Шрам: Красное Море

Глава 19

Утро началось с удара в дверь.

Не осторожного стука, а именно удара — тяжёлый кулак в железо. Звук прошёл по комнате, как граната: кто-то дёрнулся, кто-то выругался, кто-то просто перевернулся на другой бок, надеясь, что это всё ему снится.

— Подъём, охрана, построение в коридоре! — крикнули из-за двери. Голос — тот же серый, казённый, что вчера на обыске.

Пьер открыл глаза как будто мгновенно. Не потому что выспался, а потому что организм давно жил на этом режиме: слышишь командный тон — встаёшь. Потом уже разбираешься, что за хрень происходит.

Глаза щипало, во рту было сухо, как в пустыне. Голова гудела не от алкоголя, а от недоснувших часов. Сверху хрипло выругался Джейк, свесил вниз руку, шаря в воздухе в поисках штанов.

— С кем воюем? — промямлил он. — С завтраком?

— С бюрократией, — отозвался снизу Рено, спуская ноги с койки. — Это хуже.

Трэвис сел на своём матрасе, провёл рукой по лицу и зевнул так, что хрустнуло в шее.

— Если это расстрельная команда, — сказал он, — хочу хотя бы кофе перед смертью.

— Перед смертью ты получишь бумагу на подпись, а не кофе, — буркнул Пьер, натягивая штаны.

Маркус в комнату не заходил. Его строить не надо было — он, скорее всего, уже стоял где-то там, у стены, с тем своим лицом «я всё это уже видел».

В коридоре их выстроили, как в армейской казарме. Две шеренги, спины к стене. Охранник с планшетом проходился вдоль, сверял фамилии, как будто кто-то из них мог ночью сбежать через колючку и вплавь уйти в Йемен.

— Все в сборе, — сказал он наконец. — Сейчас вас проведут в конференц-зал. Там будет общее информирование по инциденту и дальнейшим действиям.

Он глянул поверх экрана.

— Вести себя спокойно. Вопросы задавать только после того, как вам дадут слово.

— А если не дадут? — спросил Джейк.

— Тогда и не задавать, — отрезал тот.

Повели их по коридорам, по лестнице вниз. Блок днём казался ещё более бледным и уставшим, чем ночью: серые стены, серый пол, серые лица. Только у охранников на ремнях чернели пистолетные кобуры. Напоминание: кто здесь хозяин.

Конференц-зал оказался не залом, а просто большой комнатой с рядами пластиковых стульев и экраном на стене. Воздух там был ещё свежее, чем в спальных, пахло кондиционером и чем-то сладким, вроде дешёвого освежителя. По левую стену — длинный стол, за ним уже сидели люди «другого сорта».

Блэйк — в том же костюме, только галстук теперь завязан аккуратнее. Рядом с ним мужчина в светлом пиджаке с логотипом клиента на бейдже, лысоватый, с тщательно выбритым лицом и пустой улыбкой. Чуть дальше — командир портовой безопасности в форме, всё такой же вылизанный. И ещё двое в «гражданке», но с такими лицами, что было понятно: бумага у них в руках куда тяжелее автомата.

Отдельным пятном — Ричард, со своим планшетом, и Хортон, с блокнотом. Оба стояли чуть в стороне, будто им тоже не очень хотелось сидеть за этим столом, но деваться было некуда.

Команду рассадили на стулья. Не строем, но кучно. Маркус сел ближе к проходу, Пьер — рядом. Остальные заняли места как попало. Джейк устроился так, чтобы видеть экран. Трэвис сел, закинув ногу на ногу, демонстративно расслабленно. Дэнни выпрямился, как на построении, плечи ровные, подбородок чуть поднят. Рено развалился, но глаза у него были внимательные.

Блэйк поднялся, поправил лист бумаги перед собой, посмотрел по рядам. Взгляд был не жёстким, но тяжёлым.

— Доброе утро, господа, — сказал он. — Насколько оно вообще может быть добрым после ночи, которую вы пережили.

Кто-то фыркнул.

— Я постараюсь быть кратким и понятным, — продолжил он. — За последние часы мы провели первичное расследование инцидента в проливе. Собрали данные с ваших систем, с камер клиентов, с береговых постов. Выслушали показания командира, стрелка, наблюдателя клиента и капитанов судов.

Он наклонил голову.

— Это не финальный вердикт. Но это позиция, которая позволит вам понять, где вы сейчас находитесь.

Он сделал паузу, давая словам осесть.

— Итак, — сказал Блэйк. — Внутренний отдел безопасности компании и представители клиента пришли к следующему выводу.

Он прочитал, глядя уже в бумагу, но голос было слышно хорошо.

— Первое. Имела место целенаправленная вооружённая атака на конвой. Лодки с тяжёлым вооружением, отказ изменить курс, явная подготовка к выстрелу из РПГ по одному из судов. Это подтверждено видеоданными и показаниями.

Джейк чуть усмехнулся.

— Второе, — продолжал британец. — Командир охранной группы, капитан Тейлор, и снайпер Дюбуа действовали в соответствии с контрактом и оперативными протоколами, имея целью защиту судов и экипажей. Приказ на открытие огня был обоснован угрозой непосредственного поражения конвоя.

Он поднял взгляд.

— Это важно. И это записано.

Михаэль едва заметно кивнул. У Дэнни с плеч будто сняли лишние два кило.

— Третье, — сказал Блэйк. — В результате сочетания ваших действий и факторов среды — качка, близость вспомогательного судна, особенности траекторий — произошёл перенос риска на третье судно, которое, подчеркну, не находилось под нашей прямой охраной, но двигалось в общей зоне. Ракета попала в его борт. Возник пожар, повлёкший тяжёлые последствия.

— «Перенос риска»… — тихо пробормотал Джейк. — Красиво сказано.

— Важная формулировка, — заметил Рено.

Блэйк продолжал:

— Четвёртое. На основании имеющихся данных, комиссия считает, что, находясь в тех условиях и имея тот объём информации, которым вы располагали в момент решения, избежать угрозы конвою без какого-либо сопутствующего ущерба было крайне маловероятно.

Он сказал это медленно, выделяя слово.

— Крайне маловероятно, а не «невозможно». Мы не снимаем с себя обязанности пересматривать процедуры и маршруты.

Пьер слушал, не двигаясь. Внутри это звучало как: «вы сделали всё, что могли, но нам всё равно нужно это как-то назвать, чтобы никого не бесить». Но по сравнению с вариантами, которые он уже нарисовал в голове, это звучало не худшим образом.

— Пятое, — сказал Блэйк. — Компания и клиенты официально признают этот случай трагическим следствием боя в сложной оперативной обстановке. В ваших действиях не усматривается злого умысла, халатности или сознательного нарушения приказов.

— Перевожу с корпоративного, — шепнул себе под нос Трэвис. — «Не психи, не саботажники, просто не повезло».

— Вместе с тем, — голос Блэйка стал чуть жёстче, — будут сделаны выводы.

Он положил лист, опёрся ладонями о стол.

— Для внешнего контура — для прессы, местных властей, политиков — формулировки будут иными. Более общими. Там больше будет слов «расследование продолжается», «причины выясняются», «предварительные данные». Вы понимаете, что весь мир не обязан знать каждую деталь вашей ночной работы.

— Весь мир и не потянет, — пробормотал Джейк.

— Что касается лично вас, — продолжал британец, — то на данном этапе никто из членов группы не отстраняется от работы, не снимается с контракта, не передаётся под чужую юрисдикцию.

Он перевёл взгляд на Маркуса.

— Однако, капитан, на вас и на снайпера Дюбуа ложится отдельная нагрузка по взаимодействию с комиссиями. Вам придётся ещё не раз рассказывать всё заново. Терпеть, отвечать, повторять. Без самодеятельности.

Маркус кивнул коротко.

— Привыкли, — сказал он. — Война давно переместилась в бумагу.

— Дополнительно, — вмешался лысоватый в бейдже клиента, — будут введены уточнённые протоколы на случай выявления тяжёлого вооружения у маломерных судов.

Он говорил гладко, как из методички.

— В частности: обязательная видеозапись момента до и после выстрела, если это технически возможно; расширенная система предупреждений и попытки принудительно изменить курс целей до открытия огня, если риск для конвоя не является критическим; дополнительная оценка траекторий возможного «переноса риска», как уже прозвучало.

— Именно то, чего нам не хватало в бою, — сухо сказал Михаэль. — Ещё одной инструкции.

— Инструкции пишутся кровью, — напомнил лысый.

— Нашей, — заметил Рено.

— И не только, — добавил тихо Карим, стоявший у стены.

Блэйк поднял руку, разрезая эту перепалку.

— Вдобавок, — сказал он, — на ближайшие две недели все вы пройдёте обязательный курс стресс-менеджмента и психологической оценки. Это требование страховщиков и юристов. Не обсуждается.

— Что, нас будут учить правильно дышать? — хмыкнул Трэвис.

— И считать до десяти, прежде чем стрелять, — добавил Джейк.

— Если бы вы вчера считали до десяти, — вмешался офицер порта, — мы бы сейчас обсуждали не двадцать два трупа, а две сотни.

— Именно, — спокойно сказал Маркус. — Поэтому с дыханием поосторожнее.

Блэйк пропустил это мимо.

— Теперь о правилах коммуникации, — сказал он. — С этого момента и до окончания всех проверок вы не имеете права давать какие-либо комментарии прессе, посты в сетях, сообщения на открытых каналах, связанные с этим инцидентом. Даже в форме шуток. Даже «для друзей». Всё, что вы скажете, найдётся, вытащится, распечатается и ляжет на стол тем, кто будет решать, что с вами делать.

— Вы нам польстили, — заметил Джейк. — Думаете, кому-то интересно, что пишем мы?

— Вы недооцениваете скучающих людей в интернете, — сказал Ричард. — И переоцениваете анонимность.

— Если кто-то из вас нарушит этот запрет, — продолжил Блэйк, — это может стать тем самым поводом, которого сейчас так ищут те, кто хотят показать красивую жёсткость. Думаю, вы понимаете.

Он помолчал.

— Вкратце: на данный момент официальной вины на вас не возлагают. Неофициально многие всё равно будут думать, что «если бы вы не выстрелили, всё было бы иначе». Это реальность. С ней придётся жить.

— Я двадцать лет живу с тем, что «если бы я не выстрелил, всё было бы иначе», — сказал Пьер. — Одной формулой больше, одной меньше.

Блэйк посмотрел на него внимательно.

— В вашем случае, господин Дюбуа, есть отдельный пункт, — сказал он. — Для внешних отчётов вы будете фигурировать как «снайпер группы сопровождения», без имени. Внутри системы ваше имя будет рядом с формулировкой «действовал по приказу, оценка — в рамках допустимого риска».

Он чуть развёл руками.

— Это максимум, который сейчас получилось отвоевать.

— Сойдёт, — ответил Пьер. — Были варианты и похуже.

— Были, — подтвердил Ричард тихо.

Представитель клиента вступил снова:

— Со стороны наших заказчиков есть понимание, что без ваших действий конвой мог быть потерян полностью. Это не снимает вопроса о погибших на вспомогательном судне, но…

Он поджал губы.

— Сейчас принято политическое решение не эскалировать конфликт и не выносить этот случай в публичное поле как пример «безответственности охраны». Это не акт милосердия, господа. Это прагматика. Ваши услуги всё ещё востребованы.

Трэвис усмехнулся.

— То есть мы всё ещё стоим своих денег, — сказал он. — Это приятно.

— Это значит, — сказал Маркус, — что нас не списали. И значит, скоро мы снова окажемся там, где прошлой ночью.

— Или в ещё худшем месте, — подал голос Михаэль.

— Вероятно, — согласился командир.

Блэйк выровнял листы, заговорил уже более сухим, деловым тоном:

— На ближайшие трое суток вы остаетесь на базе. Проводятся дополнительные опросы, оформляются бумаги, дорабатываются протоколы. После этого будет принято решение о вашем возвращении на маршрут или изменении задач.

Он посмотрел по рядам.

— У кого-то есть вопросы по сказанному?

Вопросов «по протоколу» не было. Были вопросы совсем другие, но задавать их сейчас смысла не имело. «Сколько стоил каждый из этих двадцати двух?» «Кто в итоге заплатит?» «Когда это кончится?» — такие вещи в этих стенах не обсуждали.

Дэнни всё-таки поднял руку.

— Да? — кивнул ему Блэйк.

— Скажите, — медленно произнёс он, — а будет… что-то вроде… официального сообщения для семей тех, кто погиб на вспомогательном судне? От нас. Не от компании, не от страховщиков. От тех, кто был рядом.

В комнате на секунду стало ещё тише.

Представитель клиента чуть заметно скривился, как от кислого.

— Это… не предусмотрено протоколом, — начал он.

— Но это возможно, — перебил его Блэйк. — Если это будет грамотно согласовано.

Он посмотрел на Дэнни.

— Я не обещаю, что вас подпустят к прямым контактам. Но, возможно, вы сможете передать какое-то общее письмо. От группы. Без признаний вины, без юридических формулировок. Просто… человеческий текст.

— Если нам позволят человеческий текст, — тихо сказал Михаэль. — Это уже будет прогресс.

— Я передам ваш запрос, — сказал Блэйк. — Но не сейчас. Сейчас вам главное — держать себя в руках.

Он ещё раз обвёл всех взглядом.

— Это всё, что я могу сказать на данном этапе, — заключил он. — Формально вы свободны в пределах базы. Ожидайте вызовов на дополнительные беседы. И помните: то, как вы будете вести себя здесь, повлияет на то, дадут ли вам вернуться к работе.

Он кивнул Маркусу.

— Капитан, останьтесь на минуту. Остальные — по отделениям.

Команда поднялась. Стулья заскрипели, кто-то потянулся, кто-то сразу двинулся к выходу. Шум голосов, шагов. Уставшие лица, на некоторых — облегчение, на некоторых — пустота.

— Ну что, нас пока не отправляют на мясо, — сказал Джейк, вставая. — Уже праздник.

— Не расслабляйся, — отозвался Рено. — Нас пока маринуют.

Пьер не торопился. Дождался, пока поток схлынет, и только потом направился к двери. В коридоре его догнал Хортон.

— Это было лучше, чем могло быть, — сказал тот тихо.

— Это было всё равно дерьмо, — ответил Пьер. — Но не самое вонючее из доступного.

— В наш век это почти комплимент, — усмехнулся наблюдатель.

Они разошлись: Хортон — к своим бумажным войскам, Пьер — к лестнице. У двери его догнал Михаэль.

— Ну как? — спросил он.

— Пули пока отменили, — сказал Шрам. — Заменили их на бумагу и психологов. Выживем.

— Это ты говоришь, — заметил немец. — Остальным понадобится больше веры.

— Вера — не наш профиль, — ответил Пьер. — Наш профиль — смотреть на людей через стекло и решать, кто из них завтра проснётся.

— Ты решил за двадцать два, — напомнил Михаэль. — Даже если не хотел.

— За них решила система, — сказал Пьер. — Я просто был тем, кого поставили в конец цепочки.

Он посмотрел на него.

— Знаешь, что самое смешное? Они оставили нас в игре не потому, что мы были правы. А потому, что мы полезны.

— Это и есть их правда, — сказал Михаэль. — Вопрос в том, устраивает ли нас жить по чужой правде.

— Нас устраивает жить, — ответил Пьер. — Всё остальное вторично.

Они поднялись наверх. Люди по чуть-чуть расходились по комнатам, кто-то уже стоял в очереди в душ, кто-то курил в коридоре, игнорируя табличку «запрещено».

Через полчаса Маркус зашёл к ним в комнату. Закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной.

— Кратко, — сказал он. — Нас не списали. Это вы и сами услышали. Но есть нюанс.

— Конечно, — буркнул Джейк. — Без нюансов-то скучно.

— Компания и клиенты решили, что раз мы уже засветились в этом цирке, — продолжил Маркус, — есть смысл использовать нас на более «активных» задачах.

Он посмотрел на Пьера.

— Ко мне только что подошёл Блэйк. Есть предложение. Поверх конвоя хотят создать группу быстрого реагирования по береговым целям. Официально — «дополнительное сдерживание источников пиратской угрозы». По факту — рейды по базам на том берегу. Йемен, сомалийское побережье. Без флага, без официальной атрибутики. Работа грязнее, деньги больше, риск… сами понимаете.

В комнате повисла тишина другого сорта. Не та, тревожная, как ночью. А тяжёлая, с примесью чего-то тянущего.

— То есть, — медленно проговорил Трэвис, — вместо того, чтобы просто отбиваться от их лодок, мы пойдём к ним в гости?

— Примерно, — сказал Маркус. — Они хотят показать, что «делают выводы» и «устраняют причину, а не только следствие». Для этого им нужны те, кто умеет работать в маленьких группах, быстро и грязно.

Он ухмыльнулся безрадостно.

— Поздравляю. Вы все подходите под описание.

— У нас есть выбор? — спросил Пьер.

— Теоретически да, — ответил командир. — Практически… Ты сам всё понимаешь. Если мы откажемся, нас потихоньку снимают с хороших контрактов, переводят на мелочь, а потом сливают. Если соглашаемся — у нас есть шанс заработать, шанс сохранить команду и шанс…

Он пожал плечами.

— Шанс умереть на работе. Что, в общем-то, не новость.

Рено усмехнулся.

— Легион, второй сезон, — сказал он. — Только теперь без флагов и гимнов.

— Зато с хорошими бонусами, — добавил Джейк.

Дэнни молчал. Лицо у него было такое, словно он смотрит на карту, на которой лишь два маршрута: через болото и через горы. Оба — дерьмо. Но стоять на месте всё равно нельзя.

— Ладно, — сказал Пьер. — Нас не оправдали и не осудили. Нас просто переставили на другую клетку.

Он посмотрел на Маркуса.

— Когда ответ?

— Формально — завтра, — сказал Маркус. — Неформально я уже сказал, что мы готовы. Иначе вместо нас возьмут тех, кто реально не будет сомневаться, куда стрелять. И где заканчиваются «побочки».

— Ты решил за всех, — заметил Дэнни.

— Я решил сохранить команду, — жёстко ответил Маркус. — А дальше каждый решает сам. Хочешь — уходи. Я не держу. Но тогда уходи сейчас, пока это ещё возможно сделать тихо.

Повисла пауза. Никто не двинулся.

— Вот и отлично, — сказал командир. — Тогда отдыхайте. Пока нам дают спать. Через пару дней у нас будет новый брифинг. И новые цели.

Он ушёл, оставив дверь приоткрытой.

Пьер сел на свою койку, уставился в пол. В голове всё странно успокоилось. Решения за него уже приняли. Всё, что оставалось, — сделать свою часть. То, в чём он действительно был хорош.

Меня не спасли, подумал он. Меня просто оставили в пользовании. Как винтовку, которую ещё рано списывать.

Где-то внизу гудел порт. Над морем уже не было видно огненного факела — только сероватое пятно дыма на горизонте, растворяющееся в жарком воздухе. Новый день вступал в свои права. И где-то там, за линией воды, те, по кого их скоро отправят, ещё не знали, что их уже включили в чьи-то планы и таблицы.

Зато он знал. И этого, как ни странно, было достаточно, чтобы наконец захотеть спать.