Шрам: Красное Море

Глава 11

Колонна остановилась в километре от комплекса. За складкой местности, между холмами. Машины выключили, заглушили. Тишина. Только ветер, шорох песка.

Маркус собрал всех, разложил карту на капоте.

— Слушайте внимательно. Комплекс впереди. Четыре здания, забор по периметру, ворота с юга. По данным разведки, два часовых на воротах, один на крыше главного здания. Цель — второй этаж центрального здания, восточное крыло. Там должен быть аль-Джабри.

Он показал пальцем на карте.

— Группа один — я, Дэнни, Диего, Карим. Заходим через ворота, прямо к центральному зданию. Группа два — Дюбуа, Рено, Михаэль, Джейк. Обходите справа, через дыру в заборе, блокируете восточное здание. Группа три — Трэвис, остальные. Резерв, прикрываете периметр. Часовых снимаем бесшумно. На моей команде заходим одновременно. Ясно?

— Ясно.

— Если откроют огонь — подавляем. Но помните: там могут быть гражданские. Стреляем только по вооружённым. По возможности.

— По возможности, — повторил Рено скептически.

— Делайте как сможете. Вопросы?

Молчание.

— Тогда пошли. Оружие на предохранителях до команды. Тихо.

Отряд двинулся. Цепью, пригнувшись. Пьер шёл вторым, за Рено. Винтовка в руках, предохранитель снят — плевать на приказ. Если что — стрелять сразу, без задержки.

Комплекс вырос из темноты. Забор два метра высотой, бетонные блоки, сверху колючая проволока. За ним — здания. Четыре штуки: одно большое, двухэтажное, остальные поменьше. Окна светятся редко. Два-три огонька. Остальное тёмное.

На воротах силуэты. Два человека. Автоматы на плечах. Курят, разговаривают тихо.

Маркус по рации, шёпотом:

— Франк, готов?

Пьер прильнул к прицелу. Первый часовой. Голова, грудь. Лёгкая цель. Триста метров.

— Готов.

— Второй?

Рено тоже прицелился.

— Готов.

— На три. Раз. Два. Три.

Два выстрела. Почти одновременно. Глушители поглотили звук — тихий хлопок, не громче хлопка в ладоши. Часовые дёрнулись, упали. Один сразу, второй осел на колени, потом завалился.

— Чисто. Идём.

Группа рванула к воротам. Пьер со своими обогнул забор справа. Дыра в заборе, как и говорили. Бетонный блок выбит, проход. Протиснулись. Двор.

Темнота, тишина. Здание слева — восточное. Окна тёмные. Дверь закрыта.

Рено подошёл, попробовал ручку. Заперто. Достал ломик, сунул в щель. Нажал. Треск, замок лопнул. Дверь открылась.

Внутри темнота. Запах: пыль, масло, пот. Пьер включил фонарь на секунду. Коридор узкий, двери по бокам. Выключил.

— Идём, — шепнул он.

Вошли. По одному. Коридор. Первая дверь слева — открыта. Заглянули. Комната пустая. Матрасы на полу, одеяла, подушки. Кто-то тут спал. Недавно.

Вторая дверь справа. Закрыта. Рено толкнул ногой. Открылась. Комната больше. Стеллажи, ящики. Склад. Пьер посветил. Патроны, гранаты, РПГ. Много.

— Склад оружия, — доложил по рации.

— Понял. Идите выше.

Лестница в конце коридора. Узкая, крутая. Поднялись. Второй этаж. Коридор длинный, двери с обеих сторон. Тихо. Слишком тихо.

Пьер остановился, прислушался. Ничего. Но чувство — кто-то здесь.

Двинулись дальше. Первая дверь слева. Рено толкнул. Открылась. Комната. Люди.

Пятеро. Трое мужчин, две женщины. Мужчины с автоматами, вскочили, схватились за оружие. Женщины закричали.

Рено выстрелил первым. Очередь, короткая. Первый мужчина упал. Михаэль дал вторую. Второй упал. Третий успел выстрелить — очередь в потолок, пули прошили бетон, пыль посыпалась. Пьер выстрелил. Голова. Третий упал.

Женщины орали, прижались к стене. Одна закрыла лицо руками, вторая схватила что-то с пола — ребёнка. Маленького, годовалого может. Прижала к груди, кричит что-то по-арабски.

— Не стрелять! — крикнул Джейк. — Мирные!

Пьер опустил винтовку. Смотрел на женщин. Одна молодая, лет двадцати. Вторая старше, тридцать пять может. С ребёнком. Обе в чёрном, платки на головах. Лица в ужасе.

Карим вбежал, крикнул по-арабски. Женщины замерли. Он ещё что-то сказал, мягче. Они медленно опустились на пол, руки на головах.

— Что ты им сказал? — спросил Рено.

— Сказал: не двигайтесь, не убьём. Сидите тихо.

Рено кивнул. Посмотрел на трупы. Трое мужчин. Автоматы рядом. Боевики. Но рядом женщины, ребёнок. Жили вместе.

С первого этажа крики, автоматные очереди. Группа Маркуса начала штурм.

— Идём дальше, — сказал Пьер.

Вышли в коридор. Следующая дверь. Открыли. Ещё одна комната. Пустая. Матрасы, одеяла, кастрюли с едой. На стене детский рисунок — дом, солнце, фломастерами.

Дальше. Ещё дверь. Открыли. Комната большая. Человек десять. Мужчины, женщины, дети, старики. Все вместе. Кто-то сидит, кто-то лежит. Один старик молится, бормочет.

Трое мужчин схватились за автоматы.

— Контакт! — крикнул Рено, выстрелил.

Всё взорвалось. Очереди, крики, визг. Пьер стрелял, не целясь толком. Автоматный огонь, мелькают силуэты. Кто вооружённый? Кто нет? Не разобрать.

Один мужчина упал, автомат выпал. Второй выстрелил, пули прошили стену рядом с Пьером. Михаэль ответил очередью. Мужчина дёрнулся, упал.

Третий бросил автомат, закричал, руки вверх. Рено выстрелил. Упал.

— Стой! — крикнул Джейк. — Он сдавался!

— Поздно, — буркнул Рено.

Женщины и дети орали, прижались к стене. Один старик лежал, не двигался. Кровь из груди. Попал под очередь.

Пьер смотрел. Трупы. Пятеро. Двое — точно боевики, с оружием. Третий — может. Старик и ещё одна женщина — нет. Мирные.

— Бля, — выдохнул Джейк. — Тут мирные были…

— Заткнись, — оборвал Рено. — Идём дальше.

Вышли в коридор. Внизу грохот, взрывы. Граната. Крики. Маркус штурмует центральное здание.

Пьер по рации:

— Второй этаж восточного здания зачищен. Потери среди гражданских. Трое мёртвых.

Маркус ответил, задыхаясь:

— Понял. Идите к нам. Цель в центральном здании.

Спустились обратно. Выбежали во двор. Через двор к центральному зданию. Дверь распахнута, внутри дым, огонь. Трупы у входа. Двое в камуфляже, один в гражданском. Все с оружием.

Зашли. Первый этаж. Коридор широкий. Слева — комната горит, огонь пожирает мебель, стены. Справа — ещё трупы. Четверо. Двое боевиков. Двое… непонятно. Один старик, один подросток лет пятнадцати. Без оружия.

Маркус впереди, ведёт группу наверх. Лестница. Второй этаж. Коридор в дыму. Видимость плохая. Автоматные очереди, трассеры режут дым.

— Цель там! — кричит Дэнни. — Восточное крыло!

Побежали. Коридор, двери. Одна распахнута. Изнутри очередь, пули прошили стену. Маркус бросил гранату. Полетела внутрь.

Взрыв. Оглушительный. Дым, пыль. Крики.

Ворвались. Комната большая. Посередине стол, на нём карты, рации. Штаб. Трое мужчин. Один на полу, разорванный гранатой. Второй у стены, стреляет. Третий за столом, тоже стреляет.

Группа открыла огонь. Все разом. Стена из свинца. Мужчины дёрнулись, упали.

Тишина. Дым. Запах пороха, жжёного мяса.

Маркус подошёл к трупу за столом. Перевернул ногой. Лицо видно. Борода, шрам на щеке.

— Это он, — сказал Маркус. — Аль-Джабри. Цель ликвидирована.

Карим подошёл, посмотрел. Кивнул.

— Да. Это он.

Пьер стоял, смотрел на труп. Аль-Джабри. Полевой командир. Координатор атак. Мёртв. Миссия выполнена.

За стеной плач. Детский. Пронзительный.

Дэнни побежал туда. Открыл дверь. Комната маленькая. В углу женщина с двумя детьми. Девочка лет десяти, мальчик лет шести. Прижались к матери, плачут.

— Не стрелять! — крикнул Дэнни. — Это семья!

Маркус подошёл, посмотрел. Женщина смотрела на него, глаза полные ужаса. Дети плакали, цеплялись за неё.

Маркус отвернулся.

— Оставьте их. Идём.

Вышли из комнаты. По коридору обратно. Трупы везде. Пьер считал на ходу. Восемь, десять, двенадцать. Сколько из них боевики? Половина, может. Остальные…

Спустились на первый этаж. Там ещё больше. Трупы у стен, в комнатах, в коридоре. Кровь на полу, стенах. Запах крови, дерьма — кто-то обосрался, умирая.

Диего стоял над одним трупом. Подросток, лет шестнадцати. Лежит на спине, глаза открыты, рот в крови. Рядом автомат.

— Он стрелял, — сказал Диего тихо, будто оправдывался. — Он стрелял, я…

— Идём, — оборвал Маркус.

Вышли во двор. Там Трэвис с резервом. Охраняют периметр. Трэвис увидел Маркуса, крикнул:

— Ну что, готово?

— Готово. Цель ликвидирована.

— Охуенно. Сваливаем?

— Сначала отчёт.

Комплекс горел. Огонь из окон, дым столбом. Где-то внутри плач, крики. Раненые, может. Оставшиеся в живых.

Они не вернутся. Не помогут. Миссия выполнена.

Джейк стоял рядом, держался за голову.

— Там были дети, бля… Там были дети…

Рено закурил, затянулся.

— Заткнись.

— Но мы их убили! Мы…

— Заткнись, я сказал. Не ты их убил. Война собрала жатву. Мы просто работали.

— Работали, — повторил Джейк тихо, почти шёпотом. — Работали…

Дэнни молчал, уткнувшись лицом в ладони. Плечи дрожали. Плачет, наверное.

Михаэль курил молча. Смотрел в пустоту.

Трэвис бухал из фляги, хохотал:

— Ну и движуха была! Прям как в кино! Бабах-бабах, и все трупы!

Никто не ответил.

Маркус по рации докладывал Уэллсу:

— Цель ликвидирована. Аль-Джабри мёртв. Возвращаемся на базу.

— Отлично. Потери?

— Наши без потерь. Противник… — Маркус замолчал. — Уточню позже.

— Хорошо. Жду отчёта.

Маркус выключил рацию.

Пьер смотрел на небо. Думал. Аль-Джабри мёртв. Цель ликвидирована. В отчёте так и напишут. Операция успешна.

А на земле?

На земле осталось больше двадцати трупов. Половина — боевики. Остальные… женщины, дети, старики. Жили там, потому что больше некуда идти. Или потому что заставили. Или потому что это их семья.

Не важно.

Мёртвые не отвечают на вопросы и не рассказывают сказок.

В отчёте будет написано: ликвидирован полевой командир хуситов Ахмед аль-Джабри и его охрана. Потери противника: двадцать пять боевиков. Гражданских жертв нет.

Цифры в таблице.

Пьер закрыл глаза.

Устал.

«Немногим позже»

Комплекс ещё дымился. Огонь затушили, но тлело. Запах гари, горелого пластика, мяса. Трупы лежали где попало. Во дворе, в коридорах, в комнатах. Двадцать шесть насчитали. Может, больше — кто-то под завалами.

Раненых трое. Все местные. Один боевик, пуля в живот, стонет, умрёт через час. Две женщины, одна контузия, вторая осколок в ноге. Их Карим допрашивал через боль и слёзы.

Маркус стоял в центре двора, разговаривал по спутниковому телефону с Уэллсом. Докладывал результаты.

— … цель подтверждена и ликвидирована… оружие изъято… да, сэр, фото и видео будут…

Грэй, аналитик, появился через двадцать минут после боя. Прилетел на вертолёте с базы. Вышел с чемоданом, камерой, планшетом. Лицо спокойное, будто на экскурсию приехал.

Огляделся, кивнул Маркусу.

— Хорошая работа. Покажите мне цель.

Маркус провёл его в центральное здание, на второй этаж. Пьер пошёл следом, наблюдать. Любопытно, что будет дальше.

Комната-штаб. Труп аль-Джабри лежал на полу, лицом вверх. Половина груди разворочена. Рядом двое его братьев. Тоже трупы.

Грэй присел, достал камеру. Сфотографировал лицо аль-Джабри крупным планом. Потом общий план комнаты. Стол, карты, рации.

— Отлично, — сказал он. — Это пойдёт в отчёт как главное фото. Командный пункт, цель ликвидирована.

Встал, посмотрел на стол.

— Уберите карты аккуратнее. Разложите так, чтобы видно было — штаб. А рации сюда, ближе. И автомат… — Он показал на автомат у стены. — Положите рядом с трупом. Так убедительнее.

Диего молча взял автомат, положил рядом с аль-Джабри. Грэй сфотографировал снова.

— Хорошо. Теперь покажите мне склад оружия.

Спустились на первый этаж. Комната-склад. Ящики, стеллажи. Патроны, гранаты, РПГ, мины.

Грэй осмотрел, кивнул удовлетворённо.

— Отлично. Это докажет, что объект был военным. Сколько единиц оружия?

Маркус посмотрел в блокнот.

— Примерно: пятьдесят автоматов, двадцать РПГ, тысячи патронов, гранаты, мины. Точно посчитаем позже.

— Хорошо. Сфотографируйте всё. Разложите часть оружия на полу, чтобы видно было количество. Красиво, чтобы на фото впечатляло.

Рено, Михаэль, Джейк начали таскать ящики, раскладывать оружие. Автоматы рядами, гранаты кучками, РПГ отдельно. Грэй ходил вокруг, выбирал ракурс. Фотографировал с разных сторон.

— Отлично. Это пойдёт с подписью: «Крупный склад оружия, изъятый в результате операции».

Грэй вышел во двор. Посмотрел на трупы.

— Сколько всего?

— Двадцать шесть, — ответил Маркус.

— Все боевики?

Маркус помолчал.

— Не все. Примерно половина с оружием. Остальные…

— Остальные тоже боевики, — оборвал Грэй. — Понятно?

— Понятно.

— Хорошо. Покажите мне тела с оружием.

Маркус провёл его по двору. Останавливались у трупов. Грэй смотрел, если рядом автомат — фотографировал. Если нет — шёл дальше.

Остановились у одного трупа. Подросток лет шестнадцати. Лежит на спине, автомат в руке.

Грэй наклонился, поправил автомат. Развернул так, чтобы лучше видно было.

— Вот это хороший кадр. Боевик с оружием. Молодой, но вооружённый. Пойдёт в подборку.

Сфотографировал.

Подросток. Может, сын аль-Джабри. Может, племянник. Может, просто пацан из деревни, которого заставили держать автомат.

Не важно. На фото он теперь боевик.

Дальше. Ещё труп. Мужчина лет сорока. Лежит у стены, без оружия.

Грэй посмотрел, поморщился.

— Этот не подходит. Без оружия. Оттащите в сторону, чтоб не попал в кадр.

Диего взял труп за ноги, поташил в угол. Труп тяжёлый, волочится. Голова стукнулась о камень. Диего не обратил внимания.

Трэвис стоял рядом, хихикнул.

— Аккуратнее, а то синяк будет.

Грэй посмотрел на него холодно.

— Это не смешно.

— Ещё как смешно, — ответил Трэвис. — Мы тут трупы раскладываем, как декорации. Это ж цирк.

— Это работа. Моя работа. Делай свою, не мешай делать мою.

Трэвис пожал плечами, отошёл.

Грэй продолжил обход. Ещё несколько трупов сфотографировал. Выбирал тех, у кого оружие рядом. Остальных игнорировал.

Пьер подошёл ближе, спросил:

— А тех, кто без оружия, не фотографируешь?

Грэй посмотрел на него.

— Они не релевантны для отчёта.

— Не релевантны, — повторил Пьер. — Удобное слово. Значит, их как бы и не было.

— В отчёте будет написано: ликвидировано двадцать шесть боевиков. Это правда. Все они находились на военном объекте, среди оружия, в зоне боевых действий.

— Среди них дети, женщины, старики.

— Которые жили на базе боевиков. Добровольно или нет — не важно. Они часть структуры. Это делает их комбатантами по факту.

Пьер усмехнулся.

— По факту. Ещё одно удобное слово.

Грэй поправил очки.

— Слушай, Дюбуа. Ты сделал свою работу. Ты вошёл, стрелял, вышел. Теперь моя очередь. Я делаю так, чтобы эта операция имела смысл. Чтобы наверху поняли: мы ликвидировали угрозу, изъяли оружие, ослабили противника. Если я напишу в отчёте: «Убили двадцать шесть человек, из них десять детей и женщин», — знаешь, что будет? Скандал. Расследование. Головы полетят. Твоя голова тоже. Ты этого хочешь?

— Нет.

— Вот и я нет. Поэтому я пишу правду. Удобную правду. Которая всех устроит.

— Удобную, — повторил Пьер. — А настоящую правду кто узнает?

Грэй пожал плечами.

— Бог, может. Или никто. Какая разница?

Он отвернулся, пошёл дальше. Остановился у одного трупа. Женщина, молодая. Лежит лицом вниз, кровь на спине. Рядом никакого оружия.

Грэй посмотрел, поморщился.

— Эту тоже уберите. Не подходит.

Диего снова потащил труп в сторону. Грэй пошёл дальше.

Джейк стоял рядом с Пьером, держал фонарь, подсвечивал для фотографий. Лицо бледное, губы сжаты.

— Это пиздец, — прошептал он. — Мы тут людей убили, а он фотки делает, как на выставку.

— Заткнись, — буркнул Рено, проходя мимо. — Работай.

Джейк замолчал.

Грэй закончил с трупами. Вернулся в центр двора. Посмотрел на общую картину. Кивнул.

— Хорошо. Теперь нужно видео. Короткое, минуты на две. Пройдитесь по комплексу, покажите склад, трупы боевиков, оружие. Я буду снимать.

Маркус кивнул.

— Дюбуа, Рено, Михаэль. Идите, покажите всё. Грэй снимет.

Они пошли. Грэй шёл сзади, камера в руках. Снимал.

Пьер шёл первым, показывал. Вот склад. Вот оружие. Вот труп аль-Джабри. Вот его братья. Всё как положено.

Грэй снимал, комментировал:

— Покажи автомат ближе. Хорошо. Теперь ящики с патронами. Отлично. Теперь труп. Ближе к лицу. Хорошо.

Они прошли весь комплекс. Минут десять ходили. Грэй снял всё, что нужно.

— Отлично. Этого хватит.

Они вернулись во двор. Грэй сел на ящик, достал ноутбук. Начал стучать по клавишам. Писал отчёт.

Маркус стоял рядом, курил. Пьер тоже закурил.

— Готово, — сказал Грэй через десять минут. — Хотите послушать?

— Давай.

Грэй прочитал вслух:

— «В результате успешной операции ночью одиннадцатого декабря был ликвидирован крупный командный пункт хуситов на территории деревни аль-Маншур. Цель операции — полевой командир Ахмед аль-Джабри, координировавший атаки на торговые суда в Баб-эль-Мандебском проливе. Цель ликвидирована. В ходе операции нейтрализовано двадцать шесть боевиков, изъято значительное количество оружия и боеприпасов: пятьдесят автоматов, двадцать РПГ, тысячи патронов, гранаты, мины. Объект полностью зачищен. Потери среди личного состава отсутствуют. Операция оценивается как успешная, стратегически важная, существенно ослабившая боевые возможности противника в регионе».

Он посмотрел на Маркуса.

— Как?

Маркус кивнул.

— Хорошо. Кратко, чётко. Наверху понравится.

— Именно. Отправляю.

Грэй нажал кнопку. Отчёт ушёл.

Пьер стоял, слушал. Слушал, как всё, что произошло, упаковали в красивые слова. «Успешная операция». «Нейтрализовано двадцать шесть боевиков». «Потери отсутствуют».

Ни слова о детях. О женщинах. О старике, который молился, когда его застрелили. О подростке с автоматом. О том, что половина убитых не держала оружия.

Всё упаковано. Красиво. Удобно.

Джейк подошёл к Грэю.

— А там ничего не написано про… ну… про тех, кто без оружия был.

Грэй посмотрел на него холодно.

— Я уже объяснял. Все находились на военном объекте. Все причастны к боевикам. Все — комбатанты.

— Но…

— Без «но». Если хочешь написать свой отчёт, где будет сказано, что ты убил ребёнка, — пиши. Посмотрим, чем закончится. Для тебя, для твоей семьи, для твоей карьеры.

Джейк побледнел, отступил.

Трэвис хохотнул.

— Вот это угроза. Красиво.

Грэй посмотрел на него.

— Это не угроза. Это реальность. Вы все подписали контракт. Там пункт о неразглашении. Если кто-то из вас начнёт рассказывать прессе, что здесь было на самом деле, корпорация засудит вас в хлам. Останетесь без денег, без репутации, может, в тюрьме. Ясно?

Тишина.

— Ясно, — ответил Маркус.

— Отлично. Тогда забудьте про то, что видели. Запомните только то, что в отчёте. Успешная операция. Двадцать шесть боевиков. Оружие изъято. Всё.

Он собрал ноутбук, камеру, чемодан. Встал.

— Моя работа здесь закончена. Вертолёт прилетит через десять минут, заберёт меня. Вам удачи.

Пошёл к площадке для вертолёта. Не оглянулся.

Все стояли молча. Смотрели ему вслед.

Пьер затушил сигарету. Посмотрел на комплекс. Трупы, кровь, дым. Всё это теперь в отчёте превратилось в красивые слова.

«Успешная операция».

Очередные цифры в таблице.

Вдалеке загудел вертолёт.

Большая часть отряда готовилась к отходу. Трэвис с группой охранял периметр. Рено с Михаэлем таскали ящики с оружием к машинам — трофеи, доказательства. Маркус координировал погрузку, кричал команды.

Пьер стоял в стороне, у стены одного из зданий. Курил. Смотрел на двор. Трупы уже накрыли брезентом — Грэй велел, чтоб не портили кадр при отходе. Кровь на земле темнела, впитывалась в пыль.

Карим подошёл, остановился рядом. Тоже закурил. Молчали минуту.

— Пойдём, — сказал вдруг Карим. — Покажу тебе кое-что.

Пьер посмотрел на него.

— Что?

— Увидишь.

Они пошли в восточное здание. То самое, которое штурмовали первым. Поднялись на второй этаж. Коридор тёмный, пахнет гарью и кровью. Двери распахнуты, выбиты.

Карим зашёл в одну из комнат. Пьер за ним.

Комната небольшая, метров десять на десять. Матрасы на полу, одеяла. У стены — полка самодельная, из досок. На ней вещи: одежда детская, сложенная стопкой. Платьица, рубашки, штанишки. Рядом игрушки. Кукла пластиковая, грязная. Машинка игрушечная, без колёс. Мячик сдутый.

На стене рисунок. Детский, цветными карандашами. Дом, солнце, дерево, человечки. Подпись внизу корявыми буквами по-арабски.

Карим перевёл:

— «Наша семья». Нарисовала девочка лет семи, наверное.

Пьер смотрел на рисунок. Человечки улыбаются. Солнце яркое. Дерево зелёное.

Карим показал на угол. Там кастрюля опрокинута, на полу рис рассыпан. Ложки. Миски.

— Здесь ели. Перед тем как мы пришли. Может, за час до штурма.

Пьер молчал.

Они вышли, прошли в следующую комнату. Ещё меньше. Один матрас. Рядом сумка старая, порванная. Внутри тетради школьные, учебник арабский, ручки.

— Кто-то учился, — сказал Карим. — Может, тот подросток, которого вы убили.

Пьер вспомнил. Шестнадцать лет, автомат в руках. Стрелял. Они стреляли в ответ. Упал.

Карим нагнулся, поднял тетрадь. Открыл. Показал Пьеру. Страницы исписаны аккуратным почерком. Арабский текст, математика, рисунки на полях.

— Школьник, — сказал Карим тихо. — Обычный пацан, который учился, пока мог.

Закрыл тетрадь, положил обратно.

Спустились на первый этаж. Вышли во двор. С другой стороны двора маленькое здание, одноэтажное. Карим повёл туда.

Внутри три комнаты. В первой — старая женщина. Сидит на полу, качается взад-вперёд, что-то бормочет. Лицо в слезах. Платок чёрный, платье грязное.

Карим подошёл, присел рядом. Заговорил по-арабски, тихо, мягко. Женщина подняла глаза, посмотрела на него. Ответила, голос дрожит, прерывается всхлипами.

Карим слушал, кивал. Потом встал, отошёл. Пьер вышел за ним.

— Что она сказала?

Карим закурил, затянулся.

— Её звали Фатима. Ей шестьдесят восемь лет. Она мать аль-Джабри. Пришла сюда два месяца назад, когда её деревню разбомбили. Больше идти некуда было. Сын взял её сюда. Она говорит: здесь было безопасно. Кормили, был кров над головой. Теперь всё кончено. Сын мёртв. Внуки мёртвы. Дом сожжён. Куда ей теперь идти, она не знает.

Пьер слушал, молчал.

— Она прокляла нас, — добавил Карим. — Сказала: пусть Аллах покарает тех, кто пришёл ночью и убил её семью. Пусть они сгорят в аду.

— Перевёл мягко, — сказал Пьер.

— Она сказала жёстче. Но смысл тот же.

Они пошли дальше. Вторая комната. Там двое детей. Девочка лет десяти, мальчик лет шести. Те самые, которых видели в комнате рядом с трупом аль-Джабри. Сидят на матрасе, прижались друг к другу. Лица заплаканные, глаза широкие, пустые.

Карим зашёл, присел. Заговорил тихо. Дети не отвечали. Смотрели на него, молчали.

Он достал из кармана шоколадку, протянул. Девочка взяла, медленно. Дала брату половину. Жевали молча, не отрываясь глазами от Карима.

Он что-то ещё сказал, погладил девочку по голове. Она не дёрнулась, но и не ответила. Просто сидела.

Карим встал, вышел. Пьер за ним.

— Что ты им сказал?

— Сказал: мы не хотели убивать вашего отца. Но он стрелял в нас. Нам пришлось. Теперь мы уходим. Вы свободны.

— Поверили?

Карим усмехнулся горько.

— Конечно нет. Для них мы чужие, которые пришли ночью, взорвали дом, убили отца, дядей, остальных. Они не понимают, почему. Для них это просто конец мира.

Они вышли во двор. Сели на ящик, в стороне от остальных. Курили.

Пьер смотрел на комплекс. Разрушенные здания, выбитые двери, обгоревшие стены. Трупы под брезентом. Кровь на земле.

— Карим, — сказал он, — объясни мне. Почему они жили здесь? Семьи, дети, рядом с оружием, с боевиками?

Карим затянулся, выдохнул дым.

— Потому что у них нет другого выбора. Это не Европа, не Америка. Здесь война двадцать лет. Деревни разбомблены. Дома разрушены. Работы нет. Еды нет. Люди идут туда, где хоть что-то есть. Аль-Джабри был полевым командиром, да. Но он же был главой семьи. Он кормил своих. Братья, жёны, дети, мать — все жили здесь. Не потому что хотели воевать. Потому что здесь была еда, крыша, защита.

— Но они знали, что здесь склад оружия. Что отсюда идут атаки.

— Знали. И что? Им выбирать не из чего. Либо здесь, либо в лагере для беженцев, где холера, голод и насилие. Либо на улице, где умрёшь за неделю. Они выбрали здесь. Это рациональный выбор.

Пьер подумал.

— Значит, для них аль-Джабри не террорист. Он глава семьи, который кормил и защищал.

— Именно. А ты для них — чужой, которому заплатили, чтобы он пришёл и всё разнёс. Ты пришёл ночью, ворвался в дом, убил отца, братьев, детей. Неважно, что у них было оружие. Для них это был дом. Их дом. Последнее место, где они чувствовали себя в безопасности.

Пьер смотрел на землю. Думал.

— А что теперь с ними? С теми, кто выжил?

Карим пожал плечами.

— Пойдут в лагерь для беженцев. Или в другую деревню, к родственникам, если остались. Или умрут на дороге. Кто знает. Наверху их это не волнует. В отчёте их нет. Они не существуют.

Тишина. Ветер гнал пыль по двору. Где-то скрипнула дверь.

Пьер затушил сигарету.

— Раньше я хотя бы пытался себе объяснить, что мы за что-то правильное. Что защищаем кого-то, останавливаем зло. Хоть врал себе, но пытался. Теперь даже врать не получается.

Карим посмотрел на него.

— Потому что ты увидел, как это выглядит с той стороны. Ты видел рисунок на стене. Игрушки. Тетради. Старуху, которая потеряла всё. Детей, у которых больше нет родителей. Ты видел цену операции. Настоящую цену, а не ту, что в отчёте.

— И что мне с этим делать?

— Ничего. Просто знать. И помнить. Может, это сделает тебя чуть менее мудаком, когда тебе в следующий раз прикажут стрелять.

Пьер усмехнулся без радости.

— Или просто сломает окончательно.

— Может быть и так.

Они замолчали. Сидели, смотрели на комплекс.

Маркус крикнул через двор:

— Дюбуа, Карим! Заканчивайте! Через десять минут уходим!

— Понял, — ответил Пьер.

Они встали. Карим пошёл к машинам. Пьер задержался, оглянулся.

Комплекс дымился. Стены разрушены. Кровь на земле. Под брезентом трупы. Где-то внутри дети без родителей, старуха без сына, женщины без мужей.

А они уходят. Уедут на машинах, вернутся на корабль. Душ, еда, сон. Завтра отчёт красивый. «Операция успешна. Командир ликвидирован. Оружие изъято».

А здесь останется пепел.

Пьер развернулся, пошёл к машинам.

Карим курил, прислонившись к пикапу.

— Знаешь, что самое страшное? — сказал он, когда Пьер подошёл.

— Что?

— Это повторится. Завтра, послезавтра, через неделю. Другое место, другие люди. Но одинаково. Вы придёте, убьёте, уедете. Отчёт красивый, на земле пепел. И так до бесконечности. Потому что войны тут не кончаются. Они просто меняют адреса.

Пьер кивнул.

— Знаю.

— И всё равно идёшь?

— А куда мне идти? Контракт подписан. Умею только это.

Карим усмехнулся.

— Тогда привыкай. Потому что с каждым разом будет тяжелее смотреть в зеркало.

Он затушил сигарету, сел в кабину пикапа.

Пьер запрыгнул в кузов. Рядом Рено, Михаэль, Джейк. Все молчали. Лица усталые, пустые.

Мотор завёлся. Колонна двинулась.

Пьер смотрел назад. Комплекс удалялся. Дым над ним. Чёрный, густой.

Где-то там дети сидят на матрасе, жуют шоколадку. Старуха качается на полу, проклинает тех, кто убил её семью. На стене рисунок: дом, солнце, дерево, человечки.

«Наша семья».

Больше нет.

Пьер отвернулся. Закрыл глаза.

Колонна ехала в темноту.