Собиратель историй

Глава 24

— Ну, прямо как сказочная принцесса! — воскликнула Тесс, когда мы добавили последние штрихи к платью. Лиф с высоким воротником был отделан полосками кружева и вязаными цветами. Атласный пояс, обхватывающий талию, украшали ленты, ниспадавшие по всей длине юбки. Еще мы переделали шов сзади, пришили крючки-застежки, а юбку украсили маленькими капельками, которые при движении переливались. Тесс собрала мои волосы в пучок, из которого выпадало несколько вьющихся прядей. Когда пришло время примерять платье, я надела его поверх нижнего белья, а Тесс застегнула его на спине. Я повернулась к ней лицом и подумала, что моя подруга сейчас умрет от восторга.

— Ну как? — спросила я, хотя Тесс и так не скрывала своих эмоций. — Как будто фейри соткали это платье из чистого золота! — рассмеялась я.

Тесс обошла кругом, оценивая свое творение, заставляя меня кружиться и подрезая торчащие кое-где нитки.

На стене висело небольшое зеркало, и Тесс подняла его повыше, чтобы я могла со всех сторон рассмотреть свое первое бальное платье. Я почувствовала себя принцессой, и от восторга на глаза навернулись слезы.

— Я не могу выразить, как я тебе благодарна, Тесс! — воскликнула я и тут же добавила с сожалением: — Ох, и я пыталась поговорить с Падди про тебя, но ничего из него не выудила.

— А я и забыла тебе сказать, что он заходил сегодня утром. — По ее губам пробежала озорная улыбка. — Спрашивал, не соглашусь ли я поехать с ним на следующей неделе на танцы в Эннис.

— Ох, я так рада! — взвизгнула я.

Мы довольно долго болтали про жизнь и про платье, и я вернулась домой позже, чем собиралась. Платье получилось восхитительное, но мне все равно пришлось надеть поверх старенькое зимнее пальто. Ну, тут уж ничего не поделаешь. По крайней мере, когда придем на вечеринку, я сниму его.

Я увидела двуколку перед домом и поняла, что Гарольд приехал раньше меня, а еще что мое опоздание получилось удачным. Как бы родители ни спорили между собой, в присутствии Гарольда они будут вынуждены сдерживаться, а это мне на руку. Первое, что увидела, когда зашла в дом, было лицо мамы. За маской невозмутимости скрывалась ярость. Расплата за сегодняшнюю выходку пугала, но, по крайней мере, на этот вечер меня отпустят из дома.

— Выглядишь потрясающе, — сказал Гарольд, поднимаясь с места. Его наряд был безукоризненным: белый галстук, фрак, цилиндр в руках. Он смотрел на меня пристально, совсем как в тот день, когда мы только познакомились. Это сбивало меня с толку. Кто он для меня: все еще недосягаемый ученый — или кто-то больше? В любом случае я не могла решить это в ту минуту, когда все смотрели на меня.

— О, это просто мое старое пальто, — отмахнулась я, расстегивая пуговицы и демонстрируя всем свое платье. Мама громко ахнула, а у папы, кажется, даже слезы блеснули в глазах.

— Где ты взяла это платье? — спросила мама, и гнев в ее голосе уступил место восхищению.

— Мы с Тесс сшили его сами. — Я немного покрутилась.

— Великолепное, — признал Гарольд.

— И я уверен, на празднике не будет ни одной женщины, которая своими руками сделала себе наряд, — добавил отец. — Какая талантливая у нас дочка, правда, Китти?

— О да, очень талантливая, — с нотками раздражения в голосе согласилась мама. И все-таки ей пришлось признать, что мы с Тесс проделали потрясающую работу! Она развернулась и ушла к себе в спальню, и я подумала было, что она злится сильнее, чем мне показалось вначале, но тут мама вернулась, держа в руках маленькую шкатулку, и молча протянула ее мне.

— Что это? — спросила я.

— Мои жемчуга. Будь с ними аккуратна.

Я открыла простую черную шкатулку и увидела красивые жемчужные серьги и такое же ожерелье. Цвета слоновой кости, они отлично шли к поясу на платье. Бабушкин жемчуг. Папа подарил его маме, когда они обручились.

— Нет, я не могу! — запротестовала я. Это было слишком.

— Может, ты их и не заслуживаешь, с учетом твоей выходки, — пробормотала мама, застегивая ожерелье у меня на шее, — но никто не посмеет сказать, что моя дочь выглядела неподобающе для праздника.

И она отступила назад, любуясь мной.

Когда мы уже уходили, я услышала, как за моей спиной мама шепчет Гарольду:

— Ты же присмотришь за ней, правда?

Что ж, родители всегда беспокоятся, но я не думала, что мне потребуется защита. Не в этот вечер. Родители махали нам вслед в окошко, окруженные теплым светом очага, и вдруг они показались мне очень маленькими, уязвимыми. Я почувствовала себя странно, как будто я покидаю их навсегда и мы больше не увидимся. Гарольд помог мне забраться в повозку, и, к счастью, управлялся он с ней намного лучше, чем с Энгусом, запряженным в плуг.

Звезды на темно-синем небе казались глазами зрителей, наблюдающими за нами в эту волшебную ночь. Было холодно и морозно, и, когда мы говорили, вместе со словами изо рта вырывались облачка белого пара, которые тут же рассеивались. Я нервно теребила пальцы — можно было подумать, я впервые видела свои руки и обращала внимание только на них.

— Это первый раз, когда ты едешь на вечеринку? — спросил Гарольд.

— Это мое первое… все, — ответила я, радуясь, что могу отвлечься. — Как думаешь, всех будет мучить вопрос: что эта деревенская девчонка забыла в Торнвуд-хаусе?

— Не думаю, что этим вечером хоть кто-то догадается, откуда ты, Анна, — мягко ответил Гарольд. — Но главное — тебе не нужно бояться их мнения. Ты из хорошей семьи, у тебя доброе имя и незапятнанная репутация. Ты должна гордиться своим происхождением.

Он совершенно не понимал, о чем я говорю.

— На самом деле, Анна, я бы хотел…

— Я горжусь тем, кто я! — перебила я его. — Но хочу, чтобы Джордж… то есть мастер Хоули видел во мне леди. — Сказав это, я и сама поняла, как глупо это прозвучало.

— Понятно. — Гарольд снова перевел взгляд на дорогу.

— И я знаю, что мисс Оливия будет рада тебя видеть, — добавила я, стараясь его подбодрить. Так мы и ехали: я нервно болтала, а Гарольд кивал, не говоря ни слова.

Когда мы проезжали через ворота Торнвуда, я увидела, что дорогу освещают мерцающие факелы. Это было просто волшебно! Из дома доносилась музыка, которая наверняка могла соперничать с упоительной музыкой фейри.

Гарольд натянул поводья, и повозка остановилась у подножия большой лестницы. Он спрыгнул на землю и, раньше чем я успела сообразить, как бы слезть, не зацепившись ни за что подолом платья, уже стоял рядом со мной, протягивая руку. Я ступила на посыпанную гравием дорожку, чувствуя себя истинной принцессой.

— Моя леди, — сказал Гарольд, формально предлагая мне локоть.

Мы зашли в дом и сразу услышали звон бокалов и смех гостей. Я торопливо скинула пальто, намереваясь отдать его дворецкому, но Гарольд повесил его рядом со своим. Он и правда здорово выглядел: темные волосы зачесаны назад и подчеркивают выразительные глаза. Без очков он казался моложе и почему-то куда менее серьезным и собранным. Без преувеличения, наше появление вызвало волну любопытства. Очевидно, что в этой компании мы были новыми лицами, а молодость и веселый нрав были нашими преимуществами. Когда мы рука об руку шли через зал, я забеспокоилась, что выгляжу как перепуганный заяц, и натянула на лицо улыбку.

— Добрый вечер, мистер Краусс, — вежливо сказал школьный учитель мистер Финнеган. Его жена улыбнулась Гарольду, а на меня посмотрела искоса. Я задрала нос, как будто в моем появлении в Торнвуд-хаусе не было ничего особенного.

Мы укрылись в маленькой нише рядом с лестницей, и я наконец смогла перевести дух.

— Ну, мисс Батлер, как вы находите этот вечер?

— Гарольд, это просто чудесно! Все такие веселые и так красиво одеты!

Девушка в чепце с оборками поднесла нам поднос, уставленный красивыми бокалами. Гарольд взял напиток красного цвета, и я последовала его примеру. Копируя манеры других дам, я прижала губы к краю бокала и сделала глоток, но на вкус напиток оказался не таким уж приятным. Я ожидала, что он будет фруктовым и нежным, но он был сухим и терпким и обжигал горло. Поставив бокал на маленький столик, я нашла другого официанта, который разносил еду, и взяла с его подноса что-то похожее на копченого лосося под кремовой шапкой.

— Боже, как вкусно! — сообщила я официанту, но он, кажется, не привык общаться с гостями. Я взяла еще две тарталетки, и он, подмигнув, вручил мне салфетку. Я улыбнулась в ответ и предложила Гарольду отведать лосося.

— Нет, спасибо, я не очень голоден, — он неспешно потягивал напиток из бокала.

— Не понимаю, как ты можешь это пить? — спросила я, облизывая пальцы.

— А ты, стало быть, не любишь вино?

— О, так это вино? Фу, на вкус отвратительно, — припечатала я, расправляясь с тарталетками.

Мы наблюдали за вечеринкой из нашего маленького укрытия, и я чувствовала себя как лиса, прячущаяся в высокой траве. В безопасности, скрытая от любопытных взоров.

— Не можем же мы весь вечер просидеть под лестницей, — вдруг сказал Гарольд.

— Правда?

Мое дыхание только успокоилось, и мне нравилось наблюдать за людьми из тени. Я видела доктора Линча и его жену — волосы у нее были собраны на макушке, а на шее поблескивали драгоценности. Мисс Оливия порхала в толпе, кивая всем подряд и хрипло смеясь над чьими-то, должно быть очень забавными, шутками. Ей не нужно было изображать из себя леди: Оливия Хоули могла вести себя, как ей заблагорассудится. Она щеголяла шелковым платьем цвета примулы, на котором были вышиты нежно-голубые цветы. Оно очень шло к ее темным волосам, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пялиться на нее. Джорджа я по-прежнему не видела, поэтому согласилась на предложение Гарольда смешаться с толпой.

Мы пересекли холл и направились в сторону бального зала, откуда доносилась музыка. Он был таким великолепным, что затмевал все, что я уже видела в Торнвуд-хаусе. Над толпой кружащихся в танце людей свисали три большие люстры, а гирлянды из граненого стекла искрились и переливались, отражая огоньки свечей. Окна обрамляли роскошные бархатные шторы синего цвета с золотой искрой, потолок был расписан крошечными херувимами, взиравшими на происходящее сверху вниз. Никогда не думала, что люди могут жить в такой роскоши.

— Не желаете потанцевать, мисс Батлер? — спросил Гарольд. Он выглядел очень привлекательным, и я хотела согласиться, но не была уверена, что смогу составить ему пару. — Не беспокойся, я поведу.

Когда он привлек меня к себе, что-то между нами неуловимо изменилось.

Гарольд уверенно вел меня в танце, и я подумала, что, возможно, он совсем не кроткий и не робкий. С момента его приезда в Торнвуд я руководила им, знакомила озадаченного американца с нашими обычаями и традициями. А теперь я попала на его территорию. Он умело кружил меня, обнимал и выглядел необычайно довольным. Да, все это время он позволял мне играть ведущую роль, хотя сам был намного выше меня.

— Я самый счастливый человек в этой комнате, — сказал он, и я покраснела.

Я была так увлечена танцем, музыкой и своими мыслями, что не заметила, как кто-то похлопал Гарольда по плечу.

— Не возражаешь, если я украду твою партнершу, Краусс? — спросил Джордж Хоули, как всегда безупречный в своем фраке.

Гарольд колебался, не желая отпускать мою руку. Но Джордж стоял и смотрел и широко улыбался, и в конце концов Гарольд был вынужден отойти в сторону. Напоследок Джордж предложил Гарольду пригласить на танец его сестру. Я посмотрела на другой конец зала и увидела Оливию, которая с каменным лицом разглядывала нас. Гарольд повел себя очень вежливо: пересек комнату и пригласил ее потанцевать.

Джордж по-хозяйски привлек меня к себе, и после нежных объятий Гарольда это немного выбило меня из колеи. Я так долго воображала себе этот момент, но теперь не могла поверить, что это происходит на самом деле. Тело отказывалось двигаться в такт музыке, и я повисла в руках мастера Хоули, как безжизненная кукла. Его красота слепила. В комнате, полной красивых и состоятельных женщин со всего запада Ирландии, я чувствовала себя недостойной его внимания.

— Выглядишь так аппетитно, что хочется тебя съесть, — сказал Джордж и так небрежно крутанул меня, что пришлось приложить все усилия, чтоб сохранить равновесие. Никто никогда не разговаривал со мной подобным образом, и, не будь это Джордж, я бы сочла это дерзостью.

— Спасибо, что пригласили меня, — дрожащим голосом выговорила я. В конце концов, нельзя забывать о манерах. — А еще спасибо за помощь, моя лодыжка прекрасно зажила.

Джордж, казалось, совсем не слушал.

— Да-да, это хорошо. — Он притянул меня еще ближе. — С того самого дня я думаю о тебе, Анна. Никак не могу изгнать тебя из моих мыслей.

От этих слов у меня закружилась голова. Джордж Хоули думал обо мне? Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— А ты обо мне думала? — шепнул он мне на ухо. По шее побежали мурашки.

— Да, мастер… то есть да, Джордж, да. — Я закусила губу.

Он снова закружил меня, и комната превратилась в размытое пятно. Мы смеялись и танцевали все быстрее и быстрее, пока не оказались на другом конце зала — там, где располагались стеклянные двери, выходившие в сад.

— Давай прогуляемся под светом луны, — предложил Джордж, прихватив со столика в углу бутылку и два бокала.

Я не была уверена, что нам следует сбегать с праздника, и оглянулась в поисках Гарольда. Даже на цыпочки поднялась, вытягивая шею, — но его нигде не было видно.

— На улице сегодня холодно, — возразила я, но это был совсем слабый протест, потому что я уже знала, что пойду с ним. Я была очарована Джорджем Хоули, и мы оба понимали это.

— Вот, возьми мой пиджак, — предложил он, набрасывая мне на плечи свой черный смокинг.

Мы пошли по гравию в сторону небольшой каменной беседки с колоннами и куполообразной крышей. Рядом журчала река — ее воды казались чернильными, в них отражались мерцающие капли лунного света. Джордж завел меня под крышу, и внутри обнаружилась каменная скамья.

— Мадемуазель, — сказал он, вынимая из кармана платок и расстилая его на скамье. — Не желаете ли присесть?

— Спасибо. — Я плотнее укуталась в пиджак. Из беседки дом выглядел очень красивым, весь мерцающий от света свечей.

Джордж закурил сигарету и разлил по бокалам напиток — он сказал, что это шампанское. Я понадеялась, что оно будет не таким противным на вкус, как вино, и на всякий случай отпила совсем чуть-чуть. Но напиток оказался легким, искрящимся, и от него у меня защекотало в носу.

— Тебе нравится шампанское, Анна? — Джордж уже наливал себе следующий бокал. Я кивнула, и он понимающе улыбнулся. — Значит, у тебя, как и у меня, весьма изысканный вкус.

Через некоторое время он докурил сигарету и, повернувшись ко мне, спросил, всегда ли я так молчалива.

— Нет, на самом деле я обычно говорю без умолку! — заверила я. — Наверное, я просто немного нервничаю. — На это Джордж заявил, что мне не помешает еще глоток шампанского.

— Думаю, наши пути пару дней назад пересеклись не только по счастливой случайности, — добавил он, подходя ближе. — Я надеялся увидеть тебя снова.

— Мне пришлось какое-то время сидеть дома, пока лодыжка не зажила, — принялась объясняться я, но Джордж уже не слушал.

— У тебя красивые волосы, Анна, ты знаешь? Темные, как вороново крыло. — Он коснулся пряди моих волос и намотал на палец. Джордж прижимался ко мне всем телом, и на смену холоду пришел охвативший меня жар. Прежде чем я успела понять, что происходит, он склонил голову и прижался губами к моей шее. Было ужасно щекотно, и я еле сдерживалась, чтобы не прыснуть со смеху. Я немного отодвинулась, потому что, хотя это не было так уж неприятно, мне не хотелось, чтоб Джордж подумал, что я одна из таких девушек.

— Тебе не нравится, когда тебя целуют?

— Я не знаю, я никогда… — Я осеклась.

— Никогда ни с кем не целовалась?

Ответить я не смогла, поэтому просто кивнула.

— Тогда всего один поцелуй, невинный, в щеку. Хотя бы это ты мне должна.

Это прозвучало странно: с чего вдруг я ему что-то должна? Но Джордж уже прикоснулся носом к моей щеке, как это могла сделать лошадь, и мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание: кровь прилила к лицу и тут же отхлынула. Его губы прочертили дорожку по моей щеке и медленно нашли мои, и вот он уже целовал меня, очень нежно. От мысли, что прямо сейчас происходит то, о чем я мечтала, кружилась голова. «Ох, что будет, когда я расскажу Тесс! — подумала я. И сразу же следом: — А правильно ли я поступаю?» И тут совершенно неожиданно он пропихнул язык мне в рот. Я в ужасе попыталась оттолкнуть его, но большие руки крепко держали меня за плечи.

— Эм… постойте, — выдохнула я.

Джордж схватил шампанское, снова наполнил бокал и сунул его мне в руку. Я поднесла его к губам, мечтая только об отсрочке от настойчивых поцелуев, и бездумно сделала большой глоток.

— Может, нам пора возвращаться в дом? — спросила я. К счастью, мысли снова начали облекаться в слова. Я все еще задыхалась, и было неловко от мысли о том, чего он, возможно, ожидал от меня. Да, я хотела нравиться Джорджу Хоули, но не знала, как далеко готова зайти.

— Брось, такая прекрасная ночь, Анна, давай же согреем друг друга. — Он привлек меня к себе за талию, и это было приятно и пугающе одновременно. Я достаточно наслушалась проповедей отца Питера, чтобы отличать хорошее от дурного.

— Простите, но это неприлично, — промямлила я. — Конечно, вы мне очень нравитесь, но…

Поцелуи возобновились, однако теперь они не были медленными или нежными. Казалось, он ужасно торопился, и я взвизгнула, когда он прикусил мою губу.

— Мастер Джордж, пожалуйста, я не хочу больше!

Он поднял голову, и я растерялась, не узнавая его. Глаза, огромные, почти черные, а рот совершенно утратил форму: губы скривились, и от этого зубы как будто стали на дюйм длиннее. Он до смерти напугал меня.

— Строишь из себя недотрогу, а? Мне это нравится! — Улыбка на его лице превратилась в оскал. — Ты точно знаешь, как завести парня! — И он еще сильнее вцепился мне в плечи.

— Джордж, я не могу, пожалуйста! — умоляла я, пытаясь взять себя в руки. Все случилось так быстро, и я не знала, как вернуться назад. Да, я любила его много лет, любила издалека, но все происходящее не казалось правильным. Джентльмен, который вез меня на лошади, когда я подвернула лодыжку, исчез. Или… изменился. «Подменыш», — вспомнила я слова Мэгги Уолш. Это и есть истинная натура Джорджа, а я просто была слепа и не желала увидеть ее?

Я попыталась уйти, поднявшись со скамьи. Голод в его глазах превратился в ненасытную ярость, и его руки обхватили меня, поползли по телу, дотрагиваясь до любых, даже самых укромных мест. Я отталкивала их, и тут же они оказывались где-то еще. Я сопротивлялась, лягалась, понимая, что вот-вот случится нечто ужасное, но Джордж был сильнее. Он принялся сдирать с меня мое красивое платье, и наши с Тесс тонкие стежки стали рваться.

— Прекрати, перестань! — сдавленно кричала я, не узнавая собственный голос. Я была как загнанный зверь, совершенно беспомощная в его руках. Что за дура! Я купилась на его имя, его красоту! Кто поверит, что он способен на насилие, кто вообще поверит мне?!

Одна за другой ужасные мысли пронзали мой мозг, словно молнии. Я не прекращала бороться, но дыхание почти иссякло, и, когда я попыталась крикнуть снова, слова будто застряли в горле. Это было как в кошмаре, когда пытаешься освободиться, но не можешь ничем помочь себе. Он на секунду отстранился, высвобождаясь из собственной одежды, и я, воспользовавшись шансом, попыталась оттолкнуть Джорджа — но он со всей силы швырнул меня на каменную скамью. Я ударилась головой, в глазах потемнело, но я все еще чувствовала его руки, которые шарили по моему телу.

А потом случилось нечто странное: Джордж вдруг отстранился и перестал меня трогать. Сквозь туман я видела, что он стряхивает что-то с лица. Спустя пару секунд он уже размахивал руками и проклинал нечто, атаковавшее его.

— Анна! Анна, помоги мне! — крикнул он.

Я попыталась подняться, но перед глазами все плыло — и вдруг услышала жужжание. Снова и снова Джорджа жалили… пчелы.

«Пчелиный рой посреди зимы — как это странно», — подумала я. Это было что-то необъяснимое. Джордж с трудом поднялся на ноги, а рой все рос и рос, и как бы он ни старался отогнать пчел, это не помогало. Тогда Джордж сдернул с меня свой пиджак и закрыл им голову.

— Подите прочь, мерзкие твари! Помогите кто-нибудь!

Я была уверена, что этот крик наверняка услышали в доме, — но никто не прибежал. Фигуру Джорджа уже едва можно было различить: его тело почти исчезло в густом черном пчелином облаке, а жужжание переросло в непрерывный гул. Я лежала на скамье, не в силах что-то сделать, только смотрела. Пчелы облепили Джорджа со всех сторон, он истошно кричал, а потом… упал навзничь в черные воды реки. Яростное течение увлекло его, и спустя несколько секунд тело исчезло из виду.