Шрам: Красное Море

Глава 25

Утро началось с запаха металла и горелого масла.

Солнце ещё толком не поднялось, но жара уже висела над палубой густым липким слоем, как будто кто-то накрыл судно мокрой брезентовой тряпкой. Море было почти плоским, тускло-свинцовым, и лёгкая зыбь лениво каталась по борту, не стараясь ни успокоить, ни разозлить. Где-то далеко, у самого горизонта, тянулась серая линия другого судна: контейнеровоз шёл тем же курсом, держась на расстоянии, как нервный сосед по шоссе, который не обгоняет, но и рядом ехать боится.

Пьер стоял у борта, прислонившись спиной к горячему металлу. В руках бинокль, ремень винтовки давил через плечо, и эта привычная тяжесть была приятнее любых утренних разговоров. Их «платформа» выглядела жалко на фоне грузовых махин: старый сухогруз, которому дорисовали новую роль, прилепили сверху «частную охрану» и сделали вид, что это нормальная профессия.

На палубе громоздились контейнеры, модули с оружием, радар, катер на подвесах. Всё, что могло изобразить серьёзность намерений корпорации, не превращая судно в полноценный военный корабль. Достаточно, чтобы отпугнуть мелких. Недостаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Впрочем, безопасность в этом море всё равно была мифом, вроде честных политиков и бесплатной медицины.

— Ещё один идеальный день, — сказал рядом Джейк. — Солнце, море, запах дизеля. Где-то там пират с РПГ мечтает о том, как красиво бахнуть нас на борту.

Пьер опустил бинокль и посмотрел на горизонт.

— Пираты не мечтают о красивой смерти, — сказал он. — Они мечтают о том, чтобы бабки успеть спрятать. Красиво взорваться — наша специализация.

Джейк фыркнул и облокотился на леер рядом, щурясь от света.

— Ты как всегда оптимист. Кстати, наш фейерверк вчера ночью уже успели обсудить. Пол-эфира орёт.

— Что говорят?

— Что где-то на берегу загорелось. Что «неизвестные вооружённые силы» устроили «незаконную атаку». Что «определённые внешние игроки» хотят дестабилизировать регион. Классический набор, короче.

Он передразнил торжественный тон новостного диктора:

— «Международное сообщество выражает обеспокоенность». Они всегда её выражают, но так ни разу и не показали, как она выглядит.

Пьер ничего не ответил. Он видел, как дальний контейнеровоз режет воду, оставляя за собой ровный белый шлейф. Их судно шло чуть в стороне, сопровождая караван из трёх коммерческих бортов. Формально вахта была обычной. По форме всё выглядело ровно. Но если прислушаться к железу, к вибрации корпуса, к тону голосов по рации, становилось ясно: внутри всё дрожит сильнее, чем должно.

На верхней палубе у модуля с крупнокалиберным пулемётом ковырялся Трэвис. Сорвал крышку, подтягивал что-то ключом, напевая себе под нос. Время от времени шлёпал ладонью по корпусу, как по морде лошади, проверяя, не взбрыкнет ли в самый неподходящий момент.

— Ты с ним разговариваешь? — спросил Пьер, кивнув в сторону пулемёта.

— Ещё как, — ответил Трэвис, не поднимая головы. — Если с оружием не разговаривать, оно в самый важный момент решит, что устало и пошлёт тебя к пуле на встречу.

— Это ты про пулемёт или про себя? — уточнил Джейк.

— Про нас обоих, — усмехнулся Трэвис. — Только я, в отличие от него, кофе ещё могу выпить.

Над палубой протяжно, с лёгким истеричным оттенком пискнул радар. На мачте чуть повернулся блок антенн. Где-то в рубке, на экране, появилась ещё одна маленькая отметка, и кому-то стало немного не по себе.

— Контакты? — бросил Пьер через рацию.

Голос наблюдателя сверху, из «вороньего гнезда», прозвучал почти сразу:

— Два на девять часов, далеко. Малые цели, скорость небольшая. Скорее рыбацкие лодки, чем что-то серьёзное.

— Пока, — тихо добавил Джейк, как будто это слово могло повлиять на исход.

Дверь из надстройки скрипнула, и на палубу вышел Ричард. Без бронежилета, в лёгкой рубашке и с неизменным планшетом под мышкой. Он выглядел здесь лишним, но держался уверенно, как человек, у которого за спиной не броня, а юристы. Пьер всегда замечал таких: им не нужно наклонять голову, когда вокруг свистит сталь, потому что они уверены, что свистеть будет не в их сторону.

— У нас обновление, — сказал Ричард, подходя ближе. — Ночью был ещё один инцидент.

— Не наш? — сразу уточнил Пьер.

— Не наш, — кивнул Ричард. — Танкер севернее, ближе к Суэцу. Не под нашей защитой. По нему отработали с берега. Предположительно ракета. Хуситы уже повесили на себя ответственность. Им сейчас любой шум на руку.

Джейк присвистнул:

— Прямо фестиваль доброй воли. Мы их склад подорвали, они танкер подожгли. Ещё пару таких обменов, и все будут при своих.

— Танкер не наш, — сухо напомнил Ричард. — Но страховые и акционеры смотрят на регион в целом. После того, что сделали мы, и того, что сделали они, уровень угрозы подняли официально.

Он поднял планшет, пролистнул, будто читал рецепт, а не инструкцию к тому, где и когда можно стрелять.

— Нам прислали обновлённые правила.

— Ещё интереснее, — пробормотал Пьер. — Читай.

— Первое: сокращение дистанции опознания. Любое маломерное судно, подходящее на дистанцию ближе пяти километров и не выходящее на связь, рассматривается как потенциальная угроза. Второе: разрешён предупредительный огонь по курсу без долгих переговоров. Третье: при попытке сближения на дистанцию менее двух километров — огонь на поражение по усмотрению командира группы.

— То есть теперь нам официально разрешили стрелять раньше, чем начнут стрелять по нам, — подвёл итог Джейк. — Мечта любого параноика.

— Нам разрешили делать то, что мы и так сделали бы, если хотели выжить, — поправил Пьер. — Только теперь корпорация прикрыла задницу бумажкой.

— Есть ещё пункт, — добавил Ричард. — «При выявлении причастности определённых группировок к нападению на коммерческий флот допускаются точечные удары по их инфраструктуре». В переводе с корпоративного: делайте ещё то, что вы сделали вчера, но аккуратнее.

Джейк хмыкнул:

— Отлично. Мы стали не только охраной, но и артиллёрией. Просто без артиллерии.

— Ваша задача не меняется, — спокойно сказал Ричард. — Вы всё ещё защищаете суда. Только теперь у вас чуть больше свободы.

— У нас чуть больше способов умереть с формулировкой «в рамках полномочий», — отрезал Пьер.

Ричард пожал плечами:

— Это уже философия. Я вам принёс факты.

Он задержался взглядом на Пьере, как будто проверял, нет ли там лишних эмоций.

— И да. Руководство довольно результатом ночи. В ближайшее время возможен запрос на повторение формата.

— Быстро они, — хмыкнул Джейк. — Ещё дым толком не рассеялся, а они уже планируют вторую серию.

— Для них это строки в отчёте, — тихо сказал Пьер. — Для тех, кто там, это ещё одна ночь, когда всё горит. Но нам платят не за мораль.

Ричард не спорил. Просто кивнул и пошёл дальше по палубе, выискивая Маркуса для очередного короткого разговора.

Сзади послышались шаги. Дэнни поднялся наверх в бронежилете, с автоматом на ремне. Лицо у него было помятое, как после сна, который вроде был, но не помог.

— Слышал, — сказал он, даже не здороваясь. — Они уже прописали, как нам правильно убивать?

— Они прописали, как им правильно платить нам за то, что мы и так будем делать, — ответил Пьер. — Разница небольшая, но есть.

Дэнни прислонился к борту, глядя на далёкий контейнеровоз.

— Радио орать не перестаёт. Там наверху только и говорят про склад и танкер. В одних новостях мы «неизвестные силы», в других нас вообще нет. А те, кто на танкере сгорел, просто не попали в эфир.

— Они попали в статистику, — сказал Пьер. — А статистика важнее эфира. В неё верят страховщики.

Дэнни посмотрел на него, тяжело и прямо.

— Ты вот так спокойно это говоришь. Будто речь не о людях.

Пьер не торопился отвечать. Слова, которые звучат нормально на палубе, на берегу превращаются в приговор. Но берег был далеко.

— Если каждый раз думать о людях, — сказал он, — долго не проживёшь. Тебя же уже учили этому.

— Учили, — буркнул Дэнни. — Но учить и жить с этим разные вещи.

На секунду они замолчали. Только море шипело о борт, да наверху глухо урчали механизмы радара. Воздух был тяжёлым, солёным, и в нём висела невысказанная мысль: в этом месте мир устроен так, что любые правила пишутся после того, как кто-то умер.

Радиостанция, закреплённая на поручне рядом, чиркнула помехами. Голос оператора связи с мостика прозвучал резче, чем обычно, без привычной ленивой интонации.

— Внимание всем постам. Получен сигнал бедствия. Повторяю: поступил сигнал бедствия.

Маркус уже выходил на палубу, подтягивая разгрузку на плечах.

— Что там?

— Торговое судно к югу от нас, — ответил оператор. — Контейнеровоз. Сигнал: «подозрительные маломерные цели, быстрое сближение». Они запросили поддержку. Мы ближайшие.

Пьер уже на ощупь проверял магазины, как будто пальцы опережали мозг.

— Координаты? — коротко спросил он.

— Отправляю на тактический. Дистанция около тридцати километров на юго-восток. Если давить как следует, будем там через сорок минут.

Маркус обернулся к своим, голос стал командным и резким, как нож по металлу.

— Всё, сказка про утро закончилась. Общее построение на палубе через пять минут. Проверить оружие, боекомплект, связь. Джейк, Трэвис к модулям. Пьер, Михаэль готовьте набор дальних игрушек. Дэнни, Рено ко мне после построения, обсудим посадку на катер.

— То есть мы не просто посмотрим издали? — уточнил Джейк.

— Если бы мы смотрели издали, — усмехнулся Маркус, — нам бы платили меньше.

Он уже шёл к середине палубы, перекрывая гул металла своим голосом:

— Двигатели на максимум. Марио, готовь катер к спуску. У нас, похоже, начинается ответная серия.

Пьер ещё раз посмотрел на море. Где-то там, в дальнем квадрате, уже начиналась чужая проблема, которая через сорок минут станет их проблемой. И если всё пойдёт как обычно, для кого-то это будет последним днём.

Он втянул горячий воздух, чувствуя вкус солёной ржавчины.

Две колонки, мелькнуло в голове. Сегодня туда точно кто-то добавится.

Пьер оттолкнулся от борта и пошёл к оружейному модулю.

Общее построение вышло таким же, как всегда, только воздух был тяжелее.

Люди собирались на средней палубе пятнами, но быстро выстраивались в линию. Шум двигателей рос: где-то внизу рявкнули турбины, корпус легонько дрогнул, словно судно встряхнуло плечами. Металл под ногами вибрировал, запах топлива стал ощутимее, как будто его поднесли ближе к лицу. Солнце поднялось выше, но от этого стало только хуже: свет стал жёстким, плоским, и всё на палубе выглядело слишком ясно, как в дешёвой операционной.

Маркус вышел в центр. Бронежилет уже застёгнут, рация на плече, автомат на ремне. Он окинул их взглядом: дюжина лиц, каждое со своей усталостью и своим уровнем готовности снова лезть в чужую драку. Ещё вчера они бы сейчас спорили о кофе и музыке. Сегодня спорить было не о чем.

— Так, — начал Маркус без прелюдий. — Ситуация простая, как сапог. Торговый контейнеровоз к юго-востоку, тридцать километров от нас. Сигнал бедствия: маломерные цели быстро сближаются. Это либо рыбаки, которые внезапно полюбили спринт, либо то, за что нам платят думать в первую очередь.

Он кивнул в сторону мостика:

— Корабль уже меняет курс и скорость. Будем идти на сближение, пока не войдём в зону, где наши стволы хоть что-то значат. Дальше по обстановке. Есть три варианта.

Первый: к тому моменту, как мы подойдём, они уже сами поймут, что им страшно, и сбегут. Мы покатаемся по волне, попозируем в бинокль и вернёмся к обязанности смотреть на море.

— Любимый вариант, — буркнул Джейк.

— Второй, — продолжил Маркус, не обращая внимания, — мы подойдём в момент атаки. Тогда работаем по лодкам с борта. Пулемётные модули, снайпера, ручное, всё, что есть. Задача простая: не дать им подойти к борту торговца на дистанцию броска крюков. Если успеем, он отделается дырками в борту и мокрыми штанами.

— И третий, — тихо сказал Михаэль, будто обозначая то, о чём все уже думали.

Маркус кивнул.

— Придём к драке на борту. Тогда сбрасываем катер и работаем вблизи, как те киношные ребята, которых все любят, пока они где-то далеко. Исходим из худшего. Готовимся к третьему, а там жизнь скорректирует.

Пьер стоял чуть правее, не в первой линии, но так, чтобы видеть всех. Он слушал Маркуса и одновременно слушал корпус: гул, дрожь, ровный ритм железа. В такие моменты судно было похожим на большое животное, которое понимает, что его ведут к драке, и делает вид, что оно само этого хочет.

Ричард стоял в стороне, не лезя в середину. Планшет в руках, но сейчас он на него не смотрел. Вчера ночью он бы, наверное, говорил «мы должны учитывать репутационные риски». Сегодня он молчал. Это было похоже на уважение. Или на осторожность.

— По составу, — продолжил Маркус. — Группа прикрытия на борту: Джейк на левом пулемётном модуле, Трэвис на правом. Ваша задача отрабатывать по лодкам, держать дистанцию, но не превращаться в идиотов с подавляющим огнём. Пули не бесплатные, и дырки в торговце нам не нужны.

— Где гранаты, там попадания, — довольно усмехнулся Трэвис.

— Гранаты в воду не бросать без команды, — отрезал Маркус. — Это тебе не рыбалка.

— Значит, пулемётная диета, — вздохнул Джейк.

Маркус перевёл взгляд дальше.

— Снайперская пара: Пьер и Михаэль. Работаете с верхней палубы ближе к носу. Приоритеты: командиры на лодках, стрелки с РПГ, все, кто в первой линии. Если дойдёт до третьего варианта и придётся высаживаться на катер, Пьер идёт с нами, Михаэль остаётся на корабле и прикрывает с дистанции.

— Принято, — сказал Пьер. — Как только дадут картинку, определим, кто у них «главный».

Михаэль рядом лишь коротко кивнул. Он был из тех, кто говорит мало не потому, что нечего сказать, а потому, что лишнее слово мешает попадать.

— Группа катера: я, Рено, Дэнни, Карим, — продолжил Маркус. — Плюс один тяжёлый. Трэвис, если ситуация перейдёт в ближний бой, спустишься к нам. Джейк в этом случае остаётся за старшего по огню на борту.

— Сомневался, кого ты выберешь «погулять по палубам», — кивнул Трэвис. — Всё честно.

— Рено, — Маркус повернулся к подрывнику и бывшему пулемётчику, на месте увидишь крюки, лестницы, стропы на борту торговца, твоя задача быстро сделать так, чтобы всё это улетало в воду. Меньше точек выхода на палубу, больше шанс, что команда торговца не полетит за борт.

— Понял, — кивнул Рено. — Ножом, гранатой, матерком. По обстановке.

— Карим, твоя задача радио, переговоры. Если до того, как начнём стрелять, получится заставить кого-то развернуться словами, я буду только рад. Но иллюзий себе не строй. Сегодня мало кто захочет разговаривать.

— Я всё равно попытаюсь, — ответил Карим. — Усилие иногда делает то, чего не делает пуля.

— Не в этой игре, — пробормотал Дэнни.

Маркус посмотрел на него так, что у того исчезло желание продолжать фразу.

— Дэнни, ты со мной на катере. Вести огонь, вытаскивать людей, если они уже на палубе. Приоритет свои и торговец. По пиратам стрелять, не пытаясь угадывать их семейное положение.

— Принято, — коротко ответил Дэнни. Голос у него был жёсткий, как обрезанный провод. Пьер заметил, как он держит подбородок чуть выше, чем обычно. Это была его броня. Тонкая, но пока держалась.

Маркус обвёл всех взглядом ещё раз.

— По правилам. Мы больше не обязаны ждать, пока нам прилетит, чтобы открыть огонь. Но это не значит, что стреляем во всё, что шевелится. Маленькая лодка не обязательно плохая. Плохая та, которая идёт на нас на полном ходу, молча и с железом по бортам.

Он поднял руку, компрессуя основное.

— Критерии угрозы: игнорирование вызова по радио, резкое изменение курса в нашу сторону, попытка зайти под борт торговцу, видимое оружие. Как только по этим пунктам у вас есть уверенность, огонь по заказу. Не геройствуем, не изображаем судей. Мы не трибунал. Мы фильтр.

— А если они начнут вопить по рации «мы мирные рыбаки»? — спросил Джейк. — С РПГ на палубе.

— Тогда это будут самые воинственные рыбаки в истории, — сухо сказал Маркус. — И ты сделаешь из их лодки консервную банку.

Он скосил взгляд на Ричарда:

— Что ещё сверху?

Ричард вышел на шаг вперёд.

— Руководство просило напомнить, что любое ваше действие будет потом разобрано по секундам, — сказал он. — Камеры на мостике и на палубе включены, запись идёт. Это не чтобы вас контролировать. Это чтобы потом было что показать, когда начнут задавать вопросы: почему выстрелили и почему не выстрелили.

— Прекрасно, — пробормотал Джейк. — Сегодня мы снимаем своё реалити-шоу.

— Камера не отменяет пулю, — спокойно заметил Пьер. — Просто добавляет зрителей.

Ричард едва заметно усмехнулся уголком рта.

— Главное, чтобы вы сейчас думали не о зрителях, а о дистанциях. Остальное будет потом.

Он отступил обратно, давая Маркусу завершить.

— Три минуты, — сказал Маркус. — Дособрать снарягу, взять всё, что считаете нужным, и избавиться от всего, что может мешать. Потом каждый на свою позицию. Через сорок минут у кого-то там начнётся ад, и у нас будет шанс либо подлить туда бензина, либо вытащить людей.

Он коротко кивнул:

— Работаем.

Колонна распалась. Люди потянулись каждый к своему железу.

Пьер вместе с Михаэлем пошёл к оружейному модулю. Внутри стоял металлический шкаф с винтовками, ящиками, коробками с патронами. Металл пах маслом, железом и чем-то сухим, как старые тряпки. Пьер любил этот запах больше, чем должен был.

— Какую берёшь? — спросил Михаэль.

— Ту же, — ответил Пьер, уже вытаскивая свою. — Не люблю менять стволы перед делом. Пускай она привыкает ко мне, а я к ней.

Он проверил затвор, патронник, магазин. Пальцы двигались быстро, но без суеты. Движения, которые тело помнит лучше, чем имя человека, с которым ты вчера пил воду.

— Патронов возьми больше, — сказал Михаэль. — На море всегда либо слишком далеко, либо слишком много цели.

— Ты как будто говоришь про жизнь, — усмехнулся Пьер, закидывая дополнительный магазин в подсумок.

Михаэль аккуратно проверил оптику, подвёл ремень.

— Я всегда говорю про жизнь, — ответил он. — Просто делаю вид, что про стрельбу.

Они вышли обратно на палубу. Джейк уже карабкался к своему модулю, таща коробку с лентой. Трэвис стоял на месте, подпирая пулемёт бедром и проверяя крепления.

— Если этот красавец заклинит в самый момент, — говорил он сам себе, — я лично найду инженера, который его собирал, и расскажу ему о своих чувствах.

— Ты ему уже сейчас рассказываешь, — заметил Джейк сверху. — Только он не слышит.

— Зато оружие слышит, — сказал Трэвис. — Ему тоже важно, чтобы его любили. Философия Рено крайне заразна…

На носу матросы возились с лебёдкой: готовили к спуску катер. Стальные тросы скрипели, блоки стонали. Марио бегал вокруг, как разъярённый краб, размахивая руками и проверяя всё разом: закрепление строп, уровень топлива, связь.

— Маркус! — крикнул он. — Если ты мне сейчас ещё сверху трёх человек с оружием на голову посадишь, а катер утонет, я в твой отчёт напишу, что это было твоей идеей.

— Если катер утонет, — спокойно ответил Маркус, — нам отчёт уже не понадобится.

На палубе усилился гул, двигатели вывели на полный ход. Судно чуть осело кормой, нос поднялся. Ветер стал сильнее, горячий, с солью. Брызги долетали до верхней палубы. Мир сузился до металла под ногами и расстояния до цели.

Дэнни стоял у леерного ограждения, затягивая ремни разгрузки. Руки двигались уверенно, почти машинально, но по тому, как они дрожали едва заметно, было понятно: внутри у него всё далеко не спокойно.

Пьер подошёл ближе, остановился рядом.

— Как спалось? — спросил он, не глядя.

— Никак, — честно ответил Дэнни. — Пару раз пытался, но каждый раз, как только закрывал глаза… ну, сам понимаешь.

— Понимаю, — кивнул Пьер. — Это пройдёт. Или не пройдёт. Но в любом случае, сейчас тебе понадобится голова, а не сон.

Дэнни усмехнулся без радости.

— Ты так спокойно об этом говоришь. Как будто мы не к людям опять идём, а на полигон.

— Если каждый раз помнить, что там люди, — сказал Пьер, — руки начнут трястись сильнее. А трясущиеся руки плохо жмут на спуск.

Он повернулся к нему.

— Поэтому сейчас у тебя два набора: «цели» и «свои». Всё. Разделяй так, пока работаешь. Потом можешь снова думать о семьях, молитвах и прочем.

— И это нормально? — спросил Дэнни.

— Нет, — сказал Пьер. — Но это единственный способ не умереть и не сойти с ума одновременно. Второе всё равно догонит. Но хотя бы не сразу.

По рации щёлкнуло:

— Всем постам. До точки тридцать минут. Контейнеровоз подтверждает наличие трёх малых целей. Дистанция между ними сокращается. Связь нестабильная, на английском не отвечают.

— Три лодки, значит веселее будет, — буркнул Трэвис.

— Может, они просто стесняются, — заметил Джейк. — Не все же могут красиво объяснить, зачем к чужому борту прилипать.

Маркус поднял рацию.

— Мостик, это Маркус. Как только у нас будет визуальное, доклад по форме. Нужны курсы лодок, скорость, вооружение, если увидите. И картинка по торговцу: вооружённая команда или совсем гражданские.

— Принято, — ответили сверху. — Капитан торговца говорит, что у них есть пара охранников, но против серьёзной атаки они долго не продержатся.

— Мы постараемся, чтобы им не пришлось, — коротко сказал Маркус.

Он повернулся к своим.

— Вопросы есть?

— Да, — поднял руку Джейк. — После этого нам дадут выходной?

— После этого нам дадут ещё один караван, — ответил Маркус. — Это максимум.

Он усмехнулся.

— Но если кто-то из вас умудрится остаться живым до конца контракта, можете сами себе устроить выходной.

— Прекрасная мотивация, — сказал Пьер. — Я прям заряжен.

Судно уже шло полным ходом. Нос резал воду, брызги летели в стороны. Где-то вдали в серой дымке над горизонтом угадывалась новая группа огней.

Все заняли свои места. На секунду перед боем повисла та самая странная тишина, когда всё уже запущено, но ещё ничего не случилось. Когда море противно ровное, воздух густой, а мир сужается до расстояний, углов и скорости.

Пьер поднял винтовку, проверил ремень, опустился на колено у леера, глядя вперёд. Там, в лучах поднимающегося солнца, шло чужое судно, которое ещё надеялось, что сегодня будет обычный день.

Он знал: через полчаса этот день обычным уже не будет. Ни для них, ни для тех, кто в маленьких лодках, ни для тех, кто спрятался за стенками контейнеров.

И всё равно это было лучше, чем сидеть на берегу и делать вид, что ничего не происходит.

До цели оставалось минут десять.

Голос наблюдателя сверху пришёл снова, на этот раз без ленцы:

— Контейнеровоз на визуальном. Курс северо-восток, скорость снижает. На палубе движение. По правому борту вижу малые цели. Подтверждаю три лодки.

Пьер поднял бинокль. Солнце уже вылезло из-за горизонта, отражаясь от металлических боков чужого судна. Контейнеровоз шёл, как огромный серый дом на воде: коробка на коробке, башни контейнеров одна на другой. На фоне его борта три тёмных пятна контрастировали чётко.

— Вижу, — сказал Пьер. — Три, клином. Одна чуть впереди, две позади по бокам. Идут быстро.

Лодки были типичные: длинные, узкие, с высокими носами, дешёвая краска ободрана до дерева. Воды они почти не касались, скользили по ней. На бортах люди. Даже без оптики было понятно: их слишком много для «рыбалки», и они слишком уверенно держат курс.

— Вооружение? — спросил Маркус.

— У передней точно пулемёт, — ответил Пьер. — Похоже на ДШК или что-то рядом. На правой задней вижу трубчатый силуэт. Возможно РПГ. Левой пока не уверен, но автоматов хватает всем.

В рацию врезался голос с мостика:

— Курс лодок пересекающий. Идут к правому борту контейнеровоза, дистанция между ними сокращается. Скорость по оценке двадцать-тридцать узлов. Контейнеровоз снижается до десяти.

Михаэль тихо сказал:

— Они его тормозят. Чем медленнее он идёт, тем проще за него цепляться.

— Связь с контейнеровозом? — спросил Маркус.

— На линии. Капитан просит ускориться. Говорит, что они не отвечают на вызов, только кричат что-то на своём и машут оружием.

Карим поднял рацию, переключился.

— Передайте ему, чтобы дал полный назад, а потом вправо на двадцать градусов, насколько позволяет обстановка. И чтобы убрал всех с открытой палубы, кроме тех, кто умеет стрелять и не хочет умереть зря.

Он помолчал и добавил:

— И пусть не пытаются играть в героев. Их задача сейчас выжить, а не снимать кино.

— Принято, — ответили с мостика.

Пьер перевёл бинокль на переднюю лодку. Между ней и контейнеровозом оставалось двести метров, не больше. На носу стоял один, держась за поручень, и что-то орал, махая рукой. За его спиной торчал ствол пулемёта. Ствол был поднят, но дрожал от хода.

— Они пока показывают зубы, — сказал Пьер. — Но не кусают.

— Мостик, — сказал Маркус в рацию. — Подавайте сигнал по протоколу. Английский, арабский, всё, что у вас есть. Спокойно, но жёстко. Если они не ответят, фиксируйте. Нужна формальная «они проигнорировали».

— Уже. Английский игнорируют. Перехожу на арабский.

Голос радиста превратился в фон, но Карим слушал внимательно, будто считывал не слова, а намерения. Через пару секунд он крякнул.

— Они слышат, — сказал он. — Но отвечают матом. Не дословно, но смысл: «убирайтесь, это не ваше дело». И ещё пара традиционных пожеланий в адрес матерей.

Маркус посмотрел вперёд, оценивая.

— Дистанция?

— До лодок четыре километра. До контейнеровоза три, — ответил наблюдатель. — Лодки меняют курс. Передняя к нам. Две другие продолжают сближение с контейнеровозом.

— Логично, — хмыкнул Пьер. — Один отвлекает, двое работают.

Маркус кивнул, будто ставил галочку в голове.

— Джейк, держи переднюю. Как только войдёт в зону уверенной стрельбы, предупредительная очередь по носу. Не по людям. Нам нужен понятный знак: «остановись, придурок».

— Принято. Надеюсь, он грамотный и умеет читать между пуль.

— Трэвис, — продолжил Маркус, — ты по боковым. Пока держишь их в прицеле, но не стреляешь. Если хоть одна попытается зайти под борт торговцу и предупредительные не помогут, бьёшь по двигателю и рулю.

— Люблю задачи с чётким критерием «когда можно нажать». Без философии.

Пьер с Михаэлем заняли позицию на носовой части верхней палубы. Винтовка легла на импровизированный упор: кусок балки, обмотанный старой тряпкой. Ветер бил в лицо и тянул ремень. Он убрал бинокль, сменил его на прицел. Мир стал ближе и спокойнее.

Передняя лодка росла на глазах. На носу всё тот же тип с платком на голове и слишком широкой улыбкой. В руках автомат, ниже тяжёлый станок с пулемётом. Ствол гулял, как пьяный, и это было плохо.

— На передней у пулемёта оператор нервный, — сказал Пьер. — Если начнём стрелять, он первым зажмёт гашетку.

— Карим, — сказал Маркус. — Ещё раз по ним. Чётко: «остановитесь или будем стрелять».

Карим нажал кнопку:

— Малым целям справа по курсу. Вы приближаетесь к охраняемому конвою. Немедленно остановитесь и измените курс. В противном случае по вам будет открыт огонь.

Он повторил по-английски, затем снова по-арабски, уже с окончательной простотой:

— У вас десять секунд. Потом привет.

Ответ пришёл не по рации. На лодке кто-то поднял автомат и дал короткую очередь в воздух, как на свадьбе. Пули ушли в небо. Следом грубый жест в сторону их судна. Понятный без перевода.

— Ну, они высказались, — сказал Джейк. — Нецензурно.

— Констатирую отказ подчиниться, — сухо сообщил мостик. — Время предупреждения истекло.

— Дистанция до передней лодки две с половиной, — добавил наблюдатель. — До боковых три.

Маркус выдохнул, будто подписывал бумагу.

— Джейк. Очередь перед носом. Чётко. Пусть почувствуют, что мы не шутим.

— Есть.

Левый модуль ожил. Тяжёлый треск разрезал воздух. Очередь прошила воду перед лодкой, подняв ровную линию фонтанчиков, будто кто-то проводил карандашом по морю. Лодка качнулась на волне. Люди на борту инстинктивно присели. Кто-то замахал руками.

— Реакция? — спросил Маркус.

Карим прислушался к крикам, которые перекатывались по ветру.

— Орут. Про «собак», «не уйдём» и «Аллах с нами». Смена курса ноль.

— Значит, предупреждение засчитано, — сказал Маркус. — Теперь по правилам у нас развязаны руки.

— Дистанция две тысячи, — сообщил наблюдатель. — Контейнеровоз пытается довернуть, но не успевает. Боковые лодки уже почти у его борта.

Пьер перевёл прицел на правую заднюю. Там один уже поднимал трубу РПГ, разворачивая её в их сторону. Он делал это быстро, но неуклюже, как человек, который слишком хочет успеть.

— Вижу гранатомётчика, — сказал Пьер. — На правой лодке. Готовит выстрел по нам.

Он дожал плечом приклад.

— Разреши.

Пауза была короткой, как щелчок предохранителя.

— Работай, — сказал Маркус.

Мир сузился до одной фигуры. Платок, подбородок, труба на плече. Лодка качнулась. Пьер компенсировал движение, дожал спуск. Выстрел прозвучал глухо, винтовка ударила в плечо привычным толчком.

Гранатомётчик дёрнулся и исчез вниз, за борт. Труба соскользнула следом и ударилась о воду.

— Минус гранатомёт, — спокойно сказал Пьер. — Лодка продолжает идти.

— Принято, — ответил Маркус. — Трэвис, твоя очередь. Правую лодку по мотору.

— С радостью.

Правый модуль повернулся. Трэвис прижался щекой к прицелу так, как будто это был не кусок железа, а любимая игрушка детства. Очередь легла под кормой лодки, затем выше. На третьей вспыхнуло что-то резкое. Мотор взвыл, захлебнулся. Лодка потеряла ход и развернулась боком к волне.

— Есть, — сказал Трэвис. — Правую притормозил. Теперь они больше борются с морем, чем с нами.

Передняя лодка в ответ открыла огонь.

Пулемёт загремел, выплёвывая трассеры в сторону их судна. Точности не было, был вал. Пули с шипением входили в воду, отдельные хлопки били по корпусу, оставляя свежие царапины.

— Вот, началось, — пробормотал Джейк. — Ну хотя бы честно.

— Держитесь ниже линий борта, — бросил Маркус. — Позиции не меняем без команды. Пулемёты только по приказу, снайпера по приоритету.

Он вдохнул.

— Всё. Сказки и разговоры закончились. Дальше работа.

Пьер перевёл прицел на переднюю лодку. Лица стали крупными, читаемыми. Кто-то кричал, кто-то стрелял, кто-то цеплялся за станок пулемёта. Он поймал в крест того, кто командовал, не по знакам отличия, их не было, а по тому, как на него смотрели остальные. Тот махал рукой, показывал вперёд, держал ритм их атаки.

Пьер выдохнул, отрезая всё лишнее. Внутри снова было только две колонки: «свои» и «они».

Лодка прыгнула на волне. Прицел качнулся, вернулся. Палец плавно дожал спуск.

Выстрел сорвался почти без звука.

Человек на носу развернулся, будто его дёрнули за ворот, и вдруг стал мягким, нелепым. Ноги поехали вперёд, корпус откинуло назад. Он ударился спиной о поручень, повис и соскользнул за борт.

То место, куда до этого все смотрели, стало пустым.

— Минус «командир», — сказал Пьер. — Передняя лодка без головы.

На секунду повисла тишина, как будто даже море прислушалось. Потом кто-то подскочил к пулемёту, дёрнул ствол вверх. Дёрнул резко, суетливо, без привычки.

— Новый оператор, — добавил Пьер. — Хуже прежнего. Начинает стрелять от страха.

Очередь ушла выше, чем раньше. Трассеры прошили воздух над рубкой, несколько пуль звякнули по мачте, одна ушла рикошетом в море.

— Джейк, — бросил Маркус. — Помоги ему понять его ошибки.

— С удовольствием.

Левый модуль загрохотал длиннее. Очередь легла плотнее: по носу, по воде перед лодкой, по борту. Фонтаны брызг взлетели стеной, дерево и краска полетели крошкой. Пулемётчик бросил станок и прижался к борту.

— Всё, — удовлетворённо сказал Джейк. — Теперь он любит море сильнее, чем стрелять.

Передняя лодка попыталась сместиться, но потеряла строй. Всё стало беспорядочным: кто-то кричал, кто-то хватался за головы, кто-то за оружие. Их сила превращалась в шум, в паническое движение, в набор ошибок.

— Они пока больше заняты собой, чем нами, — отметил Пьер. — Сейчас главная проблема у них не мы. Не утонуть от собственного бардака.

— Идеально, — сказал Маркус. — Чем меньше у них порядка, тем меньше у нас дыр.

В этот момент наблюдатель резко сменил тон:

— Левая под бортом контейнеровоза. Между корпусом и лодкой метров двадцать. Они пытаются подстроиться под волну. Вижу крюки в руках.

Маркус не поднял голос. Ему не нужно было.

— Трэвис. Левую по двигателю. Быстро.

— Держу.

Пьер перевёл прицел туда же. Видел, как на носу кто-то замахнулся крюком. Лодка прыгнула на волне, крюк ударил в борт, сорвался. Вторая попытка уже была увереннее.

Очередь Трэвиса легла ниже. Металл у мотора дал короткую искру. Лодка дёрнулась и потеряла ход, её развернуло боком к корпусу. Люди на ней начали хвататься не за оружие, а за всё, что поможет не вывалиться.

— Есть, — сказал Трэвис. — Левая тоже без хода.

Пьер снова перевёл взгляд на контейнеровоз. Махина пыталась отойти, но такие корабли не умеют разворачиваться по желанию. Они умеют только продолжать идти, пока мир не заставит их остановиться.

И мир сейчас заставлял.

— Мостик, какая обстановка у торговца? — спросил Маркус.

Ответ пришёл с хрипом, с сильным акцентом и таким напряжением, что в нём слышалось: человек там на другом конце держит не рацию, а свою жизнь.

— На борту движение, — сказал капитан. — Наши охранники на правом борту. Они стреляют. Но мы… мы не такие как вы.

Карим скривился, слушая.

— Они сейчас будут играть в героев, — сказал он тихо. — И половина из них не понимает, что, если промахнутся, их некому будет оттаскивать.

Маркус ответил коротко:

— Держите людей под палубой. На открытой только те, кто умеет стрелять, и только под прикрытием. Если кто-то из нападающих окажется у вас на борту, сообщайте сразу.

Пьер снова поймал в прицел переднюю лодку. Она ещё шла, медленно, упрямо, будто их злость могла заменить мотор. Несколько человек стреляли из автоматов, но на этих дистанциях это был больше звук, чем угроза.

Он выбрал того, кто выглядел менее растерянным. Худое лицо, глаза, которые ещё смотрели вперёд, а не вниз.

Выстрел. Тело мотнулось. Лодка потеряла темп.

— Минус ещё один, — сообщил Пьер. — Передняя разбирается на запчасти.

— С ней разберётся Джейк, — сказал Маркус. — Основная угроза сейчас те, кто всё ещё цепляется к торговцу.

Михаэль уже работал. Его выстрел был почти незаметен, но эффект был ясный: фигура, которая тянулась к борту контейнеровоза, сорвалась вниз, будто палуба сама оттолкнула её.

— Один ушёл, — сказал Михаэль. — Второй…

Второй успел ухватиться и подтянуться. Голова мелькнула над бортом, ладонь цеплялась за металл. В левой руке автомат.

— Я не достаю, — сказал Михаэль. — Перекрывает корпус.

Маркус включился в эфир, уже без лишних слов.

— Капитан, у вас один на борту, у правой лестницы. Ваши его видят?

Пауза. Потом короткий голос, не капитанский, молодой:

— Вижу.

Треск очереди через открытый канал.

— Больше не вижу.

Маркус кивнул, будто поставил точку.

— Хорошо.

Пьер почувствовал, как напряжение немного отпускает. Не потому что стало безопасно. Потому что один конкретный риск исчез. В этом и была их работа: не спасать мир, а вычёркивать угрозы одну за другой, пока не кончатся либо угрозы, либо люди.

— Передняя сдаётся? — спросил Маркус.

Джейк хмыкнул сверху:

— Она делает вид, что не понимает, что проиграла.

Он дал короткую очередь, обрезая нос лодки по самой кромке. Щепа полетела, лодку качнуло. Кто-то свалился на палубу.

— Джейк, — предупредил Маркус, — не зарежь их всех сразу. Нам желательно, чтобы потом кто-то остался и рассказал друзьям страшные истории.

— Я и не всем, — отозвался Джейк. — Я только по тем, кто стреляет.

На правой лодке один вдруг поднял руки. Пустые ладони. Он стоял, шатаясь, но стоял.

— Вижу одного с поднятыми руками, — сказал Пьер. — Правый борт, ближе к корме.

Он задержал палец вне спуска.

— Снимать не буду.

— И правильно, — сказал Маркус. — Мы не трибунал.

Море продолжало качать лодки и людей, как будто оно тут было единственным настоящим хозяином. Пираты поняли это быстрее, чем их гордость. На правой лодке начали бросать автоматы за борт. На левой несколько человек подняли руки. Крики изменились: в них стало меньше злобы и больше страха.

— Катер всё равно спускаем, — сказал Маркус. — Надо подойти ближе, проверить, что на борту торговца никого не осталось, и решить, что делать с теми, кто в воде.

Дэнни тихо сказал:

— Можем просто оставить их морю.

Карим посмотрел на него.

— Море жестокое, — сказал он. — Но честное. Оно не делает разницы между теми, кто начал первым, и теми, кто просто оказался рядом.

— А мы делаем, — отрезал Маркус. — Так что давайте сначала посмотрим им в глаза, а потом решим.

Катер уже висел на стропах. Марио нервно сжимал руль, бросая взгляды вниз, на людей в воде.

— Если ты их соберёшь всех ко мне на борт, — сказал он, — я потребую надбавку за вредность.

— Никто не говорил, что мы будем их всех сюда затаскивать, — ответил Маркус. — Мы сначала разберёмся, кого вообще есть смысл трогать.

Судно сбросило скорость и пошло ближе к контейнеровозу. Теперь уже и без оптики было видно: покосившиеся лодки, люди в воде, куски дерева, которые болтались рядом. На борту торговца фигурки охранников казались неожиданно маленькими, прижатыми к леерам с автоматами, как дети, которым выдали взрослую игрушку и забыли объяснить, что она делает.

— Ну что, — тихо сказал Джейк, глядя вниз. — Утро удалось.

— Это ещё не утро, — ответил Пьер. — Это всё ещё ночь. Просто светлее стало.

Катер шлёпнулся в воду тяжело, с металлическим стоном строп. Тросы сбросили, корпус подпрыгнул на волне и замер, послушно качаясь. Моторы загудели ниже, грубее, ближе к телу. Запах бензина и соли смешался с духом резины и старой краски.

— По местам, — коротко бросил Маркус, перешагивая через борт.

Пьер сел на корме, там, где проще прикрывать сектор. Сверху, с борта судна, на него смотрел Михаэль с винтовкой в руках. Взгляд спокойный.

— Если они вдруг вздумают играть в «подбери нас поближе, а мы тебе сюрприз», — сказал Михаэль, — я постараюсь испортить им шоу.

— Старайся, — кивнул Пьер. — Я пока побуду в зрительном зале.

Марио дал газ, развернул катер носом к лодкам.

— Если кто-то из вас плюнет за борт не в ту сторону, — проворчал он, — я буду считать, что это саботаж.

— Если кто-то из нас окажется за бортом, — ответил Маркус, — можешь считать, что это твой промах.

Катер сорвался с места, разрезая воду. Брызги ударили по бортам, солёные капли долетели до лиц. Корабль позади казался уже громоздким и медленным. Впереди была работа, быстрая и грязная, та, которую не показывают в красивых рекламных роликах корпораций.

Правая лодка приближалась. Она болталась на волнах, чуть боком к ветру. Мотор молчал. По борту висели люди. Один стоял с поднятыми руками, тот самый, которого Пьер видел издалека. Теперь его руки дрожали. Это было видно даже через солнечные блики.

— Карим, — сказал Маркус. — Готовь свою музыку.

— Уже.

Катер подошёл на дистанцию, где лица видно без оптики. Молодые, обветренные, соль на коже, глаза как у зверей, загнанных в угол. Один бородатый, второй совсем пацан, третий с повязкой и кровью на рукаве. Тот, что стоял, выглядел старше, лет тридцать, и держался ровно, как человек, которому нельзя показывать страх, потому что тогда его сожрут свои же.

— Остановись здесь, — скомандовал Маркус Марио. — Ближе не надо. Если прыгнут, будет время среагировать.

Карим поднялся и наклонился вперёд, опершись рукой о борт.

— Лодка! Руки вверх, оружие за борт. Двигатель не трогать. Кто попытается схватиться за наш борт, умрёт первым.

Тот, что стоял, кивнул резко и закричал в ответ. Карим вслушался.

— Говорит, что оружие в воде, — перевёл он. — Что они не стреляют. Что не хотят умирать. И что если их оставить здесь, море сделает за нас остальное.

— Хочешь верь, — буркнул Рено.

— Проверим, — ответил Пьер.

Он смотрел на их лодку через прицел, хотя мог бы обойтись глазами. Привычка. По лицам, движениям, уголкам рта он видел больше, чем по словам. Бородатый метался взглядом, пацан сжался, тот с кровью держался, как мог. Старший был маской. Маской злости и упрямства поверх страха.

Маркус сказал Кариму:

— Спрашивай. Кто стрелял. Кто командовал. Кто их на это дело послал.

Карим заговорил уже другим голосом, ровным, как у врача. Ответом были крики сразу нескольких голосов. Карим поднял руку и жёстко оборвал:

— По одному!

Старший заговорил быстро. Карим задавал короткие вопросы, проверяя детали.

— Ну? — спросил Маркус.

Карим выдохнул.

— Говорит, работали на «связного» из города. Задача была остановить судно, забраться на борт, взять заложников, держать до выкупа. Кому должны отдавать деньги, он не знает или не говорит. Но несколько раз всплывает имя Аднана. И ещё… «после того, как сожгли».

Пьер поднял голову.

— Спроси, — сказал он тихо, — что он знает про «сожгли».

Карим перевёл фразу. Ответ был короткий, но густой.

— Ночью, — сказал Карим по-русски, — в их деревне был огонь. Говорит, что «шайтан с неба сжёг дом, где лежало оружие», что «людей там было много». Теперь море будет кровью за это платить. Им сказали, что это «крестовые псы корпораций». То есть мы.

Дэнни тихо сказал:

— Мы им сначала дом сожгли, потом вышли в море и удивляемся, что они на нас смотрят как на врагов.

Рено фыркнул:

— А без склада они бы тебя с цветами встречали. Не неси чушь. Они бы всё равно пошли на дело. Просто теперь у них повод повыть появился.

Маркус смотрел на лодку как на задачу, не как на людей.

— Мы не можем забрать их всех, — сказал он негромко. — На катер их не посадишь. На борту держать тоже не вариант. Мы не тюремщики.

Он выдохнул.

— Но бросить их, когда они уже сдались, это не работа. Это резня по лености.

Карим осторожно сказал:

— Можно дать жилеты, воду, координаты. И вызвать тех, кто по закону должен заниматься такими вещами. Пусть это будет их проблема.

— А если те окажутся их двоюродными братьями? — спросил Трэвис по рации.

Карим ответил жёстко:

— Это их круг. Мы его всё равно не разорвём за одну операцию.

Пьер молчал. В оптике лица были ближе: страх, усталость, злость. Никакой великой идеи. Просто люди, которые решили, что оружие заменяет им будущее.

Старший посмотрел прямо на катер. На секунду их взгляды встретились, без оптики. В его глазах была ненависть. И голод к жизни.

Пьер сказал спокойно:

— Я бы их не добивал. Не потому что жалко. Потому что бессмысленно. Труп не расскажет ничего, кроме того, что мы уже знаем.

Маркус повернулся к Дэнни.

— Дэнни. Твоё мнение.

Тот вздрогнул, будто его выдернули изнутри.

— Моё мнение что-то решает?

— В этот раз да, — сказал Маркус. — Скажешь «добить», я подумаю. Скажешь «оставить», тоже.

Дэнни долго смотрел на лодку. На старшего, на пацана, на кровь на рукаве.

— Если бы я решил вчера не стрелять, нас бы, возможно, уже не было, — сказал он наконец. — Если я сейчас решу не стрелять, они, возможно, вернутся. Но если я дам команду их добить… я потом с собой жить не смогу.

Он выдохнул, будто выпуская что-то тёмное.

— Не трогать их, пока они сидят и держат руки наверху. Дальше как море решит.

Маркус кивнул.

— Значит, так.

Он повернулся к Кариму:

— Передай им. Мы не будем их сейчас расстреливать. Дадим воду, несколько жилетов для тех, кто в воде, координаты. И отправим сообщение тем, кто обязан это разбирать. Хотят спасать, пусть спасают. Не хотят, это уже не наш выбор.

Карим перевёл. На лодке стало шумно: кто-то заорал, кто-то закивал, бородатый заплакал, размазывая слёзы по солёной коже. Старший на секунду опустил руки, потом снова поднял, как будто боялся, что передумают.

— Они не верят, — сказал Карим. — Думают, что это ловушка.

— Тогда пускай смотрят внимательно, — сказал Маркус.

Он махнул к кораблю:

— Нам сюда пару спасжилетов и ящик воды. Без фокусов. Камеры пишут.

Сверху ответили коротким «принято». Через пару минут с борта спустили ярко-оранжевые жилеты и пластиковый ящик. Марио подогнал катер ближе, Рено подцепил багром и подтянул. Пара движений ножом, и жилеты уже болтались на поверхности.

— Сначала тем, кто в воде, — сказал Маркус.

Карим крикнул. Старший махнул рукой тем, кто держался за обломки. Один натянул жилет неловко, как чужую куртку. Второй ухватил яркую ткань, будто за последнюю мысль о жизни.

Рено подтолкнул ящик с водой ближе к лодке.

— Без резких движений, — предупредил он. — Откроете резко, половину уроните.

Старший кивнул, подтянул ящик к борту. Пацан помог ему, сжимая губы.

— Передай им ещё кое-что, — сказал Маркус Кариму. — Слова. Пусть будет.

— Какие?

Маркус помолчал и сказал медленно:

— «Сегодня море забрало у вас меньше, чем могло. В следующий раз, если вы придёте с оружием, оно заберёт всё. Не потому что мы хотим. Потому что это ваша дорога».

Карим перевёл, чуть подправив, чтобы звучало естественнее. Старший слушал молча, потом кивнул.

— Он говорит, — перевёл Карим, — что если Аллах захочет, они ещё встретятся с нами. И тогда он будет стрелять первым.

— Ну так и я, — спокойно сказал Пьер. — Тут у нас взаимопонимание.

Катер отвернул. Лодка осталась позади вместе с жилетами, водой и решениями, за которые кто-то потом будет платить.

Маркус махнул рукой.

— К контейнеровозу. Надо убедиться, что у них на борту чисто. Если там кто-то лежит в углу с гранатой, мне это очень не понравится.

— Мне уже много чего не нравится, — пробормотал Дэнни. — Но граната отдельно.

Катер пошёл вдоль борта торговца. Сверху на них смотрели лица. Несколько охранников держали автоматы, но стволы направлены вниз.

— Капитан, — крикнул Маркус, — мы поднимемся на борт. Наши стволы ваши друзья. Не пугайтесь.

— У нас сегодня много друзей, — ответил капитан, перегнувшись через леер. — Но я не уверен, что кому-то верю.

Пьер тихо сказал, почти себе:

— Это здравое чувство. Особенно в этом море.

Они начали подниматься по трапу. Металл был мокрым, скользким, пах краской и солью. Катер остался качаться внизу, как спасательный круг, который никто не хочет увидеть по-настоящему нужным.

Когда Пьер поставил ногу на палубу контейнеровоза, ему на секунду показалось, что он ступает на другую войну. Здесь пахло грузом, потом моряков, ржавчиной и кондиционером, который не справлялся с жарой. Но у правого борта лежала тонкая тень, накрытая ветошью. И вокруг уже подсохла кровь.

— Вот он, — тихо сказал один из охранников. — Тот, кто допрыгнул.

Маркус только кивнул и сжал ремень автомата.

— Сейчас у нас один вопрос, — сказал он. — Не осталось ли здесь тех, кто ещё может резко вскочить. Всё остальное потом.

Они пошли вдоль палубы, проверяя лестницы, углы и тени. Внизу море продолжало качать лодки и людей. Жилеты пестрели яркими пятнами. Лодка с сдавшимися держалась на поверхности, как зверь, который отказывается тонуть просто из принципа.

Пьер разок оглянулся.

Две колонки снова вспыхнули в голове. Сегодня мы кого-то вытолкнули из первой во вторую. А кого-то оставили на границе. Пускай море решает.

Он повернулся обратно и пошёл за Маркусом дальше. Война не кончилась. Она просто перекатилась на другой кусок железа.