Шрам: Красное Море

Глава 27

На море быстро привыкаешь к тому, что «после» не существует. Есть только «между». Между тревогой и другой тревогой, между сменой магазина и сменой курса, между тем, как ты ещё человек, и тем, как ты уже функция.

После контейнеровоза прошло два часа. По документам это выглядело бы красиво: «угроза купирована», «сопровождение продолжено», «потерь нет». По факту это были два часа, когда люди ходили по палубе медленнее обычного и смотрели не туда, куда надо. Слишком часто вниз, в воду. Слишком редко друг на друга.

Пьер снова стоял у леера, спиной к раскалённому борту корабля. Его руки крепко сжимали бинокль, а винтовка висела на ремне через плечо. Он не ожидал, что прямо сейчас появится новый контакт, но привык действовать так, словно каждый день мог стать последним. Это помогало ему оставаться на грани, не терять бдительность и быть готовым к любым неожиданностям. Винтовка и бинокль были не просто оружием — они были его спутниками, его щитом и его связью с реальностью. В этом мире, где опасность могла поджидать за каждым углом, только железо могло дать ему чувство контроля и уверенности.

Караван тянулся впереди, как медленная мысль: три коммерческих борта, один их «охранный». Контейнеровоз, который они спасали, уже ушёл своим курсом, и на горизонте его было видно всё хуже. Только белый шлейф и ощущение, что там, на его палубе, ещё долго будут мыть кровь с краски и делать вид, что ничего не было.

Джейк, только что закончивший свою смену на модуле, устало опустился на деревянный ящик рядом с оружейным модулем. Его руки слегка дрожали, а взгляд был устремлен вдаль, словно он пытался сосредоточиться на чем-то, что находилось за пределами его зрения. В одной руке он держал пластиковый контейнер с едой, из которого медленно ел. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь редкими звуками работы механизмов и далекими отголосками команд по внутренней связи. Он старался не думать о том, что его ждет впереди, и наслаждался коротким моментом покоя.

— Ну что, — сказал он, не поднимая головы. — Сегодня у нас был эксклюзив: «пират с гранатой». Завтра что? «пират с юридическим образованием»?

— Такие хуже, — ответил Пьер. — Они не взрываются сами. Они взрывают тебе карьеру.

Джейк коротко усмехнулся, но его смех прозвучал сухо, как песок, который скрипит под ногами на раскалённом пляже. В этом смехе не было тепла, только горькая ирония, отражающая его внутреннее состояние. Его лицо оставалось напряжённым, а глаза, скрывавшиеся за тёмными стёклами очков, выдавали усталость и разочарование.

Трэвис возился со своим пулемётом, словно с домашним зверем: он нежно протирал его тряпкой, аккуратно подтягивал каждый винтик, проверяя их на прочность, иначе Рено, у которого он и выиграл эту малышку в карты, убил бы его, как только увидел отсутствие ухода за оружием. В этот момент оружие казалось живым существом, которому он доверял свою жизнь. Тихо, почти беззвучно, он шептал что-то непонятное, будто разговаривал с пулемётом на языке, понятном только им двоим. Эти действия были не просто ритуалом, а проявлением его глубокой привязанности к оружию, которое стало его верным спутником в этом жестоком мире.

— Ты реально с ним разговариваешь, — заметил Пьер вновь заинтересовавшись.

— А ты с винтовкой нет? — отозвался Трэвис. — У тебя просто отношения молча. Холодные, европейские.

— У меня отношения прагматичные, — сказал Пьер. — Если она меня подведёт, я её выкину.

— Я тоже, — кивнул Трэвис. — Но сначала скажу пару слов. Для воспитания.

С надстройки вышел Ричард, облаченный в бронежилет. На фоне хаоса и разрушений, царящих вокруг, его экипировка выглядела так же нелепо, как галстук на бойне. Блестящий металл и тяжелые пластины контрастировали с грязью и копотью, покрывающими все вокруг. Но Ричард, несмотря на это, выглядел решительно. Его лицо было сосредоточенным, а взгляд — уверенным, словно он верил, что эта броня может защитить его от всего, что его окружало. В этом мире, где каждый день был испытанием на выживание, он пытался найти хоть что-то, что могло бы дать ему преимущество.

— У нас будет разговор, — сказал он, подходя к Маркусу.

Маркус стоял у стола, покрытого картой и планшетом, его пальцы уверенно касались поверхности, словно пытаясь удержать контроль над собой. Радист, сидевший напротив, бросал на него быстрые взгляды, но Маркус не реагировал. Его лицо оставалось невозмутимым, словно каменная маска, но внутри бушевала буря эмоций. Он пытался сохранять спокойствие, но его сердце бешено колотилось, а мысли метались, как птицы в клетке.

— Говори, — сказал он.

Ричард протянул планшет.

— Пришло сверху. Сразу после инцидента с танкером и сегодняшнего контейнеровоза регион подняли ещё на ступень. Теперь официально. И… — он помедлил. — Руководство хочет «проактивности».

— Это слово убивает быстрее пули, — пробормотал Джейк.

Маркус не улыбнулся.

— Конкретнее, — сказал он.

Ричард пролистнул.

— Есть информация от партнёров, что в одном районе побережья активизировалась группа. Они связывают её с тем самым именем, которое вы слышали на лодке. Аднан.

Пьер медленно поднял голову, его взгляд устремился вверх, словно он пытался поймать ускользающее воспоминание. Имя всплыло в его сознании, как тёмный, загадочный предмет, медленно поднимающийся из глубин мутной воды. Оно было знакомо, но он не мог вспомнить, откуда. Это имя словно таило в себе что-то важное, что-то, что он давно забыл или, возможно, никогда не знал. Пьер почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а в голове начали роиться обрывки мыслей, пытаясь связать это имя с чем-то конкретным. Но каждый раз, когда он приближался к разгадке, оно ускользало, оставляя его в ещё большем недоумении.

— И что? — спросил Маркус.

— И то, что нам предлагают… — Ричард выбрал формулировку, чтобы она звучала как законно, даже если законность здесь была условной. — Нам предлагают «проверить инфраструктуру» в этой зоне. Маленький рейд. Без шума. С задачей: подтвердить наличие складов и, если подтвердится, вывести из строя.

Рено, который проходил мимо, остановился, будто услышал музыку.

— Наконец-то, — сказал он. — Я уже начал скучать по берегу.

— Это не прогулка, — холодно сказал Маркус.

— А я и не говорил, что хочу гулять, — отозвался Рено.

Карим сделал шаг вперёд, его лицо оставалось непроницаемым, а глаза смотрели прямо, излучая решимость и сосредоточенность. В воздухе повисло напряжение, и даже дыхание стало почти незаметным. Его движения были чёткими и уверенными, словно он знал, что каждое слово и каждый жест имеют значение.

— Это тот район, откуда были те лодки? — спросил он.

Ричард кивнул.

— По данным партнёров, да. Вариантов два: либо это база снабжения, либо место, где они собираются и делят деньги. В любом случае, если мы там появимся и сделаем своё дело, следующая атака может не состояться. А может состояться ещё злее. Но… — он развёл руками. — Это «выбор риска».

Дэнни стоял чуть дальше, слушал, и его лицо становилось всё белее. Не от страха, а от осознания того, куда всё это ведёт. Его глаза, обычно живые и полные энергии, теперь казались пустыми и безжизненными. Он чувствовал, как внутри него что-то сжимается, словно невидимая рука сжимает его сердце. В этот момент он понял, что не может просто стоять и наблюдать, не может остаться в стороне. Но что он мог сделать?

Пьер посмотрел на Маркуса. Тот молчал. Секунды тянулись.

— Руководство хочет картинку, — сказал Джейк. — Не только «мы спасли торговца», а «мы наказали плохих». Это всегда продаётся лучше.

Ричард не стал спорить. Он и так это знал.

— Камеры тоже будут, — добавил он. — В пределах возможного. И да. Это нужно сделать так, чтобы потом можно было сказать: «мы действовали в рамках полномочий».

— В рамках полномочий мы сейчас в море, — сказал Маркус. — На конвое. Берег это уже другое.

— «Пункт про точечные удары» как раз для этого, — сухо напомнил Ричард.

Пьер услышал в этом самое честное: бумага уже написала им новый кусок войны. Оставалось только вписать туда имена.

Маркус наконец поднял взгляд.

— Сколько времени на решение? — спросил он.

— Два часа, — ответил Ричард. — Потом окно по логистике закроется. У нас есть возможность передать караван соседней группе и сделать заход на берег ночью. Коротко. Быстро. И обратно.

— «Быстро», — повторил Маркус. — Это обычно звучит перед тем, как всё идёт не так.

Ричард молча согласился кивком.

Маркус повернулся к своим. Голос стал низким, рабочим.

— Все сюда. Пять минут. Разговор.

Люди собрались быстро. Не потому что дисциплина, а потому что такие разговоры пахнут сменой режима. Пьер видел лица: Рено с блеском в глазах, Джейк с сарказмом наготове, Трэвис с ровной злостью, Карим с тяжёлым пониманием, Дэнни с внутренним «я не хочу снова». В воздухе витала напряжённость, и каждый из присутствующих осознавал, что это не просто разговор, а начало возможного изменения. Пьер, старался сохранять спокойствие и уверенность, но даже он чувствовал, как его нервы натянуты до предела. Рено, известный своей решимостью, пристально смотрел на Пьера, ожидая его дальнейших слов. Джейк, всегда готовый к шутке, на этот раз молчал, будто чувствуя, что шутки неуместны. Трэвис, с каменным лицом, стоял, скрестив руки на груди, готовый к любым неожиданностям. Карим, с глубоким пониманием, знал, что такие моменты требуют мудрости и терпения. Дэнни, с внутренним протестом, старался не показывать своих истинных чувств, но его глаза выдавали тревогу.

Воздух был наэлектризован.

Маркус встал так, чтобы его видели все.

— Есть предложение от заказчика, — сказал он. — «Проактивность». Рейд на берег. Ночью. Задача: подтвердить склад или базу и, если подтвердится, уничтожить. Цель: уменьшить риск для конвоев. Реальность: увеличить риск для нас.

Он не пытался сделать речь красивой. Это была бухгалтерия крови.

— Я скажу сразу, — продолжил он. — Это не «геройство». Это не «мы спасаем мир». Это работа. И да, она грязная. Если мы туда пойдём, мы будем теми, кто приходит ночью и жжёт чужое железо. И потом кто-то, вроде тех лодок, будет говорить «шайтан с неба». Потому что для них мы и будем шайтаном.

Рено ухмыльнулся.

— Мне это идёт, — сказал он.

Маркус посмотрел на него так, что улыбка у Рено стала чуточку слабее.

— Вопрос не в том, идёт ли тебе. Вопрос в том, вернёмся ли мы.

Трэвис сплюнул в сторону.

— Если не пойдём, они всё равно будут лезть, — сказал он. — Только уже умнее. С нормальными РПГ. И тогда «вернёмся» станет сложнее.

Карим поднял руку.

— Если мы пойдём, — сказал он, — мы подтверждаем их легенду. Мы становимся теми, кого они ненавидят. У них будет новый повод, новый набор историй для мальчишек, которые потом садятся в лодки.

— А если мы не пойдём, — отрезал Джейк, — у них будет старый повод. И те же мальчишки. Люди не перестают ненавидеть потому, что ты вежливо отказался.

Все повернулись к Дэнни. Потому что он молчал слишком громко.

Маркус не давил, но спросил:

— Дэнни.

Тот сглотнул.

— Я… — начал он и замолчал. Потом выдавил: — Я не хочу туда.

Это прозвучало честно, без пафоса. Просто человек сказал правду.

Никто не засмеялся. Даже Рено.

Маркус кивнул.

— Это нормально, — сказал он. — Не хотеть это нормально. Хотеть это уже диагноз.

Дэнни поднял глаза.

— Тогда почему мы вообще это обсуждаем?

Маркус посмотрел на море. На караван. На линию горизонта.

— Потому что если мы этого не сделаем, — сказал он, — это сделает кто-то другой. И сделает хуже. Или не сделает вообще, и тогда мы будем отбиваться здесь каждую неделю, пока кто-то из нас не станет статистикой.

Пьер услышал в этом не оправдание. Выбор между двумя неприятными вариантами. Как всегда.

— Моё мнение, — сказал Пьер, когда пауза стала слишком длинной. — Если есть шанс перерезать им снабжение, это уменьшит количество лодок. Не до нуля. Но меньше. А меньше это уже жизнь для других и торговли.

Карим медленно поднял глаза, его взгляд встретился с собеседником. В глубине его темных глаз мелькнула тень сомнения, смешанная с решимостью. Он нахмурился, обдумывая слова, которые хотел произнести. В этот момент он чувствовал, как воздух между ними становится тяжелее, наполняясь напряжением и ожиданием.

— И цена?

Пьер пожал плечами.

— Цена будет в любом случае. Просто вопрос, платим мы её здесь, на воде, или там, на берегу.

Ричард стоял рядом и молчал. Он уже получил своё. Он уже донёс приказ. Ему было всё равно, что они решат, если он сможет написать «группа приняла решение» и поставить подпись.

Маркус выдохнул.

— Решение такое, — сказал он. — Мы идём. Но только при условиях. Первое: караван передаём официально соседней группе, без дыр. Второе: работаем максимально тихо. Третье: никакой охоты на людей ради мести. Мы идём за железом и доказательствами. Если по нам стреляют, мы отвечаем. Если нет, мы не устраиваем фестиваль.

Рено поднял ладони.

— Я за железом, честно. Я люблю железо.

Маркус посмотрел на него.

— И любишь огонь.

— Это бонус, — признался Рено.

Маркус повернулся к Ричарду.

— Окно ночью. Координаты. Подробности.

Ричард кивнул.

— Я передам. И подготовлю бумажную часть. Плюс связь с партнёрами по берегу. У нас будет точка высадки, — он пролистнул. — Вади. Небольшое русло, знакомое по профилю. Тихое место. Без огней.

Дэнни заметно напрягся.

Пьер понял почему. Вади. Слово, которое пахло прошлой ночью.

Маркус тоже заметил.

— Дэнни, — сказал он спокойно, но твёрдо. — Если ты не можешь, скажи сейчас. Я не потащу тебя туда, если ты сломаешься в момент, когда надо работать.

Дэнни сжал зубы.

— Я могу, — сказал он. — Я просто… не хочу.

— Никто не хочет, — повторил Маркус. — Тогда готовься.

С этого момента день вновь превратился в нечто неопределённое, в «между». Теперь это было «между» морем и берегом, где волны нежно касаются песка, а ветер играет с прядями волос. В этом промежутке, где границы размыты, можно почувствовать свободу и спокойствие, словно сам мир замер, позволяя насладиться этим мигом. Здесь нет ни начала, ни конца, ни прошлого, ни будущего — только настоящее, полное тайн и возможностей.

Пьер пошёл в оружейный модуль. Проверил винтовку, магазины, оптику, ремень. Положил ещё один магазин, хотя Михаэль и так бы сказал «возьми больше». На берегу патронов всегда мало. На берегу всё всегда мало, кроме ошибок.

На палубе Джейк тащил коробки с лентами.

— Если я умру ночью, — сказал он Пьеру, — напиши на моей могиле: «он хотел выходной».

— Я напишу: «он получил его», — ответил Пьер.

Джейк усмехнулся.

Трэвис, стоя на корме катера, методично проверял все крепления. Его руки двигались быстро и уверенно, но в глазах читалось напряжение. Он тихо бормотал себе под нос, словно разговаривая с невидимым собеседником. Ветер трепал его волосы, а волны мягко бились о борт, но Трэвис не обращал на это внимания. Он знал, что вода может быть непредсказуемой, и каждая мелочь могла обернуться катастрофой. Его пальцы замерли на мгновение, когда он заметил едва заметное ослабление одного из болтов. Он тихо выругался, его голос был полон раздражения и тревоги. Трэвис понимал, что доверять воде можно только на свой страх и риск, и сегодня он был готов к любым неожиданностям.

Карим сидел у поручня и что-то писал в телефон, но не отправлял. Потом стёр. Потом снова написал. Это было похоже на молитву, только без адресата.

Рено раскладывал своё добро. У него всё было аккуратно, как у хирурга. Это и пугало. Люди, которые любят взрывы, обычно не бывают аккуратными. Рено был исключением.

Маркус поднялся на мостик. Пьер видел его спину. Командир говорил с капитаном, с радистом, с Ричардом. Планировал так, будто план может приручить хаос.

Солнце шло к закату. Море оставалось тем же: плоское, равнодушное, свинцовое.

Пьер снова поймал себя на мысли о двух колонках. Сегодня они не просто ставили галочки. Сегодня они собирались дописать новые строки. И, возможно, вычеркнуть чью-то фамилию.

Он посмотрел на горизонт, туда, где начиналась земля. Там была чужая ночь. И их работа.

И самое мерзкое было в том, что всё это снова выглядело логично.