Шарлатан IV

Глава 5

Все же мощные компьютеры и приличные накопители, хранящие довольно много разнообразных данных — это штука исключительно полезная. Вот только чтобы эти данные всерьез проанализировать, нужны соответствующие программы, а с этим было пока не особо хорошо. Я написал одну программку, позволяющую делать корелляционный анализ по нескольким факторам, но пока что я мог такой анализ провести максимум по пяти параметрам — а этого, для получения хоть сколь-нибудь достоверных выводов, явно было недостаточно. Однако все же кое-что мне вычислить удалось, и привлеченные к работе биологи очень этими выводами заинтересовались. Правда, пока их интерес оставался исключительно «академическим», но нашлись люди, которые «академиев не кончали», зато были крайне заинтересованы в получении результатов — и во главе группы «заинтересованных» встала тетка Наталья.

У нее интерес был чисто прагматический: район, хотя план по сдаче сельзхозпродукции и выполнил, но едва-едва, причем при этом «допустил перерасход ГСМ» примерно тридцатипроцентный, и из-за этого доходы колхозников оказались заметно ниже желаемых. Да, бензин, солярка и масло стоили пока что копейки — но все тут упиралось в «фонды»: страна топливо колхозам выделяла в четко ограниченных объемах, так что дополнительные «объемы» пришлось приобретать у «соседей», к тому же большей частью у не самых близких, а вовсе не за деньги. Так что прилично пришлось потратиться и на перевозку, и немалый объем «материальных благ» пришлось поставщикам сверхнормативного топлива отдать. В основном — корма для скотины, а чтобы своя скотина от голода не померла предстоящей зимой, в районе все колхозы прилично снизили выдачу «натурпродукта» по трудодням…

И тут «всем известный Шарлатан» занялся исследованием вопроса, как урожаи повысить, не сжигая кучу дополнительного топлива: ведь тому же комбайну солярки нужно одинаковое количество для уборки урожая что в двенадцать центнеров с гектара, что в двадцать два. Конечно, грузовикам, которые урожай вывозят, солярки нужно будет уже побольше — но государство-то «топливный норматив» устанавливало не на гектары полей, а именно на собранный урожай!

Правда, институтские «лесники» тетке Наталье сразу же пояснили, что быстрого результата получить не выйдет, так как какой-то минимальный эффект можно будет заметить только лет через пять — ну, это если сосны высаживать. Но есть вариант и побыстрее — и она решила для начала именно «быстрым вариантом» заняться: сажать вдоль полевых дорог не сосны, а липы. Для начала липы, причем только по одной стороне дороги. А мне «лесники» сказали, что «в принципе выводы у меня получились верные», просто я получил данные о сосновых посадках, которым уже лет пятнадцать было. А в них основным фактором, влияющим на повышение возле них урожаев, было то, что подстилка лесная там уже достаточно толстая образовалась:

— В сосняке подстилка образуется толщиной до двадцати сантиметров, так как хвоя перегнивает очень долго, в среднем не меньше восьми лет. И такая подстилка впитывает и удерживает очень много воды, которая увлажняет окружающую почву в радиусе уже метров ста, а то и больше — но чтобы такая подстилка образовалась в молодом сосняке, деревья должны расти лет пятнадцать. А липовый опад перегнивает уже через год, но хотя в липовом лесу подстилка получается из-за этого довольно тонкая и воду удерживает плохо, липа уже года через три начинает вытаскивать питательные вещества из довольно глубоких слоев земли и как раз с опадом эти вещества быстрее по окрестным полям разойдутся. Жалко, что у нас нет в районе, да и вообще по всей наблюдаемой территории сосняков со вторым ярусом из липы: такой, похоже, в средней полосе будет сильнее всего на урожайность влиять и положительном направлении…

— Отлично, получается, что раньше чем через три пятилетки нам и дергаться не нужно, что ли?

— Дергаться вообще никогда не нужно, а вот поставить эксперименты смысл имеет. Насколько мы поняли, в Павловском районе в любом случае вдоль дорог будут деревья высаживать?

— Тетка Наталья там все колхозы на уши поставит… да, будут.

— Лена Колесова предложила попробовать нужную подстилку создать искусственным способом. Сосняков поблизости, конечно, нет, но вот ельников — сколько угодно. И если мы на такой лесополосе просто насыплем что-то вроде подстилки… имитацию подстилки, то уже на следующий год какие-то выводы можно будет уже сделать. Липе-то безразлично, чем грунт сверху покрыт, у нее корневая шейка всегда довольно высоко располагается. Так если после посадки сверху землю присыпать сначала на сантиметр хвойным опадом, пусть даже еловым, затем сантиметров на пять молотой соломы и любой другой органики… кроме, конечно, березового или кленового опада, и все это прикрыть торфом произвесткованным и засадить мелким кустарником…

— Вы там, когда думали, хоть прикидывали, сколько всего на лесополосы завезти придется?

— Конечно, но мы говорим лишь о проведении эксперимента, и подготовке демонстрационной полосы шириной метров в пять-семь и длиной до полукилометра… Мы думаем, что если эту даму заинтересовать, то она ресурсы для такого исследования найдет.

— Ага, как же! В район солому аж из-под Воронежа завозят, чтобы газовые реакторы не останавливать, ведь газ как раз из соломы в основном получают.

— Я не настаиваю… просто не помню, кто говорил, что научные эксперименты обходятся довольно дорого, но даже если один из десяти покажет позитивный результат, то наука не только окупится, но и…

— Уели, ладно, я с теткой Натальей поговорю. Но вы уж среди себя выберите того, кто будет эксперимент вести… и за результат отвечать. Насколько я понимаю, результат будет не в том, что урожаи сразу вырастут, а мы поймем, что получится как раз лет через пятнадцать если сейчас дороги лесополосами мы обсаживать начнем. И осталось лишь ее уговорить, так как у нас средств на такой эксперимент нет и взять их пока неоткуда…

Тетка Наталья за дело взялась как и всегда: с полной отдачей. И уже в середине октября в районной газете «Павловский металлист» была напечатана ее статья, посвященная как раз лесополосам. Большая статья, она половину газеты заняла, но в ней было изложено все, что тетке институтские «лесники» предложили (в том числе и то, что «руководить исследовательской работой будет помощница Шарлатана Елена Колесова»). А в районе-то, где каждый считал себя близким родственником Шарлатана, такие намеки бесследно не проходят…

С липами (точнее, с липовой рассадой) в области проблем вообще не было, и не только потому, что в Горьком был питомник, в котором для городских улиц как раз липы выращивали. В лесах ее тоже было не то чтобы изобилие, но все же довольно много — а липа прекрасно черенками размножалась. Лена Колесова в Павловской типографии даже брошюрку напечатала, в которой популярно рассказывалось, как черенки нарезать и как (и когда) их укоренять, ну и я тут руку приложил. Все же в свое время я много всякой литературы по выращиванию всякого прочитать успел, и запомнил слово «гетероауксин». У меня сосед по дому (когда я еще в первый раз в институте учился) каждый год укоренял новогоднюю елку и затем ее высаживал перед домом — вот он мне про это слово и рассказал. А еще рассказал, что вообще-то вещество это растения сами вырабатывают, и под его действием корни как раз и растут — а наибольшая концентрация этого вещества происходит как раз на кончиках молодых корней. Причем на кончиках корней почти любого растения…

Так вот, я тогда решил дома лавр развести, из черенка куст вырастить в горшке — а так как в те времена этот самый гетероауксин в каждом цветочном магазине не продавался, я по совету соседа просто в горшок с черенком посадил луковицы — которые эти самые корни и выпустили в огромном количестве. И благодаря этому вещество появилось и на поверхности черенка моего, с положительным результатом. Правда, тогда у меня развести лавровый лист дома в горшке так и не получилось: на лето я в стройотряд уехал, а родители уже растущий кустик поливать все время забывали — но я про «волшебную силу луковых корней» не забыл — и тоже в «Павловском металлисте» заметку об этом поместил.

На Новый год я снова в родную деревню приехал — и мама меня обругала: сельская молодежь липы, растущие вокруг дома деда Митяя, изрядно обкорнала. Но это так, для проформы она меня обругала, все же общий настрой на то, что «скоро урожаи сильно вырастут», даже на директора детсада оказал положительное влияние. И она сама приготовилась возле детсада весной сосновый питомник соорудить — на котором сосенки должны будут ее дети выращивать. То есть дети, которые в детский сад ходят, но она уже давно всех их считала «своими»…

А Кишкино народ — хотя уже и поколение почти поменялось — оставался таким же, как и раньше. Всегда готовым ближнему помочь в беде — и всегда в первую очередь заботящимся о собственной семье (ну, если у соседа ничего плохого не случилось). Разве что еще сильнее стало проявляться различие между теми, кто жил «в старых домах» — то есть «наверху», и теми, кто в деревню перебрался позднее и жил «внизу», на новой улице. Именно различие, никаких неприязненных отношений в деревне между односельчанами не было, но «вверху» жили «рабочие», а «внизу» — «крестьяне». И разница заключалась в основном в том, что «наверху» все так же основной домашней скотиной считались куры, а «внизу» уже в каждом доме и корову держали, и многие уже и свиньями обзавелись. Так что даже зимой эту разницу можно было «невооруженным носом» прочувствовать…

Но вот «желудочно» разницы не было: на новогодний стол мама выставила просто прекрасные свиные отбивные — а отец рассказал, что «мужики» внизу как-то специально между собой договариваются о том, кто когда будет свинку забивать и мясо соседям продавать. А вот «рабочие» в это же время следили, чтобы «мужики» без куриных яиц не оставались — и такую систему в деревне лично тетка Наталья организовала. Теперь тетя Маша на электростанции уже не работала, а трудилась продавцом в кишкинском коопторге, через который как раз обмен мяса и яиц в деревне и происходил. Впрочем, работа с продуктами составляла лишь незначительную часть ее работы: через коопторг все деревенские вообще все, что им требовалось, закупали. Включая мебель и даже сложную электрическую аппаратуру.

И она — видимо, все еще считая, что я могу что угодно «достать» — пожаловалась, что у нее «в кооперации» как раз с аппаратурой возникли серьезные проблемы: в деревне все возжелали обзавестись телевизорами, но почему-то все жители приобрести исключительно выпускаемые в Москве «Старты»:

— Горьковские «Радии» почти в каждом доме стоят, но вот вынь да положь им «Старты»!

— В каждом доме? Я что-то антенн на каждой крыше не заметил.

— А Васька мой придумал: в деревне сейчас вообще одна антенна на всех, он к ней какой-то усилитель присобачил и по кабелю от этого усилителя в каждый дом сигнал и приходит. С такой общей антенной-то, которую на трубе электростанции поставили, мы передачи и из Горького, и из твоего Пьянского Перевоза ловим, и из Арзамаса. Но все их хорошо только «Старты» показывают, а на наших «Радиях» часто картинка с соседнего канала пролезает. Васька говорит, что какая-то избирательность у «Радия» низкая. Можно в мастерской в Ворсме вроде это дело поправить, но там очередь, почитай, на полгода вперед, да и гарантия после переделки снимается.

— Здорово, уже и до кабельного телевидения дожили!

— Ага. Вовка, а ты можешь нам видеомагнитофон как-то достать? Да не нам, в Ворсму: оттуда, парни говорили, к нам можно еще один кабель протянуть, а во Дворце пионеров там давно свою студию организовать хотят. Пока они только на пленку свое кино снимают, и у себя во Дворце и показывают — а вот если бы и по телевизору можно было их фильмы посмотреть…

— Тетя Маша, я вроде на господа бога не похож: в зеркало когда смотрюсь, густой белой бороды не замечаю…

— Но ты просто спроси: на заводе-то мужчины про цену узнавали, сказали, что если получится, то они уж скинутся. Мы же не христа ради просим, а за деньги… вот только профком в Горьком просил, им сказали… что не дадут, в общем.

— Хорошо, спросить я спрошу. Но вот обещать не стану: все же я эти магнитофоны не делаю и вообще к ним отношения не имею.

— Но в Перевоз-то ты достал, а Ворсма — давно уже не поселок, а город! А если для Ворсмы не выйдет, то ты хоть в Павлово попробуй его достать, тетка Наталья… она тебя просить уже стесняется. Про магнитофон стесняется, и без того она тебя об очень многом уже просит…

Видеомагнитофоны выпускались на радиозаводе имени Ленина, и, насколько я знал, их по городским телецентрам вообще отдельная комиссия Совмина распределяла. А для Перевоза мне такой изготовили разработчики этого агрегата в политехе, причем сделали его исключительно «в знак уважения» за то, что когда-то я им подсказал, в какую сторону смотреть и разработку целиком профинансировал. То есть финансом их не обделил тогда еще Комбинат бытового обслуживания, но «все знали», что Зинаиду Михайловну ту работу оплатить я уговорил.

Но независимо от степени «уважения» еще один они сделать просто возможности не имели: у них со времен разработки оставались некоторые «прецизионные детальки» вроде вращающейся головки — и она как раз на Перевозский агрегат и была потрачена. А на радиозаводе у меня «близких контактов» вообще не было, так как завод еще с военного времени подчинялся непосредственно Наркомату обороны и даже областному руководству часто было неизвестно, что там делается.

С другой стороны, люди-то к культуре сильно тянулись, а культуру многие воспринимали совсем не так, как ее воспринимали московские товарищи: вон, в Пьянском Перевозе «свое» творчество, по данным «сельского статуправления» (то есть по подсчетам местных деятелей телевизионных искусств) предпочитало «столичному» более восьмидесяти процентов жителей района. Село-то — оно хоть и большое, но все еще село, там все друг друга знают, а уж телевизионщиков (которых там насчитывалось всего четыре человека, даже если «диктора местного телевидения» считать, было всего четверо — и вот к ним информация о предпочитаемых программах стекалась, даже если они пытались вообще уши свои заткнуть.

И вот это было интересно, но пока советская промышленность удовлетворить культурные запросы населения' была не в состоянии. Но ведь и дальше будет не в состоянии, если с этим ничего не делать! А вот если делать… причем что именно нужно сделать, мне как раз Васька (то есть Василий Николаевич) и рассказал. Сам двоюродный братец с электронике отношения не имел, и даже антенный усилитель он не сам сделал, и даже придумал его не сам: ребята с параллельного курса его разработали в качестве устройства, позволяющего все телевизоры в многоквартирном доме от одной антенны сигналом обеспечивать. Но когда они уже этот (двенадцатиканальный) усилитель не только разработали, но и сделали, руководитель курсового проекта, в рамках которого работа велась, уточнил, что от студентов требуется только дешевый антенный разветвитель, и готовый аппарат Васька забрал себе: все же когда сигнал слабый (как в Кишкино), то с усилителем как-то легче живется.

А когда мы с ним после новогоднего застолья (и когда все остальные разошлись уже спать) сели просто «поговорить о жизни», он и сказал, что эти ребята не только усилитель придумали, но и новую конструкцию видеомагнитофона — но вот изготовить его они, к сожалению, возможности не обрели. Хотя в принципе, при наличии некоторого «дополнительного оборудования», нужного для массового изготовления улучшенных головок, магнитофоны можно было бы буквально десятками в сутки выпускать…

После обеда первого января, когда мы все же выспались, я, взяв у брата координаты парней, поехал не в Перевоз к себе, а в Горький. Но не в политех, и даже не на радиозавод, где теперь трудились изобретатели, а в Минместпром. А что: вторник, день вполне себе рабочий… то есть все же не совсем рабочий, первого января официально был теперь выходным днем — но некоторые граждане все же на работе присутствовали. И некоторые гражданки: я специально позвонил и уточнил данный вопрос.

Зинаида Михайловна встретила меня как родного. Усадила в кресло, стоящее напротив ее рабочего стола, самоварчик на стол поставила (декоративный, электрический), вазочку с печеньями выставила, чаю мне налила…

— Ты пей чай-то, не суетись, я пока книжку найду.

— Какую книжку?

— А мне тут сотрудницы на праздник подарили, называется «мерзкие животные Амазонских лесов». Но я ее только мельком просмотрела, запомнила одну лишь ягуарунди — а на эту милую зверюшку ты уж точно не похож. Ага, вот она, — и на столе появилась книга под названием «Фауна Амазонки». — А теперь давай, рассказывай, зачем пришел, а я, пока тебя слушать буду, книжку полистаю. Может и подберу что-то подходящее, а ты все с самого начала рассказывай…

— Ну хорошо, начну с начала: в начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. А немного погодя в Дзержинске разработали очень качественную магнитную пленку, с помощью которой на одной кассете можно записать всю информацию, проходящую через Минместпром за месяц. Проблема же в том, что Бог забыл создать магнитофон, позволяющий столько данных на пленку записать и потом ее оттуда считать в вычислительную машину.

— Но ведь на радиозаводе уже делают магнитофоны для вычислительных машин, нет?

— Делают, но эти магнитофоны могут на одну кассету записать информацию, которая только в одной области формируется, причем меньше чем за неделю. И тут дело именно в магнитофоне, а не в пленке. Но на наше с вами счастье господь создал и человека, в некоторые из этих человеков уже придумали, как нужный магнитофон сделать. Причем сделать из деталей, большинство из которых у нас в стране уже серийно производится. Но вот буквально парочка из числа этих деталей пока еще нигде в мире не выпускается, что обидно. И особенно обидно, что для налаживание их выпуска и нужно-то всего несколько станочков.

— Так, — Зинаида Михайловна отложила «амазонский» справочник. — Цена станков тебе известна?

— Нет, но мне известно, кто их способен сделать, причем тут, у нас, в Горьком способен. И если кое-кто — не будем на вас пальцем показывать, так как это невежливо, и мы покажем всей рукой — пообещает работу профинансировать, то…

— Хотя бы порядок величины сказать можешь?

— Я могу немного другой порядок изложить. Сейчас видеомагнитофон студийный стоит в производстве около ста двадцати тысяч рублей. А если их будут выпускать как отход производства магнитофонов для вычислительных машин, цена их снизится тысяч до десяти, а то и до пяти. А мне вчера в деревне все уши прожужжали, что народу остро не хватает телевизоров «Старт», которые в магазине стоят три-двести…

— Вот снова ты пришел мне всяки враки в уши лить… ври дальше, я внимательно слушаю.

— Разработчики аппарата — наши, нижегородские, так что далеко от города они ехать точно не захотят. Но им потребуется новый завод… небольшой, примерно как наш электроламповый…

— То есть три сотни рабочих, так?

— Надеюсь, что вы не очень и ошиблись.

— Предложения по размещению?

— Теоретически можно было бы и в Перевозе, но, думаю, лучше завод ставить в Ваде. Потому что если я… когда я свой институт расширять начну, там людей селить будет негде.

— Значит, в Перевозе. Там на электростанции этим летом собрались новый генератор на десять-двадцать мегаватт ставить, поставят на двадцать. И жилье — жилье выстроим, это несложно. И родни у тебя на Амазонке, скорее всего, не объявится, можешь чаем не давиться. Список оборудования, ну, того, которое уже серийно производится, мне через неделю на стол, ну а тех, кто несерийное изготовить может, ты, если сам с ними не договоришься, ко мне приводи. А финансы… на этот-то год фонд Шарлатана опять сформирован, ну а с какой скоростью ты его исчерпать собрался, дело уже точно не мое. С кем еще вопросы согласовывать нужно будет?

— Со Светланой Андреевной, но с ней я уже точно сам договорюсь. А еще… двое разработчиков — они пока что три года обязаловки после института не отработали…

— Это тоже с ней реши: она право людей перевести на другое предприятие имеет, а я — нет. Еще есть что плохого мне сказать?

— А что я плохого-то сказал уже?

— То, что опять придется кучу средств на твои враки истратить — это плохо. А вот что их этого получится… то есть у же поняла, что — но вот разрешат ли людям эти машинки продавать, я не уверена.

— Пока не попробуем — не узнаем.

— Ну объясни мне: я уже в который раз по твоей инициативе в задницу лезть собираюсь… вот почему я снова и снова на твои авантюры клюю?

— Потому что людям от них большая польза.

— Вот только какая, лишь ты один знаешь. Ладно, в очередной раз, считай, ты меня обманул. Ну что, приступаем к работе?

В городе я задержался еще на три дня. Один потратил на переговоры с парнями, которые придумали все же не новый видак, а новую технологию изготовления головки для видака (и новый привод такой головки). Второй день я договаривался с соседкой о том, чтобы этих ребят перевели на работу пока что в мой «сельскохозяйственный» институт — и с ней я полдня беседовал, рассказывая, какой режим должен будет установлен на новом предприятии и сколько там потребуется сотрудников в соответствующих отделах. Ну а весь третий день я общался уже в редакции «Юного шарлатана»: сейчас журнал сделали ежеквартальным, но после публикации моего рассказика тираж пришлось вообще пять раз допечатывать и в обкоме комсомола всерьез задумались над тем, чтобы снова его сделать хотя бы ежемесячным. Не чтобы мои рассказы в нем печатать, точнее, чтобы чаще печатать рассказы всех тех, кто уже в редакцию рукописи прислал — а за неполные три месяца в журнал их поступило уже несколько сотен и, по словам сотрудников редакции, там минимум штук двадцать оказались крайне занимательными. А ведь это было лишь началом!

Очень даже активным началом, хотя в «редакционной статье» я честно всех потенциальных авторов предупредил: напечатанное в журнале автоматически после публикации становится «общественным достоянием» для всех граждан Советского Союза. Правда, за авторами оставалось право на публикацию своих работ в виде книги (разовую публикацию, сопровождающуюся гонораром) — но молодежь (а свои работы пока что именно комсомольцы и присылали) стремилась не к высоким заработкам, а все же к славе. И вот прославлять новых литераторов (да и не только литераторов) я уже был готов и морально, и физически. Даже внимательно прочитал несколько рассказов, которые в редакции наметили на публикацию в ближайших номерах и написал очень хвалебные (и исключительно честные) рецензии. А насчет троих «юных авторов» я даже подумал, что их работы было бы неплохо сразу в виде книг издать и даже стал думать, как такие книги в стране правильно прорекламировать. Планов по работе «на культурном фронте» у меня буквально громадьё образовалось — и я был практически уверен, что на начальном этапе их реализации «партия и правительство» меня активно поддержит. Но вот чем все это обернется буквально через год, пока никто еще не догадывался. А вот что после того, как «они» догадаются, начнется, я уже себе представил — и почему-то на душе стало очень тепло…