Собиратель историй

Глава 15

3 января 2011 года

— Я ведь и сам немного занимался рисованием, когда учился в школе, — сообщил Оран. Он обошел дом по периметру и теперь через плечо Сары наблюдал за тем, как она набрасывает особняк на листе бумаги.

Утро перетекло в день, и бескрайнее голубое небо растянулось вдаль до самого горизонта.

— Хочешь?.. — Сара протянула ему блокнот и карандаш.

— Ну… я бы не решился затмить тебя, — пробормотал Оран, но все же взял блокнот.

«Полная противоположность Джека», — подумала Сара, глядя, как он, щурясь от солнца и держа карандаш на вытянутой руке, замеряет им стены. Оран напоминал тех парней, которых она когда-то, еще в Бостоне, приводила домой, чтобы познакомить с родителями. Добродушные шутники, они, казалось, очень нравились ее отцу, но никогда — матери. Фрэнк Харпер любил честных ребят, которые всегда помогут разгрузить прицеп с дровами и легко починят бойлер, а в конце дня с ними можно выпить пива и посмотреть бейсбол по телевизору.

Когда Сара привела домой Джека, мать была вне себя от радости.

«Держись за него крепче, Сара», — сказала мама и даже испекла лазанью, чтобы отпраздновать появление Джека в их жизни. Одна преподавательница из колледжа Сары выставляла свои работы в галерее Джека в Ист-Виллидже — там они и познакомились. На самом деле это получилось весьма романтично. В тот вечер в галерее было абсолютно темно, если не считать редких прожекторов, выхватывающих из темноты бирюзовые керамические диски. Они выглядели как маленькие сполохи моря. Сару целиком захватила таинственная атмосфера, и, пробираясь сквозь тьму, она наткнулась на чью-то широкую грудь и расплескала напиток, который держала в руке. Тут же извинилась и шагнула вбок, но мужчина сделал то же самое — и они снова невольно сблизились.

— Надеюсь, вы симпатичная, — соблазнительным тоном заявил он, и Сара рассмеялась. — Обычно девушка угощает меня ужином, прежде чем начнет зажимать по темным углам. — От его слов она хихикала, как школьница. В конце концов Сара ушла в противоположном направлении и попала на прием, который, к счастью, проходил при свете. Она взяла себе еще один бокал дешевого вина и, заметив наставницу, подошла, чтобы поздравить ее.

— Сара, хочу познакомить тебя с Джеком Запарелли, он владелец этой галереи, — сказала преподавательница. Услышав голос, Сара сразу узнала его, и винное пятно на его рубашке подтверждало ее догадку.

— Привет! Извините, кажется, это я налетела на вас там, в галерее, — сказала Сара, пожимая ему руку. Он был высоким, темноволосым и прямо давал понять, чего хочет. Классический итальянский парень с кожей оливкового цвета и улыбкой, от которой слабеют колени.

Он взял ее руку и, оставив на внутренней стороне запястья поцелуй, просто сказал:

— Я знал, что вы красивая.

А дальше все сложилось само собой. Сара не могла поверить, что на нее запал такой красивый, харизматичный мужчина. Он был успешен, проницателен и в совершенстве владел искусством общения с клиентами. Пусть Джек хвалил ее работы и любил порассуждать, как она могла бы изменить стиль, сделать его коммерчески привлекательным, Сара понимала (хотя признавать это ей вовсе не хотелось), что он не считает ее серьезной художницей. Она не поднимала эту тему, чтобы не начинать разговора, который смутил бы их обоих. В итоге Сара устроилась ассистенткой в галерею Джека и понемногу забросила творчество, занялась организацией выставок для других художников, продавала их картины. Она не возражала: само то, что у нее имелась работа в сфере искусства, было большим достижением (о чем не уставала при каждом удобном случае напоминать мама). Сара переехала в квартиру Джека довольно быстро — возможно, даже слишком — и стала частью его жизни. Разумеется, Джек в ней был главным персонажем, а Саре досталась второстепенная роль. Еще до появления кольца на пальце она превратилась в «Сару, девушку Джека». Все изменилось, когда она забеременела.

— Готово, — объявил Оран, выдергивая Сару из воспоминаний. Она почти позабыла, чем они тут занимаются. Оран уже собрался было отдать ей блокнот, но передумал и что-то еще обозначил сверху — пара резких штрихов затупившимся карандашом. — Чуть не забыл подписать, — пояснил он, отводя блокнот в сторону и прищуриваясь.

Саре не терпелось увидеть его работу. Прошло очень много времени с тех пор, как она участвовала в подобных состязаниях, — наверное, в последний раз это было еще в колледже.

— Ну, что думаешь? — с надеждой спросил Оран.

Она старалась оставаться серьезной, но губы невольно разъезжались в ухмылку.

— Оран, ты трудился по меньшей мере минут двадцать…

— Знаю! У меня, наверное, уже развился кистевой туннельный синдром. — Он покрутил запястьем.

— …и нарисовал квадрат и двух человечков из палочек!

Оран был явно доволен тем, что снова смог ее рассмешить.

— Это кубизм! — Он сделал вид, что обиделся.

— О, конечно! Глупо, что я сразу не догадалась! — Она посмотрела ему прямо в глаза, прикрываясь рукой от солнца. — А ты вовсе не так прост, как кажешься!

— Не понимаю, о чем ты. — Оран тоже засмеялся. — Первое впечатление я произвел не лучшее, поэтому хотел дать тебе шанс по достоинству оценить мои таланты. — Он ткнул пальцем в сторону рисунка.

— Это, безусловно… нечто, — кивнула Сара. Следующие слова сорвались с ее губ до того, как она успела их обдумать. — Полагаю, мы заслужили кофе. Не хочешь выпить чашечку в доме Батлера? Я приглашаю.

В воздухе повисла многозначительная пауза. Оран как-то чересчур поспешно вскочил на ноги, и настроение резко переменилось.

— Хотя, знаешь, я и так отняла у тебя много времени, — быстро добавила Сара.

— Спасибо, я просто, эм…

— Все в порядке, ты не должен ничего объяснять.

Ей стало неловко, будто она пыталась поцеловать его, а он ее отшил.

— Понимаешь, я стараюсь… не бывать там, если это возможно. Да, я привожу дрова и все прочее, но с тех пор, как мы с Хейзел переехали… в общем, домом Батлера занимается мой отец.

Он отвернулся и пристально уставился в стену Торнвуд-хауса, будто проводил инспекцию.

— Прости, я не подумала…

— Все в порядке, с чего ты должна об этом думать? Я знаю, в этом нет никакой логики. Это всего лишь дом. Четыре стены — и только.

Это прозвучало как чужие слова. Слова, которые Оран, вероятно, много раз слышал из уст тех, кто искренне желал ему добра.

— Может, и так, но в этих стенах полно воспоминаний.

Призраков, чуть было не сказала Сара, но вовремя спохватилась.

— Это правда. — Оран повернулся к ней. — Хейзел родилась там.

— В доме?

— Ага, прямо на полу в гостиной. Роды в воде. Кэти хотела, чтобы все было естественно.

— Ничего себе!

— Да уж, можно и так сказать. Думаю, в какой-то момент она передумала, но было уже поздно, так что нам оставалось только следовать намеченному плану.

— Нам?

Оран улыбнулся, и от этой улыбки на левой щеке у него появилась ямочка. Вообще-то, Сара собиралась обращать внимание на подобные детали.

— Все было как во сне, но в итоге Кэти, как обычно, оказалась права. Больница, врачи — все это было лишнее.

— Да, понимаю, — сказала Сара, прочистив горло. Теперь не по себе было ей. Она не могла рассказать Орану про Тот Большой Кошмар, они ведь только недавно познакомились. К тому же он выглядел человеком, которому по горло хватает собственных проблем.

— Хейзел замечательная, — нарочито весело сообщила Сара, переводя тему. — Иногда мне кажется, она знает больше моего!

— А, ты тоже заметила, да? — Оран улыбнулся гордо, но как родитель, который не может присвоить себе все лавры. — Она пошла в мать, настоящий книжный червь. Я поначалу переживал, что она не играет с детьми ее возраста, но Кэти…

Он резко замолчал.

— Ее интересы действительно отличаются от интересов сверстников, — согласилась Сара. И, вдруг вспомнив, что Хейзел просила никому не рассказывать о «Справочнике фейри», как неумелый игрок в покер, уставилась в землю и принялась скрести ухо, которое вдруг зачесалось.

— Хейзел вечно ищет смысл там, где его нет. Пару лет назад она посмотрела фильм про фейри из Коттингли. Слышала эту историю? Две девочки сделали ряд фотографий и утверждали, что на них запечатлены фейри.

— Кажется, не слышала.

— А про Артура Конан Дойла?

— Ну, конечно, он придумал Шерлока Холмса.

Сара начала собирать вещи в сумку.

— Так вот, он был убежден, что те снимки подлинные. Впрочем, неважно, главное, что Хейзел стала одержима сверхъестественным. К тому же мы живем рядом с Cnoc na Sí.

— Ах да, Холм Фейри.

— Она часами бродила по холму, пытаясь поймать фейри в объектив цифровой камеры. Или пряталась в библиотеке и читала все подряд про Добрый Народец и прочие сказки. Поначалу я думал, что это просто девчачьи глупости.

Они шли по дорожке, оставляя особняк за спиной.

— О да, ведь все маленькие девочки верят в фейри, — сухо заметила Сара.

— Но после того как Кэти…

Сара решила, что это хороший момент, чтобы сменить тему.

— А какую территорию занимает поместье?

— Около ста акров, так что к вечеру добредешь до дома, — ухмыльнулся Оран.

Они подошли к ограде, которая в этом месте была значительно ниже. Обратно перелезли уже куда менее драматично.

— Но серьезно: если тебе что-нибудь понадобится, пока ты здесь, просто позвони. Мы позаботимся о тебе, Сара.

Когда Оран низким хрипловатым голосом произносил ее имя, у нее по коже бегали мурашки. Разумеется, Сара не собиралась придавать этому никакого значения.

Сара вернулась в дом Батлера в приподнятом настроении. Она не могла припомнить, когда в последний раз давала себе волю так веселиться. Рядом с Ораном она чувствовала себя моложе и свободнее. В последние пару лет она жила с ощущением, что состарилась раньше положенного срока. Приятно проводить время с человеком, который видел саму Сару, а не ее шрамы. Вслед за ним и у нее получалось смотреть на себя шире, не думая о той ужасной истории, которая, казалось, определила всю ее жизнь.

Сделав себе бутерброд с сыром, Сара уселась за стол и принялась рассеянно листать «Справочник фейри». В голове у нее засела мысль: похоже, никто не задавался вопросом о мотивах, побудивших Гарольда приехать в Торнвуд. Ему поверили на слово, и никого не интересовало, с чего вдруг такой образованный человек решил посвятить не только свою жизнь, но и карьеру столь сомнительному предмету, как фейри. Даже столетие назад это наверняка выходило за рамки нормы. С другой стороны, людям из рабочего класса случалось видеть, как представители высших слоев общества увлекались вещами куда более странными и легкомысленными. Почему нет? Были бы деньги и время, и гоняйся за любой мечтой, какая взбредет в голову.

Впервые с тех пор, как оказалась в Ирландии, Сара включила телефон: ей не хотелось напоминаний о том, что она оставила. На телефоне обнаружилась пара сообщений от сестры и несколько пропущенных звонков от матери — Сара решила, что разберется с этим позже. Вайфай работал нестабильно, но мощности сигнала хватало для ее целей. Оторванность от прежней жизни, онлайн-отшельничество — все это ощущалось восхитительно преступным, будто она прогуливала школу и не торопилась возвращаться домой. Сара ввела в поисковую строку «Гарольд Гриффин-Краусс» и терпеливо ждала, пока прогрузятся страницы. Личной информации нашлось немного, только даты рождения и смерти. Сара была рада узнать, что Гарольд дожил до почтенных восьмидесяти девяти лет. Всего одна опубликованная книга — «Справочник фейри». Однако Гарольд написал массу эссе о своих антропологических исследованиях, в ходе которых он путешествовал по разным экзотическим местам, от Австралии до Индии. Одна из последних работ была озаглавлена «Собиратель историй».

Когда я был маленьким, мама рассказывала мне много сказок, но я помню лишь обрывки песен, шепот, эхо. Она умерла, когда мне было восемь, и те рассказы со временем стерлись из моей памяти. Фольклор, верования, целый культурный пласт — все умерло вместе с моей матерью. Так я стал одержим идеей сохранять истории, особенно те, которые находятся на грани исчезновения. Передаваемая из уст в уста история обречена на вымирание вместе со своими носителями. В этом я видел свое призвание: помнить этих людей, записывать их знания, чтобы сохранить для потомков.

В 1930-х годах мистер Гриффин-Краусс сыграл важную роль в сохранении мифологии австралийских аборигенов, утверждал веб-сайт. Он описал концепт, который назвал «Всегда-где-угодно»: этим словом аборигены обозначали место вне времени, которое населяют героические фигуры предков и сверхъестественные сущности (позднее историки назвали его «временем сновидений»). В статье приводились слова, которые сказал Гарольду один старейшина:

«Наша история укоренена в земле… написана святостью этих мест. Мои дети будут заботиться об этих землях — таков незыблемый закон».

Сару поразило то, что старейшина аборигенов, живший на другом конце земного шара, говорил практически то же, что и люди из дневника Анны. Современные жители графства Клэр все так же оберегали свое волшебное дерево, защищали священное место, существовавшее веками. Из поколения в поколение люди передавали своим детям древнее знание и глубочайшее уважение к земле, на которой они живут. Так было сотни, тысячи лет, и оттого Сара видела в этой традиции незыблемую правду. «Возможно ли, что и сегодня мы делим эту землю с нашими предками и мифическими сущностями?» По мере развития прогресса общество отказывалось от древних верований, и все же Гарольд был полон решимости сохранить легенды. Он знал, что это важно, даже если современный мир отвергает прошлое, даже если люди чересчур умны и образованны, чтоб верить в детские сказки.

Заключительные слова статьи тронули Сару сильнее всего.

«Если мы позабудем истории наших предков, то потеряем самих себя».

Она достала скетчбук и снова рассмеялась, увидев рисунок Орана. Затем перелистнула страницу и уставилась на собственный набросок Торнвуд-хауса, пытаясь вообразить, какие жуткие истории скрывают эти стены. Даже в полуразрушенном состоянии особняк производил впечатление. Кроме дома, Сара несколькими штрихами изобразила старые деревья, окружавшие его, и сейчас кое-что привлекло ее внимание. Темное пятно у корней дерева. Наверняка просто пятно, не более. Она подошла к маленькому окошку, чтобы при свете получше рассмотреть рисунок, и поняла, что у пятна имеются глаза. На рисунке из-за ствола дерева выглядывало существо.

Существо, которое она не рисовала.