Собиратель историй

Глава 29

18 января 1911 года

Когда мы добрались до тюрьмы, небеса разверзлись и хлынул такой ливень, что я промокла до нитки. Высокое каменное здание серо-белого цвета обрамляли две помпезные колонны. Все казалось неприветливым — но, должно быть, так и было задумано. Я зашла через парадный вход. Волосы прилипли к лицу — наверное, я выглядела как мокрая крыса. Меня тут же остановил констебль — усатый мужчина с очень блестящими пуговицами на мундире.

— Куда это вы торопитесь, мисс? — спросил он, тесня меня к столу у входа.

— Мне нужно увидеть мистера Краусса, — сказала я. Вода с моих волос капала прямо на бумаги у него на столе. Констебль смотрел на меня с отвращением и, наверное, выставил бы вон, если бы не отец Питер, который зашел следом.

— Один из моих прихожан содержится здесь, и он попросил аудиенции со священником, — произнес отец Питер. Его ровный мелодичный голос всегда вызывал в других уважение.

— Аудиенции? — повторил констебль. — Да вы никак папа римский? — И расхохотался, а за ним и другой офицер.

После недолгого спора констебль уступил, пропустив отца Питера. Я сунулась было следом, но огромная рука преградила мне путь.

— Нет уж, юная мисс, если только вы не собираетесь заявить, что вы монашка! — И он снова засмеялся собственной шутке.

— Пожалуйста, сэр, вы не понимаете, я должна поговорить с ним!

Я сходила с ума от нетерпения и беспокойства. От слез глаза покраснели и болели, но от одной мысли, что Гарольд заперт где-то там, за решеткой, в одиночестве, я была готова расплакаться снова.

— Не волнуйся, девочка моя, — успокоил меня отец Питер. — Гарольд знает, что я сохраню любой секрет, и, если захочет, передаст тебе весточку через меня. — Он смотрел ласково, взгляд его нежно-голубых глаз обещал, что все обойдется.

Я села на жесткую деревянную скамью у двери и приготовилась ждать. Одежда промокла насквозь, и я дрожала; один из полицейских даже принес мне горячего чая. Правда, руки тряслись так сильно, что я с трудом могла поднести чашку к губам. Мысли в голове путались, я пыталась сопоставить произошедшее вчера с событиями сегодняшнего дня.

Ожидание казалось бесконечным; меня мучило чувство вины. Когда дверь распахнулась и отец Питер вышел, я вздрогнула от неожиданности. По его посеревшему лицу было ясно, что новости не из приятных, но он отказался говорить о чем-либо, пока мы не вышли на улицу.

— Я должен связаться с руководством мистера Краусса в Оксфорде, — наконец сказал он, забираясь в экипаж и натягивая поводья. На смену дождю пришел слабый туман, но ни один из нас не обратил на это внимания.

— Что случилось, святой отец? Почему Гарольда арестовали?

— Он просил не обременять тебя подробностями, Анна, но хотел, чтобы я заверил тебя, что все будет хорошо. Незачем беспокоиться. — И все же за его легкой улыбкой скрывалась тревога.

— Я понимаю, что вы священник, я признаю тайну исповеди, но и вы должны понять: это из-за меня Гарольд поехал в Торнвуд-хаус сегодня утром, — торопливо объясняла я. — Понимаете, я потеряла там мамин жемчуг, и он предложил вернуться и поискать ожерелье. Его вообще не должно было там быть!

Отец Питер резко натянул поводья, останавливая экипаж.

— Я знаю, как именно ты потеряла жемчуг, Анна.

Я умолкла, гадая, как много Гарольд рассказал отцу Питеру про Джорджа. Я бы никогда не смогла никому поведать о событиях прошлой ночи, во многом потому, что речь шла про сына лорда Хоули. Кто поверит мне? А если и поверит — вряд ли отнесется благосклонно. Если бы Гарольд не нашел меня так скоро, я бы унесла эту тайну в могилу.

— Но почему они арестовали Гарольда? Он ведь не сделал ничего дурного.

— Прости, Анна, но я обещал, что прежде всего свяжусь с его профессорами в Оксфорде. Ему сейчас пригодится любая помощь. — Судя по виду, отец Питер тут же пожалел, что сказал это. — Мы будем молиться о его освобождении, — добавил он, убежденный, что молитва работает как бальзам для любых тревог.

Отец Питер прикрикнул на лошадь, и экипаж рванул вперед. Я зажмурилась и принялась горячо молиться Деве Марии, но успокоения это не принесло.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что ему пригодится любая помощь? Полиция думает, он имеет какое-то отношение к смерти мастера Хоули? Пожалуйста, святой отец, я должна знать!

Отец Питер снова дернул поводья, из-за чего лошадь нетерпеливо заржала.

— In ainm Dé![23] — не выдержал он. — Мисс Оливия видела, как вчера вечером ты покинула праздник вместе с ее братом, и сегодня утром она рассказала это полиции. Когда на берегу нашли рассыпавшиеся жемчужины, то подумали, что виновник найден.

— Я?! — Мои глаза широко распахнулись от изумления.

— Но когда приехал Гарольд и узнал о расследовании, он признался, что подрался с мастером Джорджем, и тот случайно упал в реку.

Мое тело охватила дрожь, и пришлось высунуться наружу, пока меня не начало тошнить желчью прямо в карете. Я слышала, как отец Питер упрекает себя за то, что проговорился.

— Я не делала этого, святой отец. Это был несчастный случай, он… он просто упал, — запинаясь, объяснила я.

— Я знаю-знаю, Гарольд постарался мне все объяснить. Послушай, Анна, тебе нельзя никому рассказывать об этом. Да, ты волнуешься, но Гарольду не поможет, если люди будут сплетничать. Ты поняла меня, девочка?

— Да, отец Питер. — Я попыталась успокоиться. — Со мной все в порядке.

— Я хочу как можно скорее вернуться в деревню и отправить телеграмму. Ты доберешься оттуда домой?

— Конечно, святой отец, не беспокойтесь обо мне.

Остаток пути я провела, размышляя, что буду делать дальше. Гарольд попал в тюрьму из-за меня, а значит, я обязана вернуть ему доброе имя. Проблема заключалась в том, что сказать правду я не могла. Кто поверит, что армия фейри напала на мастера Хоули и загнала его в реку? Я не могла открыться даже родным: стоит упомянуть Милли, как они начнут всерьез переживать за мой рассудок. Не говоря уже о том, какой невообразимый позор навлечет эта история на мою семью, если люди узнают, что произошло между мной и мастером Хоули. Не имело значения, что это он пытался принудить меня: в глазах любого, у кого есть хоть немного принципов, я уже опозорена. Достаточно только припомнить, что говорили о той бедной горничной из Корка. Гарольд сознавал это и пожертвовал собой, чтобы спасти мою честь. Еще он знал, что отец Питер никому не расскажет нашу тайну, и я не собиралась перечеркивать все принесенные им жертвы, выдав его.

Только один человек мог мне помочь, но, шагая по аллее, я понимала, что она последняя, кто захочет это сделать. Я поднялась по мокрым холодным ступенькам и сунула руки в карманы, чтобы скрыть дрожь. Торнвуд-хаус выглядел теперь совсем по-другому. Гостеприимным он никогда не был, но очарование и блеск исчезли, будто волшебные чары развеялись.

— Мисс Оливия не принимает, — высокомерно заявил дворецкий.

— Я просто хотела… принести соболезнования, — пробормотала я, с трудом подбирая слова.

— Я передам, что вы заходили, — ответил он, загораживая дверь, будто часовой.

Я не собиралась так легко сдаваться и твердо сказала, что буду стоять на крыльце, пока не увижусь с мисс Оливией. Дворецкий намеревался было захлопнуть дверь перед моим носом, но тут из глубины дома донесся резкий голос:

— Передайте мисс Батлер, что я приму ее в библиотеке.

Дворецкий покраснел от гнева, но все же подчинился.

Было неловко возвращаться в дом, в который я заходила вчера, волнуясь, как дебютантка перед первым балом. Я не поднимала головы, не смотрела в сторону большого зала — словом, старалась сохранять самообладание. В конце концов, я здесь ради Гарольда.

Оливия, в черном платье, подчеркивающем бледность лица, казалась воплощением величайшей скорби. Стройная и тонкая, она передвигалась по комнате с непринужденной грацией и пила виски из хрустального бокала. Когда я вошла, она даже не повернулась.

— Извините за беспокойство, мисс Оливия, — нерешительно заговорила я.

Вместо ответа она глухо рассмеялась, а потом развернулась ко мне. Глаза горели диким огнем.

— О, тебе жаль, не так ли? Ну, тогда мне гораздо легче!

Я не знала, что ответить на это, но начала сомневаться, что приезжать сюда было разумно.

— Мисс Оливия, мне действительно очень жаль. Я пришла просить вас поговорить с полицейскими, чтобы они поняли, что ошиблись, когда арестовали Гарольда. Он не причинил вреда вашему брату; вы же знаете, он и мухи не обидит. Это был несчастный случай. Мастер Джордж много выпил и…

— Замолчи, глупая девчонка! — яростно закричала Оливия. — Я отлично знаю, кто виноват в смерти моего брата, — и этот человек стоит сейчас прямо передо мной! Сколько же в тебе наглости, раз ты явилась сюда!

Я открыла рот, чтобы ответить, но слова не шли на ум. Внезапно я снова почувствовала себя той маленькой девочкой, которая пряталась на дереве и не могла постоять за себя.

— Ты хотела заполучить их обоих, не так ли?

Я растерянно покачала головой.

— Ох, бедная Анна, невинная деревенская девчушка! Меня ты не проведешь своей коварной ложью! — кипела Оливия. — Мало того что ты соблазнила моего брата, так еще и Гарольда погубила!

— Ч-что вы такое говорите? Это н-неправда, я думала, что Джордж… я думала, что нравлюсь ему, н-но он попытался…

— Не строй из себя невинную овечку, Анна! — презрительно фыркнула Оливия. — Мы обе знаем, что ты этого хотела!

Меня всю трясло от ярости, но я по-прежнему не могла подобрать слов.

— Но одного мужчины тебе было мало! Нет, ты натравила их друг на друга!

— Это нелепо, я бы ни за что так не поступила! — взорвалась я. — Гарольд лишь пытался защитить меня, как вы не понимаете?!

— О, а вот и буйный нрав, который погубил моего брата! Теперь-то ты явила свое истинное лицо! — злобно прошипела Оливия. — Но для бедного Гарольда все кончено. Он дурак, раз влюбился в тебя. Ты разрушила его жизнь и забрала жизнь у моего брата!

В ее словах звучала неприкрытая горечь.

— Думай обо мне что хочешь, Оливия, но ты знаешь, что Гарольд невиновен. — Она отвернулась, но я не унималась: — Пожалуйста, не наказывай его за то, что он не ответил тебе взаимностью.

— Да как ты смеешь! Кем ты себя возомнила! Пришла в мой дом, когда тело моего брата еще даже не остыло! — Оливия тяжело дышала. — Ты должна гнить в тюрьме за то, что натворила, но, если Гарольду угодно занять твое место, это его дело. Я тут ни при чем. А теперь убирайся прочь, пока я не велела арестовать тебя за то, что ты незаконно сюда пробралась!

Мы так кричали, что в библиотеку ворвался дворецкий. Услышав последние слова мисс Оливии, он схватил меня за руку и потащил к выходу.

— Это был несчастный случай, клянусь! Гарольд не убивал Джорджа, и я тоже! — кричала я. — Из-за тебя повесят невинного человека!

Именно в этот момент я увидела лорда Хью Хоули: он стоял на самом верху, облокотившись на перила, и выглядел абсолютно сломленным.

— Уберите крестьянскую девку прочь из моего дома! — рыкнул он. — Она недостойна произносить имя моего сына!

— Лорд Хоули! — умоляла я, пока дворецкий тащил меня к дверям. — Пожалуйста, сэр, выслушайте меня!

Но он даже не посмотрел в мою сторону. Еще один толчок — и меня выбросили из дома, а потом захлопнули тяжелые двери перед моим носом.