Шарлатан IV

Глава 22

Насчет того, что я подумал, где взять турбины с генераторами, Зинаида Михайлова была права. Но оттого, что я подумал, ни турбины, ни генераторы появиться не могли. Теоретически могли, конечно — но при условии довольно изрядных денежных вливаний в действующие заводы. По поводу турбин у меня было две могучих идеи: первая состояла в том, чтобы их заказать на Сызранском гидротурбинном заводе, который вообще-то с прошлого года переименовался в завод Тяжмаш и временно делать именно турбины перестал. Но при этом — я отдельно этот момент уточнил — вся необходимая оснастка и оборудование на заводе пока осталась, то есть ее не переделали под новые производственные задачи, и оставался шанс этим воспользоваться. Небольшой, и только при условии, что заводу для установки нового оборудования будет и новых цех выстроен, а вместо того оборудования, которое они хотят перепрофилировать (с изрядными доработками) им просто новое откуда-то привезти.

Второй вариант выглядел даже посмешнее: можно было для такой работенки задействовать «Красное Сормово», но там примерно такие же проблемы возникали с оборудованием, но хоть новые цеха можно было не строить — однако оба этих варианта не обещали начала поставок турбин ранее, чем через пару лет. И я эти варианты отбросил, причем вовсе не потому, что ждать столько не хотел. Раньше-то всякое турбины не получить, разве их заказать у каких-нибудь американцев, дело было в другом: расчеты показали что за два года можно выстроить просто новый завод по изготовлению нужных мне турбин, причем это даже в деньгах сильно дороже не станет, а возможно и дешевле обойдется. Если строить не «завод тяжелого машиностроения» вообще, а завод, выпускающий только такие турбины.

Однако и турбины — это примерно четверть дела: электростанциям еще и генераторы требуются. А тут в стране вариантов не просматривалось: нужные генераторы могли изготовить только в Ленинграде, Харькове и Новосибирске, причем на заводах, которые уже были загружены на сто процентов. И единственной альтернативой было строительство нового завода. Благо, на этом перечень того, чего было «не достать», исчерпывался: трансформаторы и всякие распределители в СССР производило довольно много разных заводов, причем даже не все они относились к Минэнерго, у того же МПС было два завода, на которых эту (довольно сложную и дорогую) технику можно было заказать потому что на заводах там «запас мощностей» все же имелся. Им всего лишь требовалось оплатить заказанное оборудование…

Чтобы все нужно сделать, требовалось очень много денег, а чтобы деньги получить, было бы неплохо сделать много всякого для продажи за эти самые деньги. И вариант с самыми «быстрыми» деньгами просматривался простой: делать автомобили, как раз те самые «железные телегомобили». Благодаря Маринке, точнее, ее заводу, массово теперь выпускающего новые бензиновые моторы. «Векши» в Красных Баках как раз с новыми двигателями и собирались — а вот старое производство девятисильных дизелей продолжало работу — и это позволяло где-то наладить выпуск уже минимум семидесяти тысяч телегомобилей в год. Да, для машины не только мотор нужен, но все прочее из комплектующих можно было «разбросать» по многочисленным сельским мастерским.

Кроме разве что кузовов можно было разбросать, а с кузовами тоже ведь проблем особых не было. Конструкцию очень приличного кузова очень быстро разработали павловские кузовщики, на основе моего рисунка и «живого» джипа «Виллис». И кузов тоже получился в производстве довольно несложным, причем изрядную часть его деталей уже начали делать на нескольких МТС, куда были поставлены разные прессы (а формы для этих деталей в Павлово и изготовили). Вот только оставалась одна мелкая загвоздка: семьдесят тысяч автомобилей требовали для производства сто тысяч тонн очень непростого железа…

Да, треть потом «вернется» в виде металлолома, но все равно «железо» нужно было сначала в полном объеме изготовить. А в СССР все, что производилось, на несколько лет вперед было уже распределено по предприятиям. Почти всё, но те крохи, которые оставались, тоже разбирались еще до того, как я к ним свои загребущие руки успевал протянуть. И хорошо, что руки загребущие не один я отрастить успел: Наташа Резникова тоже кое-что «загрести» успела. Она же занималась управлением финансами моего института и всего, что этот институт по своим программам делал — и каким-то непостижимым для меня образом успела добыть сразу два прокатных стана. Небольших, однако в какой-то степени проблему решающих: один стан для получения «горячего» листового проката она приобрела на «Уралмаше», но его она заказала вообще под нужды стана австрийского, на котором из продукции первого стана должен был делаться уже лист холоднокатаный. Правда «австриец» был «слегка поношенный», то есть довоенный еще — но после капремонта и модернизации (которые в Австрии же и провели) для работы вполне пригодный. Вот только Павелецкий завод, куда эти железяки отправили, теперь мог ежегодно давать советской телегомобильной промышленности целых пятьдесят тысяч тонн столь нужного металла, где-то с начала следующего лета мог…

А чтобы этот завод вообще мог такой лист выпускать, ему требовалось откуда-то подавать примерно пятьдесят мегаватт электрической мощности. Тридцать из которых тратили сами прокатные станы, а двадцать отжирали разные «вспомогательные производства»: ведь на этих станах прокатные валки заменялись раз в сутки-двое, а на ремонт износившихся и изготовление новых электричества «вспомогательные» цеха тоже тратили, ни в чем себе не отказывая. По хорошему к этому нужно было добавить еще мегаватт тридцать на новые электропечи по переплавке металлолома, но нам пока было не до хорошего, новые печи намечалось только через полтора года начинать ставить. Но тем не менее электричества требовалась прорва — а ведь все и затевалось, чтобы остро нехватающего электричества побольше производить…

Однако тут мне в моих начинаниях очень сильно помогло то, что руководство Советского Союза заметную часть стоящих передо мной проблем уже решило и ударными темпами продолжало развивать энергетику: сейчас уже почти вся европейская часть страны покрывалась объединенной электросетью, позволяющей легко нехватку электричества в одной ее части компенсировать перетоками из другой, где электричества имелось в избытке. Правда, избытка почти нигде не было, но именно что «почти»: например, электрические можности сельских электростанций Нижегородчины были на самом деле избыточными.

Потому что колхозное крестьянство себе эти электростанции строило «с запасом по мощности»: во-первых, имея в виду то, что всяких электроприборов с каждым годом становилось все больше и люди предполагали, что скоро и они ими будут пользоваться. А во-вторых, мужики всегда имели в виду, что в соседнем селе электростанция может внезапно сломаться и в таком случае поделиться с соседом будет очень правильно. Не из какого-то чувства благотворительности они так думали, а просто понимая, что электростанция и у них тоже сломаться может…

Ну а так как в области все сельские электростанции уже были подключены к единой сети, переток в случае такой неприятности было организовать очень нетрудно — особенно учитывая тот факт, что большая часть этих «сельских электростанций» была и автоматизирована до предела. Пока там стояли довольно простые управляющие автоматы, но их-то заранее разрабатывали так, чтобы ими можно было вообще дистанционно управлять, а вот кто управлением занимается — человек-диспетчер или управляющий комп — техзадание на разработку автоматов не конкретизировало.

Поэтому больше половины из «молодых специалистов» моего института упорно трудилось над разработкой именно управляющих программ для «сельских электросетей». И приступили они к этому сразу, как я выяснил, что даже в часы пик мощности всех этих электростанций задействуются менее чем на восемьдесят процентов. А еще я узнал (специально проверил после посещения электростанции в Кишкино, где это было сделано еще лет семь назад), что на большинстве таких электростанций все еще стояли (в «холодном резерве») генераторы старые, слабенькие, на сто двадцать пять или даже на семьдесят пять киловатт: ведь зимой снег может и провода оборвать, оставив пару деревень даже без света, а провода иногда очень долго чинить приходится…

И по всему выходило, что в любой момент времени только по моей части области можно было (даже не запуская «резервные мощности») безболезненно изъять свыше пятидесяти мегаватт электричества, а по всей области — уже больше сотни. И если эти мегаватты просто подавать в города самой области, то в других городах других уже областей электричества станет больше: эти города просто меньше будут забирать из общей сети. А то, что почти в каждой деревне сохранились «резервные мощности», сильно помогло быстро и относительно недорого «избыток электричества» консолилировать: центральную электростанцию сельсовета на несколько дней от сети отключали, деревни освещались срочно запущенными в работу «резервами», на центральной станции ставилась вся необходимая автоматика, которая подключалась к автоматизированной (и уже компьютизированной) районной диспетчерской, заодно там устанавливались новые трансформаторы, столбы бетонные под линии в двадцать киловольт ставились, новые провода протягивались — и к ноябрьским удалось перевести на местное электроснабжение Навашино, Кулебаки и Выксу. Не полностью, но почти двадцать пять мегаватт мощности они «из местных источников» получили…

Было несколько обидно, что ЛЭП зимой ставить нельзя — но вот подготовить все для будущей работы весной все же можно, и зимой это даже легче проделать выходило: тяжелые бетонные столбы к местам будущей установки по замерзшему заснеженному полю просто возить было проще. А таких столбов, как выяснилось, в СССР могли делать достаточно: МПС для своих нужд нужных бетонных заводов понастроило немало. И с товарищем Бещевым «централизованная бухгалтерия» о поставках столь нужной продукции легко договорилась, причем МПСовцам это оказалось настолько выгодным, что они согласились столбы в область завезти вообще «в кредит»: оказывается, Борису Павловичу отдельные несознательные граждане уже пеняли на то, что он с очень уж большим запасом на своих предприятиях оборудование ставит — и тут выяснилось, что оборудование это на грядущую пятилетку (а то и не на одну) будет загружено полностью, так что он, оказывается, государственную мудрость проявил. Правда, этот «моральный аспект» был всего лишь «сильно вспомогательным», кредит-то Минместпром пообещал отдавать в течение двух последующих лет дополнительным жильем для железнодорожников…

Самым забавным во всем этом «энергетическом» деле было то, что увеличение поставок электричества не приводило к увеличению затрат топлива (почти не приводило, все же запущенные «резервы» тоже топливо потребляли изрядно): электростанции просто перестали вхолостую его сжигать когда много электричества не требовалось. Не совсем все же вхолостую, тепло-то с них в холодное время года всегда людям требовалось, но «топливный эффект» все же был заметен. И не только в нашей области: «консолидацией сельских электромощностей» и во Владимирской области срочно занялись, и в Рязанской. И — но в этом я уверен не был — в Белоруссии, где сельское электричество' обеспечивалось продукцией Гомельского завода. По которому у меня, к сожалению, никаких точных данных не было и я не знал, смогут ли там существенно нарастить производство «сельских» электростанций.

Но я знал, где это производство вскоре смогут нарастить. Правда, по каким-то своим соображениям Зинаида Михайловна решила «дублер Ворсменского энергокомбината» строить в далеком Оренбуржье, в Сорочинске, но ей было виднее, что и где строить. Я еще подумал, что там она строительство это затеяла потому что в городе с газом проблем не было, причем с природным — его в город подавали с нефтяных месторождений, активно разрабатываемых в последние пару лет. Но Маринка, снова приехавшая на новый год в Кишкино со своими детишками, высказала другое предположение:

— И здесь, в Ворсме, и у нас в Ветлуге, да и много где еще по области выпускников ПТУ и техникумов просто некуда распределять, да и жильем их обеспечить своим уже почти невозможно: места для строительства жилья просто почти не осталось. А там — строй-не хочу, и почти всех выпускников нашего двигателестроительного техникума летом как раз туда намечено отправить. Так что, думаю, твоя Зинаида Михайловна таким незатейливым образом решает проблему перенаселения области.

— Можно подумать, у нас рабочие и техники не нужны: я вон, например, на гитарный завод рабочих с трудом нашел, его было бы неплохо расширить, но людей просто нет.

— А тебе другие люди нужны, зачем гитарному заводу турбиностроители или котельщики?

— Я пока собираю больше мебельщиков, на заводе все же именно деревообрабатывающие станки большей частью используются. И это я не про электронщиков говорю, их-то как раз хватает. А у нас вроде и мебели в стране делается немало, но почему-то рабочих для деревянного производства фиг найдешь.

— Мало у нас мебели делается, — недовольно сказала Лида, — да и столяров хороших у нас мало где учат. Сашка хотел на столяра учиться идти — так ближайшее приличное училище аж в Воронеже, а мама его одного туда отпускать не хочет.

— Как в Воронеже? А в Сергаче?

— А в Сергаче только местных учат, у ПТУ тамошнего даже общежития нет. А он вообще о техникуме говорил…

— Да, Вовка, раз уж ты деревом всерьез занялся, — улыбнулась Маринка, — то и у себя в поселке деревяшечный техникум организуй. Но небольшой, чтобы не вышло как с турбиностроителями: народу из заведений учебных выходит много, а деть их некуда.

— Мебель хорошая всегда нужна будет, — рассудительно заметила мама, — это комод может полсотни лет простоять, а вот в кухне, как за шкафами и полками не ухаживай, они всяко быстро в негодность приходят. Там ведь и посуда мокрая, и пар от плиты…

Разговор еще некоторое время крутился вокруг мебели, затем плавно перетек на кухонную технику, затем на «технику вообще» и до самого боя курантов обсуждались уже появившиеся цветные телевизоры. Но лично меня эти телевизоры вообще не возбуждали: цветные кинескопы-то для компьютерных мониторов давно уже появились, и некоторые одаренные товарищи их и в телевидении решили использовать — но пока что у них получались страшные монстры, где сигналы цветности одновременно по трем каналам передавались. Для демонстрации на какой-нибудь выставке это было, возможно, и неплохо — так как молодежь начинала задумываться и о такой технике в качестве «воплощения описанных в фантастике достижений человечества в будущем», а вот для использования в быту вообще никуда не годилось.

Зато годилось для использования в быту вовсе не по части «телевизионного искусства»: в Ваде на экспериментальной установке уже повторили в малой серии изобретения фрязинских специалистов и теперь там могли в сутки изготовить порядка двух сотен очень интересных микросхем. В одном корпусе размером пять на двенадцать с половиной миллиметров уже помещалось шестнадцать байтов динамической памяти, и работали эти схемы на частоте по крайней мере до восьми мегагерц. А, допустим, для «маленькой бухгалтерской машинки» было достаточно и трех мегагерц, и с использованием этих микросхем в политехе уже изготовили графический монитор с разрешением шестьсот на восемьсот пикселей, который целиком помешался в корпус от телевизора. Правда, стоящего на довольно большой тумбочке, но фрязинцы божились, что к лету они минимум вчетверо увеличат емкость одной микросхемы, и вот тогда можно будет «тумбочку и убрать»…

Но это было все же производством именно экспериментальным, там люди просто учились с очень непростым оборудованием правильно работать — а основной продукцией Вадского завода полупроводников были светодиодные лампы. Которых делалось по четыре тысячи штук в сутки — и которыми теперь освещался и весь Пьянский перевоз, и Кишкино (уж в родную-то деревню я лампочки завез в достатке). Тоже производство было явно недостаточным — но тут уже проблемы с сырьем проявились. И часть сырья вообще закупалось в США, а часть все же у нас в СССР делалось — но делалось крайне недостаточно. И хотя я знал, где его и как можно добыть в нужных количествах, поделать ничего не мог: чтобы его добывать, требовалось очень много электричества…

Электричества для всего много требовалось, и руководство страны это и без меня очень хорошо понимало. За прошедший год было запущено новых электростанций почти на шесть гигаватт мощности, в наступающем планировалось к ним еще восемь добавить, а по планам следующей пятилетки было намечено каждый год не меньше десяти мегаватт добавлять. Но был в этих планах один большой (с моей точки зрения) изъян: КИУМ всех этих новых электростанций даже планировался на прежнем уровне: сорок процентов для ГЭС и около пятидесяти пяти процентов для тепловых станций. А ведь если его поднять процентов до восьмидесяти (и речь тут только о тепловых), то прорва энергии появится вообще бесплатно, ведь уголь и газ электростанции жгли вне зависимости от того, нужно было кому-то их электричество или нет. Понятно, что все же в мире бесплатных пряников не бывает, но ведь пряники-то можно и подешевле найти…

Одиннадцатого января нового, уже шестидесятого года я собрал у себя в институте совещание, в котором приняло участие множество самых разнообразных энергетиков, а так же специалистов по другим, в общем-то с энергетикой не связанным, вопросам. И продлилось это совещание почти всю неделю, с понедельника по пятницу. С совещания народ разъезжался весь взъерошенный и перевозбужденный, но все же нам удалось придти к общему мнению, хотя там до драки так и не дошло. А Зинаида Михайловна, которая тоже на совещании присутствовала, после завершения совещания подошла ко мне и сказала:

— Ну что, потомок бибезьяны, я особо попрошу, чтобы нас посадили в смежные камеры. Лида твоя готовит вкусно, а ты ведь наверняка со мной передачками-то поделишься? Я, между прочим, пока ты на экономистов минэнерговских орал, успела пересчитать твою схему, и ты опять серьезно так перезаложился. Я ведь не просто так Новинковскую ГАЭС обратно у Минэнерго в Минместпром отобрала, они-то мне расчетные семьсот пятьдесят миллионов до копеечки перечислят, а я из этих миллионов на строительстве минимум сотню сэкономлю за счет местных ресурсов. А ты… ты уже просчитал Сюкеевскую станцию? Думаю, что по весне и ее мы строить начнем. Но ты мне сначала от Лиды принеси обязательство, причем в письменном виде, мне в тюрьму тоже вкусные передачки носить!

Гидроаккумулирующие станции вовсе не были «моим изобретением», их в Европе еще в начале тридцатых строить начали. А в последнее время к строительству таких станций активно приступили и в США: их там для балансировки строящихся станций атомных создавать начали. А у нас пока избытка атомных мощностей не наблюдалось — но вот совершенно единая уже энергетическая система центральной европейской части страны гарантированно обеспечивала столь нужный для ГАЭС приток «ночной энергии». И это-то всем собравшимся энергетикам было понятно, споры на совещании в основном по иным поводам шли. По сугубо экономическим поводам: запланированная Новинковская ГАЭС должна была обойтись в семьсот пятьдесят миллионов при «пиковой мощности» в девятьсот мегаватт (и с КПД порядка семидесяти пяти процентов), а за эти деньги вроде бы было возможно выстроить угольных электростанций уже больше чем на гигаватт с четвертью. Вот только расчеты показали, что цена вырабатываемой на ГАЭС энергии будет почти втрое дешевле, чем на самой навороченной даже газовой электростанции и все эти миллионы окупятся буквально за пару лет. То есть у меня получилось, что станция окупится за три с небольшим года, но у Зинаиды Михайловны были свои оценки стоимости строительства, про которые она широким народным массам докладывать явно не собиралась.

Так что в конечном итоге все собравшиеся (включая товарища Новикова, работавшего министром строительства электростанций) пришли к выводу, что «ГАЭС стране нужны». Однако никто (то есть вообще никто, кроме товарища Коробовой) на себя ответственность за такое строительство брать не захотел. А Зинаида Михайловна — она, еще когда я мальчишкой был, как-то сказала:

— Все, что ты предлагаешь сделать, выглядит как чушь. А, по большому счету, чушью и является — но вот почему эта чушь превращается, причем всегда превращается в крупные достижения советской промышленности и науки, я понять не могу. Но мне это и понимать желания нет, я по результатам сужу. И очень хочу надеяться, что ты меня не подведешь…

Я и сам ни малейшего желания ее подводить никогда не испытывал, ведь она всегда чисто экономическими методами и используя очень непростые бухгалтерские трюки всегда реализовывала мои — и тоже весьма рискованные — затеи. А особенно я не собирался ее подводить сейчас, ведь в финансовом отношении затеянное было куда как круче (и гораздо более рискованно) чем даже «операция по дискредитации Хрущева». И даже не потому, что одна лишь запланированная (причем ею самой) Сюкеевская ГАЭС по ее очень скромным прикидкам должна была влететь почти в полтора миллиарда. А потому, что для реализации планов по постройке всех этих гидроаккумулирующих станций нужно было успеть (и не позднее, чем через два года) выстроить и запустить минимум два очень непростых завода, которые будут обеспечивать «перенос западных научно-технических достижений на Советскую почву». Завода турбинного и завода по выпуску обратимых генераторов мощностью по сто двадцать пять мегаватт…

Ну а чтобы нас за эти два года никто не сожрал, я приступил к заготовке исключительно «кузявой отмазки». Прошлым летом я буквально «на всякий случай» группу студентов и преподавателей из геологоразведочного института сосватал на составление подробной геологической карты небольшого поля, расположенного между Варежем и деревней Криуша. Поле геологи истоптали полностью, что местных селян отнюдь не порадовало, но им уже в качестве отмазки я сказал, что это нужно, чтобы плодородие местных почв вдвое увеличить и народ тамошний с истоптанным полем смирился. А теперь я и вовсе подлянку затеял: все это поле вообще ликвидировать собрался. Причем — что было уже особенно подло с моей стороны — вместе с самой деревней: грунты там оказались уж очень подходящими для постройки на этом месте небольшого водохранилища, возвышающегося над Окой на семьдесят метров. Очень нужного для создания там ГАЭС мощностью в двести мегаватт.

Отмазка точно должна была проканать: по расчетам эту станцию можно было выстроить даже дешевле, чем угольную такой же мощности, и выстроить ее вообще за год. Причем для этого строительства не нужно было даже новые заводы для изготовления всего оборудования строить: на «Красном Сормове» согласились («в порядке эксперимента», но все же не бесплатно) изготовить десять диагональных турбин, а производство десяти обратимых генераторов, которые были разработаны в МЭИ по моему заказу, Наташа Ремизова как-то смогла разбросать по двум десяткам заводов вообще по всей стране. Я, например, знал, что статоры этих далеко не самых простых машин делались в Гомеле, а очень непростые опорные подшипники — в Брянске. Но даже это я узнал вообще случайно, мне было абсолютно безразлично, кто и где все нужное будет делать. Меня интересовал один вопрос: где взять деньги, чтобы все это оплатить. Правда Зинаида Михайловна, изрядно физиономию скривив, сказала, что деньги она постарается все же найти — но это все же было для нее определенной подставой, а я хотел именно эту «показательную» ГАЭС выстроить с точки зрения советских законов абсолютно «чисто». А так как суммы выглядели вполне подъемными (вся станция должна была уложиться в сотню миллионов), я очень усиленно думал над тем, как эти миллионы в стране Советов легально заработать. И, мне кажется, придумал, причем придумал неплохо. Но вот как оно обернется на практике…