Салли Шеппард, демонолог и другие

Глава 10

Недели до того дня, когда Салли сможет попасть в Академию демонологии и стать ее студентом, тянулись медленно-медленно, как пьяные улитки с вечеринки. Наверное потому, что каждый день девушки был насыщен событиями настолько, что иногда казалось, что в прошли не одни сутки, а по крайней мере двое-трое.

С утра, когда доктор Инген уходил в Академию, Салли бежала на работу в перекусочную безумного Рэндольфа. После того, как ей пообещали место, ждать пришлось всего-то два дня: в перекусочных была страшная текучка. Может быть потому, что хозяин требовал от персонала целыми днями ходить в рыжих париках и постоянно улыбаться… А может быть потому, что люди не ценят доброго к себе отношения.

Впрочем, подавальщицей Салли пробыла всего несколько дней: повар сломал ногу в двух местах, и девушка уговорила сделать поваром ее. Странно, конечно, что поваром сделали того, кто честно и сразу заявил, что на кухне она была исключительно с целью поесть, а про готовку точно знает только одно: в кастрюлях варят, а на сковороде — жарят. Вроде бы. Просто работать в перекусочных не рвался никто, а на кухню — в особенности. Салли же не просто согласилась — она просилась на кухню. И ей там понравилось.

Девушке на самом деле понравилось работать на кухне. И все то, что отвращало от этой работы других, ей просто нравилось: полутьма, рассеиваемая тусклыми светильниками и огнем из кухонных плит, чад от жарящихся котлет, пекущихся пирожков, кипящих супов, шипение раскаленного масла на сковородах… Салли все это на самом деле понравилось. Ей очень хотелось научиться готовить.

Может, конечно, перекусочная — не лучшее место для того, чтобы пытаться стать поваром… Но, с другой стороны — с чего-то ведь нужно начинать. И Салли начала.

Она научилась делать нурдский чай четырех сортов — чистый, несладкий, с сахаром и сладкий — жарить котлеты так, чтобы они походили на котлеты, а не на археологические редкости, варить куриный бульон, настолько крепкий, что его можно было резать ножом, когда он остывал, печь шоколадные кексы, черные и сладкие…

Когда Салли вечером возвращалась домой, за ней тянулся шлейф вкусных кухонных запахов, так, что сзади постоянно бежали несколько принюхивающихся кошек. А дома ее уже ждал демонолог и они вдвоем отправлялись в поход по городу.

Доктор Инген увязал два совпадения: у Салли происходит приступ Черноты на рынке — на рынке обнаруживаются следы воплощенного Кивасигаса, Кивасигас вламывается в банк — рядом с банком Салли настигает еще один приступ. Вывод? Салли неким малопонятным образом оказалась связана с неуловимым демоном и чувствует его присутствие. Следовательно…

Необычная парочка — демонолог в черной кожаной куртке и худенькая девушка в легком светлом платьице — гуляли по Тенебруму до самой поздней ночи, обходя самые темные и самые мрачные места столицы, то есть, все те места, где наиболее вероятно обнаружение прячущегося демона.

Сложно было представить демона, скрывающегося от ищущих его демонологов, в ярко освещенных залах Городского Музея или среди девочек-учениц Школы Розовых Цветков. Поэтому доктор Инген и Салли все эти вечера ходили узкими, кривыми и скользкими улочками, где под ногами чавкали отбросы, с писком разбегались крысы, и постоянно пахло перегоревшей магией из заводских труб.

В этих закоулках никогда не появлялись полицейские, предоставляя обитателям здешних жилищ самим решать возникающие проблемы. Поэтому при виде девушки изо всех щелей вылезали люди, похожие на изломанные черные тени, больше похожие на демонов, чем сами демоны. Они тянулись к девушке, как вампиры к жертве… И отстранялись, прячась обратно в тень, лишь только увидев ее спутника или услышав стук его трости.

Обитатели кривых улочек боялись только тех, кто был сильнее их. А никого сильнее демонологов в городе не было.

Салли и демонолог проходили узкими темными переулками, мимо подвальных забегаловок, в которых не стоит спрашивать о происхождении мяса, мимо замызганных магазинчиков, где продавалось все, что угодно, от старых башмаков до проклятых предметов и фальшивых драгоценностей, мимо квартирушек, которые сдавали не глядя ни на лицо ни на документы, только на деньги, мимо ночлежек, мимо трущоб, мимо, мимо, мимо…

Мимо.

Приступы больше не возвращались. Демона нигде не было.

После памятного вторжения в «Турбид-банк» Кивасигас как будто притаился и не подавал признаков жизни. Высшие демоны — именные и особенно титульные — могли на время приглушить свои хаотические стремления к разрушению, однако это, как правило, означало одно: демон готовит что-то очень разрушительное и не собирается отвлекаться на мелочи.

Плохой признак.

Инген — да и вообще никто из демонологов — не знал, как выглядит демон во плоти, однако подозревал, что его внешность навряд ли позволит Кивасигасу разгуливать по городу, заходить в бары и выпивать по кружечке черного пива с маринованными осьминогами. Значит, демон вынужден прятаться, выходя наружу разве что по ночам. Хотя…

Профессор Фраус выдвинул смелую теорию, пока не подтвержденную ничем, кроме знаменитой профессорской интуиции: демон во плоти человекообразен. Или, по крайней мере, обладает возможностью принять человекообразную форму: меняющий форму сгусток, спрут, рехва… Это означало, что демону не нужно постоянно прятаться в темных закоулках: он вполне мог украсть одежду, скрывающую его тело, например плащ с глубоким капюшоном и поселиться в ночлежке с нелюбопытными хозяевами. Версия косвенно подтверждалась двумя обстоятельствами.

После разрушения Третьей башни АД Кивасигас оказался на рынке, где напал на торговку. Торговку ОДЕЖДОЙ. То есть, у него была необходимость получить именно одежду. Скорее всего. К сожалению, торговка не вела учет одежды, которая у нее хранилась, поэтому не могла точно сказать, что пропало. И пропало ли вообще что-нибудь. Она вообще после нападения боялась всего и вся и разговорить ее смогли только прокураторы.

И второе. Демону, не имеющему человеческого облика, не требуются деньги, а, следовательно, не нужно грабить банк.

Демону, даже притворившемуся человеком, все равно было бы трудно притворяться им ДОЛГО. Он все-таки выходец из иного мира, а, значит, информацией о мире этом не обладает. Не знает, как себя вести, что говорить, да и языка не знает тоже… Вернее, это было бы так, если бы демоны не были демонами.

Каждый высший демон обладает информацией о том, что происходит на Земле.

Демонологи столкнулись с этим феноменом еще тысячи лет назад: любой демон, даже тот, о котором не было абсолютно никаких данных о том, что он хоть раз бывал на Земле, попадая в мир людей, все равно понимал, что ему говорят, отвечал на вполне понятном языке и знал вещи, которые и люди-то не все знают. И в то же самое время, демоны иногда показывали удивительное невежество во вполне обычных вещах.

Феномен демонического знания был изучен и вкратце изложен в десятитомном труде профессора Фидес «Cognitio et pardus pellis». Демоны, если не вдаваться в излишние подробности, которыми славилась почтенная демонологиня, заядлые коллекционеры. Только собирают они не жучков или марки, а знания, сведения, информацию. А причина их странного подхода к знаниям — в их хаотической натуре. Демоны по своей природе неспособны к методичности и систематизации, поэтому их коллекция знаний больше похожа на карманы мальчишки, в которых вперемешку лежат спичечные коробки и засушенные жуки, старинные монеты и осколки цветного стекла, бумажки и бутерброды…

Именно поэтому демон может точно сказать, кто правил в Саранте семь тысяч лет назад, как звали его детей и где спрятана знаменитая Потерянная корона… И при этом задумается над элементарными и известными даже младенцу вещами.

Так что Кивасигас, если он на самом деле притворяется человеком, похож на странного и чудаковатого типа, с ног до головы закутанного в одежду…

Конечно, демоны славятся своей изменчивостью и умением менять облики быстрее, чем люди — выражение лица. Ну так это — обычные демоны. То есть, их проекции в нашем мире. Демон же во плоти, как единогласно пришли к выводу профессора АД, имеет один-единственный облик — свой настоящий.

В один из более-менее тихих вечеров, когда их походы по закоулкам столицы закончились неожиданно рано — чем причиной был внезапный сильный дождь — Салли, полюбившая кулинарные эксперименты, готовила сложный бутерброд из семи слоев. Доктор Инген чертил, склонившись над столом и посматривая в сторону девушки: после бутерброда, в состав которого входили мед и соленые огурцы, он подозрительно относился к изысканиям своей ученицы. Хотя было вкусно.

Потом они пили чай, с тем самым свежеизобретенным бутербродом, состав которого Салли отказалась называть наотрез, хотя и живо интересовалась впечатлениями и ощущениями, из-за чего демонолог чувствовал себя жертвой экспериментов пытливого отравителя.

Потом девушка рисовала демона Кивасигаса, каким она его себе представляла. Демон получался чересчур похожим на гигантского кальмара в плаще и принять его за человека мог разве что слепой или пьяный. Но приюты для слепых они обошли еще неделю назад…

Часы, висевшие на стене, откашлялись и хрипло произнесли «Десять часов». На самом деле было девять, просто у демонолога руки не доходили их исправить. В этот момент в открытую форточку влетела бумажная птичка-письмо. Она шлепнулась в докторову кружку с чаем, выкарабкалась, встряхнулась и развернулась.

Демонолог взглянул на письмо и залпом проглотил оставшийся чай, чуть не подавившись — чай был горячим.

— Салли, собирайся, нам нужно идти.

— Куда? — девушка послушно встала и замерла, не зная, что брать с собой.

— Помнишь, я как-то обещал проверить, нет ли на тебе проклятья?

— Помню.

— Один старый… кхм… очень старый знакомый… готов тебя посмотреть.

Они шли вдвоем по улице. Тускло горели огни уличных фонарей, пелена нависала над городом, как каменное надгробие. Редкие прохожие торопливо переходили на другую сторону улицы, заслышав стук трости демонолога по булыжникам.

— А…

— Вот сюда.

Доктор Инген указал на темную полукруглую арку в стене. Салли до сего момента думала, что это — въезд во двор, но, когда они прошли арку насквозь, оказалось, что она выводит на соседнюю улицу. Девушка раньше здесь не была никогда.

— Что это за улица?

— Улица Нижняя.

Салли, прищурившись, смерила взглядом уровни двух улиц. Улица Нижняя не была ниже соседней ни на дюйм.

— А почему она так называется?

— Потому что на ней живут те, кто связан с Нижними планами.

На первый взгляд, улочка выглядела так, как будто на ней жили сами демоны. Или, по крайней мере, приложили руку — копыто, лапу, щупальце — к ее проектированию и созданию. Нижняя улица вилась узкой щелью между двумя рядами домов, изгибаясь под острыми углами в неожиданных местах, и, судя по всему, нигде не пересекалась с другими улицами города. Там, где такое пересечение было попросту необходимым, улица начинала оправдывать свое название и ныряла под землю, превращаясь в широкие ступени.

Прохожих здесь было не так уж и мало, даже больше, чем на других улицах Тенебрума в это время. И демонолога они не боялись. Возможно, потому, что все встречные сами были демонологами.

— Здесь живут только преподаватели Академии? — Салли осторожно оглядывалась по сторонам.

— Брось, — усмехнулся доктор, — в Академии преподавателей не хватило бы на то, чтобы заселить один дом. Здесь живут прокураторы, частные демонологи, мастера, учителя, продавцы… Но ты права: здесь в основном живут демонологи.

— Почему?

Инген пожал плечами:

— Нам комфортнее вместе. Люди, как ты могла заметить, не любят демонологов.

— Но вы живете… не здесь?

— Мне все равно, где жить. Налево.

Они подошли к одному из домов, поднялись на узкое крыльцо.

Доктор крутанул бронзовое колесико у двери. Мелодично прозвенели колокольчики, мелодия напоминала «Девочка-красавица по лугу идет», старинную деревенскую песенку. Салли с любопытством осмотрела прикрепленную к полотну двери серебряную маску в виде морды демона.

— Кто? — произнесла маска. Серебряные глаза медленно провернулись в орбитах и уставились на демонолога, — А… Это ты, Дикки…

Глаза обернулись к Салли.

— Это она?

— Да, профессор.

Замок в двери щелкнул:

— Проходите, — прохрипела маска.

Они поднялись по темной лестнице на второй этаж. Двери перед ними распахнулись сами собой, и Салли вместе с демонологом оказалась в просторном помещении, судя по всему кабинете.

Мягкий ковер, чуть колышащийся под ногами, как мох на болоте. Застекленные дверцы книжных шкафов, между ними на стенах — картины в бронзово-тяжелых рамах, чучела неизвестных животных с торчащими клыками и стеклянными глазами. Огромный угловатый стол, заваленный бумагами, стоял у решетчатого окна. Тяжелая хрустальная люстра, огонь в ней не горел, и комната скрывалась в легком полумраке, разгоняемом только пятном настольной лампы с голубым абажуром. У стола стояло огромное кожаное кресло, в котором сидел обитатель кабинета.

Старик, старый, как черепаха. Лысина, густо усеянная стариковскими пятнами, острый нос, загибающийся крючком к тонким губам, морщинистое лицо, блеклые глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, шея, свисающая кожистыми складками и прячущаяся в толстом вороте шерстяного свитера в красно-белую клетку. В пальцах покачивалось перо.

Несмотря на то, что ни кожаной куртки, ни трости у старика не было, как-то сразу становилось понятно, что перед девушкой — демонолог. Дряхлый, старый, возможно, самый старый демонолог в мире… Но демонолог.

— Это она? — старик отложил перо и неожиданно легко поднялся на ноги. Подошел к замершей девушке и взял ее за подбородок, повернул его влево-вправо. Пальцы были жесткими и колючими.

— Салли Шеппард, моя ученица, — отмер доктор Инген, — Про… Профессор Спектус, бывший ректор АД… и мой учитель. Он стоял у истоков…

— Дикки, Дикки… — Спектус отпустил девушку и медлено прошелся по кабинету, — Не преувеличивай… Я стар… да… очень стар… Мне уж… сколько мне лет, Дикки?

— Четыреста двенадцать, профессор.

— Четыреста двенадцать… Но ведь не две тысячи лет, когда создавалась Академия, верно? Не надо преувеличивать… Не надо…

Старик обошел кабинет по кругу и вернулся к Салли.

— Значит, — взгляд профессора стал острым и внимательным, — это и есть наша вероятно проклятая? Ну что ж… давайте проверим.

Девушка могла бы поклясться, что старик-профессор не произнес более ни единого слова, не сделал ни одного жеста.

Доктора Ингена подняло в воздух и отнесло в сторону, плавно приземлив в стоящее в углу кресло.

Шторы задернулись, лампа, стоящая на столе погасла.

На стенах тут и там начали вспыхивать разноцветные огоньки ранее незамеченных девушкой крошечных светильников. От некоторых их них тянулись струйки ароматного дыма.

Ворс на ковре качнулся, пошел волнами и лег, плотно прижавшись и открыв спрятанные под ним линии сложной полиграммы.

Салли переступила с ноги на ногу.

— Не бойся, девочка, — произнес профессор Спектус, — Больно тебе не будет. Почти…

Спустя пару часов они, все втроем, сидели за столом в маленькой столовой старого профессора. Сам Спектус был спокоен, как надгробие, доктор Инген задумчиво наблюдал за серебряным чайником, разливающим нурдский чай по чашкам. Салли конвульсивно подергивалась и поводила плечами: проведенные над ней ритуалы на самом деле оказались вовсе не болезненными, но оставили мерзкое чувство, как будто холодные и липкие пальцы исследовали каждую точку на теле девушки.

— Что ж… — произнес профессор, — Ты был прав, Дикки… В ней нет демонов, она не одержима… И не проклята…

Спектус отпил глоток чая.

— Не проклята… И не одержима… Вполне здоровая чистая девушка… Также могу тебя порадовать: я более чем уверен… да, более чем… У нее — несомненно есть дар демонолога. Ты не ошибся.

Доктор Инген одобрительно похлопал Салли по плечу, та кривовато улыбнулась. Девушке все еще казалось, что между ее лопатками что-то ползает.

— Держалась она хорошо, да… очень хорошо… Многие кричат…

Профессор Спектус замолчал, задумавшись о чем-то своем. Салли с любопытством оглядывала комнату: на стенах столовой находились ковры, увешанные оружием: мечами, шпагами, жезлами…

Девушка быстро обернулась, заметив краем глаза какое-то движение, но два демонолога успели отвернуться друг от друга и внимательно смотрели на нее.

— С… кхм, — откашлялся доктор, — Салли, у тебя получались отличные бутерброды. Не сделаешь ли нам с профессором парочку?

— А…

— Кухня вон там.

Доктор Инген проследил за тем, как за вышедшей девушкой закрылась дверь, после чего повернулся к Спектусу:

— Вы что-то хотели сказать, профессор?

— Сказать, да… твоя девочка не одержима… и не проклята… Но чувствуется какая-то связь с демоном… Непонятная, никогда с таким не сталкивался, но… Что это, Дикки?

Доктор Инген, скрипнул кожей куртки, повернувшись на стуле:

— Есть. Она как-то связана с демоном, которого мы недавно призвали в наш мир во плоти.

— Подробности.

Профессор внимательно выслушал рассказ о призыве Кивасигаса, о его исчезновении, о поисках, об ограблении банка и о Салли Шеппард, страдающей приступами Черноты в тех местах, где отмечали присутствие демона. Причем, именно этого демона.

— Призыв демона во плоти… — профессор задумчиво прикрыл глаза, — Опасное… Опасное дело… Никогда не знаешь, чем это может закончиться… Ведь уже было такое однажды… две тысячи лет назад…

— Две сотни, — поправил профессора Инген.

— Две сотни… две тысячи… Давно это было… Ничего хорошего не произошло… Ничего… Демон во плоти… Да, во плоти… Слишком редкое явление, слишком редкое… Неизученное… Да, возможны любые странные события, любые… Связь девушки с демоном… Связь… Где произошел первый приступ?

— На рынке. В день, когда мы…

— На рынке… Сразу после призыва демона… Сразу после призыва… Вы знаете, как выглядит воплощенный демон?

— Нет.

— И никто не знает… Никто… Только догадки, предположения… Гипотезы… Возможно… да, возможно, что мальчишка Хелли был прав…

— Профессор?

— Хелли Миракл. В своей книжке «Proditor» он высказал любопытную гипотезу… любопытную… Если призвать демона во плоти, то наш мир начнет сжимать его, давить, плющить… До тех пор, пока окончательно не сделает его частью нашего мира. А вот до этого… До этого демон будет частью Нижних планов, частью… Да… И, как часть Нижних планов, он будет излучать…

— Вы полагаете, Салли столкнулась с демоном на рынке в тот момент, когда он светился излучением Нижних планов, и это связало их вместе, давая ей возможность почувствовать его?

— Возможно… Возможно… Это была всего лишь гипотеза… Гипотеза… Неподтвержденная… Скажи Фраусу, пусть рассмотрит ее. Миракл, «Proditor»… пусть прочтет…

В столовую вошла Салли с подносом, на котором истекала сыром и ароматами горка горячих бутербродов.

— А вот и наша девочка… — глаза профессора, до этого закрытые, приоткрылись. Чуть-чуть. Профессор смотрел из-под тяжелых век, как из крепостных бойниц. Доктор Инген тоже уставился на девушку, как будто пытался невооруженным взглядом рассмотреть следы излучения Нижних планов.

Салли поставила на стол поднос и отошла в сторонку, рассматривая висящее на стенах оружие. Профессор взял один из бутербродов, дохнул на него и отломил маленький кусочек.

— Демоны… — тихо говорил он, медленно пережевывая, — Демоны… Тысячи лет люди изучают их и так и не поняли, что же они такое… Не поняли, да… Не хотели понять… Что для людей демоны? Чудовища… Монстры… Разрушители… Почему? Вот вопрос, который не приходит им в голову… Почему демоны стремятся разрушать, убивать, уничтожать… Хаос… Хаос всему причиной… Порядок и Хаос — две составляющих вселенной…

Доктор Инген внимательно слушал.

— Порядок и Хаос, — продолжал профессор, — должны находится в Равновесии. Равновесие — вот на чем держится наш мир… А на чем держатся Нижние Планы? На Хаосе… На чистом Хаосе… Я никогда там не был… Да и не в человеческих силах выжить там, но у меня есть… — Спектус дотронулся пальцем до лба, — воображение… Воображение, да… Я могу представить себе мир демонов… Кипящий… Вечно кипящий и постоянно изменяющийся… Какими могут оказаться обитатели такого мира… Какими… Салли, ты меня не слушаешь…

Девушка дернулась и оглянулась:

— Простите, профессор. Я отвлеклась. Меня заинтересовал вот этот предмет.

Она указала на стену. В узком промежутке между двумя коврами, в толстых латунных зажимах, на стене висела трость демонолога. Черное дерево, увитое узорами серебряной инкрустации, круглый набалдашник-накопитель, темный и пустой.

— Ах, это… — профессор аккуратно собрал крошки от бутерброда с ладони, — Это моя трость… Она была со мной четыре сотни лет… Почти четыре сотни… Сколько демонов изгнали мы с моей малышкой… — глаза престарелого профессора закрылись, — Сколько приключений мы прошли вместе… Сколько демонов были заперты в моем накопителе… Сильные… Могущественные… Даже… — профессор коротко кашляюще усмехнулся, — Даже Кивасигас хранился в ней… Двести лет назад… Даже он…

Салли и Инген вздрогнули одновременно.

— Да… Да, девочка, да… Дотронься до нее.

Девушка осторожно, медленно протянула руку, как будто ожидая подвоха. Пальцы коснулись черного прохладного дерева…

Щелк!

Зажимы неожиданно раскрылись, и трость упала вниз. Салли еле успела подхватить ее у пола.

Доктор Инген вскочил:

— Салли!

— Оставь девушку… — профессор Спектус улыбался, довольный, как сытый питон, — Сядь… Сядь, я сказал… Салли, возьми трость…

Девушка подошла к столу и протянула трость профессору.

— Нет… — медленно покачал тот головой из стороны в сторону, — Нет… Возьми ее… Себе. Она твоя.

Салли уронила трость, снова еле успев подхватить ее у пола.

— Как? — доктор Инген был ошарашен, — Профессор, но… Это же ВАША трость!

— Моя, да… Моя трость… Вот только я уже пятнадцать лет, как оставил практику демонолога… Моя крошка скучает на своем месте на стене… ей нужен новый хозяин… Хозяйка…

— Но почему именно Салли? Нет, я не против вашего решения, профессор, мне просто интересно: почему?

— Мне тоже, — вмешалась в разговор девушка, осторожно держащая трость на весу, как будто слегка побаивалась ее. Что было, конечно же, невозможным, так как Салли не боялась ничего.

— Почему… — профессор улыбался, как ребенок, получивший подарок на день рождения, — Когда я повесил свою трость на стену, я зачаровал зажимы… Они открывались только от моего прикосновения… Или если их коснется тот, кто сильнее меня… До сих пор открыть их удалось только Фраусу… Но у него уже есть трость… Ты не ошибся, Дикки… И я не ошибся… Эта девочка еще удивит нас всех…