это из всего остального, что было сказано.

Коул прижал руки к животу.

— Чувак, я умираю от голода!

— В последний раз, когда мы ели свежую еду, ты съел столько же, сколько Уркот, — сказала Келли, закатывая глаза.

Уркот сел прямее, повернулся к Келли и склонил голову набок.

— Уркот не ест.

Несмотря ни на что, Айви улыбнулась. Эти маленькие моменты действительно были всем — они сделали стоящими всю борьбу, весь риск. Она не могла избавиться от страха, но и не поддавалась ему. Она была бы сильной ради Кетана, так же как он был силен ради нее.

Она встретилась взглядом с Налаки и улыбнулась.

— Спасибо тебе. За все. Даже эта маленькая доброта — больше, чем мы могли надеяться.