Шрам: Красное Море

Глава 12

Курилка на кормовой палубе была просто куском ржавого железа под навесом, куда всех сносило после рейда. Узкая лавка, пара пластиковых стульев, ящик из-под патронов вместо стола, жестяная урна, забитая окурками. Лампа под потолком светила жёлтым, усталым светом, от которого лица казались ещё более серыми.

Жара почти ушла, но металл под задницей всё равно был тёплым. Воздух стоял тяжёлый: табачный дым, соляра, соль, чуть ли не привидевшийся запах пороха и копоти. Мозг ещё не совсем понял, что всё уже кончилось. Тело помнило.

Шрам сидел, привалившись спиной к переборке, и курил. Сигарета плавилась ровным огоньком, дым тянулся вверх, размазываясь под лампой. В пальцах всё ещё чувствовалась отдача винтовки, в плечах — тяжесть бронежилета, хотя броню он давно скинул. Организм по инерции держал режим «бой», как старый мотор, который ещё секунду ревёт после того, как ключ уже повернули.

— Ну что, официально молодцы, — протянул Джейк, сидя на ящике напротив и болтая ногой. — Ликвидировали важного бен Ладена местного разлива, склад снесли, пару домов сверху в подарок. Глобальная экономика может спать спокойно.

Он ухмыльнулся, но глаза были красные, усталые. Телефон он в руках вертел по привычке, экран не включал.

Рено сидел сбоку, на краю лавки, нагнувшись вперёд, локти на коленях. Огромные ладони держали сигарету аккуратно, как что-то хрупкое. Чёрная кожа поблёскивала в свете лампы, на предплечье белела выцветшая надпись: Legio Patria Nostra.

— Экономика, — хрипло сказал он. — Там, наверху, один ноль к другому нулю прибавится. А здесь — минус несколько человек. Баланс.

— Чего ты сразу ноешь, старик? — Трэвис откинулся на спинку пластикового стула, закинул руки за голову. — Всё было красиво. Зашли, положили, вышли. Без затяжного говна, без засад. Я вообще доволен.

На нём была та же футболка с флагом, только теперь она была в крови и серых разводах от пыли и пота. Улыбка никуда не делась. Она, кажется, вообще у него не уходила.

— Ну да, особенно красиво бабка у лестницы смотрелась, — бросил Рено. — С дырой в груди. Как на открытке.

— Она была между нами и выходом, — лениво отозвался Трэвис. — Между нами и теми, кто по нам стрелял. Плохая позиция. Не надо вставать между.

— Закрой ебало, Трэвис, — тихо сказал Михаэль уже теряя контроль.

Он сидел ближе к проходу, почти в тени, спина к стенке, ноги вытянуты. В руках — кружка с чем-то горячим, от неё поднимался слабый пар. Лицо — каменное. Глаза — светлые, выцветшие, как старая ткань.

Трэвис повернул голову, глянул, взвесил, стоит ли связываться, фыркнул и откинулся обратно.

— Да ладно вам, — вмешался Джейк, подняв руки. — Давайте не устраивать кружок морали «Синяя борода и друзья». Мы знали, куда идём. Нам рассказывали, что там. Со складами не живут.

— Нам рассказывали, — спокойно повторил Рено. — На брифинге. На картинке. На картинке не было детей. И раскладушек. И кастрюль.

— Они сами их туда привели, — раздражённо сказал Дэнни.

Он сидел чуть поодаль, на другом ящике, держа локти на коленях. Футболка висела на нём ровно, как на строевом. Даже после рейда он умудрился выглядеть почти аккуратно, только рукава были в бурых пятнах. Сигарету он держал так, словно давно уже отвык от этого жеста, но курил уверенно.

— Они сами смешивают гражданских с бойцами, — продолжил он. — Это тактика. Щит. Это не мы придумали.

— Это не отменяет дыр в этих гражданских, — буркнул Рено.

— Да хватит уже, — Джейк с силой выдохнул дым в сторону. — Мы что, теперь каждый раз будем разбор грехов устраивать? Мы сделали работу. Нас для этого сюда привезли. Всё.

— Ты сам-то веришь, что мы «правое дело» делаем? — спросил Рено, не глядя.

— Верю, — жёстко ответил Дэнни, подняв на него взгляд. — Да. Мы убираем тех, кто топит суда и прячется за мирными. Если их не остановить, пострадают не только те, кого они вокруг себя развели, но и те, кто вообще к этому региону не имеет отношения. В Европе, в Штатах, везде. Цепочка длинная.

— О, пошла лекция, — хихикнул Джейк. — Ща нам про глобализацию расскажут, подождите.

— Закрой рот, Джейк, — спокойно сказал Дэнни. — Ты сам знаешь, что я прав. Просто тебе удобнее ржать.

Тот поджал губы, но промолчал.

Шрам слушал это вполуха, ощущая, как разговор обрастает знакомыми слоями. Он уже слышал такие споры. В разных частях света, на разных языках. У всех было примерно одно и то же: одни пытались верить, что всё это ради чего-то большего, другие честно признавали, что ради денег. Разница была не в сути, а в том, как каждый сам с собой уживался.

Он докурил, придавил окурок к борту урны, достал новую сигарету. Руки у него не дрожали. Не оттого, что не впечатлило, просто дрожать уже было поздно. Профессионализм, что сказать.

В проёме показался Карим. Он молча встал у входа, прислонился плечом к переборке, сложил руки на груди. На него никто сразу не обернулся, но все почувствовали, что кто-то пришёл. Воздух под навесом чуть сдвинулся.

— Они правда всё это понимают? — спросил Дэнни, словно продолжая свою мысль, но уже для переводчика. — Что «не надо жить со складами»?

Карим усмехнулся одними глазами.

— Понимать — одно, иметь выбор — другое, — сказал он. — У них есть «боевики с винтовками в складе» и «никакого склада, никакой еды, никакого лекарства». Это два варианта. Третий где-то в ваших отчётах, но не у них.

— С их точки зрения мы кто? — спросил Джейк. — Просто чтобы я правильно ощущал себя морально, когда сплю.

— Вы? — Карим посмотрел на него спокойно. — Вы — очередные люди с оружием, которым кто-то заплатил, чтобы они пришли и всё разнесли. До вас были другие. После вас будут ещё.

— Романтика, — хмыкнул Джейк. — Я всё-таки за версию Дэнни. Она хотя бы чуть менее депрессивная.

Трэвис ухмыльнулся шире.

— Мне ваша мораль до одного места, — сказал он весело. — Мне нравится, когда цель падает. Мне нравится, когда всё горит и орёт. Я сюда не за цивилизацией ехал.

— Мы заметили, — сухо сказал Михаэль.

— Вот именно, — продолжил Трэвис. — А эти, — он кивнул куда-то в сторону берега, — сами выбрали, с кем жить. Не хотели бы попадать под раздачу — не жили бы с теми, кто стреляет по кораблям. Всё.

— Иногда выбирать не из чего, — тихо заметил Карим. — Но это, конечно, детали.

— Почему ты вообще ещё с нами разговариваешь, если мы такие ублюдки? — вдруг спросил Дэнни.

Карим пожал плечами.

— Потому что у меня ипотека в Кёльне, трое детей и алименты, — спокойно ответил он. — И потому что, если бы я здесь не работал, кто-то другой работал бы. Не сильно отличающийся от вас. Я предпочитаю хотя бы понимать, что происходит.

Он отвернулся, глядя в тёмный прямоугольник за навесом, где колыхалась чёрная вода.

Откуда-то со стороны носа донёсся металлический грохот и приглушённый мат — грузчики возились с контейнерами. С палубы над ними кто-то бросил команду. Корабль жил своей обычной ночной жизнью.

— Ладно, — Дэнни провёл ладонью по лицу. — Можно сколько угодно спорить, но факт остаётся фактом: если мы не давим их сейчас, потом будет хуже.

— Кому? — спросил Рено. — Конкретно кому будет хуже?

— Многим, — упрямо ответил тот. — Судовладельцам, их экипажам, людям, которые зависят от грузов…

— А им уже не будет, — перебил Рено. — Тем, кто сегодня остался под завалами. Им больше не будет ни хуже, ни лучше.

Он говорил без злобы, просто констатировал.

Пауза зависла чуть дольше обычного. Джейк нервно заёрзал, выдохнул дым.

— Может, в следующий рейд философов оставим на берегу, а? — попытался он перевести всё в шутку. — Чисто для науки.

— Ты первым останешься, — сказал Михаэль. — В качестве учебного пособия.

Джейк показал ему палец, но без огня в глазах.

— Ты чего молчишь, Шрам? — повернулся к Пьеру Трэвис. — Обычно такие, как ты, любят злые речи толкать.

Все взгляды сместились к нему. Шрам спокойно затянулся, выдохнул дым через нос.

— Злые речи — это к Дэнни, — ответил он. — Он про цивилизацию красиво говорит. Я попроще.

— Ну, выдай свою «попросту», — подбодрил Джейк.

Шрам немного помолчал, собирая слова. Уставший мозг не любил формулировки, но надо было.

— По факту, — сказал он, — мы сегодня сделали то, за что нам платят. Зашли, убрали, ушли. Всё. Для тех, кто сидит над Ричардом и его начальством, это уже лежит в отчёте как «успешная операция с ликвидацией ключевой цели». Там будут цифры, диаграммы, красивые слова. Там не будет отдельных строк про бабку на лестнице, пацана у стены и девчонку в коридоре. Они — шум. Статистика.

Он пожал плечами.

— А мы? — спросил Дэнни, глядя прямо на него.

— А мы — инструмент, — ответил Шрам. — Как ключ, как ствол, как этот чёртов корабль. Ломаемся — нас выбрасывают, берут новый. Хоть верь в цивилизацию, хоть не верь — это не меняет конструкцию.

— Это цинично, — тихо сказал Дэнни.

— Это честно, — отозвался Пьер. — Цинично — говорить себе, что мы рыцари. Мы не рыцари. Мы ремесленники. Просто ремесло наше — война.

— Тогда зачем ты вообще тут? — спросил Джейк. — Если всё так серо и говёно.

Шрам усмехнулся уголком рта.

— Потому что я другого не умею, — сказал он. — И потому что, если уж и умирать, то хотя бы за нормальные деньги и с винтовкой в руках. А не под капельницей в какой-нибудь сраной дешёвой клинике.

Рено кивнул, не глядя.

— Тут он прав, — сказал он. — В легионе такая же арифметика была. Просто там флаг поярче висел и пенсию обещали, если доживёшь.

— У нас вместо флага логотип корпорации, — вставил Карим. — Очень вдохновляет.

Джейк хмыкнул.

— С логотипом честнее, — заметил Михаэль. — Логотип хотя бы не притворяется идеей.

Где-то за спиной прошли шаги. В проёме появилось новое плечо, силуэт. Навес слегка качнулся, ветер донёс внутрь запах улицы, масла, чужого табака.

— Вы ещё долго будете здесь мир спасать? — спокойно спросил Маркус.

Все одновременно повернулись. Командир стоял в проходе, опершись одной рукой о стойку. На нём была чистая, но мятая футболка, штаны, ботинки на шнуровке. Волосы растрёпаны, глаза чуть красные. Он явно тоже не спал, но в голосе этого не было.

— Обсуждаем, за что именно мы сегодня воевали, босс, — отозвался Джейк. — За цивилизацию, за деньги или за красивые глаза Ричарда.

— За то, чтобы завтра снова проснуться, — сказал Маркус. — Всё остальное — бонус.

Он прошёл внутрь, взял у Джейка сигарету, не спрашивая, прикурил. Встал так, чтобы видеть всех.

— Слушайте сюда, — сказал он ровно. — То, что было сегодня, было грязно. Так будет и дальше. Здесь не бывает чистых операций. Если кто-то ещё не понял — лучше валите сейчас, пока вас не привязали к контракту насмерть.

Он посмотрел по очереди на каждого, задержавшись на Дэнни, на Трэвисе, на Шраме.

— Но, — продолжил он, — есть две вещи, за которые я здесь отвечаю. Первая — чтобы мы делали свою часть работы так, чтобы нам самим за неё не было стыдно настолько, что захочется себе в рот ствол сунуть. Вторая — чтобы живыми домой вернулось как можно больше людей, которых я сейчас вижу. Всё остальное решают те, кто выше. И да, они мудаки. Сюрприз.

— То есть мы всё-таки не рыцари? — спросил Джейк.

Маркус хмыкнул.

— Мы — охрана грузов, — сказал он. — С расширенным функционалом. Нравится вам это или нет, завтра будет новый рейд, новые задачи, новые цели. И я хочу, чтобы вы на них шли с ясной головой. Без иллюзий, но и без истерики.

Он докурил до фильтра, раздавил сигарету о край урны.

— Так что так, — завершил он. — Если кому-то нужна исповедь — идите к падре. У нас его нет. Есть работа, расписание и море вокруг. Разойтись по койкам, через шесть часов подъём.

Он развернулся и вышел. Лампа под потолком снова стала единственным светом, воздух под навесом стал ещё тяжелее.

Несколько секунд никто не шевелился. Потом Джейк первым поднялся, потянулся, хрустнув спиной.

— Ну, раз папа сказал спать, значит, спать, — пробормотал он. — А то правда с утра будем на дрифте.

Он ушёл. За ним поднялись остальные. Кто-то молча, кто-то бурча себе под нос. Карим последним бросил окурок в урну и пошёл к выходу.

Шрам остался сидеть ещё минуту. Сигарета догорела до фильтра, он даже не заметил. За пределами навеса море было чёрным, как провал. Где-то далеко мигали огни — чужие корабли, чужие рейды, чужие проблемы. Здесь были свои.

Он встал, чувствуя, как ноют ноги и ломит поясницу, и пошёл вниз, в душный коридор к кубрикам. Завтра действительно будет новый день. Новая работа. Новая статистика. И надо было хотя бы попытаться уснуть, пока голова ещё помнит, как это делается.

Шрам ненавидел утренние совещания почти так же, как ранний подъём после недосыпа. Но здесь выбора не было: за ним пришёл матрос со словами, что «господин Тейлор просит подняться в штабной».

Он поднялся по узкой лестнице, цепляясь ладонью за прохладный поручень. Металл под ботинками глухо отдавал, где-то в глубине корпуса урчали дизеля. Голова была тяжёлая, но ясная. Курилка и разговоры ночные уже будто отдалились, как будто были вчера, а не несколько часов назад.

Штабной отсек занимал половину верхней палубы. Перед дверью — морской офицер в форме и двое охранников с автоматами. На стене — табличка с логотипом корпорации, аккуратный значок, словно это офисный этаж в деловом центре, а не стальной ящик посреди моря.

— Дюбуа, — сказал офицер, глянув в список. — Заходите. Командир ждёт.

Внутри было неожиданно холодно. Кондиционер работал здесь на совесть, гул вентиляторов смешивался с писком электроники и негромкими голосами. Свет — белый, ровный, от панелей под потолком. Пол — резиновое покрытие. Обычная война на современный лад: больше проводов и экранов, меньше карт на кнопках.

Вдоль стен — столы с ноутбуками и мониторами. На одном — спутниковые снимки побережья, на другом — карта региона с сеткой квадратов. В самом центре висел большой экран, где змеились разноцветные линии — маршруты судов через пролив. На другой панели — таблица с цифрами, графики, столбики, стрелки вверх и вниз.

У одного из столов стоял Маркус, склонившись над картой. Рядом — Ричард в своей вечной чистой рубашке и с планшетом в руках. Ещё двое незнакомых — один в рубашке и с галстуком, второй в полувоенной куртке без знаков различия. Лица усталые, но глаза живые. Работали.

— Пьер, — кивнул Маркус. — Иди сюда.

Шрам подошёл, стал чуть в стороне, глядя на экран. На нём была схема последней операции: берег, контур комплекса, стрелки заходов, точки огневых контактов. По краю — сдержанные подписи.

— Нам нужно уточнить пару деталей по штурму, — сказал командир. — Для отчёта и для… анализа.

Последнее слово он произнёс так, будто оно ему во рту мешало.

— Сколько их было в центральном корпусе? — без приветствия спросил один из незнакомцев, тот, что в рубашке. Англоязычный акцент сильный, но понятный.

Шрам задумался на пару секунд и ровно ответил по-английски.

— Вы уверены, что цель была там? — вмешался второй, в куртке. — Не в соседнем здании?

— Цель была в северном крыле, — сказал Маркус. — Подтверждение визуальное.

Он взглядом на секунду нашёл Пьера.

— Ты его видел?

— Видел, — кивнул Шрам. — Физиономия совпала с фотографией. Пока ему голову не разворотило.

— Значит, галочка есть, — коротко резюмировал человек в рубашке, не особенно смутившись последней фразой. — Это хорошо.

Он повернулся к ближайшему монитору, что-то щёлкнул. На большом экране мелькнула другая картинка: уже не берег, а схематичный пролив, линии маршрутов, точки атак.

— Смотрите, — сказал он. — До сегодняшнего дня у нас была вот такая динамика.

Красные отметки на экране обозначали нападения за последние месяцы. Они тянулись цепочкой, местами плотнее, местами реже.

— После реакции коалиции, патрулей и первых охранных контрактов частота атак упала, — продолжил он, показывая другим участкам. — Но они адаптировались. Начали бить реже, но точнее. Больше урона, больше медийного эффекта.

— И больше разговоров о «нестабильности региона», — вставил Ричард, не поднимая глаз от планшета.

— Да, — согласился аналитик в рубашке. — На этом фоне страховые компании подняли тарифы. Часть флота ушла в обход, через мыс. Часть — на альтернативные маршруты. Потоки перераспределились.

Он щёлкнул снова, и на экране вспух другой график — уже с цифрами и логотипами компаний по краю.

Шрам моргнул. Не от света. Просто мозг не сразу принял, что ему показывают.

— Что вас интересует от меня? — спросил он ровно.

— Подтверждение, — ответил человек в куртке. — Насколько можно считать комплекс, который вы взяли, реальным узлом их логистики. Мы видим активность по радио, разведданные с берега, спутниковые снимки. Нам нужно понять, не был ли это, скажем так, второстепенный объект, который они могли себе позволить потерять.

— Там был склад оружия, — сказал Шрам. — Радиостанции, боеприпасы, документы. И командир. По вашим же данным.

— И лагерь, — тихо добавил Ричард.

Аналитик в куртке скривился, будто от кислого.

— Условия региона таковы, что боевики и беженцы часто находятся в одном пространстве, — сухо произнёс он. — Это усложняет идентификацию целей.

— Это, — сказал Пьер, глядя на карту, — усложняет только отчёты. Для тех, кто был внутри, всё было очень просто. Кто держит ствол — цель. Кто кричит, плачет и мешает — фон.

Он пожал плечами.

— Фон иногда тоже попадает под очередь.

Повисла короткая пауза. Маркус чуть заметно дёрнул уголком губ, то ли в знак того, что услышал, то ли просто от усталости.

— Мы не обсуждаем сейчас мораль, — нетерпеливо сказал человек в рубашке. — Нас интересует эффективность. После этого удара активность их сети должна…

Он запнулся, подбирая слово.

— Снизиться, — подсказал Ричард.

— Сместиться, — поправил его аналитик. — Они не исчезнут. Они будут вынуждены перебросить командира, переорганизовать снабжение, изменить маршруты. Это всё — время и деньги. Для них.

— И для нас, — негромко заметил Маркус.

— Для наших клиентов, — уточнил Ричард.

Шрам перевёл взгляд на другой экран. Там была таблица. Столбцы, строки, даты. В одной — «incident», в другой — «insurance rate», дальше — какие-то проценты, суммы. Логотипы страховых компаний, судоходных линий, логистических холдингов.

Он не был финансистом, но счёт и зависимость понимал лучше многих. Здесь зависимость была нарисована прямым текстом: после каждого «инцидента» шли стрелки и маленькие зелёные плюсики напротив отдельных колонок.

— Это что? — спросил он.

— Внутренний анализ рынка, — ответил Ричард, даже не посмотрев. — Вы это не видели.

— Уже видел, — сказал Шрам.

Ричард поднял взгляд. На секунду в его глазах мелькнула досада, что-то вроде «кто пустил сюда стрелка», но он быстро спрятал её за привычной вежливостью.

— Не обращайте внимания, — вмешался аналитик в рубашке. — Это рабочие материалы. Вам они ни к чему.

— Наоборот, — спокойно сказал Пьер. — Люблю понимать, где нахожусь.

Маркус слегка повернулся в его сторону, но промолчал. Он тоже не был в восторге от того, что бойца впускают в этот угол, но поздно. Уже впустили.

— Вы видите только цифры, — произнёс Ричард тем тоном, каким обычно инженеры объясняют что-то солдатам. — За ними очень сложные процессы. Дипломатия, логистика, политика, регуляторика…

— И тарифы, — добавил аналитик в куртке. — Ваша зона ответственности — снижать риск для судов. Наша — оценивать его и управлять им. Каждый делает своё.

Шрам снова посмотрел на таблицу. Дата последней атаки до их прихода, рядом — стрелка вверх в колонке «insurance rate». Ещё через пару строк — пометка об изменении маршрутов. Дальше — мелкий комментарий: «диверсификация потоков, рост доли альтернативных коридоров».

— Управлять риском, — повторил он. — Красиво звучит.

— Это и есть наша работа, — кивнул человек в рубашке. — Вам, возможно, это кажется циничным, но без этого система разваливается.

Он усмехнулся.

— Представьте, что вместо структурированного хаоса у нас просто хаос. Суда не ходят, товары не идут, цены летят. Кому от этого лучше? Вам? Им на берегу? Кому-то ещё?

— Мне от этого не лучше, — сказал Шрам. — Я при любом раскладе буду в чьём-то прицеле. Просто иногда интересно, кто за спиной держит калькулятор.

— Калькулятор держит не один человек, — вмешался Ричард. — Это сеть решений. Совет директоров, акционеры, регуляторы, партнёры…

— И ни одного мешка с трупом, — бросил Пьер.

— Это ниже их уровня ответственности, — сухо сказал аналитик в куртке.

Маркус кашлянул, как бы возвращая разговор в рамки.

— Пьер здесь не за тем, чтобы слушать ваш курс по рискам, — сказал он. — Какие ещё вопросы к нему по делу?

— Сколько времени занял полный контроль комплекса? — вернулся к своим заметкам человек в рубашке. — От момента входа до доклада «объект зачищен».

Шрам ответил. Конкретные минуты. Сектора. Направления. На это он ещё мог говорить, не чувствуя, как внутри всё начинает зудеть.

Пока он отвечал, краем глаза он видел, как на соседнем мониторе бегут другие цифры. Подписи мелькали, будто дразнили: «cargo volume», «premium adjustment», «loss ratio», «mitigation». После их рейда там, наверху, уже начали переставлять стрелки и нули.

— Достаточно, — наконец сказал аналитик, делая пометку. — Спасибо, мистер Дюбуа. Можете быть свободны.

— Подождите, — остановил его Ричард. — Подпишите вот это.

Он протянул планшет. На экране — электронная форма, где вежливым языком было написано, что Пьер подтверждает фактическую сторону операции, маршрут, состав группы, отсутствие…

Глаза сами выцепили строку «unnecessary collateral damage» и аккуратную галочку в графе «no».

— Забавно, — сказал он. — А что у вас считается «необходимым»?

— Это стандартная формулировка, — ответил Ричард. — Она нужна для отчётов. Ваши действия соответствовали протоколу. Все сопутствующие потери укладываются в рамки допустимого.

— Допустимого для кого? — уточнил Шрам.

Ричард выдержал паузу.

— Для сторон контракта, — сказал он. — Не для вас лично и не для тех, кто был внутри.

Он чуть заметно пожал плечами.

— Хотя, если вы хотите подать официальный рапорт с возражениями, я могу выслать вам форму, но…

— Не надо, — оборвал его Пьер.

Он взял стилус, вывел подпись. Почерк был резкий, рубленый, как будто резали по стеклу.

— Ещё что-нибудь?

— Нет, — сказал Маркус. — Иди. Отдохни. Тебе сегодня на пост.

Пьер кивнул командиру, ещё раз скользнул взглядом по экрану с линиями маршрутов и графиком страховок и вышел.

В коридоре снова стало теплее и теснее. Металл вокруг был понятен и честен: если прилетит, он загремит, согнётся, даст трещину. На верхней палубе воздух встречал солёным жаром, дизель, ржавчина, чайки.

Пьер остановился на секунду у стены, прислонился плечом, закрыл глаза. В голове осталось простое, неприятное ощущение: где-то в кондиционированном помещении люди в серьёз обсуждают, как «управлять риском», при этом риск для него лично уже давно занесён в какую-то формулу.

Он выдохнул, оттолкнулся от стены и пошёл вниз, к оружейной.